Шерлок Холмс. «Исчезновение лорда Донерли» и другие новые приключения

Н. М. Скотт, 2013

Доктор Ватсон – верный друг и «летописец» несравненного Шерлока Холмса – просматривает заметки в своей записной книжке и вспоминает занимательные происшествия, которые остались неизвестными читательскому миру… Так рождаются под пером нашего современника Н.М. Скотта четырнадцать историй о знаменитом сыщике. Написанные с юмором и стилистически точные, они великолепно передают особенности криминалистики и атмосферу викторианской Англии конца XIX – начала XX века.

Охраняется законодательством РФ о защите интеллектуальных прав. Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя. Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.

1

Хавершемская сорока

Первого января 1890 года мы с Холмсом шагали по Бейкер-стрит со стороны Оксфорд-стрит. Зима выдалась холодной, и обледенелые тротуары, кое-как присыпанные сажей, были предательски скользкими. С неба сыпал снег, дул пронизывающий северный ветер. По другой стороне улицы двигался пожилой джентльмен, и мы не без смеха — ибо смех, как известно, помогает согреться — наблюдали, как он, согнувшись, неловко вертит зонтом, пытаясь укрыться от снежной крупы, летящей в лицо. И вдруг ветер рванул с такой силой, что его зонт развалился надвое. Бедняга остался с голой тростью в руке, а купол поднялся в воздух и перелетел улицу на манер гигантской вороны, где упал и заскользил по льду, как на коньках. Холмс радостно бросился следом, догнал беглеца и дважды энергично топнул по нему ногой — словно хотел убить.

— Благодарю вас, сэр, — пропыхтел владелец зонта, торопливо подходя к нам.

— Ваш зонт нужно сдать в починку, — сказал я, — тут неподалеку, на Уимпол-стрит, есть мастерская. Вы знаете, где это?

— Боюсь, мне придется выбросить его, сэр, — ответил мужчина, осматривая гнутые спицы и порванную ткань. — Но я все-таки очень благодарен вашему другу, ибо мне не хотелось бы отвечать в суде за выбитый по вине моего зонта глаз или того хуже. Кстати, джентльмены, кто-нибудь из вас двоих не проживает случайно поблизости?

— Да, мы оба здесь живем. А что вы ищете?

— Я ищу некоего мистера Шерлока Холмса, — сказал он. — Причем я побывал уже по трем адресам, и все впустую. Нигде его нет!

— Что ж, ваши поиски завершились, — улыбнулся я, — ибо по счастливой случайности Шерлок Холмс — это тот самый джентльмен, который обезвредил ваш зонт.

— Слава богу! — с облегчением воскликнул незнакомец. — Мое имя Реджинальд Кэнти, сэр. Я бывший банковский служащий из Суррея.

— Рад познакомиться, мистер Кэнти, — сказал мой друг, поправляя шарф. — Я с готовностью выслушаю вашу историю. Дело, полагаю, важное, раз вы выбрались из дому в такую непогоду. Мы, кстати, живем по номеру 221б.

Снег как раз повалил гуще, так что мы все сели в кеб и поехали к нам домой.

Кэнти оказался довольно приятным человеком. Его сдержанное достоинство выдавало в нем служащего Сити, ставшего слегка циничным и грубоватым за те годы, что ездил на работу в Лондон и обратно. Твердый взгляд ярко-зеленых глаз и квадратный подбородок говорили о решительности и ответственности в деле банковских операций и балансовых отчетов.

Расположившись в креслах у нашего весело горящего камина, мы приготовились услышать, что заставило мистера Кэнти спозаранок покинуть Хавершем, чтобы искать совета моего коллеги.

— Я приехал по поводу ограбления, что произошло в ночь под Новый год, мистер Холмс, — начал он. — Нет, скорее ограблений. К сожалению, было несколько случаев.

— И жертвой одного стали вы, я полагаю?

— Верно. Хуже того — ума не приложу, как вор мог проникнуть ко мне в дом, а потом выбраться незамеченным. И это еще не все. Утром мой сосед Филип Лэм, управляющий банком, сообщил мне, что ограбили и его дом, равно как и дом напротив — принадлежащий брокеру Стэнли Роджерсу.

