Далёкие и близкие

Нина Тихонова

«Далёкие и близкие» — городское фэнтези о наших современницах.Эвелина, стилист салона красоты, слышала много историй клиенток. Сопереживая, она ломала голову над их проблемами. Заслуживает ли смерти возлюбленный, лишивший тебя ребёнка? Отсутствие эмоций — счастье или проклятие? Не в том ли свобода — вычеркнуть из своей жизни весь мир кроме одного человека?Автор приоткрывает тайны своих героинь, то светлые или смешные, то горькие или трагические.Как к ним относится, ты решишь сама.

Холодное блюдо

Глава 1

Директор солидного агентства недвижимости «Ангельский квартал» Пётр Васильевич Дмитриев проснулся среди ночи с сильно бьющимся сердцем: в кромешной темноте за окном выла сирена.

— Сдурели совсем. Ночь глубокая, а они на полную звук врубили. Даже если пожар, улицы же пусты, ничто не мешает скорость максимально увеличить, — заворчал он тихонько.

Но жена спала чутко и ответила мгновенно:

— Что ты, Петенька? Какая сирена? Мороз сегодня. Все по домам спят. Часа два тишина стоит. Слышно, как ветки от холода скрипят. Успокойся, милый, всё хорошо. Спи, дорогой.

Но спать Пётр уже не мог. Сердце бешено стучало в грудную клетку. Он отправился на кухню — успокоить его пустырником. Чтоб совсем не разогнать сон, свет включил только над плитой: видит кухонный шкафчик, где полка с лекарствами, и ладно. Открыл дверцу и замер в ужасе: в подставке салфетки, обычно белоснежные, рдели алым цветом, как кровью насквозь пропитанные. По кромке медленно ползла тяжёлая густая капля.

Волосы на голове зашевелились. Едва успел Пётр зажать рот рукой, чтоб не завопить громче давешней сирены. Сердце клокотало уже в горле.

Подбежал к выключателям, щёлкнул, залил светом всё пространство. Тихонечко на цыпочках подошёл к шкафчику, дрожащей рукой потянул дверцу на себя — пошире, чтобы не приближаться. И опять чуть не заорал: белоснежные салфетки наполняли белую же подставку.

Обессилев, Пётр опустился на стул. Что это с ним? Звуковые и зрительные галлюцинации, тахикардия и безумные мысли. Переработал? Слишком устал? Может, отпуск взять? Ведь никаких трагедий последнее время не случалось. Никаких неразрешимых проблем над ним не висело. Он сделал хорошую карьеру именно благодаря светлой голове и силе воли. А сейчас что происходит? Он сходит с ума? И главное, что делать-то?

Возраст, конечно, не юный, скоро юбилей, и можно на пенсию. Но он же всегда чувствовал себя орлом. Роста выше среднего, плечи могучие. Седой ёжик только подчёркивает голубизну глаз. И на женщин до сих пор заглядывается. Даже жену любит. Пусть всего несколько раз в год, но факт есть факт. У него планов громадьё — в будущем году филиал в соседнем городе открыть. Да и за здоровьем всегда следил. Каждый год — в санаторий: отдохнуть, подлечиться. И хобби: рыбалка, охота — только на благо. Иногда побаливало сердце. А у кого оно не реагирует на нервы и перегрузки? Чувствовал его и лишнего выпить себе не позволял. Но ведь как все, не больше.

Добила жена. Когда после часа на кухне, где пытался прийти в себя с помощью успокоительных средств, Пётр лёг в постель без надежды поспать хотя бы ещё немного и услышал спокойный голос:

— Петенька, похоже, тебе пора к врачу.

«Точно. Он сходит с ума, и это уже видят окружающие.»

До утра Пётр перебирал всех врачей, решая, с кого начать, где у него хуже всего. И если б он знал, что эти события ещё даже не цветочки, а только бутончики грядущих.

Глава 2

Офис «Ангельского квартала» располагался в центре, минутах в двадцати ходьбы от дома Петра, но статус не позволял не только пешей прогулки на работу, но и прибытия за рулём собственного авто. Требовалось содержать шофёра, чтобы никому в голову не пришло, что финансовое положение агентства пошатнулось хоть на миллиметр.

