На границе миров. Сквозь бездну

Н. М. Фишер, 2021

Казалось бы, точки над i расставлены, миссия выполнена, а между главными героями пролегла нерушимая граница их миров. Но так ли всё однозначно, или силы Вселенной снова столкнут их вместе, чтобы противостоять новой угрозе? Начало истории – в книге «На границе миров».

Глава 2.

Весь день я провела в каком-то нервном ожидании. Нет, я совершенно не переживала перед так называемым свиданием, это скорее можно было сравнить с ощущением из моего подросткового возраста. Когда-то, лет в четырнадцать, меня позвал на свидание мальчик. Он мне совсем не нравился, я не знала, о чем с ним разговаривать, и очень боялась, что придется держаться за руки или тем более целоваться. Но ведь это должно было стать моим первым свиданием, и как же я могла от такого отказаться? Тогда во мне боролись смешанные чувства: нежелание вообще отправляться туда и жгучая жажда выяснить, что же меня ждет. В тот раз все оказалось очень просто — мальчику нравилась моя подруга, но ее он боялся позвать, а потому решил действовать через меня. Свидания, конечно, не вышло, обниматься и целоваться тоже не пришлось, но развеяться и почувствовать какую-то новую роль — было приятно. Вот и теперь я ожидала чего-то подобного: мне хотелось прогуляться по пустынным вечерним улочкам, на которые вот-вот опустится осенняя мрачная вуаль, подышать ароматами засыпающего города, возможно, даже поговорить о чем-то маловажном. И человек здесь стоял далеко не на первой позиции. Я пошла на это ради себя, ради попытки влиться обратно в этот мир, и теперь с замиранием сердца ожидала решения свыше — способна ли я вернуть себе себя здесь или мне суждено навсегда остаться жительницей Тихого Леса?

Дима постучался в дверь около семи вечера. Я, будучи достаточно свободной от работы в течение всего дня, даже уговорила себя потратить минут десять на макияж. Было странно увидеть себя такой после полутора лет вообще без какой-либо косметики.

— Да ты подготовилась! — с порога резюмировал сосед, проталкивая вперед себя букет красных роз. — Это тебе! Вы же, девчонки, любите розы!

— Вообще я полевые цветы люблю… — протянула я, поглядывая через окно на начинающий облетать лес.

— Это неудивительно! Ты вообще странная. Что может нравиться во всяких лютиках?

— Аромат… — снова потонула я в своих воспоминаниях, — они заполняют дом невероятным благоуханием… А смешиваясь с запахом дерева… Это лучшее, что вообще может быть.

— Это был риторический вопрос, — заулыбался Дима, — а ты, похоже, деревенская девчонка!

— Можно и так сказать, — пожала я плечами.

— Ладно, ставь в вазу или что там еще нужно, и пошли. Я столик забронировал.

Перед самым выходом я успела захватить с собой куртку на вечер, чтобы ни в коем случае не пользоваться пиджаком моего спутника, чем, судя по его разозленному виду, явно расстроила часть его планов. Я сразу же отказалась ехать на машине и предложила прогуляться до места, тем более что идти-то было всего пару кварталов. Дима оказался совершенно изнеженным комфортом и всевозможными удобствами. Несмотря на некогда хорошее телосложение, теперь он мог похвастаться весьма заметным пузиком и с трудом поспевал за мной во время прогулки.

— Ты куда так торопишься? — задыхаясь, спросил сосед.

— Разве я тороплюсь? — искренне удивилась я, привыкшая за последний год к быстрому шагу, от которого иногда могла зависеть твоя жизнь.

— Ты несешься, как будто мы не гуляем, а опаздываем на самолет!

— Ты же сам утверждал, что до кафе надо ехать на машине, потому что мы опаздываем, — напомнила я.

— Ехать! Но не лететь же! Вот же спортсменка! Или это тебя в твоей деревне так научили? — засмеялся он.

— Да, что-то в этом роде, — после его слов я сразу же сникла.

— Так расскажи, что за деревня-то? Долго ты там жила? Когда переехала? — продолжал Дима расспросы, совершенно не обращая внимания, что еще несколько вопросов в том же духе, и из моих глаз хлынут водопады.

— Мне непросто об этом говорить, — коротко отрезала я.

— Какая-то неприятная история?

— Неприятная… Скорее приятная, — я уплыла в свои мысли, — просто она осталась в прошлом… Я бы не хотела это обсуждать.