— Скажите, пожалуйста, что же было украдено?

— Драгоценности, сэр! У моей жены пропала бриллиантовая диадема, ожерелье из рубинов и несколько колец. Удивительно, что мои личные вещи остались целы. У Лэма и Роджерса та же история.

— Вы заявили о краже в полицию?

— О нет — я не хочу, чтобы наши с женой имена трепали в газетах. Поскольку соседи придерживаются сходного мнения, с посторонними мы это не обсуждали. Вчера вечером мы отмечали праздник. В полночь к нам присоединились слуги, чтобы по традиции выпить за наступающий год. Было без малого два часа ночи, когда жена поднялась в спальню, а я задержался, чтобы напомнить Мэттьюсу — это честный и обязательный человек, из самых надежных, что когда-либо служили у нас, — что на одно окно в оранжерее требуется вторая рама. И вдруг моя жена испуганно закричала.

— А где ваша жена хранит драгоценности?

— В чиппендейловском бюро рядом с туалетным столиком.

— И оно было открыто?

— В том-то и дело! Понятно, что леди встревожится, увидев, что ее бюро взломали. Тогда я, несмотря на жгучий холод, решил осмотреть наши владения, помня о том, что накануне выпал снег. И вот, успокоив жену, я оставил с ней горничную, а сам взял Мэттьюса, собак и фонарь, и мы обшарили весь двор и сад, отыскивая следы вора. Могу вам сразу сказать, что снег на стене, огораживающей сад, был не тронут. Отсюда я сделал вывод, что никто и не пытался вскарабкаться на нее.

— Как проницательно с вашей стороны! — заметил мой коллега, и глаза его лукаво блеснули. Он покуривал трубку, глядя на снежную пургу за окном.

— Знаете, мистер Холмс, поскольку я имею слабость к детективным романам, я и подумал: а почему бы не воспользоваться почерпнутыми из литературы знаниями?

— Вот как? Прошу вас, мистер Кэнти, не томите! Какие следы вы обнаружили на земле?

— Минуточку терпения, я как раз собирался об этом рассказать, — сказал отставной банковский служащий, все больше раздуваясь от переполнявшей его важности и не слыша иронии в голосе моего друга, склонного к юмору и лукавым выходкам.

Наверное, он представлял себе, что идет по стопам Эдгара Аллана По и демонстрирует недюжинную интуицию.

— Снегу навалило, я бы сказал, примерно с фут, и наследили — насколько удалось разглядеть — только птицы и собаки. Дорожки в свете луны выглядели так же, как и накануне. Мэттьюс, я полагаю, несколько раз за последние дни ходил по саду, наполняя кормушки для птиц, да бегали собаки. Вот и все. Я обернулся, чтобы оглядеть дом. Окна повсюду были в целости. Если вор воспользовался приставной лестницей, то следов ее не осталось. Наша же длинная стремянка была на месте, и никто как будто ее не трогал.

— Дорогой Ватсон! Судя по рассказу мистера Кэнти, нам предстоит сложное расследование. Злоумышленник, воспользовавшись тем, что хозяева увлечены празднованием Нового года, ограбил три дома, стоящие по соседству. Кстати, мистер Кэнти, вы упомянули, что держите собак?

— Мы все держим собак, — не без удивления ответил наш собеседник. — Мой спаниель поднимает лай при малейшем шорохе во дворе, а Лиззи, шотландский терьер, хоть и более спокойная по характеру, но тоже в долгу не останется. У Стэнли Роджерса есть черный лабрадор, а у Лэма — колли.

— Хавершем находится в графстве Суррей, не так ли? — уточнил Холмс. — Много ли поездов прибывает к вам из Лондона в Новый год?

— Как в любой другой день. Поезда идут каждые полчаса с вокзала Виктория через Кройдон. Впрочем, непогода могла нарушить график движения — знаете, стрелки, возможно, замерзли или пути засыпало снегом.

