Хранительница. Обретение мира людей

Оксана Юрьева

Беззаботна жизнь Гармоничного мира – совершенного создания звездных богов. Хранительница бережет его неизменность, и ничто не может нарушить привычного течения тысячелетней жизни его обитателей… Но уже возродилась в глубинах вселенной древняя жажда, и всепроникающая ее энергия вползает в миры, привнося в умы жажду власти и Хаоса. И уже чья-то жестокая воля лишает Хранительницу ее мира и забрасывает в злобный мир людей. Гибель ждет ее там или нечто, что никогда не смог бы дать ей Гармоничный мир…

Глава 1

— Еще чуть-чуть, еще самую малость, — подбадривала себя Ина, внимательно выбирая камень, чтобы ухватиться понадежней рукой, переставляя ногу на каменный уступ, уверенно закрепляясь на нем для последующего движения дальше, все выше по скале, все ближе к уже видимой цели. Все-таки путь по отвесной скале к самой вершине Высокой кручи, выбранного Иной для сегодняшнего посещения границы не самый легкий путь наверх, но она четко следовала уроку своего наставника — потоки пульсирующей голубой энергии — это просто, но нужно тренировать не только разум, но и тело. И вот она, такая привычная и каждый раз новая, награда за упорное восхождение. Ина подошла к краю Высокой кручи и, раскинув руки, с восторгом отдалась вихрящимся вокруг нее в бесконечном своем движении живым потокам прозрачного воздуха, сливаясь с ними, пропуская их через свои легкие, наполняя себя и наполняя собой все окружающее пространство, поднимая глаза к синеве такого близкого неба и каждой, самой крохотной частичкой своего тела ощущая: она сама — это небо, она сама — эта гладь, лежащего внизу Окраинного озера, она сама — этот уходящий в бесконечность Запретный лес. Как это прекрасно, быть одномоментно и центром и маленькой частью, крохотной песчинкой великого замысла вселенной, вот так тесно, со всех сторон окружающего ее мироздания. И в такие моменты Ине казалось, что она слышит стрекот мельчайших насекомых в траве у подножия Высокой кручи и шепот далеких неведомых звезд, чей-то разговор и счастливый смех в городе Стражей и мощные отголоски звуков рождения новых миров… Благоговейный трепет от соприкосновения с захватывающей дух мощью вселенной накрывает ее, и все вокруг становится голубой энергией… Это и есть награда, это и есть смысл нахождения Ины в Гармоничном мире… Постепенно солнечные лучи возвращаются, размывая голубое свечение, притушёвывая его, возвращая с собой яркие краски окружающего. Ина, неторопливо снимая колчан со стрелами и легкий лук, садится на самый край ровного каменного монолита на самом верху Высокой кручи нагретой теплыми лучами сияющего в синем небе солнца, свесив ноги и болтая беззаботно ими над самой бездной. Она не боится этой бездны под Высокой кручей — огромной скалой, у которой Граничная река впадает в Окраинное озеро — границы заселенного Гармоничного мира. Она совсем не думает о том, что под ее ногами. Как же манит своей неизведанностью эта даль за озером, эта, бесконечной волной уходящей за горизонт, цепь холмов поросших кажущимся отсюда мрачным и от этого таинственным, полным загадок Запретным лесом. Что таит в себе дальнее за границами Гармоничного мира? Каковы они многорукие великаны — хозяева этих просторов, и какие еще чудеса скрываются там за огромной гладью Окраинного озера и в неизвестных Высоких горах, из которых вытекает Граничная река, глубоким каньонам прорезая их и делая неприступным большую часть Гармоничного мира. Внезапно неясный звук приходит с порывом ветра со стороны Запретного леса. Ина пристально смотрит вниз и улыбается. На темно-синей поверхности воды Окраинного озера, внизу под скалой проявилась огромная тень распластанных крыльев. Ина поднимает голову. Большая птица делает круг над ее головой и, осторожно складывая крылья, приземляется на край Высокой кручи рядом с Иной. Она издает громкий горловой звук.

— Я тоже рада видеть тебя, Большая птица, — Ина бережно касается тугих блестящих на солнце перьев крыла птицы. Обычный ритуал совершен, и они, как это уже давно принято ими обеими, смотрят на неторопливый бег редких белых облаков, лениво плывущих над Окраинным озером в сторону Запретного леса, объединяя в своем вечном движении два совсем неизвестных друг другу мира…

Когда-то, совсем в недалекие и уже давние времена, в один из походов на кручу Ина нашла в самом конце сглаженной площадки, среди начинающегося хаоса камней птицу со сломанным крылом. Птицы жили в Запретном лесу, где кончался Гармоничный мир. Ина часто наблюдала, как они стремительно падают вниз, хватая с поверхности серебристую большую рыбу. Значит птицы питались живой плотью и представляли угрозу Гармоничному миру. Они с опаской смотрели друг на друга. Птица с яркими бело-серыми перьями и загнутым клювом была молода. Что заставило еще неокрепшего птенца перелететь такое расстояние, жажда добычи? Ина заглянула в глаза большой птицы. Та ответила таким же изучающим взглядом. Нет, поняла Ина, обычное любопытство умной птицы, познающей окружающее, знакомое Ине чувство, которое и толкало ее на Высокую кручу, заставляя всматриваться за границы исследованной земли Гармоничного мира. И тогда она просто улыбнулась птице, осторожно протягивая к ней руку. Птица издала горловой звук и тихонько попятилась, таща за собой сломанное крыло.

— Я тоже не всегда рассчитываю свои силы, — с сочувствием протянула Ина. С этих пор она каждый день совершала нелегкое восхождение на Высокую кручу, принося птице воду из озера, но вот с едой… Птица категорически игнорировала растения и плоды принесенные Иной. Она сидела, нахохлившись, и молчала. Ина уже начала серьезно беспокоиться о ее состоянии. Птица голодала. Она с тоской смотрела вдаль, где над кромкой Окраинного озера у Запретного леса ее сородичи, расправив сильные крылья, падали вниз, и взлетали, унося в когтях бьющуюся серебристую рыбу. Ночью сильная гроза бушевала над озером, ветер нагонял большие волны. Ина пришла к воде утром, когда уже совсем привычно светило горячее солнце, и ничего не напоминало о ночном буйстве природы. Только кучки мальков, погибших во время стихии, наполняли полоску песка у воды. Конечно, вскинулась Ина, вот оно решение.

— Мама, но это же не живая плоть, это погибшие маленькие рыбки, — горячо доказывала она матери, в ответ на ее решительное: «нет», — мама, неужели живой птице нужно дать погибнуть только из-за того, что ее природа такова, — возмущалась Ина.

— Закон Гармоничного мира гласит… — начала неумолимая Ама.

— Я — Хранительница, — нетерпеливо прервала ее тогда Ина, — и имею право внести изменение в имеющиеся законы, не правда ли, — с вызовом обратилась она к матери. Ама на некоторое время застыла в раздумье. Вопрос застал ее врасплох.

— Хорошо, — вдруг выдохнула Ама, — не наше право быть равнодушными к тому, кого привели в этот мир звездные боги.-

Ина незамедлительно отправилась к Окраинному озеру. Ослабшая птица уже без интереса смотрела на движение Ины, когда она доставала тканую сумку с собранными в зеленые листья растущего на берегу дерева серебристыми дохлыми мальками. Ине показалось, что глаза птицы даже округлились, когда она увидела содержимое сумки. Ина не стала мешать ей и тут же удалилась. На следующий день Ина собрала всю выброшенную на берег за ночь погибшую живность, включая разных моллюсков и крабов, и отнесла на скалу. Птица быстро крепла, встречая каждое утро Ину биением выздоравливающего крыла, а в какое-то утро Ина не нашла на скале никого. Ине стало и радостно, и грустно. Она так привыкла к птице, к ее непонятным ответам горловым звуком на разговоры-размышления Ины. Ина вздохнув, привычно села и свесила ноги с кручи, наблюдая, то за бегом облаков по синему небу, то бросая взгляд на гладь вод Окраинного озера, и вдруг внизу она четко различила тень, скользящую неспешно по воде, тень от огромных распластанных крыльев и услышала торжествующий громкий горловой звук. Большая птица покружилась над ее головой, показывая Ине мощь своего обретенного полета и аккуратно приземлилась рядом с Иной на край скалы. Ина осторожно протянула руку и первый раз коснулась упругих блестящих перьев.

— Я рада твоему возвращению в большой мир, — тихо сказала Ина. Птица, не отрывая взгляда от горизонта, издала привычно горловой звук, даже не шелохнувшись, позволяя Ине спокойно касаться ее возрожденного крыла. С тех пор прошло много времени. Птица стала совсем взрослой и сильной.

— Что нового в твоем Запретном лесу, — спрашивает Ина, чуть касаясь рукой гладких перьев птицы и в этот раз. Птица опять издает горловой звук.

— Да, у нас тоже все по-старому. Правда, старик — Смотритель животных опять был недоволен. Он видел тебя над моим домом.-

Ина глянула на птицу. Та молча смотрела вдаль, иногда прикрывая большие глаза серыми чешуйками век.