— Ну как скажешь, — равнодушно ответил сосед, и мы зашагали дальше, немного снизив темп.

Вечерний воздух стал тягучим и неповоротливым, делая каждый вдох тяжелым и наполненным частичками увядающей природы. Этот переходный период между летом и осенью, буйством жизни и увяданием, всегда давался мне непросто. Стоит ли говорить, что нынешний год совсем не стал исключением, а только усугубил тревожные мысли в моей голове. Мы шли вроде бы рядом, вроде бы на свидание, но такой пустоты я не ощущала никогда прежде. Чем ближе я оказывалась к природе, чем ярче ощущала влияние чего-то высшего на мою жизнь, тем громче в моей голове звучал вопрос: «Что ты здесь делаешь?»

Ресторан, в который позвал меня Дима, располагался на первом этаже одной из соседних пятиэтажек и окнами выходил к лесу. Мой галантный, как ему казалось, кавалер распахнул передом мной гигантскую стеклянную дверь, и мы оказались в приятном полумраке. Зал был освещен только свечами, и без электрического света внутрь просачивались первые сумерки. Надеясь впечатлить меня романтикой, Дима усадил меня за столик у панорамного окна — казалось, что стоит мне протянуть руку, и я поймаю опадающие листья за оградой леса.

Калитка, некогда приведшая меня в настоящую жизнь, раскачивалась на ветру, и даже сквозь стекла ресторана мне слышался знакомый чуть слышный скрип, а откуда-то из чащи, которая была здесь совсем не такой густой, как в настоящем Тихом Лесу, доносились голоса. Я закрыла глаза и представила, даже не представила, а по-настоящему ощутила, как все вокруг меня растворяется, окна раздвигаются, зал ресторана уносится куда-то вдаль вместе с ужинающими парочками и классической музыкой, и вот я стою в военной форме посреди аллеи, ведущей к моей настоящей семье, и точно знаю, что делать дальше.

— Саша! Саш! С тобой все хорошо? — услышала я вроде бы знакомый, но совсем чужой голос, пробивающийся сквозь пелену моей иллюзии.

Я неохотно открыла глаза и увидела перед собой Диму, только совершенно не того, которого хотела бы увидеть, протягивающего мне меню.

— Ты минут на пять отключилась. Ты чего? Я нам уже вино заказал, Испанию, аж двухтысячного года! А ты как будто не здесь.

— Все в порядке, — рассеянно ответила я после паузы, пытаясь сбросить с себя появившуюся вокруг меня дымку и понять, что же мне дал почитать Дима, — просто засмотрелась на лес, он напомнил… Хотя, неважно.

— Ты еду выбирать будешь?

— Да, — постепенно осознание происходящего возвращалось ко мне, и я постаралась сконцентрироваться на красочных страницах с едой, о которой мои друзья даже и мечтать не могли.

— К красному вину я бы предложил тебе стейк из красного мяса, думаю, что «Рибай» идеально подойдет. Он прекрасно сочетается с Темпранильо, — интонациями всезнающего педанта начал увещевать меня сосед.

— Я буду кролика, мое любимое мясо, — отрезала я, захлопывая увесистую папку.

— Но кролик к белому! — чуть не плача, процедил Дима.

— И картошку, пожалуйста, — добавила я официанту, улыбнувшись от осознания, что получаю какое-то удивительное удовлетворение, показывая этому заносчивому соседу, что я кардинально отличаюсь от его мироощущения.

Но как бы я, уже специально, ни старалась испортить вечер, все шло мирно. Дима из последних сил, но сдерживался, делая вид, что ему ужасно интересны мои рассказы про коров, лекарственные травы и выкапывание картошки. А мне в какой-то момент стало даже интересно, сколько он продержится, и когда мое напускное деревенское происхождение все же выбьет его из колеи. Ждать мне пришлось достаточно долго, но сдаться в этот вечер я была не готова в надежде, что эта встреча все же станет последней, и мне не придется видеть перед собой человека, так похожего на того, кто продолжал жить в моей голове. Когда я смотрела на соседа, то вспоминала какие-то сериалы из детства, когда один близнец умирал, а главная героиня выходила замуж за его брата, всю жизнь потом страдая от того, что идентичная оболочка так не соответствует содержанию, которое она продолжала любить.