— Тогда, Ватсон, я предлагаю сначала пообедать — миссис Хадсон приготовила великолепное жаркое из дикой утки, — а затем всем вместе отправиться на вокзал Виктория.

* * *

Мы прибыли в Хавершем в третьем часу. Поезд и впрямь задержался по вине неисправных семафоров и сугробов на рельсах. Кэнти жил в симпатичном тупичке на окраине Хавершема, неподалеку от гостиницы «Лебедь». Соседями Кэнти был народ состоятельный: банковские служащие на пенсии, биржевые брокеры и люди подобных профессий.

Указывая на дома Стэнли Роджерса и Филипа Лэма, Кэнти заметил, что они построены по проекту чудаковатого шведского архитектора Свенсона, чем объясняется особое стилевое однообразие, которое точнее всего можно описать как сочетание континентального и британского Средневековья. Особняк Кэнти, например, спереди напоминал альпийский охотничий домик с круглыми нормандскими башенками по сторонам, а сзади был традиционно тюдоровским: красный кирпич, фахверк и многостворчатые окна. Впрочем, для Англии это не так уж и нелепо, как может показаться на первый взгляд, ибо благодаря туманам и дождям все контрасты смягчаются, а местный ландшафт имеет шанс сойти за склоны тирольских гор, где пасутся стада и бродят олени.

На заснеженном крыльце нас встретили миссис Кэнти и две собаки. Хозяйка проводила нас в большую просторную гостиную, обставленную удобной мебелью, где за каминной решеткой весело горел огонь. Мы подошли к камину и стали греть озябшие руки.

— Спасибо вам, что согласились приехать, — сказала миссис Кэнти. — Мои безделушки, допустим, задорого не продашь, но я к ним очень привязана. А Глория Лэм просто в отчаянии: у нее пропало бриллиантовое кольцо — подарок мужа на помолвку, и рубиновые серьги, что достались ей от матери. Странно, что вор не удостоил вниманием бумажник мистера Кэнти, его золотые часы и запонки. Да и дорогая посуда в соседней комнате осталась на месте.

Улыбнувшись, Холмс раскурил трубку, бросил спичку в камин и стал смотреть на пляшущие языки пламени.

— Я, кажется, догадываюсь, в чем тут дело, сударыня, — сказал он. — Наверное, его интересуют только драгоценные камни.

— Не знаю, что и сказать, мистер Холмс. — Женщина взяла на руки терьера и любовно погладила по голове.

— Наверное, это вор из породы сорок, — предположил я, — они любят все блестящее.

— Да, подходящая характеристика, мой дорогой Ватсон. — Холмс выбил трубку о каминную решетку и повернулся к Реджинальду Кэнти, который сидел у огня и внимательно слушал нашу беседу. У его ног лежал, свернувшись, золотистый спаниель. — Можно мне взять вашу лестницу? На полчаса, не долее.

— Лестницу?

— Ну да. Я хочу взобраться на крышу. А вы, Ватсон, составите мне компанию?

— Разумеется, — ответил я и стал натягивать перчатки.

— Сейчас я велю Мэттьюсу ее принести. — Кэнти позвонил в колокольчик.

— Отлично! Мы начнем с дома вашего соседа Лэма, а затем вернемся к вам.

Трудясь над проектом этого дома, архитектор Свенсон воплощал идею простоты и практичности, и в результате его детище — не в пример дому Кэнти — можно было принять за будку таможенника где-нибудь на швейцарской границе. На крыше помещалась высокая платформа, предназначавшаяся для обсерватории, которую так и не построили по причине дороговизны и протестов со стороны местного населения. Под козырьком на крыльце висели длинные сосульки, в свете нашего фонаря снег блестел, точно шлифованные алмазы, ибо мороз к вечеру крепчал.

Филип Лэм сам открыл нам дверь. Это был высокий жилистый человек в халате и очках, с зачесанными назад седыми волосами. Его выпуклые глаза над большим орлиным носом внимательно уставились на нас.

— Мистер Шерлок Холмс, если не ошибаюсь?

— Именно так, сэр. А это мой коллега, доктор Ватсон. Говорят, ваша супруга тяжело переживает случившееся?