Дорога на работу не радовала, как обычно. Музыку Пётр велел выключить и не любовался на заснеженные улицы в окно. Сидя позади водителя, он горестно размышлял, что за чертовщина привиделась ночью. Салфетки… Кровь… Что-то очень знакомое. Где-то это уже видел. Несколько минут память его ещё помучила и вдруг выдала яркую картинку.

* * *

Года три назад отдыхал Пётр в Кисловодске. Нравились ему горы, чистый воздух, солнечные дни и зелёные парки. После десяти лет совместной жизни решили они вместе с женой Светочкой, что надо и друг от друга отдыхать, хотя бы в отпуске, потому занимал он номер люкс единолично.

В отпуске все мужчины холостые, а все женщины делают вид, что этому верят. Прошло уже три дня, а ни в санаторном ресторане, ни на танцевальном вечере не приметил Пётр интересной женщины. И решил он, что, если и завтра к вечеру будет одинок, выберет одну из двух более-менее симпатичных, которые приглянулись.

Завтрак и чудесный кофе, за которым пришлось стоять в очереди к кофемашине, ничего не изменил, а вот в обед… Пётр сразу её заметил. Да и как было пропустить такие огненно-махагоновые волосы? Этот яркий пожар горел, как диковинный экзотический цветок, на весь ресторан. Можно было бы принять его за клоунский парик. Собственно, это и был парик, но носила его женщина со вкусом, в элегантном костюмчике. Если с каблуками, то среднего роста. А очки в тонкой золотой оправе совсем стирали первое впечатление избыточности цвета волос.

На ужин сестра-хозяйка, по его, конечно, просьбе, определила незнакомке место рядом с Петром. Когда встретились взглядами, женщина вежливо поздоровалась, приветливо улыбнулась. Представилась Светой. Он отметил, что имя, как у жены. Мало ли что.

Стол был шведский. Многие набирали полные подносы, да не по одному. Света взяла только запечённую рыбу, овощной салат и сок.

«Скромненько», — подумал Пётр, отправляясь за пирожным к чаю.

Когда он вернулся, Света захлёбывалась кашлем, прижимая ко рту несколько салфеток.

— Что с вами? — кинулся к ней Пётр, не зная, чем помочь.

— Врача, врача! — закричал он на весь зал. — Тут человеку плохо!

Немедленно прибежала медсестра. Когда же Света отняла салфетки ото рта, все увидели на них кровь.

Нечего говорить, что её срочно отвели к дежурному врачу. Пётр, как настоящий мужчина, вызвался её сопровождать. Пока выясняли, что с ней, и оказывали первую помощь, он томился у окна перед кабинетом.

Минут через сорок Свету вывела медсестра — ей было велено отвести пациентку в номер. Конечно, добрый человек Пётр с удовольствием взялся поручение исполнить.

По дороге выяснилось, что из-за таких кровотечений неясного происхождения Свету и отправили в санаторий. Организм очень истощён, огромная нехватка витаминов, микроэлементов, предполагают предраковое состояние. Посоветовали хотя бы через день употреблять чёрную икру.

— Как будто работаю в Силиконовой долине, а не простым учителем на полторы ставки с классным руководством. Чтоб сюда выбраться, в долги влезла. — На бледном личике Светы появилась грустная улыбка. — Интересно, где её взять, икру эту? А если и найду, сколько грамм купить смогу? Сами бы попробовали исполнить свои же рекомендации, — вздохнула она.

Когда на следующий утро Света заняла своё место для завтрака, перед ней стояла хрустальная вазочка с чёрной икрой.

Глава 3

Изумленный её взгляд Пётр встретил улыбкой.

— Все рекомендации соблюдены. Каждый день вы будете есть грамм сто пятьдесят. Больше врачи не советуют.

— У меня нет слов, чтобы выразить свою благодарность, — пролепетала потрясенная Света.

— А у меня по этому поводу есть предложение. Давайте перейдём на «ты» сегодня же. И сделаем это в лучшем ресторане с бокалом самого вкусного местного вина. Люблю дегустировать новые напитки. У нас последнее время тоже стали появляться очень приличные. Не возражаете? — на одном дыхании выпалил явно заготовленный монолог Пётр. Света только закивала головой, соглашаясь.

Вечер в ресторане прошёл замечательно.