И я перешла к коронной теме, которую откладывала на крайний случай, если все остальное не вызовет в моем спутнике отвращения к моей персоне. Я добилась своего: Дима подавился вином, выплюнув его прямо на недоеденный «Рибай», а глаза его налились кровью и тупо уставились на меня, выражая полный крах его надежд на мой счет. Мне всего-то стоило начать свой рассказ об органических удобрениях из коровника, как мой сосед-белоручка не выдержал.

— Саша, ты, правда, такая? Или ты меня испытываешь? — он вскочил, забыв о своих напускных манерах. — Ты же выглядишь совсем иначе! Я же читал некоторые твои статьи, ты не можешь быть такой деревенщиной!

— Какой ты нежный, — искренне светясь от счастья, улыбнулась я и продолжила жевать своего плохо приготовленного кролика, — видишь ли, статьи — это работа, а то, что доставляет удовольствие — это совсем другое. Если ты не готов принимать меня целиком, то нам не по пути.

Надеясь окончательно разойтись в разные стороны после моих слов, я была совершенно поражена услышанным ответом, после которого стало ясно, что так просто с этой неожиданно возникшей проблемой из соседней квартиры я не разберусь:

— Прости, ты мне слишком понравилась, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Я постараюсь быть лояльнее, — Дима выдохнул и сел на место, все еще несколько шокировано глядя на меня.

Если еще утром я думала, что надо жить дальше, то теперь я окончательно осознавала, что попытаться-то можно, но точно подальше от этой плохой копии, слишком сильно напоминающей мне о моем неверном решении.

Когда неудачное свидание наконец-то подошло к концу, на улице уже совсем стемнело, и заморосил мелкий назойливый дождь, под предлогом того, что уже поздно и холодно, я отказалась от прогулки и поспешила в сторону дома. Все, чего мне хотелось, — это лечь в ванну с ароматными травами, заварить чай и хотя бы ненадолго уйти в себя, прочь от этого странного дня. Сосед по-джентельменски вприпрыжку шел рядом, даже не жалуясь на слишком быстрый шаг. Сомневаюсь, что с его стороны была безумная любовь с первого взгляда или химия, но почему-то отделаться от него оказалось гораздо сложнее, чем мне бы хотелось. Даже свое хамоватое поведение при знакомстве он сменил на слащавую улыбку и попытки поддерживать разговор на неудобные темы, которые я с радостью подкидывала. Хоть какое-то развлечение.

Разумеется, задерживаться возле двери квартиры для прощального поцелуя и, уж тем более, предложения в стиле «зайти на чай» в мои планы совершенно не вписывалось. А потому я сама не поняла, каким образом я вдруг оказалась зажата между коридорной стеной и двухметровым громилой, недвусмысленно улыбающимся мне с высоты своего роста.

— Дим, отпусти, пожалуйста, я устала и хочу спать, — безуспешно попыталась я высвободиться из этих далеко не приятных объятий.

— Я с удовольствием составлю тебе компанию в этом нелегком деле, — продолжал самодовольно улыбаться мне в лицо брюнет, наконец, так не похожий на моего Диму.

— Я серьезно, — я все еще пыталась говорить ровно, но в душе поднималась удушливая волна страха и череда картинок, как мне придется отбиваться, — спасибо, что пригласил меня проветриться, но думаю, ты неправильно меня понял. Это была дружеская встреча. Я совершенно точно не готова ни к каким отношениям другого уровня. Извини.

— А вот я абсолютно готов, — сосед, подмигнув, еще сильнее вжал меня в стену, — я тебе цветы принес, в ресторан сводил. Ну какая тут дружба, что ты как маленькая! Не готова она… Если это все из-за твоей психологической травмы, или как ты там ее назвала, то глупости это все! Через час даже и не вспомнишь!

— Не смей об этом говорить в таком тоне! Ты ничего не знаешь! — прошипела я, захлебываясь гневом. Я перестала ощущать страх или неловкость — осталась только бурлящая злость, готовая вот-вот вылиться на этого человека.

Впервые в жизни мне пришлось бить кого-то коленом в пах, и на долю секунды я даже засомневалась, что у меня хоть что-то получилось, но тут же я обнаружила себя свободно стоящей у стены; а сосед, согнувшись пополам, спиной отходил в сторону своей двери. Я судорожно принялась ковырять ключом дверь в надежде запереться в своем убежище и выкинуть из головы случившееся. Уже захлопывая за собой дверь, я услышала из коридора насмешливый голос: «А так ты мне еще больше нравишься!».