— Не то слово, сэр. Входите, пожалуйста. Жена сейчас в музыкальной комнате, не будем ее беспокоить. Вы, наверное, хотите осмотреть спальню? — Он с подозрением взглянул на Мэттьюса, державшего лестницу.

— В этом нет необходимости, мистер Лэм. Однако мне хотелось бы осмотреть крышу дома. Вы позволите?

— Крышу? — отчего-то изумился Лэм.

— Ну да. Для этой цели ваш сосед мистер Кэнти согласился одолжить нам свою лестницу.

— Неужели вы думаете, мистер Холмс, что вор взобрался ко мне на крышу по стене дома, точно муха или другое насекомое?

— Сомневаюсь, что преступник обладает способностью на время превращаться в муху, однако он несомненно обладает извращенным умом. Кстати, сэр, на вашем месте я бы закрыл дверь. Такой сквозняк, что недолго простудиться и умереть.

Лэм поправил очки, удивленно и неуверенно посмотрел на моего друга и захлопнул дверь. Мы без промедления двинулись на задворки, где Мэттьюс установил у стены лестницу.

— Похоже, мы напрасно это затеяли, Ватсон, — сказал Холмс, поглядев наверх. — Взгляните — снег на карнизе и балках лежит ровным слоем.

— В темноте не разберешь, — заметил я.

— У меня при себе ручной фонарь, сэр, — сказал Мэттьюс, — прихватил на всякий случай.

— Вы просто гений, Мэттьюс! — Холмс взял у него фонарь и стал карабкаться вверх по лестнице.

Когда я наконец я добрался до верха и перелез через парапет, то не сразу сумел разглядеть в темноте склоненную фигуру Холмса, который изучал снег в лупу. Фонарик освещал лишь его орлиный профиль.

— Ввиду отсутствия ватерпаса, Ватсон, скажите мне: что вы думаете о чердачном окне?

— Что тут можно сказать? Створки прилегают неплотно.

— Именно! А рама едва держится в проеме, и выставить ее при помощи стамески не составит труда. Да и раствор, видимо, был плохо приготовлен — смотрите, ведь он крошится.

— Да уж! Благодаря мастерству британских строителей воры-домушники в наши дни могут обойтись без стеклореза — ведь можно легко вынуть целое окно, вместе с рамой и стеклами.

— А затем вставить обратно. Именно таким образом вор и проник в дом, Ватсон. Но я все-таки не понимаю, как ему удалось забраться на крышу.

Вдруг озадаченное лицо Холмса радостно просияло. Он подбежал к парапету, смахнул рукой свежий снег, сгреб что-то в кулак и сунул в карман.

— Ха, Ватсон! А наш парень — не простая сорока-воровка.

— Пора бы подрезать ему крылышки, — пробормотал я.

— Да, давайте спустимся и поищем его гнездо, ибо я уверен, что пропавшие драгоценности находятся там.

Когда мы спустились на землю, Мэттьюс убрал лестницу, и мы все вернулись в дом Кэнти, где хозяева и их собаки с нетерпением ожидали нас.

— Вы знакомы с полковником Брэдсток-Хьюмом? — Холмс протянул к огню озябшие руки.

Кэнти помолчал, задумчиво раскуривая сигару.

— Вы имеете в виду того инженера, что руководил строительством моста в Линхэме?

— Да, его самого.

— Нет, лично не знаком, хотя он местная знаменитость. Он живет в Рэдстоне, в старом поместье Комптон-Холл. Это несколько остановок на поезде от Хавершема.

— Понятно. Мне хотелось бы навестить этого полковника Брэдсток-Хьюма.

— Боюсь, что вы не застанете его дома, мистер Холмс. Он уехал в Тунис строить какую-то дамбу.

— А в Рэдстон часто ходят поезда?

— Каждый час до полуночи, но я уверяю вас, мистер Холмс, что вы только зря потратите время, ибо согласно «Суррей газетт», полковник будет в отъезде еще несколько недель.