— Я понимаю, — продолжила Ина, — ты время от времени проверяешь, все ли у меня в порядке. Я благодарна тебе, но старик ворчит. —

Птица опять издала горловой звук и, чуть наклонив голову, посмотрела на Ину, впрочем тут же переведя взгляд на Запретный лес.

— Я действительно тебе благодарна, — улыбается Ина птице. Большая птица опять издает горловой звук и, подходя к краю скалы, взмывает над бездной, расправляя огромные крылья, величественно скользя над гладью Окраинного озера, пока не исчезает, теряясь среди деревьев Запретного леса. Ина чуть усмехнулась, провожая взглядом Большую птицу… воспоминание… уже о далеком, оно так забавно.

— Большая птица из Запретного леса прилетает к порогу твоего дома. Она ведь привыкает к тебе, еще немного, и вы начнете понимать друг друга, а ведь она хищник, что запрещено законом Гармоничного мира. Неужели я должен объяснять закон самому Хранителю, — выговаривал в саду у белой стены их с Амой дома Смотритель животных подрастающей Ине много времени назад, — она питается живой плотью. Ты посмотри, какие у нее когти, а ведь это только птенец, а клюв. О, звездные боги, — закатил глаза смотритель, потрясая посохом, — гони эту мерзость. Меня стошнит, если я представлю, что она делает с этими пушистыми зверьками, разрешенных в Гармоничном мире для держания в домах.-

— И не представляйте, — упрямо буркнула Ина, глядя на старика из-под насупленных бровей.

— Вот видишь, Ама, а она уже Хранительница, все ли ты знания передала ей, — возопил Смотритель, обращаясь к стоящей рядом с ним и смотрящей печально на Ину матери.

— Прости ее, Смотритель, — тяжело вздохнув, произнесла Ама, — прости меня, она росла без второй половины энергии делающей семью полностью гармоничной и, конечно, это мое упущение. Нельзя дерзить, Ина, — укоризненно покачала головой Ама.

— Простите, Смотритель, — прижала Ина ко лбу скрещенные треугольником пальцы.

— Ладно, — пробурчал неуспокоенный старик, — пошла вон, — посохом отстранил он птицу с выложенной каменными плитами тропинки. Птица чуть склонила голову и попятилась, слегка взмахнув крыльями, уступая ему дорогу.

— Что будет с Гармоничным миром, если Хранительница нарушает правила, — ворчал уходящий по тропинке старик. Ина подошла к птице и обняла ее за шею.

— Я знаю, ты понимаешь меня. Лети, я буду всегда ждать тебя на краю самой высокой скалы, на берегу Окраинного озера… —

Ну что ж, Ине тоже пора. Сегодня особенный день. Вспыхнут где-то новые звезды и, степенно скользя по своим орбитам, сойдутся планеты в определяющем этот важнейший для Гармоничного мира момент, порядке, который повторяется раз в сто лет неизменно, как сам Гармоничный мир. К вечеру ей обязательно нужно посетить Заветную рощу. Ковер мироздания наверняка начал накапливать энергию для созревания плода рождения. Даже любопытно, кто же сегодня придет к черным деревьям, чтобы зажечь Ковер мироздания. Нет, на спуск своим ходом уже нет времени. Хранительница закрыла глаза. Чуть вспыхнула голубая молния, пойманного потока постоянно пульсирующей вокруг энергии. Она открыла глаза. У ее ног, отделенная желтой полоской мелкого песка, прозрачной водой мелководья начиналась поверхность Окраинного озера, уходя беспредельной гладью к Запретному Лесу. Ина привычно сложила у лба пальцы в виде треугольника и с вечным благоговением произнесла: — спасибо, — благодаря окружающее за потоки голубой энергии, перемещающие Ину мгновенно в любую точку Гармоничного мира. Кажется, осталось последнее, чтобы двинуться назад к дому.

Ина не снимает походной одежды. Все-таки ее мать Ама была очень предусмотрительна, даже в мелочах одежды продумывая удобство выполнения Иной обязанностей Хранительницы Гармоничного мира. Выкрашенная синей краской добываемой из корней болотных растений со Срединной реки приятная для тела ткань из крепкой травы была подарена в знак признания за Иной ее поста Хранительницы вторым Хранителем — Жабой. Ткань ценилась женской половиной гармоничного мира за необычный стойкий цвет, который не убивало даже яркое солнце, круглый год одаривающее своим щедрым теплом Гармоничный мир. Но Ама оценила ее прочность.

— Ветки черных деревьев такие острые, — произнесла она, принимая дар и прикладывая максимум усилий, чтобы разорвать ткань под доброжелательным, но скептическим взглядом Жабы, который наблюдал за процедурой, скрестив руки на своем выдающимся животе. Короткий жилет прикрывал грудь, не мешая рукам и позволяя впитывать всем телом потоки пульсирующей энергии. Ина с легкостью, не замечая одежды, запрыгивала на любую ветку черных деревьев. Длинная юбка с разрезами по бокам не являлась препятствием для тренированных ног. Ну а сандалии она уже соорудила сама, проделав в обточенных кусочках коры дырочки и протянув через них тесемки из того же крепкого синего материала.

Можно конечно ходить босой, получая энергию от зеленой травы и черной земли, что и делало большинство населения Гармоничного мира, но Ина уже наступала ногой на травяном лугу, в низине разделяющей холм с Заветной рощей от холма, на вершине которого стоял ее дом, на колючих глазастых зверьков, которые Ама называла ежами. Ощущения не очень приятные. Еще зверьки, недовольно фыркая, разбегались из-под ее ног, а поэтому приходилось вставать на одно колено, и читать про себя, сложив треугольником пальцы у лба специальные изречения, прося прощения у живого зверья Гармоничного мира и это самое мучительное для вечно спешащей Ины.

Ина оставила на берегу колчан со стрелами и лук. Вода, как всегда, приятной прохладой освежила в уже начинающейся жаре загорелое тело. Ина медленно поплыла, продлевая удовольствие от соприкосновения кожи с водой. Ама не давала ей этот урок. Видимо само окружающее подсказало Ине это решение, когда она оказавшись на берегу Окраинного озера в своих исследовательских изысканиях сначала с опаской, но все-таки так решительно вошла в неведомые воды и поняла сразу — вода способствует усилению концентрации пульсирующей голубой энергии вокруг нее, более того — она усиливает потоки внутри Ины, ускоряя их движение, как-будто эта субстанция живая и делится с Иной своей жизненной энергией, концентрируя ее в бегущей по сосудам крови.

Ина выходит из озера, отжимая воду руками, закручивая тугим жгутом длинные золотистые волосы. Жаркое солнце быстро их высушит, и они тяжелой волной раскинутся по спине. Ина развязывает, а затем снова стягивает узлом покрепче тесемки, вплетенные в две тонкие косички, освобождающие лоб от падающих на глаза волос. Она поднимает с земли колчан и лук, привычно закидывая их на плечи.

— Кажется придется задержаться, — чуть слышно произносит Ина, вглядываясь в еле заметное дрожание воды на поверхности озера прямо напротив нее. Дрожание усиливается, наконец, вода закипает в бурлящем круговороте, а затем остывает, гаснущими кругами разбегаясь по поверхности воды. Зеленоглазый человек, отряхивая с идеально белых волос капли воды, убирая их за уши ладонями, выходит на берег. Сильный торс блестит на солнце пропитанной влагой кожей. Штаны из специальной ткани обтягивают крепкие ноги. Это для лучшего скольжения в воде. Ина знает. Такую ткань ныряльщики за жемчугом обменивают у народа воды на разные железные штуки.

— Приветствую тебя, Водяное чудо, — обращается к нему вежливо Ина, чуть склонив голову, прикладывая к сердцу ладонь.

— Опять смотрела на Запретный Лес, — усмехнулся человек, отвечая тем же жестом и садясь у ее ног на зеленую траву. Ина сняла колчан со стрелами, лук, положила рядом с человеком, и спокойно устроилась тут же.

— Ты даже из своих глубин смотришь за мной, мой негласный наставник, — улыбнулась она дружелюбно.

— Смотрю, — улыбнулся в ответ человек, — смотрю и радуюсь, что не ошибся и не послушал старейшин моего народа, выйдя на берег в тот день, когда ты, Хранительница с Амой совсем еще ребенком появилась на берегу моего дома-озера, а ведь могло случиться непоправимое, если бы я решил иное и взял тебя за руку, ведя в глубины озера. Я знал честность твоей семьи, но не знал тогда твоего нрава, нрава той, что должна была блюсти правду, правду, как для своего народа, так и для соседей, а ведь в соседстве наших миров бывало разное…, — Водяное чудо нахмурился, вспоминая то, о чем совсем не знала Ина за свой срок, прожитый в беззаботности Гармоничного мира.

— Такого не могло быть изначально, — покачала головой Ина, — ты был сильный и красивый, и совсем не грозный, когда вышел из вод. Ты вызвал не страх тогда во мне, лишь доверие.-

— Все справедливо, Хранительница, — перестал хмуриться Водяное чудо и его глаза опять наполнили тепло, — я давно не видел тебя, — он внимательно и нарочито строго глянул на Ину, — безоблачная жизнь, не испортила ли тебя, превращая в хорошенькую куклу, размягчая твои мозги и ослабляя твое тело. Не стала ли ты без моего присмотра обычной девушкой, а не Хранительницей.-

Ина хмыкнула и молча метнула клинок в прибитую к берегу узкую палку, молниеносно доставая его из чехла, закрепленного у бедра. Клинок, точно посередине, разрубил палку, уходя под воду.