Мне казалось, что я стойко перенесла эту, с одной стороны, пугающую, а с другой, вполне ожидаемую ситуацию, и только когда я попала в квартиру и почувствовала себя в относительной безопасности, то обессиленно сползла по стене и разразилась на полу горькими рыданиями. Но вовсе не от того, что минуту назад пережила, а от удушающего чувства, что я теряю моего Диму. Я пыталась хоть как-то вразумить себя, навзрыд растягивая слова: «Ну ка-а-ак, как ты можешь потерять его сейчас? Вы же в разных мирах, и даже в разном времени! Ты сама вернулась сюда полгода назад! Почему сейчас-то? Почему? Тебя только что пыталась изнасиловать его жалкая копия, проекция в этом мире! А ты боишься потерять человека, которого больше никогда не увидишь! Ну что же ты за дура такая!» И только внутренний голос подсказывал мне, что пока ничего не потеряно. Пока у меня есть шанс сберечь то немногое, что нас еще связывало сквозь пространство. Я понятия не имела, как, но решила, что завтра же сделаю все, чтобы воспользоваться этим «пока», что бы оно ни значило.

***

Весь день я ощущал, что с ней что-то не так, ей что-то угрожает. Я не мог отделаться от этого удушающего чувства ни на ферме, ни дома. Я не понимал, как возможно чувствовать все это сквозь время и пространство, к тому же, я не видел Сашу уже полгода, и даже не мог быть уверен, что она еще хоть немного остается тем человеком, которого я знал и любил. Но тревога нарастала, и к вечеру я, сам не свой, бродил по лесу в попытках проветрить голову и убедить себя, что просто схожу с ума. Вернувшись домой, я был совершенно вымотан и морально, и физически. Мне хотелось только одного — покоя от мыслей, разъедающих меня изнутри, от чувств к человеку, которого никогда больше не увижу, от рабочих вопросов, которые мне, как члену Правления, приходилось решать ежеминутно. И вся эта каша разрывала меня на части даже во сне. А теперь еще эта тревога, появившаяся из неоткуда.

Когда я уже готов был отправиться к Тане за двойной порцией пустырника, которым я спасался в особо трудные дни, стараясь выносить ее укоризненный взгляд, когда просил все больше, в дверь постучали. Тихо и очень бережно, будто бы боясь меня потревожить.

Меньше всего на свете я был сейчас рад гостям, даже Темку я бы предпочел не встречать и отложить любой диалог на утро, когда голова хоть немного прояснится. В надежде, что меня оставят в покое, я замер, притворившись спящим, но настойчивый аккуратный стук не прекратился.

В голове моей промелькнула мысль, которая тут же сразу и подтвердилась: я толкнул дверь — на пороге, широко улыбаясь, меня ждала Алена с охапкой цветов в руках.

— Привет, я не помешала? — с надеждой в голосе спросила моя новая знакомая.

— Честно говоря, я очень устал и уже собирался ложиться, — ответил я, слишком уж наигранно потягиваясь и зевая.

— Жаль, а я вино принесла, слышала, ты иногда его покупаешь. И вот цветов выпросила в аптекарском огороде — обновить твою оранжерею, — Алена протянула мне закупоренную деревяшкой бутыль с мутноватой жидкостью и огромный букет. — Ты оставь это все себе, а я пойду.

Такая простая, но действенная уловка — совесть моя взбунтовалась, и отправить девушку восвояси оказалось гораздо сложнее. Где-то в глубине подсознания скользнула мысль: «А какого, собственно, черта? Чего я жду, на что рассчитываю? Хотя бы попробуй отвлечься, проведи вечер в компании не собственных мыслей, а какого-то нового человека. Попытайся впустить кого-то еще в свою жизнь, кроме болезненных воспоминаний». И я подчинился этой мысли, дал шанс чему-то новому.

— Ладно, заходи. Я достану кружки.

— Я так рада! — Алена даже не пыталась скрыть свое ликование и некоторое удивление, видимо, ожидая, что борьба с моими внутренними демонами займёт гораздо больше времени.

Я жестом пригласил гостью присесть и разлил пахучую мутную жидкость по кружкам. На меня уставились два заинтересованных полупрозрачных глаза, пытающихся просверлить меня до самого основания души. Алена ничего не спрашивала, боясь повторения прошлой встречи и предоставляя мне возможность самому завязать разговор на безболезненную для меня тему.