Когда мы прибыли на станцию, поезд в Рэдстон стоял у платформы. Мы едва успели купить билеты и сесть в вагон, как поезд тронулся.

— Ради бога, Холмс, — сказал я, когда мы закурили, — объясните, при чем здесь полковник Брэдсток-Хьюм. Или вы полагаете, что преступник прячет награбленное у него в поместье? Если это так, то будь я проклят, если понимаю, как вы до такого додумались.

— Меня интересует сам полковник, Ватсон. Он заядлый спортсмен. Помнится, я даже читал о его достижениях в «Телеграф».

— Неужели он разорился и вынужден заниматься грабежами? За свой ночной улов он сможет выручить всего несколько сотен фунтов — да и то, если повезет.

— О нет, он вполне состоятельный человек.

— В таком случае каковы же его мотивы?

— Элементарно, мой дорогой Ватсон. Полковник решил, что сможет совершить идеальное преступление и остаться безнаказанным. Однако напрасно он на это надеется!

Выйдя на станции Рэдстон, мы первым делом узнали у носильщика, как добраться до Комптон-Холла. Он указал нам дорогу, уходившую вниз с крутого холма, точно белая блестящая лента. Все вокруг оледенело, над заиндевевшими тротуарами застыли изогнувшиеся под тяжестью снега деревья. У подножия холма мы увидели большой загородный дом — частично скрытый за деревьями, — чьи фронтоны мягко поблескивали в свете луны. Это и был Комптон-Холл — резиденция полковника Брэдсток-Хьюма.

Мы отворили калитку и двинулись по аллее к дому. Тут же впереди вспыхнул свет, и на крыльце возникла темная фигура человека, державшего над головой фонарь. В лесу за парком закричала сова, раздался тихий свист, и я инстинктивно выхватил револьвер, который всегда ношу с собой после службы в армии, ибо из темноты на нас неожиданно выскочили два огромных свирепых добермана.

— Ко мне, Рекс! — хрипло позвал человек на крыльце. — И ты, Солтер! Ко мне, сейчас же!

Собаки послушно затрусили на зов хозяина, без сомнения обрадовавшись возможности не связываться с чужаками.

— Эй, вы там! — закричал человек, явно имея в виду меня. — Вы нарушили границы частных владений. Немедленно уходите и уводите с собой вашего спутника.

— Полагаю, я имею честь разговаривать с полковником Брэдсток-Хьюмом, владельцем имения? — как ни в чем не бывало осведомился Холмс.

Полковник, помедлив, грузно шагнул с крыльца нам навстречу. Собаки крутились у его ног, зыркая злыми блестящими глазами.

— Прошу прощения, джентльмены, — он протянул руку, — сначала я принял вас за грабителей, что покушаются на мое имущество. Однако я вижу вас впервые в жизни. Вы, наверное, насчет стамбульского контракта?

— Нет, мы пришли выяснить кое-что в связи с ограблением в Хавершеме, — без обиняков заявил Холмс.

Инженер буквально открыл рот от удивления. Он постоял, глядя себе под ноги, а потом еле слышно пробормотал:

— Значит, вы из полиции?

Холмс нарочно медлил с ответом, лишь язвительно улыбался, позволяя Брэдсток-Хьюму помучиться от страха и сознания своей преступной тайны. По истечении некоторого времени он ответил:

— Нет!

На лице инженера отразилось огромное облегчение.

— Сегодня чертовски холодно, — сказал он, — идемте, погреемся у огня.

Мы поднялись на крыльцо по заснеженным ступеням, вошли в дом и попали в просторную теплую комнату, обшитую дубовыми панелями, где стоял терпкий сигарный дух. На столе лежали разнообразные схемы и чертежи, нужные хозяину в работе. Осторожно ступая среди рулонов чертежной бумаги, справочников и прочих предметов, что валялись на полу, мы добрались до камина и уселись на стулья по обе его стороны. Полковник налил нам виски с содовой и расположился в кресле против огня, а собаки легли у его ног.