Водяное чудо довольно улыбнулся. Ина вполне могла метнуть нож в стоящее неподалеку дерево, но она усложнила задачу, не раздумывая, моментально, следуя сформированному внутреннему своду личных правил. Она не имела право кинуть нож в растущее на берегу дерево — оно было живое. Закон Гармоничного мира и ее закон. Ина встала и пошла к воде.

— Ты до сих пор уверен, что ловкое тело и сильные руки так же важны для Хранителя, как и умение управлять пульсирующими потоками, — спросила она, нагибаясь и доставая из воды свой узкий клинок.

— Я не зря, девочка, подарил этот клинок тебе, когда ты одна первый раз пришла к озеру. Я помню великий Хаос. То время таило много опасностей и каждый житель наших миров умел защищаться или хотя бы старался выжить… Пульсирующая энергия — дар мира Гармонии, пусть им пользуется тот, кому безразлично его будущее, но разве ты можешь предугадать в какие обстоятельства закинет тебя прихоть событий, и кто окажется перед тобой в момент переноса потоком, даже в Гармоничном мире. А потом… жизнь многогранна, сегодня ты в Гармоничном мире, а завтра… Как знать, — покачал головой Водяное чудо.

— А мне нравится удивлять Аму, когда она что-то бормочет о даре зоркости при моей стрельбе из лука, даже не догадываясь сколько раз ты натягивал тетиву этого лука, сжимая мои пальцы, передавая им свою силу… — Ина чуть помолчала, — поэтому ты так внезапно исчез, потому что решил, что я уже не нуждаюсь в твоих уроках? — она смотрела на Водяное чудо с укором.

Человек опять усмехнулся.

— Не обижайся, Хранительница, я смотрю за тобой из своих глубин. Ты хорошо выполняешь возложенное на твои плечи. Мой народ доволен. Никто не нарушает покой вод нашего озера. Никто не жаждет вражды и не ищет чужого добра. Наши миры здравствуют добрыми соседями, совершая выгодные обмены. Зачем искать встреч с тобой в устоявшемся мире, тому, кто выполнил взятые когда-то на себя обязательства из хрупкой девочки вырастить мужественного воина, — он, улыбаясь, смотрел прямо на Ину.

— Тогда, что заставило тебя искать встречи со мной сейчас, Водяное чудо, — Ина вышла из воды и встала напротив.

Водяное чудо снова нахмурился, и на его спине резко вздыбился острыми краями костяной плавник, изгибаясь твердой линией вдоль позвоночника от шеи и до пояса. На шее, за ушами, не скрываемые белыми волосами, открылись жаберные щели.

— Мне не спокойно, Хранительница, — глянул он строго, помутневшими от наполнявшей их тревоги зелеными глазами на Ину, — я сотни лет наблюдаю, как по воде Окраинного озера уходят обретенные сущности в Запретный лес — эти энергетические оболочки жителей Гармоничного мира, я вижу их. Они спокойны и умиротворены, их час пробил. Я сотни лет провожаю через Окраинное озеро в Запретный лес тех других, которые плывут на лодках — материальные тела лишенные жизненной энергии. Изгои Гармоничного мира — тени. Я слежу, чтобы они доплыли до Запретного леса и остались там, пригоняя назад лодку. Этот порядок установил отец-основатель, пришедший сюда после великого хаоса и возродивший порядок в этом мире — твой отец. Я и мой народ, вечно живущие здесь, приняли этот порядок — это было давно… а теперь их нет… Теней нет… Их вообще нет, — с тревогой глядя на Ину подчеркнул Водяное чудо.

— Да отказ прийти на ковер мироздания и создать кокон — такого давно не было, я бы знала, да и другие нарушения законов… — не совсем понимая, о чем идет речь осторожно начала Ина.

— Это твои посланцы, Хранительница, — нетерпеливо перебил ее Водяное чудо, — и они всегда были редки, но я говорю о других, раньше их было много, до того, когда ты, по закону Гармоничного сосуществования всех граничных народов, стала Хранительницей, много больше, несравнимо больше. —

— О чем ты, Водяное чудо, — Ина действительно совсем не понимала, о чем сейчас говорил Водяное чудо, что он пытался довести до ее разума.

— Я говорю о тех, кто не смог стать стражами. Аттал не щадил таких, он отправлял их ко мне. Их было больше остальных нарушителей законов — изгоев и они становились тенями.-

— Почему, — искренне удивилась Ина. Она очень мало знала о стражах, о законах регулирующих их жизнь. Самое общее, что знали все остальные жители Гармоничного мира. Король Аттал лично отбирал будущих стражей и занимался их обучением. Любой мог при желании стать стражем, и это было почетно — охранять спокойствие своего мира, быть гарантом гармонии Гармоничного мира, но такие строгости…

— Не знаю Хранительница, — пожал плечами Водяное чудо, — это мне неизвестно. Так было всегда. Я знаю — стражи не твоя ответственность. Второй Хранитель Жаба лишает их энергии Гармоничного мира. Король Аттал непреклонен — его стражи должны быть идеальны.-

— Не понимаю такой строгости, — нахмурилась Ина, — не создать кокон новой жизни — это ужасно, но не иметь сил стать стражем… —

— Таков порядок Хранительница. Ты мыслишь о том, что тебе понятно, что привычно. Стражи…, — он серьезно глянул в глаза Ины и покачал головой, — меня очень пугает, что теней нет.-

— Почему ты не поговоришь с самим королем Атталом, — Ина не переставала хмуриться.

— Король Аттал… — вдруг протянул Водяное чудо, — я бы с удовольствием поговорил с ним, но вся проблема в том, что он на протяжение долгих десятков лет не появляется на этом берегу.-

— Значит он безгранично доверяет тебе, — поторопилась заверить Ина Водяное чудо. Он долго молча смотрел в глаза Ины.

— Я буду молить звездных богов, чтобы они наделили тебя умом и силой разобраться со всем этим, — загадочно выдал Водяное чудо, отведя, наконец, глаза и тяжело воздохнув.

— Ты как всегда полон загадок, — обиженно протянула Ина. Наставник в который раз не открывает ей всего до конца, тая от нее, несомненно, что-то интересное и важное или это только кажется ей… все равно она ведь не несмышленый ребенок, она вполне состоявшийся Хранитель, признанный всем Гармоничным миром. Водяное чудо вдруг засмеялся громким смехом.

— Что опять не так, — еще больше нахмурилась Ина.

— Ты ведь Хранительница, ты готовый ко всему воин, а губы дуешь, как маленькая девочка, которую я увидел на берегу столько лет назад, — положил руку на ее плечо Водяное чудо, — к сожалению, я не помогу тебе в решении всех загадок твоей жизни, но… возьми вот, — Водяное чудо снял с шеи черный шнурок и протянул его Ине. Узкая витая раковина лежала на его широкой ладони.

— Ведь это… — удивленно подняла на него глаза Ина, мотая головой, твердо намереваясь отказаться от предложенного.

— Да, — уверенно прервал ее Водяное чудо, — да, это дар моего народа, мой оберег для тебя. Теперь вода и твой дом. Эта раковина в воде споет свою песню и ее узнают во всех водах, где бы она не находилась, — закончил Водяное чудо вкладывая шнурок с закрепленной на нем раковиной в ладонь Ины, сжимая ее пальцы, пряча в них оберег и накрывая их своей ладонью с ярко выраженными перепонками, роговицей вздувшимися между пальцами Водяного чуда.

— Это бесценный дар, Водяное чудо, — тихо произнесла Ина.

— Хотел бы я ошибиться, Хранительница, но боюсь, он тебе понадобится, как и все мои уроки, — Водяное чудо внимательно заглянул в глаза Ины и еще крепче сжал ее пальцы с зажатым в них оберегом…

Водяное чудо исчезло в озере, оставив за собой небольшой водоворот. Ину встревожил произошедший разговор. Зоны ответственности двух Хранителей держащих в равновесии Гармоничный мир были определены в начале начал, когда Отец-создатель, Отец-основатель и просто, ее отец пришел в Гармоничный мир и вырвал его из вечного Хаоса. Все просто — король властвует над Гармоничным миром, обучая стражей, обеспечивая его безопасность. Хранители — вершители судеб и держатели закона. И только они выносят на совет короля и почтенных избранных всеми граждан вопросы исполнения закона, где решается возможная участь любого жителя Гармоничного мира, если в этом возникает необходимость и только очень веские доводы должны быть представлены Хранителями, чтобы было принято решение и у жителя отнималась жизненная энергия, оставлялась бездушное материальное воплощение, и он отправлялся на вечное поселение в Запретный лес без права возвращения в Гармоничный мир. Зона ответственности Ины — законы рождения и законы живого мира, в чем ей усердно помогали Смотритель рождения, Смотрители животных и растений. Законы стражей и сбои в выбранных путях приложения физической силы или ума, как это гласит в своде законов, а проще — выбор трудовой деятельности и добросовестное выполнение обязанностей на выбранном пути — это зона ответственности второго Хранителя. Но бывали случаи, когда одному Хранителю было не обойтись без другого, когда точно никто не знал, в какой точке Гармоничного мира находится нарушитель. Тогда один Хранитель приходил на Ковер мироздания, а второй отправлял его в нужное место. Всё просто… на первый взгляд, но…

Последний раз это случилось, когда уже дважды предупрежденный на особенном собрании в присутствии десятка почтенных граждан — представителей селян и горожан со всех концов Гармоничного мира и самого короля Аттала, Бурчащий пахарь все-таки в третий раз впряг в свою повозку рогатого мерина.