Дизайн зала соответствовал лучшим кавказским традициям: дорогая тяжелая мебель, несколько картин на голубых стенах, шикарный ковёр в приглушённых тонах. Невероятным образом сочетались коричневый, бордовый и даже чёрный цвет. Но летом приятней на белоснежной веранде, увитой виноградными лозами. Гроздья разной степени зрелости радовали глаз вкраплениями от ярко-зелёного до тёмно-фиолетового. Лёгкая резная мебель довершала картину изящного уюта.

Экзотические острые блюда Кавказа, лёгкое вино, живая музыка, бархатный ласковый голос певца — у обоих голова закружилась. А первый поцелуй на брудершафт убедил, что им очень хорошо вместе. И понеслась курортная жизнь: утром необходимые процедуры, а потом — прогулки, поездки, экскурсии.

Больше всего поразили их карликовые ламантины. Никогда они прежде о них не слыхали. И не увидели бы скорее всего никогда, так как обитают они только на Американском континенте, если бы какой-то местный любитель редкостей не решил, что раз эти сирены могут жить в мелких прудах и питаться разной речной растительностью, то очень даже кстати придутся в его усадьбе. Уж как он вывез млекопитающих, самца и самочку, история умалчивает, но запустив пару в парковый пруд, решил, что затея должна не только окупиться, а и принести прибыль. Посетителям, для которых экскурсии проводились индивидуально, разрешалось гулять столько, сколько хочется, любуясь ламантинами. Петру со Светой повезло: через час наблюдений те зарезвились, выставляя на обозрение то чёрную спинку, то белое пятно на брюшке. Посетители усадьбы остались довольны: они видели то, что не доступно другим.

Ещё один день прошёл в развлечениях и радости.

А вечер и ночь принадлежали только им двоим. Света практически перебралась в люкс Петра. Администрация теперь не обязана была следить за моральным обликом отдыхающих, а всех других курортников этот факт не волновал вовсе. И что интересно, кровотечения больше не повторялись. Кто же мог предположить, что…

Света была почти ровесницей жены, схожа с ней уровнем образования и воспитания, с таким же спокойным характером и выверенными манерами. Но между ними была пропасть. Пётр оказался совершенно очарован: под холодной внешностью северянки скрывался африканский вулкан. И неважно было, по природе или от долгого одиночества, а может, вообще влюбилась, во что, честно говоря, не верил, она дарила море радости и удовольствия. Главным было, что Пётр совершенно забыл о возрасте, сам удивлялся подвигам в постели, которых много лет не совершал, и ждал каждую ночь с нетерпением, успевая соскучиться.

Это настоящая сказка!

И никак не предполагал Пётр, что день отъезда вырастет в непреодолимую преграду, грозящую разрушить счастье двух взрослых серьёзных людей. С женой они прожили тридцать лет. Вырастили дочек, нянчат троих внуков. О разводе и речи быть не может. Но… и потерять эту женщину он тоже не может.

Светлана вопросов не задавала, сцен не устраивала, по-прежнему встречала улыбкой каждое его слово, вот только пару раз заметил он грусть в её глазах. Как-то, отвернувшись, она смахнула со щеки слезу так, чтоб он не увидел. Но он заметил. И лихорадочно принялся придумывать, как же быть.

Вселенная услышала его мольбы. Позвонила секретарша и сообщила, что выходит замуж и уезжает в Питер — будущий муж дал на сборы две недели. Предупредила шефа сразу, чтоб задумался о новой помощнице.

— Слушай, а как ты посмотришь на то, чтобы поменять профессию, переехать в мой город и начать получать достойную зарплату? — решился он, наконец, спросить.

— Что ты имеешь в виду?

— В моей фирме образовалась вакансия секретарши. Нагрузка не как в школе, зарплата в несколько раз выше, и каждый день будем видеться. Мне страшно даже подумать, как буду тосковать по тебе, если сейчас расстанемся. Ну, что ты молчишь? — в тревоге спросил Пётр.

Света, сидевшая в кресле напротив, не поднимала на него глаз и продолжала молчать. Он замер, боясь, что ещё слово, и она возмущенно откажется. Ему казалось, от тишины у него сейчас лопнут перепонки.