Не в силах терпеть повисшую в воздухе неловкую тишину, но и не решаясь попросить девушку уйти, мне пришлось хоть как-то наладить контакт:

— Ну как сегодня прошел рабочий день? — спросил я самое первое и глупое, что пришло в мою голову.

— Ты знаешь, отлично! Никаких неожиданностей, все спокойно. Экспедиция вернулась, принесли много нового металла, помогала ребятам разбираться в находках. Но об этом ты, разумеется, знаешь. Ты же там всем и заправлял.

— Прости, я тебя не заметил, — равнодушно отреагировал я.

— Ничего, ничего, ты же выполнял свои обязанности, а я — так, под ногами мешалась. Я сейчас стараюсь больше времени проводить в аптекарском огороде, учиться у Тани, чтобы потом тоже лечить людей, но пропустить возвращение не смогла.

Пауза снова затягивалась, в голове было пусто — ни выдумывать бессмысленные вопросы, ни искренне интересоваться жизнью моей собеседницы желания совершенно не возникало. Я все убеждал себя, что компания мне не помешает, надо только нащупать хоть что-то общее с этой настойчивой особой и зацепиться за эту ниточку. Я залпом допил кружку вина в надежде, что хотя бы это жуткое пойло развяжет мне язык, но оно только противной обжигающей струйкой стекло куда-то в желудок и сонными тисками сжало голову. Я просто ждал, против собственной воли вспоминая, как легко всегда было с Сашей.

Алена не производила впечатления глупой девушки и прекрасно видела, что от меня инициативы она не дождется никогда. Она, хитро стрельнув глазами, долила мне еще вина и пододвинулась поближе. Кажется, она пыталась просчитать свои действия на пару ходов вперед и понять, что из этого выйдет. Ну а мне было просто все равно: я смотрел на нее настолько равнодушно, насколько можно смотреть на самую примитивную мебель, которую просто не замечаешь, заходя в помещение.

— Дим, мне так сложно решиться, я еще ни с кем этим не делилась, но чувствую, что с тобой-то точно можно, — она заискивающе заглянула мне в глаза. Я в ответ только кивнул.

— Мы, конечно, прежде почти не были знакомы, — продолжила Алена, получив мое немое одобрение и приободрившись, — но я-то тебя с детства помню. Я всю жизнь прожила на ферме, в этом мне, конечно, повезло намного больше, чем тебе. Я была совсем маленькой, когда с твоей семьей приключилась эта… беда, а потом я только иногда видела тебя где-то на базаре или в бане, со стороны, мельком. Ты знаешь, я была так рада, когда узнала о готовящемся восстании, я всегда верила, что ты достоин большего! Теперь я вижу тебя намного чаще, мы же практически стали коллегами, да и живем рядом… — Аленины глаза продолжали странно поблескивать, — а когда твоя девушка предала тебя, — она на секунду замялась, но постаралась сгладить неловкость в голосе и так же уверенно-загадочно продолжила, — я поняла, что это мой шанс!

— Шанс на что? — искренне удивился я.

Но уже в следующую секунду, так и не дав мне ответ, Алена была в каких-то миллиметрах от меня, а ее руки с силой притягивали меня за шею. Сознание мое, спутанное от вина и неожиданности происходящего, не сразу расставило все по местам, но инстинкты вырвали на свободу из Алениных объятий, в последний момент уклонившись от поцелуя.

— Прости! — взвизгнула незваная гостья. — Я не знаю, что на меня нашло… Это все вино и воспоминания! Я не собиралась, даже не думала! Я такая глупая! — она хлопала огромными глазами, изображая честность.

— Мне кажется, вечер лучше закончить сейчас, — пожалуй, слишком холодно ответил я, — чтобы не стало хуже.

— Да… Да, конечно. Еще раз прости! На меня просто что-то нашло, это так глупо… — запричитала Алена и выскочила из дома, громко хлопнув за собой дверью.

Я откинулся на кровать: голова кружилась от ужасного алкоголя, потолок плыл перед глазами, засасывая в свой водоворот; перед глазами летали мушки, а мысли никак не могли собраться в кучу. На меня накатывал тяжелый похмельный сон, полный неясных образов и отрывочных воспоминаний. Одно я видел абсолютно ясно — та ошибка, которую я сделал прошлой весной, никогда не даст мне двигаться вперед. Внутри себя я всегда буду проживать один единственный год, когда мог сказать, что моя жизнь обрела смысл.