— Ты помнишь закон, Бурчащий пахарь, — на всю дворцовую площадь, битком забитую любопытствующими горожанами, тянущими головы, чтобы лучше увидеть редкостное происходящее и не пропустить каждое сказанное на площади слово в ожидании, чем закончится суд короля, громко объявил король Аттал, — любое живое существо свободно и никому не дано право использовать его в личных целях. Ты без принуждения выбрал путь пахаря — паши своими руками. Ты помнишь, когда здесь на этой площади в присутствии выбранных почтенных граждан и двух Хранителей, — он кивнул в сторону стоящих за его спиной Ины и второго Хранителя — Жабы, — я последний раз делал тебе предупреждение. Я сказал, убей свою леность и трудись честно. В нашем мире труд пахаря достойный труд и благословенная земля не требует твоего пота и крови, круглый год даруя в достаточном количестве растений для твоего пропитания, зачем же лишать свободы живое существо того для того, чтобы утолить твои прихоти. Тем более у тебя нет семьи, — Король подошел к сидящему с довольно отстраненным видом на скамье правосудия Бурчащему пахарю, периодически почесывающему грязными пальцами свою лохматую голову, и ткнул в него указательным пальцем, — ты — незавидный пример для Гармоничного мира. Твоя леность не знает границ. Ты даже ни разу не пришел на ковер мироздания, чтобы создать свой кокон с матильдой и дать начало новой жизни. Может многорукие великаны научат тебя чему-нибудь, и ты пригодишься в их мире. Я думаю, почтенные граждане Гармоничного мира, — голос его стал громче, слова зазвучали отчетливей, чтобы донести сказанное до самых последних рядов, — и вы присутствующие здесь добрые люди — простые горожане, Бурчащий пахарь виновен и подлежит превращению в тень и высылке в Запретный лес. — Король Аттал обошел площадь по кругу. Над резными, украшенными золотым орнаментом дверями дворца и далее по обе стороны от них, между массивными колоннами, поддерживающими центральный портик, на него беспристрастно смотрели статуи из белого искрящегося камня — почтенные граждане, ставшие когда-то обретенными сущностями и заслужившими почетное право незримо присутствовать здесь на дворцовой площади, наблюдая за действом глазами своих каменных воплощений, изваянных в накидках почтенных граждан, чуть склонив голову и держа правую руку на сердце. Обруч власти на золотых волосах короля сверкал лунным светом и его благородный вид, гордая осанка могучего, но справедливого владыки внушали уважение и бесконечную веру в его правоту.

— Согласны, — голоса почтенных граждан прозвучали стройно и отчетливо.

— Согласны, — эхом прокатилось по скоплению народа на дворцовой площади, вызывая заметное оживление и шевеление в рядах.

Ина вздохнула.

— Хранительница Ина, — торжественно обратился к ней король Аттал, — я передаю жителя Гармоничного мира в твои руки. Пусть решится воля звездных богов и Отца-создателя! —

Звездные боги, как это ужасно, как тяжело ее бремя. Ну почему только человек может быть Хранителем в этом чудесном Гармоничном мире и делать это… Тогда Ина, скрепя сердце, после суда у короля Аттала забрала у Бурчащего пахаря живую энергию, чем превратила его в тень и лично посадила в лодку, передавая ее Водяному чуду. Она отдала, как предписывает закон, его энергию Гармоничному миру, вливая жизненную силу пахаря в пульсирующие потоки. Его жизненная сила еще послужит населяющим Гармоничный мир, хотя ей было очень жаль пахаря, смотревшего пустыми глазами с застывшим, как у статуи, лицом, но таков закон…

Ина встрепенулась, тут же отвлекаясь от так ярко всплывших перед глазами воспоминаний. Пульсирующие потоки стучали в висках, переплетаясь с энергией Смотрителя животных. Ина закрыла глаза, привычно настраивая потоки пульсирующей голубой энергии на эти зовущие пульсации. Открыв глаза уже у Срединной реки, она, наклонив голову, сложила пальцы треугольником, поблагодарив окружающее, и оглянулась.

— Ина, Хранительница Ина, — запыхавшийся худой старик в длинном балахоне из суровой черной ткани подпоясанный простой веревкой, опираясь на старый отполированный его еще крепкими узловатыми пальцами посох из светлого дерева, торопился к ней. Седые волосы под бисерным разноцветным опояском слегка откидывал ветер, открывая напряженное узкое лицо с глубоко посаженными встревоженными глазами.

— Странный день, — пронеслось в голове Ины, — что еще случилось.-

Смотритель животных был чрезвычайно активен в своих движениях. Что заставило так спешить ей навстречу и так всегда взрывоопасного не по возрасту энергичного и всезнающего старика?

— Хранительница Ина, — возбужденно начал он, еще двигаясь к ней, размахивая своим посохом, — проблема у Свирепого толстобрюха с роговой пластиной на морде, — закончил он, останавливаясь напротив Ины.

— Это который вожак, — уточнила Ина.

— Конечно вожак, — воскликнул Смотритель, — только у вожака такая огромная роговая пластина на морде, у других она вырастает по мере… —

— Простите, Смотритель, — максимально вежливо, но настойчиво перебила его Ина, зная, что придерживаясь политеса ей придется выслушать целую речь в отношении любимых Смотрителем толстобрюхов, да впрочем, как и любой живности населяющей Гармоничный мир, — я помню как растет роговая пластина на морде толстобрюха. Какая же у него проблема, — осторожно вернула Ина старика к теме.

— Он пропал, — выкрикнул взбудораженный Смотритель.

— Как пропал, — не поняла Ина. Свирепый толстобрюх — очень громко сказано для вполне флегматичного и миролюбивого животного. Но и в Гармоничном мире случались казусы и толтобрюхи, покой которых нарушался неосторожным вторжением добывателей тростника на их территории, бывало, выходили из себя. Для этого и существовал Смотритель. Старик был просто одержим безмерной любовью к животным, и мог найти общий язык с любой животиной, но, как всегда, ситуации бывали разные и иногда даже требовали вмешательства Ины, например, как сейчас. Ина пристально всматривалась в тростниковые заросли. Да, всё стадо здесь, самки, подросшие толстобрюхи и все до единого детеныши здесь, а Свирепого нет. Она уже начала волноваться, что могло произойти такого из ряда вон выходящего, что заставило вожака оставить свою семью. Неожиданно в самых дальних зарослях раздался привычный рев и Свирепый собственной персоной своей толстой мордой с роговой пластиной нарисовался, раздвигая огромной тушей густые заросли, ломая ногами-тумбами хрупкий тростник. Стадо замерло, временно, как по команде, перестало жевать тростник и все, от самого маленького толстобрюха до следующего претендента на звание вожака, повернули свои флегматичные морды в сторону ревущего Свирепого, своим ревом подтверждающего законные права на роль вожака стада, словно приветствовали ушедшего по необходимым делам родича, а потом также неторопливо продолжили свое дело, ничем не выражая своего недовольства или удивления в связи с его отсутствием.

— Фу, — выдохнул смотритель, худыми пальцами прикладываясь к груди, сдерживая биение своего разошедшегося сердца.

— Вот видите, а вы паниковали, — впрочем, с явным облегчением произнесла Ина.

— Последнее время он стал чаще пропадать в этих дурацких зарослях, — поторопился объяснить ей успокоенный и даже довольный старик, — но, самое странное, я теряю связь с ним. Во время его пропаж я не слышу его вибраций. Хранительница, боюсь Свирепый болен.-

Ина бросила взгляд на присоединившегося к стаду вожака сорвавшего приличную охапку тростника и флегматично, как все толстобрюхи отрешенно от окружающего мира, перемалывающего ее своими огромными плоскими зубами.

— Да ладно, — пожала плечами Ина, — вы же знаете, если он уходит в глубокий сон, вибрации практически неуловимы. В следующий раз его пропажи зовите меня. Я уж точно разыщу этого ленивца.-

— Какой все-таки Смотритель ответственный, даже трепетный, — подумала Ина, открывая глаза, на дороге к Заветной роще и скрещивая привычно пальцы, чуть склонив голову треугольником у лба в жесте благодарности. Ина посмотрела на солнце. Она могла не спешить. Время созревание плода рождения только началось и Ина, не торопясь двинулась по пыльной дороге проложенной в поле среди зеленой травы ногами жителей из окрестных селений и колесами их тележек, которые этим путем направлялись в столицу обменять плоды своего труда на что-нибудь нужное или просто навестить родственников. Ласковое солнце привычно светило в высоком голубом небе, цвели в зеленой траве простые разноцветные цветы, беззаботность заполнила душу, наполняя ее блаженной негой бытия текущего дня жизни Гармоничного мира.