— Как видите, джентльмены, — начал он, — я увлекаюсь сборкой разнообразных механизмов. — В стеклянных шкафах у стен и впрямь можно было видеть какие-то модели. — У меня есть работающие копии первого американского локомотива и пожарной машины. Я собираю их своими руками и демонстрирую на выставках. Опустите в щель один пенни, и колеса завертятся, а поршневой шток начнет двигаться вперед-назад.

Рекс и Солтер лежали, растянувшись на большом турецком ковре, и смотрели на хозяина мрачными глазами, поблескивающими в свете пламени.

— Весьма оригинально, — заметил Холмс, — но у меня нет при себе мелочи. Кроме того, в настоящий момент меня занимают более важные дела.

— А как вас зовут? — спросил полковник.

— Я Шерлок Холмс, а это мой коллега доктор Ватсон.

— Хотелось бы знать, мистер Холмс, зачем вам понадобилось приезжать ко мне в эту морозную ночь и тратить свое — да и мое — время на обсуждение краж в Хавершеме.

— Краж? Разве я упоминал о кражах? Я говорил об одной, — лукаво улыбнулся Холмс.

— Ах да, я прочитал что-то в «Ист Суррей кроникл», — отмахнулся полковник.

— А разве не в «Суррей газетт»?

— Да, конечно!

— Что ж, весьма странно, потому что это происшествие намеренно держат в секрете, и ни один газетчик пока не в курсе случившегося. Давайте не будем ходить вокруг да около, полковник Брэдсток-Хьюм. Я приехал в Комптон-Холл, потому что знаю, что вы вор, — ладно уж, признайтесь. Вы уже совершили роковую ошибку, и вам не отвертеться.

— Глупости! — воскликнул полковник с раздражением, но ничего другого сказать не успел, потому что Холмс поднял руку, отметая все его возражения:

— У меня есть улика, которая полностью вас изобличает!

Он встал, подошел к полковнику, вынул что-то из кармана и показал. На ладони у него лежал бурый ком мокрого песка. Холмс стал осторожно просеивать песок меж пальцев, делая дорожку на подлокотнике кресла, в котором сидел Брэдсток-Хьюм.

— Отличный балласт, не правда ли, полковник?

Бравый солдат побледнел и вжался в кресло.

— Один из ваших мешков, наверное, прохудился, когда вы совершали посадку на площадку для обсерватории. Подойдите сюда, Ватсон, я хочу вам кое-что показать.

Холмс вглядывался в темноту за окном. Я встал, подошел к окну и тоже стал вглядываться. В парке позади дома я с удивлением рассмотрел воздушный шар — тугие канаты удерживали его на крючьях, вбитых в землю, а из корзины свешивались мешки с песком.

— Потрясающе! Будь сейчас жив Чарли Пис, он сыграл бы для вас на скрипке, полковник!

— Я рад, что смог доставить вам такое удовольствие, мистер Холмс. Похоже, моя маленькая воздухоплавательная вылазка закончилась неудачей, но будь я проклят, если не встретил в вас равного себе. Скажите, сэр, мне готовиться к переезду в тюрьму или мы сможем договориться? Я бы возместил вам все расходы. Я достаточно состоятельный человек и не обижу ни вас, ни вашего друга.

— В этом нет необходимости, полковник. Насколько я понимаю, вы знакомы со скандинавским архитектором Фредериком Свенсоном?

— Понимаю, куда вы клоните, мистер Холмс. Да, он порой просит у меня совета, когда возникают проблемы с осуществлением его сложных и дерзких по стилю проектов.

— Насколько я помню, вы сотрудничали с ним при возведении оперного театра в Хельсинки, который потом много критиковали.

— У Фреди есть бунгало в западной части озера Утсйоки, и когда мы работали над проектом театра, он пригласил меня там остановиться, зная, что я обожаю финскую баню. И вот однажды, вылив ведро воды на раскаленные камни, он и спрашивает: «Ты слышал о моих проектах в Хавершеме?» Я говорю, что живу по соседству и читал об этом в местной прессе. Тут-то он и похвастался, что три дома, которые он проектировал, построены так, что вору туда забраться невозможно, ибо он применил там особую конструкцию ставен, замков и запоров, изготовленных по его чертежам. Я возразил тогда, что не стоит недооценивать изобретательность английских преступников, чей девиз «Было бы желание, а возможность найдется», и, будучи закоренелым честолюбцем, увидел в этом достойный вызов. Мы заключили пари, причем он предложил очень высокую ставку, утверждая, что никто не сможет обворовать эти дома. И я приступил к подготовке.