— Не могу, — грустно прошелестел голос, — отказаться! — завопила Света, бросаясь к нему на шею с объятьями и поцелуями.

* * *

Воспоминания проплывали перед глазами, пока водитель вёз Петра до офиса.

Глава 4

В скромном и одновременно элегантном костюме, по правилам серьёзных компаний «белый верх, чёрный низ», Светлана встретила шефа улыбкой и тут же захлопотала:

— Пётр Васильевич, не выспались? Давление? Что-то беспокоит? Скажите, чем вам помочь?

Тот хмуро глянул на неё и чуть не рявкнул, вспомнив салфетки, с которых начался этот кошмар.

— Приготовь эспрессо и зайди в кабинет.

Ставя изящную чашечку на поднос, она лёгким движением смахнула в неё какую-то крошку.

— Ваш кофе, Пётр Васильевич. Что-нибудь ещё?

— Да. Мне надо пройти медицинское обследование. Запиши ко всем ведущим специалистам. И позаботься, чтоб расписание визитов было удобным, без суеты и пустого ожидания.

— Будет сделано, Пётр Васильевич, — Светлана записала что-то в блокнот. — Простите, пожалуйста, у вас такой бледный вид. Если неважно себя чувствуете, может, не следует пить горячий эспрессо так быстро? Может, вообще не надо пить кофе?

— А как, по-твоему, мне прийти в себя после бессонной ночи? Сил никаких, голова гудит, сердце колет, — то ли отчитывая, то ли моля о помощи почти выкрикнул Пётр Васильевич.

Светлана вытянулась в струнку, боясь вызвать взрыв гнева.», — пронеслось в голове.

— Всё, иди. Постарайся, чтобы уже сегодня попал к Марии Дмитриевне. Как договоришься, сообщи сразу.

— Хорошо, Пётр Васильевич.

Заняв рабочее место, Светлана позвонила приятельнице Леночке, регистратору лучшей сердечной клиники, и попросила устроить Петру Васильевичу приём сегодня же. Если все часы у Симаковой, светила местной медицины, расписаны, то придумать что-нибудь и время найти.

— Леночка, в долгу не останусь, ты же меня знаешь. Не представляешь, как ужасно выглядит мой шеф. Краше в гроб кладут. Надо срочно что-то предпринимать. Прозевает Марья Дмитриевна инфаркт или инсульт, работу не потеряет, но считаться с ней никто больше не станет. Ты же знаешь, кто у Петра Васильевича зять? То-то и оно. В наших общих интересах перестраховаться. Он, конечно, мужчина крепкий, но сейчас мужики мрут как мухи. Не мне тебе рассказывать, — тараторила она, убеждая собеседницу.

Леночка всё поняла и пообещала перезвонить сразу, как определится со временем.

Светлана стала набирать номер квартиры директора. В этот момент из его кабинета раздался сдавленный крик:

— Света! — И ещё тише: — Све-е-е… — Послышался глухой стук упавшего тела, и всё стихло.

Она взглянула на часы и, услышав в трубке: «Алло» — жены директора, заговорила трагическим шёпотом:

— Светочка Викторовна, что с Петром Васильевичем? Пришёл утром, лица на нём нет. Вам не кажется, что хватит ему работать? Может, пора себя поберечь? Сердце разрывается видеть его таким.

— Звоню пока он в отдел ушёл. Сегодня же постараюсь записать его к Марии Дмитриевне. Но мне кажется, что со здоровьем шутки плохи. Тем более для мужчины его возраста. Простите меня, пожалуйста. Какой начальник слушает секретаршу? Поэтому буду молчать. А ваши слова он обязательно примет во внимание. Вы только меня не выдайте, что беспокоюсь, а то накричит ещё, что лезу не в своё дело, а мне тяжело видеть, как гибнет такой прекрасный человек.

— Ладно. Как только узнаю, что Мария Дмитриевна ему порекомендовала, сразу вам позвоню.

— Не волнуйтесь, Светланочка Викторовна. Всё будет хорошо. Главное, момент не упустить. Всего доброго. — Положив трубку, Светлана опять посмотрела на часы и направилась в кабинет директора.

Пётр Васильевич лежал на боку. Видимо, попытался встать и не удержался на ногах. Похоже, начинает приходить в себя: дернулся рукой, пытаясь сжать её в кулак.