Заветная роща встретила Ину привычным шелестом листьев. Деревья перешептывались между собой, касаясь друг друга ветвями. Хотя это только казалось Ине, и просто ветер играл в свои игры среди гибких ветвей. Ина шла приметной тропой к центру рощи. Ковер мироздания мерцал черно-белыми светящимися ворсинками, ежесекундно хаотически вспыхивая непонятными мозаиками картинок. Деревья в обычном их понимании здесь заканчивались. В центре голыми, без единого листочка, кряжистыми ветками тянулись к голубому небу черные, как жирная земля на ухоженных грядках в огороде Амы, сильные деревья. Их толстые крепкие ветки необычными мостами перекидывались друг к другу, соединяя в хороводе этот абсолютно безветренный тихий странный лес, словно своей тишиной отсекающий все звуки извне, охраняющий малейшее проникновение ненужного пустого в тот миг, который определен самим ходом планет вселенной, миг зарождения живой энергии, миг рождения новой жизни. Ина с легкостью запрыгнула на самую нижнюю ветку и, прислушиваясь, аккуратно шагнула по мостикам из черных ветвей. Она осторожно перешагивала с одной ветки на другую, иногда задерживая дыхание, прислушиваясь к окружающему. Наконец почти в центре скопления мостиков она оглянулась. Да, она не ошиблась. Характерный звук легкого хлопка повторился. Чуть наклонившись, она осторожно заглянула под один из сводов. Как раз на расстоянии полета стрелы висело, мерцая, что-то похожее на фрукт. Только бы это был не фантом, эти ложные светящиеся пустоцветы утомляли ее. Нужно было все начинать сначала. Прошлый раз Ина бродила по висячим черным мостам почти до темноты, и Смотритель рождения получила насказанное наслаждение, любуясь созданием светящегося кокона в ночи. Но Ине было от этого не легче, ей не очень хотелось повторить прошлый опыт и рухнуть без чувств от усталости в свою кровать, когда багровая полоска над горизонтом возвестила о начале наступления нового дня. Ина сосредоточенно, но совершенно спокойно достала из колчана стрелу и, присев на корточки, упершись ногами в ветку, уверенно натянула тетиву лука. Стрела просвистела свой путь, разрезая ножку соединяющую плод с деревом. Ина довольно улыбнулась, видя, как падает плод и, слыша звук его удара о ковер мироздания — значит это не фантом, лопающийся мыльным пузырем с характерным треском, это действительно плод рождения. Ина насторожилась, прислушиваясь, не оборачиваясь. Чужие вибрации проявились очень четко. Странно, тот, кто должен появиться на краю Ковра мироздания, наблюдает за ней, прячась где-то внизу. Ина уверенно поднимается и привычно забрасывает лук на плечо.

— Дай мне плод, — громко говорит она тому, кто прячется в деревьях. Внизу из-за широкого черного ствола появляется молодой парень, одетый в форму стражей. Ина легко перешагивает по мостикам вниз и спрыгивает с нижней ветки. Страж высок. Ине приходится поднимать голову, чтобы разглядеть его. Он, чуть усмехнувшись, с легким поклоном, прямо смотря ей в глаза, преподносит плод.

Ина строга и собрана как всегда в такой момент, но что-то не так. Что-то вдруг смущает ее в этом чуть насмешливом взгляде. Совсем не так смотрят на нее жители Гармоничного мира, оказываясь на ковре мироздания, а этот…

«Что он здесь делает», — напрашивается в голове, — «этот… красавчик», — добавляет вдруг про себя, хмурясь, Ина.

— Плод черный, как сама мать-земля и он готов к рождению, — отгоняя от себя непонятные ощущения, мешающие сосредоточиться в самый ответственный момент, торжественно, строго следуя установленной традиции Хранителя, говорит Ина слова, повторяющиеся каждый раз в момент вручения плода.

— Ну да, первый раз вижу яблоко черного цвета, оно хоть не протухло на лету.-

Ина недоуменно подняла бровь. Может быть она ослышалась или ей почудилось… Вообще-то страж смиренно должен был слушать ее слова с трепетом внимая им. Она помнит других жителей. Одухотворенно-сосредоточенные лица, осмысленно пришедшие на Ковер мироздания, готовые свершить самое важное действо в их жизни — отдать себя в руки другому и принять участие в создании энергетического кокона… А этот… Его ухмылка уже начинает выводить Ину из себя. Она, продолжая древний ритуал, топает ногой. На ковре мироздания хаотические огоньки ускоряют свое движение, приближаясь к ногам Ины, складываясь в яркие черно-белые полосы светящихся дорожек и, наконец, у ее ног вспыхивает очертание единорога.

Значит время пришло.

— Иди, сделай шаги по кругу, зажги Ковер мироздания, выбери свою матильду и вручи ей созревший плод, знак вашего вечного союза, — тем не менее, торжественно объявляет Ина, возвращая плод стражу. Всё, ее миссия закончена, она с легким сердцем может, наконец, уйти с глаз почему-то смущающего ее стража. Она вдруг без особой необходимости поправляет на плече лук и обходит, не сводящего с нее смеющегося взгляда, парня.

— Ты уходишь? —

Вопрос, прозвучавший вслед, заставил застыть на месте. Ина резко обернулась и с недоумением глянула на стража: — моя работа закончена, разве я не буду лишней при рождении светящегося кокона новой жизни? —

С недоумением ушло смущение и уже совсем привычно, без лишних эмоций, она развернулась и направилась к тропинке, которая привела ее к черным деревьям.

— Смотритель рождения присмотрит за вами, — громко добавила она не оборачиваясь, — будь уверенней и все получится.-

«Такой огромный и так волнуется», — пронеслось в ее голове, когда из-за деревьев рощи показался ее маленький белый домик с соломенной крышей на противоположном холме, прямо напротив Заветной рощи. Сразу забылись все странности этого дня. Она так любила свой маленький уютный мир, наполненный мамиными заботами. Аккуратно побеленные Амой глиняные стены и крыша из соломы. За небольшими деревянными лавочками с ажурными резными спинками огромные кусты, сплошь усыпанные благоухающими кистями фиолетовых и белых цветов. Аккуратные клумбы с разнообразными цветами, а за домом небольшой огород, на котором трудится чаще всего Ама, да и Ина в свободное время не прочь покопаться в теплой, пряно пахнущей земле. Сад круглый год приносящий различные плоды. Ина уже совсем в приподнятом настроении спускается в ложбину, перепрыгивает через чистый ручей, бьющий из-под корней больших деревьев с гибкими ветвями, и пересекает зеленый луг с густой мягкой травой. Она, не торопясь, поднимается по другому склону ложбины по тропинке, проходя мимо колючих кустов со сладкой ягодой, посаженных Амой в прошлом сезоне и уже усыпанных созревающими ярко-красными гроздьями. Пройдя еще чуток, огибает угол своего дома.

— Ина, слава звездным богам, я услышала твои вибрации, — у порога дома встречает ее мама. Ина вопросительно смотрит на мать. Глухой балахон — накидка, прячущий даже руки, в такую жару! Красивые еще золотые мамины волосы убраны под белоснежный платок, открывая высокий умный мамин лоб. Она очень красива, ее мама.

— Иди, переоденься — у нас гостья, — говорит ей мать, многозначительно заглядывая в глаза. Ина широко улыбается. Понятно. Раз переодеться — значит в гостях Смотритель растений.

— Я быстро, — говорит она Аме, чмокая ее в щеку.

Смотритель растений — весьма колоритная дама, обычно не делает замечаний, но очень неодобрительно смотрит на Ину, встречая ее в привычном походном наряде.

Лишь один раз она не выдержала и, оглядев строгим взглядом, сверху до низу, появившуюся на пороге дома из очередного похода Ину, как бы ненароком, заметила, обращаясь к Аме.

— Матильды такие жеманницы, только и мечтают о стражах. Мне неудобно стало бывать в городе. Неловко чувствую себя в своем балахоне среди этих модниц в непристойных нарядах выставляющих напоказ свое тело, а особенно хвосты. Уж так гордо они носят их, обвивая им руку, демонстрируя его всем без надобности. Уж столько браслетов со сверкающими разноцветными камнями на них нацепляют и не боятся, что хвосты поотвалятся…, — и после многозначительного молчания, поджав губы, строго добавила, — зачем вот Хранительнице такой фривольный стиль, ведь при служебных делах всегда… —

Ина тогда так и замерла с вытянутым от изумления лицом, глядя вслед удаляющейся по дорожке в сад Смотрителю растений, даже не найдя нужных слов для своего оправдания.

— Не обижайся на нее, — улыбнулась тогда Ама, когда они с чашками наполненными горячим напитком из листьев ароматного дерева любовались, устроившись на лавочке, на падающее за Заветную рощу, только начинающее багроветь, солнце.