Первым делом я съездил в Гилдфорд, где находится фирма «Уайт и Перри», что устанавливала эти замки и ставни, и получил кое-какую информацию. Перри, кстати, мой сосед. Мы сели с ним, раскурили трубочки, он показал мне планы и признался, что из экономии и желания получить выгоду строители — помимо всего прочего — не сделали ставни на чердачные окна, да и рамы, насколько он помнит, установлены кое-как. По его словам, при такой высоте зданий это не имеет значения. Но как потом оказалось, это обстоятельство вкупе с пологой крышей и наличием платформы для обсерватории значительно облегчило мою задачу.

Понятно, что Свенсону не хотелось расставаться с деньгами, и потому он поставил два практически невыполнимых условия: кража должна состояться в то время, когда хозяева находятся дома, и обворовать необходимо все три дома разом. Чем больше я думал об этом, тем меньше надежд у меня оставалось, и, наконец, мне пришло в голову использовать мой воздушный шар. Воздухоплавание всегда было моей страстью, и я решил, что попытаюсь, пролетев над вершинами деревьев, сесть на платформу для обсерватории, а затем переберусь на соседние крыши. И вот в конце декабря я телеграфировал Свенсону, приглашая его к себе на Новый год, дабы он сопровождал меня в моей преступной вылазке и воочию наблюдал все мои действия. А сегодня утром он уехал — поджав хвост, поскольку в результате своего проигрыша лишился семи сотен фунтов! Но зато приобрел большое уважение к англичанам, коего не ведал ранее.

— Полагаю, вы собирались повторить свою вылазку, чтобы вернуть похищенные драгоценности?

— Не совсем так. Если бы я снова поднялся в воздух, это стало бы моим сотым полетом, и из некоторого суеверия я решил не рисковать, но приземлиться на лугу неподалеку от нужной мне улицы и идти туда пешком. Три свертка с украшениями я хотел оставить на пороге каждого дома, чтобы утром их обнаружили владелицы.

— Пусть я восхищен вашей отвагой и находчивостью в стремлении совершить идеальное преступление, но ваша черствость и пренебрежение чувствами других людей просто возмутительны.

— Выходит, вы сдадите меня в полицию, мистер Холмс? — Полковник помрачнел, впервые, наверное, осознав всю серьезность своего положения.

— Нет, но вам придется объясниться, когда мы вернемся в Хавершем, потому что дамы, и только они вольны казнить вас или миловать, полковник Брэдсток-Хьюм!

— Что ж, очень хорошо, — нахмурился он, — я согласен предстать перед судьями в чепцах, ведь такой суд куда лучше официального.

— Возврат похищенных драгоценностей, а также щедрое пожертвование в любимую благотворительную организацию, возможно, заставят их смилостивиться. Разумеется, мы с доктором Ватсоном лично препроводим вас на слушание вашего дела.

Полковник, кажется, повеселел.

— Давайте лучше поедем на поезде. Следующий отходит через десять минут.

— На поезде! — язвительно повторил Холмс. — Вы меня разочаровываете.

— Ах, вы желаете с высоты полюбоваться этим старым торговым городишком? — добродушно рассмеялся полковник. — Что ж, ничто не сравнится с полетом на воздушном шаре. Кстати, эффект, который оказывает воздухоплавание на организм человека, в особенности благоприятен для органов пищеварения, доктор Ватсон!

Мы забрались в корзину, поднялись в воздух и четверть часа плыли в воздушных потоках, пока не настало время спускаться. Когда мы приземлились на лугу, мне стало жаль, что наш полет завершился так скоро, ибо вид, что открывался с высоты на суррейские холмы с ночными огоньками, горевшими точно алмазы, был поистине великолепен.