Светлане, конечно, было неведомо, что сейчас перед ним как на замедленной плёнке проплывала та памятная сцена, в которой, узнав, что шеф начал отношения с молоденькой сотрудницей, она не удержалась и влепила ему звонкую пощёчину. Замахнулась для второй, но Пётр Васильевич как клещами охватил оба её запястья парализуя. И смешно выглядели её конвульсии — то притягивая, то отталкивая партнёра, она как будто разрывалась между двумя одновременными желаниями: прижаться и убежать. Но у нелепого эпизода оказался счастливый конец. Светлана замерла, подняла на него глаза и, весело улыбаясь, сказала:

— Да ладно, отпусти уже. Пошутить нельзя. А то что-то пресными стали наши отношения.

Но это там, в меркнущем сознании Перта Васильевича, а в реальности, взяв со стола поднос, Светлана тщательно вымыла блюдце, чашку, ложку и поставила в сушилку. Потом открыла дверь в коридор офиса и истошно завопила:

— Помогите! Помогите! Директору плохо!

Затопали ноги, зашумели голоса, в приёмную набивался народ.

Сунув кому-то нашатырный спирт и ватку, она велела привести Петра Васильевича в чувство, сама же стала накручивать телефон, вызывая скорую. Врачи приехали минут через десять, что-то укололи Петру Васильевичу и увезли его в больницу с подозрением на инфаркт.

Глава 5

Больно горели глаза. А, это солнце! Такое яркое, что слепит, и тёмные очки не спасают. Так горячо печёт за грудиной. Ну и денёк сегодня!

Пётр обернулся к Свете. Волосы её блестели и переливались на солнце живым пламенем. А глаза! Обычно спокойного оливкового цвета, сейчас они призывно светились майской зеленью. Губы, раскрывшиеся в улыбке, маня сочностью, звали к поцелуям.

«Наконец-то, девочка моя, дождался!» Он безумно хотел близости, но только ответной, чтоб наслаждаться вместе. А после ресторана Света, видимо, приглядывалась, присматривалась, размышляла и была холодна целых три дня.

Сегодня после обеда они отправились на экскурсию посмотреть водопады. На обратном пути сделали остановку напротив поля пшеницы, что раскинулось за быстрой, но мелкой горной речушкой.

— Хочу туда, — шепнула Света.

Пётр медлить не стал — подхватил её на руки и, как был — в шикарных туфлях, ступил в холодную воду. Света обняла его за шею. Рука её ощущалась такой горячей, что кажется, обжигала кожу. Но это ерунда. Желанная женщина сама прижималась к нему, она тоже его хотела.

Выбравшись на сушу на другом берегу, они вместе помахали автобусу с экскурсантами: «Поезжайте без нас!» — и, взявшись за руки, весело пошли по дорожке вдоль поля, пока не оказались одни на всём белом свете.

Пётр решительно повернул в посевы, оглянулся на Свету и понял, что чувствуют они одно и то же. Он опять подхватил её на руки, унёс от дороги и метров через двадцать бережно опустил на землю.

Глядя глаза в глаза, она начала медленно расстёгивать пуговички нарядной блузки, произнеся:

— Не спеши, милый. Поцелуй меня.

Терпение было на пределе, но ему так хотелось почувствовать вкус её кожи, её запах, насладиться чудными изгибами тела! Пётр замедлился в нежности, сгорая от желания.

Он целовал её лицо, шею, плечи, распахнул блузку и ласкал обнажённую грудь. Та, как будто была создана для него: небольшая, но ладонь его наполнила полностью, отвечает на ласки восставшими сосочками.

Как она хороша! Венера! Тонкая талия и широкие бёдра.

Света горячими руками гладила его спину и целовала тело там, где оказывались её губы.

Теперь можно всё!

Взрыв превзошёл все ожидания! Он никогда не кричал, а тут вопль просто вырвался из горла в момент высшего взлёта, широко разливаясь в синеве неба, золотом шелесте полных колосьев пшеницы, на просторе свободной исконной природы. Как хорошо! Как легко! Блаженно!

Откуда-то сверху раздался голос:

— Быстрей колите. Мы его теряем!