— Ты же знаешь, это тяжкое бремя, которое добровольно взваливают на свои плечи жители Гармоничного мира. Смотритель навсегда отказывается от права создать искрящийся кокон и вынянчить свое потомство. И неизвестно, что хуже стать Смотрителем или тенью, у которой имеются хоть призрачные, но перспективы возродиться в Запретном лесу и возможно продолжить там свой род, — красноречиво покосилась мать на Ину.

— Мы не знаем, что происходит с тенями в Запретном лесу, — пробурчала все еще недовольная Ина, — конечно с такой фигурой и внешностью только Смотрителем и быть, и носить совершенно бесформенные вещи, — не выдерживает и язвит она.

Мама выразительно смотрит на нее.

— Осуждение другого — один из смертных грехов, это закон Гармоничного мира. Я не слышала твоих слов, — строго произнесла она…

Ина переодевается в длинный глухой, завязывающийся у самого горла, балахон с капюшоном и выходит в сад за домом. Там некрасивая, с грубыми чертами лица и горбатым большим носом, высокая, крупная Смотритель растений с сердито поджатыми губами в одном из своих бесформенных темных балахонов и шляпе с широкими полями, хмурясь, рассматривает цветы. Да это был не Смотритель животных. Смотритель растений всегда одинаково спокойна. Она даже нерадех-матильд, которые плохо, по ее мнению, ухаживали за обязательным садиком у дома, отчитывала не меняя выражения лица и голоса. Вот и сейчас совершено невозможно было понять, нравится ей то, что она созерцает в саду Амы или это раздражает ее.

— Они красивы, — наконец резюмирует она.

— Мама ухаживает за ними, — после того вечера Ина чувствует себя немного виноватой и старается быть исключительно вежливой и доброжелательной в общении со строгой, но ответственной Смотрителем.

— Молодец, Ама, — широкие поля шляпы довольно кивают вместе с головой Смотрителя растений, — вчера я отчитывала матильду Очарование, — многозначительно смотрит она на внимательно слушающую ее Аму, — ее белые цветы совсем не растут, она их плохо поит и не дает им дышать, не рыхля вокруг землю. Она конечно Очарование, но она так занята своим хвостом в ожидании стража, что это уже пугает меня.-

— Смотритель, — Ама берет ласково под руку колоритную тетку, — у меня зацвел настоящий Голубой цветок.-

— Самый настоящий, — недоверчиво восклицает Смотритель.

Ина улыбается. Смотритель кажется проявила эмоцию — удивление. Еще бы, в Гармоничном мире цветение Голубого цветка — целое событие. Голубой цветок — весьма большая редкость и очень капризен. Ина знала, скольких трудов и хлопот стоило Аме вырастить это растение.

— Самый настоящий, — заверяет Ама Смотрителя, заглядывая ей в глаза, — он там за деревьями с оранжевыми плодами, ему там лучше расти, самые хорошие условия для роста и развития цветка, — объясняет Ама, утаскивая, кивающую полями шляпы в ответ на ее объяснения, Смотрителя. Ина улыбается. Цветы Амы действительно прекрасны, их разноцветные шапочки с множеством лепестков сплошь закрывают землю на квадратной клумбе у дома, обложенной белым искрящимся камнем и от этого смотрятся еще прекрасней.

— Ина, детка, догоняй нас, — звучит уже из глубины сада голос матери.

Зазевавшаяся на разглядывание Ина, торопится вслед. Она делает шаг вперед, отрываясь от изучения клумбы… и тут же застывает, не в силах сдвинуться с места. Еще блуждающая улыбка постепенно исчезает, превращая лицо в маску, на которой лишь взмывают вверх черные ресницы над округлившимися глазами от, моментально поглотившего все ее существо, возмущения, вымывая из сознания все остальные эмоции, только что наполнявшие Ину. Пытаясь адекватно воспринять увиденное, Ина лишь глотает судорожно воздух, не находя нужных сейчас слов.

На миниатюрной скамеечке, на которой Ина так любила беседовать с Амой под звездами, прямо у невысокого порожка перед деревянной дверью ее чистенького белого дома вполне вольготно устроился страж. Он, вытянув длинные ноги в узких черных штанах и опершись могучей спиной на резную спинку скамеечки, грозя просто разрушить хрупкое кружево дерева мощью своего тела, с отстраненным и вполне невинным видом, перебирал узкие лепестки сорванного им по дороге белого цветка.

— Ты что тут делаешь, — только и могла прошипеть Ина, почти задыхаясь, возмущение ощутимо давило горло, скручивая его в тугой комок, — ты же должен быть сейчас в Заветной роще на Ковре мироздания.-

Внутри горячая волна чуть отпускает, и это буквально срывает Ину от клумбы, у которой, застывшей статуей, охваченная возмущением, она все еще стояла. Ина подлетает к стражу и выхватывает из рук сорванный цветок. И в этом страж нарушил закон Гармоничного мира, сорвав цветок просто так, походя, а не для обмена, лишая своей прихотью гармонию сосуществования живого.

— Да? — словно для него это откровение, вполне искренне, страж удивленно сжимает губы, в его глазах вдруг загорается огонек, а дальнейшие слова основательно загоняют Ину в полнейшее непонимание, усиливая неприятие происходящего, — а я пришел посмотреть на тебя, — и он без малейшего стеснения откровенно с ног до головы осматривает ее. Ину просто потряхивает от пришедшего на замену возмущению ярко выраженного желания подойти поближе и привести в чувство нерадивого стража, совсем крохотной искры голубой пульсирующей энергии будет вполне достаточно…

— В походной одежде ты красивей, чем в этом балахоне, — между тем продолжает злить Ину страж. Он так спокоен, этот развалившийся на скамеечке страж, словно древний обряд встречи с матильдой на Ковре мироздания это не вечный закон, а его нарушение не фатальная катастрофа для стража, да и для всего Гармоничного мира, а так… небольшой пустяк, незаслуживающий даже мимолетного внимания со стороны этого верзилы. А ведь она имеет полное право превратить его в тень, прямо сейчас, у порога своего дома, вот такого, такого… да что ж он постоянно ухмыляется и так на нее смотрит…

Ина, стиснув зубы, молча, берет стоящую у порога маленькую лейку с водой и устанавливает там цветок.

— Что ты делаешь здесь, — четко разделяя слова, снова обращается она к стражу, его непонятные слова совсем не объясняют его непонятного поведения.

— Вообще-то я пришел познакомиться с всемогущей Хранительницей, — невозмутимость произнесенного бреда заставило Ину опять судорожно глотнуть воздух, — честно, там, в роще, я ожидал увидеть старушенцию, ты приятно удивила меня, Хранительница. —

В голову поневоле начали закрадываться мутные мысли. Ина внимательно посмотрела на парня, широко улыбнувшегося в ответ на ее взгляд. Странный страж. Неужели он никогда не видел ее, ее которую знали все жители Гармоничного мира даже в самых его отдаленных уголках. Видимо он давно и очень усиленно обучался военному искусству на самой дальней заставе.

— Ты не боишься жить у рощи одна. У тебя миленький дом, — кивнул страж в сторону ее белого дома, — но до города отсюда путь неблизкий, — сколько же наивности или нет.. глупости в его словах и… нет ну чего он так пристально ее рассматривает.

Странный страж, воистину странный страж. Не знает и того, что для Хранителя расстояние не имеет никакого значения.

— Ты высказал все глупости, — наконец выдает, чуть успокаиваясь, Ина, понимание — время исправить ужасное еще есть, привносит ясности в смущенную происходящим голову, — больше не утруждайся, я не собираюсь их слушать.

В ответ ухмылка кривит лицо наглого стража. Ина собирает все внутренние силы, отбрасывая остатки раздражающего уже возмущения и, как можно строже, как она умеет это делать, выполняя свои обязанности Хранительницы, смотрит на стража взглядом, который действует на любого в Гармоничном мире: — ну, иди же немедленно, — приказывает она, — матильда уже наверняка ждет тебя на Ковре мироздания.-

— Пусть еще немного подождет, — страж был абсолютно спокоен. Инин взгляд не приводил его в чувство, вызывая трепетного почтения, срывая с места для выполнения необходимого, а Инина злость его совсем не трогала, кажется даже наоборот-забавляла. Его красивое лицо не выражало ничего, лишь глаза смотрели на Ину с доброжелательной усмешкой.

— Ну, не злись, Хранительница, — протянул страж, но, наконец, соизволил подняться. Он встал совсем близко, нависая над Иной тренированным телом подготовленного воина, — ты знаешь, а мне приятно быть рядом с тобой, — он вдруг протянул к ней руку, чуть касаясь пальцами ее волос. Ина сердито нахмурилась, необъяснимые глупости продолжались и она, в охватывающем ее вновь раздражении, ударив по его руке, шагнула назад.

— Не понимаю, — уже больше озадаченно воскликнула Ина. Она действительно не могла понять, что сейчас происходит. Такого никогда не было, такого не могло быть и что вообще все это, происходящее сейчас на ее глазах значит. Он что не понимает, что он сейчас творит, этот странный страж, что его ждет, если он немедленно не вернется на ковер или его не пугает перспектива попасть во владения многоруких великанов. Да, похоже, он просто насмехается над ней!

