Любовь, тёща и прочие неприятности

Оксана Несмеяна (2024)

Нет ничего идеального в этом мире, в том числе и семейного счастья, созданного по эталону. Отношения в семье выстраиваются как получится, а вот как получаются на самом деле — мы с вами будет наблюдать на примере героев из разных историй. Заядлый рыбак и дачница-тёща — жесткие конкуренты, которые стремятся к созданию тихого семейного счастья, каждый по-своему понимая его. Романтичная особа Людмила и ее простоватый муж Свиридов — идеальная пара для курьезных ситуаций, что не мешает крепнуть их чувствам.Возможно, противоположности и являются залогом прочного семейного союза.Здесь вы отдохнете от повышенного уровня серьезности и снимете тревожность за то, что у вас «всё не как у людей». А как у людей на самом деле, вы узнаете из этой книги.

В Год Семьи Олимпийский Смурфик взбудоражил общественность своей неопределенностью, хотя и назвался, согласно программе мифическим персонажем. С одной стороны понять можно, это была суббота июля, а синие человечки в конце недели, выходцы «Красного и Белого», и у нас не редкость.

Да, и если бы этот Лазоревый явился на публику всего лишь неделю спустя, на день ВДВ, такого ажиотажа не возникло бы. Напротив, Посейдон имел все шансы стать культовым персонажем праздника, а поиск Смурфетты в фонтане мог бы стать старой доброй традицией.

Но что-то пошло не так, не угадал французский Смурфик с оттенками и всё, ошибся радугой.

А такого народ не прощает, любит наш человек ясность и порядок во всём «Ты уж определись, будь добр, в какую сторону качнулись твои гендерные качели!

А если конкретнее — на двадцать третье февраля ты скидываешься или бухаешь? И не ной потом, что тебе каждый год носки и пенку на восьмое марта дарят»

И пока Америку раздирают споры по третьему гендерному состоянию с общими туалетами, а старушка Европа развлекается местными сумасшедшими всех цветов радуги, в нашей стране два коротких вопроса пресекают всякое межполовое разногласие"Где служил?"или"Где рожала?"

Потому, что семья в России — это святое и неприкосновенное, смешное и грустное. Это одновременно и якорь и крылья, главное научиться различать, когда и чем пользоваться.

НЕ УПУСТИ ЛЮБВИ МОМЕНТ

Лариса — женщина семейства Незабудковых, никогда ничего не забывает. Именно её острая память стала предметом культурного провала Валерки и подробностей этой истории.

Ещё у неё красивая грудь, хронический гайморит придаёт французский прононс, от которых Валерка тает как мартовский снеговик. В минуты встреч с Ларисой он задерживает дыхание, чтоб не забирать воздух и смотреть, как колышется грудь, выталкивающая французские наречья. Иностранный язык, как и предмет вожделения были для него недосягаемы.

Однажды из-за своей невнимательности Валерка проспорил Ларисе японский ресторан. Беда в том, что гастрономический мир Валерия резко ограничен пельменной и шаурмишной на углу. Но ради возлюбленной безропотно готов расширять свои горизонты.

В японском ресторане Лариса изучала меню напротив спутника, при каждом движении дразня и порционно выдавливая женщину через глубокое декольте. В ответ мозг Валеры откровенно лагал, выдавая error в поиске интеллекта.

Выбор меню предоставил спутнице, так как, полистав, не нашёл ни строчки «пельмени», ни раздела с шаурмой, а потому просто молча слушал замысловатый диалог Ларисы с официантом.

До ушей Валерия доносились обрывки фраз про «сиси», а сушисиси» и одобрительный кивок официанта. Валерий прям заёрзал на стуле — так сильно ему хотелось узнать предмет разговора на непонятном языке.

— Макидзуси, Хосомаки или Темаки? — уточнял официант, делая записи в блокноте, слегка склонившись к Ларисе. Валерка взмок от мозгового перегрева, а на обращение официанта попросил противоядие, покрепче и сразу.

— Сяке? Нихонсю? — предложил официант.

— Саки не хочу! — запротестовал Валерий. — Сиси можно, саки не хочу!

Официант оторопел, Лариска рассмеялась, но пришла на помощь и опять что-то там залепетала на «сисичном» языке, ублажая слух Валерия.

Спустя несколько минут официант принёс наполненные стаканчики и палочки. Валерий, чтобы снять напряжение от японо-матери-ресторанной жизни, выпил залпом содержимое чарки.

— Валера! — округлила глаза Лариска. — Это же «терияки».

— «Терияки» не саки! Только солёный сильно, — поморщился Валерка, сильно зажмурившись, — понятно, отчего у японцев глаза такие.

— Валера, это не спиртное, это соус для рыбы, — шёпотом поправила Лариска.

Официант накрыл стол, и спустя пару рюмок японского самогона общение пошло легче. Уже в конце вечера на запрос официанта о проведённом вечере Валера честно признался:

— Вот не понимаю эти ваши «наебуси», — сказал он, громко икнув.

— Насибуси, — поправила Лариса.

— Насибуси, — послушно повторил Валерий, и они откланялись на японский манер.

— Лариса, — произнёс Валера, фокусируя взгляд на заветной ложбинке, — а пойдёмте я вас уложу, ой, пардон… угощу… в маленькой семейной траттории.

Обнявшись и глядя друг другу в глаза, они медленно побрели к круглосуточному ларьку с дымящейся шаурмой.