Глава 6

Внезапной смерти от сердечного приступа удалось избежать. Успели. Довезли. Сразу в реанимацию. Все приборы подключили, все анализы взяли.

Минут через пятнадцать Пётр Васильевич пришёл в себя и очень удивился, почему он в больнице, весь опутанный проводами, датчиками и трубочками. Дежурная медсестра объяснила и пообещала, что через день-другой переведут в обычную палату, и тогда родственники смогут его навещать. Конечно, если всё будет хорошо, и он пойдёт на поправку. Но этой детали она добавлять не стала, чтобы не вызывать у пациента тревогу. А пока — строжайший постельный режим, абсолютное спокойствие и полный отдых.

Пётр Васильевич сопротивляться не собирался. Сил не было даже пошевелиться, не то чтобы куда-то рваться. Он послушно закрыл глаза и расслабился.

Две Светланы в это время общались с главным врачом. Сообщив Светлане Викторовне о сердечном приступе мужа, секретарь директора Светлана Петровна заехала за ней по дороге в больницу.

Светлана Викторовна времени тоже не теряла. Пока ехали, через зятя, не последнего человека в городе, получила разрешение переговорить с главным врачом. Он человек новый, не хотелось врываться к нему с улицы. Совсем другое дело — разговаривать по просьбе одного из руководителей города.

Алексей Иванович оказался из тех мужчин, возраст которых определить невозможно. Стройный, подтянутый, даже сухощавый. Аккуратная стрижка, никаких морщин, приветливая улыбка. Не врач, а модель из глянцевого журнала. Ясно, что полтинник уже есть, но точный возраст?.. Да это и не важно. Человек, который так ценит собственное здоровье, так же бережно относится к здоровью других, и это сейчас самое главное для жены.

Светлану Викторовну доктор успокоил, как мог. Пообещал взять пациента под личный контроль. А когда записывал имя-отчество будущего подопечного, остановился и поднял взгляд на посетительницу.

— Пётр Васильевич Дмитриев? Невероятно! А возраст? Лет пятьдесят шесть — пятьдесят восемь? Знал, что он живёт в этом городе, надеялся встретиться, но никак не ожидал, что так скоро и при таких обстоятельствах, — воскликнул доктор и поведал удивительную историю.

* * *

— Да, вы не удивляйтесь. Мы с вами не знакомы, а вот с мужем вашим очень были близки, когда в армии служили. Можно сказать, братья по крови. В учебке подружились, узнав, что из одного города.

Оба в армию не собирались, но срезались на вступительных экзаменах. Он на юридический в университет поступал, я — в медицинский. Это сейчас в десять мест заявления подавай, куда-нибудь возьмут. Не на бюджет, так за деньги. А тогда всё просто: пролетел — изволь бриться. Два года ох каких нелёгких испытаний для мальчиков из интеллигентных семей!

Короче, выручали мы друг друга не раз. Полгода до дембеля оставалось, и тут Афган.

Медициной я всю жизнь интересовался, хоть у меня все учителя в семье. Мог бы сам закосить и товарища научить, но это же позорище! Мы что, предатели или трусы? Наши отцы оба войну прошли, Родину от фашизма спасли, а мы сейчас, как последние подонки, за мамкину юбку спрячемся? Мы и не раздумывали с Петькой, сразу заявление написали.

Небось, не рассказывал, как чуть оба не погибли?

Мы связистами служили. Бывало, и под огнём провода тянули, без связи же войска слепыми становятся. Потому и душманы на наш пункт нападали. Страшно вспомнить те кровавые шесть месяцев. Сколько ребят погибло! Но нас судьба берегла. До последнего дня службы в Афгане.

Как-то взводу, изрядно потрёпанному в боях, предстоял перелёт на другую базу. Загрузились в две вертушки. Взлетели утром, пошли на низкой высоте. А над ущельем наш Ми-8 словил стингер от душманов. Пилоты — молодцы, совершили вынужденную посадку, никого не угробив, да духи притаились недалеко. Много их было. Начали обкладывать со всех сторон, чтобы пойти в атаку. С лётчиками и пятью бойцами мы заняли круговую оборону. Когда началась стрельба, договорились с Петькой, если кто из двоих живым выберется, тот мать товарища в беде не оставит.

Конец ознакомительного фрагмента.