— Может, тебе нужна помощь Смотрителя рождения, — возвращается Ина к мысли об излишнем волнении стража, — я могу поторопить ее.-

— Да нет уж, как-нибудь обойдусь, — откровенно ухмыляется страж. Он отходит от нее на пару шагов, демонстрируя свое наигранное послушание.

— Успокойся, Хранительница, конечно, конечно я прямо сейчас пойду на ковер.-

В подтверждении своих слов он показательно разворачивается и идет к дорожке в рощу. Ина все еще хмурясь смотрит ему вслед. Неужели можно выдохнуть — проблема разрешилась. Но… Пройдя несколько шагов страж вдруг оборачивается. Ухмылка сошла с его лица. Он серьезен и, кажется, даже строг, несколько мгновений он смотрит прямо в ее глаза, а потом уверенно выдает: — а я ведь буду ждать нашей встречи, Хранительница, надеюсь, она случится и очень скоро.-

Ина ничего не отвечает. Она молча возвращается к небольшому крыльцу, не заботясь о том, что происходит за ее спиной, берет в руки оставленную ею на пороге дома маленькую леечку с белым цветком и… застывает, внимательно рассматривая и совсем не видя белые лепестки, прислушиваясь к чему-то глубинному, которое вдруг непонятной тревогой, щемящей тоской, так ощутимо остро, прошлось по ее душе, царапая самые глубины ее существа, заставляя вдруг дрогнуть, сбивая привычный ритм всегда пульсирующей вокруг нее энергии, и стало так непривычно холодно, словно в жаркий дверь открылась дверь старого заброшенного погреба, и из глубин земель дохнул на нее затхлый воздух ненужного уже никому ледника. Что произошло в необозримых глубинах вселенной, что изменило привычный ход времени, что за событие нарушило баланс, лишая равновесия душу, внося непривычное волнение в обыденный день, движущийся заведенным, неизменным всегда порядком, такого никогда не было. Она вдруг поднимает голову и смотрит вслед шагающему по тропинке к Заветной роще стражу. Матильда, которую он выбрал, будет довольна. Страж идеален. Сильное тело, идеальное даже для Гармоничного миры. Густые светлые волосы копной лежат ниже плеч, скрывая целиком, растущий из ямочки на затылке, хвост. Ина вспомнила его большие зеленые глаза и узкие губы, чуть поднятые в усмешке, когда он говорил с ней… Да, наверное, всё просто — она давно не общалась со стражами. Они были редки в последнее время на Ковре мироздания. Аттал загонял их. Стражи… Что-то опять смутило ее, и она пристально глянула вслед теряющейся за холмом по дороге к роще высокой широкоплечей фигуре стража. Что-то напрягло ее в раскованности его движений, его легкости и такой ярко чувствующейся независимости в общении с ней — Хранительницей!.. непочтительности обращения…и вообще, полной… расхлябанности, наконец, нашла Ина правильное выражение.

— Ина, дитя, твоя клумба идеальна, — Смотритель растений требовала к себе внимания. Ина еще раз глянула на Заветную рощу, куда ушел странный страж и, решительно выбросив из головы, тревожащие ее мысли, умчалась в сад…

Длинный наполненный странными событиями день закончился и долгий теплый вечер, напоенных пряными ароматами цветов сумерек, плавно перешел в несущую заметную свежесть ночь. Слава звездным богам, смущающих душу событий, так ощутимо трогающих привычную ткань ласкового дня, вечер не принес.

— Мама, а что для вас был Гармоничный мир? Для отца, для тебя, — Ина любила долгие откровенные разговоры с матерью под дрожащими голубыми звездами начавшейся ночи.

— Просто Гармоничный мир, просто гармония окружающей обыденности каждого дня, — спокойно отвечала Ама, прислушиваясь к пению ночных насекомых, переливчатыми звуками и потрескиванием наполняющими теплоту ночи.

— Но вы же люди, не матильды, не жители, это не ваш мир, — уточнила Ина.

— А ты об этом… Но именно потому, что мы люди, он и есть наш тоже, — улыбнулась ей Ама.

— Да, да, да, — тут же перебивает ее Ина, — основной постулат мироздания — в Гармоничном мире пользоваться энергией, на которой зиждется сам Гармоничный мир, могут только люди, но не рожденные жители этого мира. Это я знаю, а как же второй Хранитель? —

— Закон гласит, девочка, человек может добровольно передать свой дар особенному, рожденному в Гармоничном мире, ты же знаешь.-

— Знаю и это я знаю, но… значит Жаба особенный, раз король Аттал принял такое решение, — в глазах Ины светилось упрямство, а в голосе так явно слышалось сомнение.

— Чего ты задалась таким вопросом, — Ама удивленно взглянула на дочь, никогда раньше ничего подобного она не слышала, — значит так, именно так, особенный и нет никаких причин не доверять выбору короля Аттала. —

— Ага, особенный, и чем он особенный, — все-таки бурчит чем-то недовольная Ина, под насмешливым взглядом Амы, — но почему вы и почему Гармоничный мир? — пробурчавшись, Ина опять набрасывается на мать.

— Девочка, откуда сегодня столько вопросов, — Ама даже развернулась к Ине, внимательно вглядываясь в ее лицо, — ты раньше принимала все как есть, что тебя сегодня встревожило! —

— Ничего, — опять буркнула Ина. Она сама не понимала, почему рождаются эти вопросы, почему вдруг нарушился душевный покой, и ей захотелось узнать нечто большее, чем ее жизнь в ритме Гармоничного мира. Может это непривычное ощущение холода, непонятной щемящей тоски оставило след в ее душе или слова Водяного чуда, а скорей и то и другое: — мама, просто ответь мне и всё, — постаралась Ина отвлечься от смутных ощущений и улыбнулась матери.

— Звездные боги так решили и перенесли нас именно сюда, а не куда-то еще, даруя нам именно этот мир. Так решила вселенная на тот момент. Мы не просили конкретно этого, — Ама широким жестом обвела вокруг себя рукой, словно показывая Ине весь Гармоничный мир, — мы просто приняли это. Здесь таков закон — человек становится Хранителем, видимо на тот момент Гармоничному миру требовались новые силы, и появился Отец-основатель, Отец-создатель, твой отец и Хранители — я и Аттал.-

— Нет, но король Аттал, зачем он все-таки передал свою силу Жабе, он мог остаться Хранителем, королем мог бы быть любой житель, а можно было и вообще без короля, — раздражённо произнесла последнее Ина.

— Ты сегодня чересчур любопытна, — уже смеялась Ама, — наверное, ему интересней заниматься стражами, а не быть Хранителем, как ты или Жаба и как… без общего правителя нельзя.-

— Все равно ничего не понимаю. Неужели власть в Гармоничном мире, пусть такая безграничная, как у Аттала, привлекательней, чем служение потокам голубой энергии. Не понимаю. Зачем вообще здесь Аттал, зачем отец вытащил его из мира людей. Он такой… такой непонятный.-

— Аттал был не просто другом твоего отца, Отца — основателя, духовного основателя, он верный его последователь, он его апостол, и он взвалил на свои плечи тяжелую ношу — быть правителем, королем огромного мира, охранителем созданного твоим отцом. Они вместе изучали Запретный лес и граничные земли в самом начале, когда здесь еще правил Великий Хаос. Тогда сразу по прибытию сюда собрались представители всех народов граничных земель, чтобы приветствовать посланника звездных богов, но не все было гладко. Очень не просто было начать сначала Гармоничный мир, не все соглашались принять законы гармонии, законы нового Гармоничного мира, но Звездные боги вели твоего отца, до самого конца…, — Ама тяжело вздохнула. Ина положила руку на ее ладонь и чуть пожала, поддерживая ее в нелегких воспоминаниях. Ама благодарно улыбнулась в ответ и твердо продолжила: — Аттал и Жаба честно ждали твоей готовности стать Хранительницей, не преступая закона и, слава звездным богам, за это время в Гармоничном мире не произошло ничего, что требовало бы вмешательства обоих Хранителей.-

— Не знаю, — буркнула Ина, — Водяное чудо говорит, что теней было много, когда я не была Хранителем, Аттал не жалел молодых жителей, отправляя в Запретный лес.-

— Да, он человек и может иногда быть суров, тени не лишаются жизни и Запретный лес — это тоже свой мир. Твой отец был тверд в своих целях и постепенно, шаг за шагом, Гармоничный мир покидал хаос, и Аттал во всем помогал ему, создавая стражей, создавая защиту Гармоничного мира, с которой считаются жители граничных земель по древнему договору с ними. Он ведь так хорошо разбирается во всем этом сложном, чего нам совершенно не понять. Только он вовремя замечает, что молодой житель готов стать стражем и делает его таковым. Ты же знаешь, какой бедой может обернуться, если вовремя не направить выплеск дурной энергии молодого жителя.-

— Я не знаю, это говорит Аттал.-

Ама с некоторой укоризной взглянула в глаза дочери, в которых не прятались ни недоверие, ни упрямство.

— А ты разве сомневаешься. Так было всегда. Ладно, — бросила Ама вставая, — пошли спать, дорогая, хватит на сегодня вопросов, — она наклонилась и нежно поцеловала Ину в лоб. Полоски лунного света пробивались через маленькие окна наполовину закрытые белыми занавесками, освещая тусклым светом жилую половину маленького уютного домика. Мама, закрыв дверь поплотней, чтобы не было ночного сквозняка, зажгла свечу на столе у окна и подошла к своей кровати, начиная приготовления ко сну. Ина, откинув пестрое покрывало, вдруг опустилась на его край.

— Мама, а как вы появились в мире людей? —

Слова Ины заставили Аму задуматься, и она замерла, вспоминая, так и держа в руках подушку, которую она готовилась уложить в изголовье.

— Мы прибыли в мир людей отроками, и я совсем ничего не помню. Только павшего перед нами ниц Настоятеля, который называл нас так смешно — ангелами. Он привел нас в свой дом. Несколько лет мы жили в его доме, помогали по хозяйству, — Ама улыбнулась, — у нас было много друзей, навещавших нас, Аттал, открыв рот, слушал откровения твоего отца приходящие ему прямо от Звездных богов, а потом мы выросли, и пришла беда… Тогда мы передали желание Вселенной и она услышала нас… —

— Целая вселенная, — с сомнением перебила ее воспоминания Ина.

— Да, — улыбнулась ей Ама, оборачиваясь с подушкой в руках, — да, тогда в бездонной пустоте и вечном молчании было слово тихое, как эхо, но громкое, такое громкое, что его услышала вся Вселенная, и мир изменился, рождая гармонию, место будущего Гармоничного мира. Слово, которое, несомненно, породилось нашим желанием… —

— Как это, — искренне удивилась Ина.

— Когда-нибудь ты, возможно, поймешь, а может твое желание разбудит слово и возродятся новые миры, — улыбнулась ей Ама, укладывая подушку, а потом выпрямилась и продолжила, — так мы оказались здесь. Звездные боги открыли твоему отцу Ковер мироздания, и после нашего прихода он запечатал его и сделал его служащим Гармоничному миру. Только один раз ковер мироздания был открыт, когда твой отец приводил в Гармоничный мир из мира людей короля Аттала. Как же далеки те дни, столько лун сменилось на небе, — вдруг выдохнула Ама.

Ина взяла с низкого столика стоящего в изголовье ее узкой кровати деревянный гребешок и тронула им густые золотые волосы. Ама тяжело опустилась на свое ложе. Долго и внимательно смотрела она на занятую своими мыслями дочь. Скользил плавно по золотым волосам юной Хранительницы деревянный гребешок и такой печалью и тревогой вдруг накрыло глаза Амы, наполняя их дрожащим маревом набежавших еле сдерживаемых слез.

— Мама, ты чего, — заметила ее взгляд Ина, — тебе плохо, — встревоженно бросилась она к матери. Слишком часто последнее время, с тяжелым вздохом прижимая к груди руку, разгибалась Ама над грядками, покрывала лицо внезапная бледность, учащая дыхание, заставляя ее все чаще садиться на ажурные лавочки в тени кустов с сиреневыми цветами. Ама нежно погладила присевшую рядом Ину по щеке.

— Если бы отец был с нами, у тебя бы была другая жизнь. Хранитель — тяжелое бремя — быть законом, отнимать жизненную энергию и превращать жителей в теней.-

Глаза Ины потемнели и Ама прочитала в них нескрытую обиду.

— Мама, почему отец оставил нас и ушел в долгий путь. Поиск ему был важней, чем мы с тобой? —

Ама резко закачала головой.

— Он выбрал этот путь и не нам винить его, — мама стряхнула с себя мучившие ее мысли и ее глаза заблестели привычным блеском решительной Амы, готовой справиться с любыми трудностями и защитить, если нужно, свое единственное дитя. Она внимательно посмотрела на Ину, сколько тепла и любви было в этом взгляде, свою маленькую девочку видела сейчас Ама, а потом решение и твердая уверенность — нет, перед ней Хранительница и ей нужны силы, а не сожаления, — видимо пришло время познать тебе все до конца, а мне открыть все сокрытое ранее, — слова уже прозвучали твердо, а глаза Амы заставляли Ину внимательно слушать и слышать сказанное, — и то в чем видел основной смысл служения Хранителя твой отец, что и делает человека Хранителем. Помни одно — его выбор был тверд — служение звездным богам. —

Голос Амы строг, и уверенность произнесенных слов, закрепленной печатью, так осознанно и гармонично складывала их в душе Ины, как-будто внутренне она уже и сама понимала истинное свое предназначение, но дальнейшее услышанное еще было непонятно.

— Он сделал все, чтобы в этот мир не проникло другое служение — служение звездным демонам.-

— О чем ты, мама, — Ина была искренне удивлена.

Ама чуть призадумалась и, словно решившись, уверенно взяла Ину за руку.

— Это разговор не для Гармоничного мира, здесь давно этого нет и даже говорить про это в Гармоничном мире не принято, ты про это, слава звездным богам и не слышала, но… Запомни одно. У человека всегда есть выбор и этот выбор порой тяжел, а порой слишком легок. Выбор данный каждому и только ему единолично, понять и признать, признать самому себе, не для кого-то, только себе — какой стороне ты служишь… И еще, не верь демону, ни говорящему с тобой, ни говорящему в тебе. Демон всегда лжет, даже если он говорит правду, она нужна ему для своих целей.-

— Каких, — нахмурилась Ина, голос Амы и ее уверенность в своей правоте заставляли Ину безоговорочно поверить таким странным словам, но словам ее мамы.

— У него одна цель — посеять зерна тьмы и ввергнуть любой мир в хаос. Избавление от него — именно этого добился твой отец, создавая Гармоничный мир, шаг за шагом изгоняя из него Великий Хаос.-

— Порок — это демон, мама? — Ина, кажется, поняла, о чем говорила ей сейчас Ама.

— Демон, — уверенно кивнула головой Ама, — но с ним тебе легко справится, а вот с другим демоном… — она на мгновение задумалась и тихо произнесла, — демоном жажды… —

— О чем ты, — встревожилась Ина.

Ама вдруг улыбнулась и стала опять просто мамой, привычно заботливой и всегда готовой нежно поцеловать свою девочку, дотронувшись губами золотых волос.

— Нет, ты все-таки в Гармоничном мире Ина, зачем тебе эти сказки на ночь, — чуть пожала ее ладонь мама.

— А если мне придется столкнуться с этим, — не унималась Ина.

— Ты справишься, дорогая, — ласково коснулась пальцами ее волос Ама, — я уверена в тебе… —

Ина проснулась среди ночи. В другом углу комнаты слышалось ровное дыхание спящей глубоким сном Амы. Ина повернула голову. Над короткой белой занавеской, закрывающей нижнюю половинку окна, украшенных каймой из белых кружев связанных руками заботливой Амы, чернел кусочек ночного неба с капельками дрожащих голубых звезд. Ина смотрела на самую яркую звезду. Какое-то непонятное чувство навалилось, не давая забыться и снова уйти в сон, нет, оно не походило на дневное предчувствие, ледяными тисками сдавившими на мгновение душу… да, была щемящая тоска и, в тоже время, что-то переворачивало, будоражило душу, какое-то предчувствие чего-то нового, таинственного, опасного и одновременно завораживающе необычного, такого пока непонятного, но уже, такого желанного, нахлынуло на нее. Она вспомнила сегодняшнего стража. А как это бывает у людей? Она никогда не задавалась этим вопросом. Создание кокона в Гармоничном мире — действо двоих. Хотя Смотритель рождения находится рядом. Мало ли что, вдруг у Матильды не хватит терпения довести до ума светящийся кокон, у нетерпеливых и такое бывает. Приходится Смотрителю рождения возвращать торопыгу на ковер мироздания, к счастью, всё же это большая редкость.

— Феерично, феерично, — заламывая руки, вещала Ине худенькая, с большими глазами Смотритель рождения, — необыкновенно красиво, как рождение новой звезды, когда из хвостиков матильд и жителя Гармоничного мира разноцветными струйками вытекают мерцающие потоки энергии рождения. Они, переплетаясь в одну нитку, начинают сворачиваться в кокон, искрясь на черной ветке. Особенно это романтично на фоне ночного неба… Конечно сидеть на коленях в это время спиной друг к другу часами и читать специальные изречения, это реально утомительно… Но какая награда ожидает их за это. Стать семьей до конца отмеренного пути и раз в двести лет своей жизни получить маленькое хвостатое чудо — новенькую матильду или жителя! И потерпеть-то всего два раза за тысячелетнюю жизнь. Меня просто выводят из равновесия те матильды, которые даже не следят потом, хорошо ли держится кокон на ветках черного дерева. Нет, правда, Хранительница, — Смотритель рождения делает строгое лицо, сводя брови, — я бы парочку таких неинтересующихся превратила для острастки в теней.-

— Не будь кровожадной, — пошутила тогда Ина…

Да уж, с этой матильдой, что выберет сегодняшний страж, подобного не случится. Она уж точно позаботится произвести впечатление и привязать покрепче такого красавца…

Звезда мерцала, и постепенно свет ее таял, уходя, растворяясь в светлеющем небе предрассветного времени. Ина уже устала в тщетных попытках все-таки понять, что сейчас мучает ее, разобраться с тем, какие загадочные предчувствия и чего-же зовущего, неудержимо властно проникают в ее душу. Что за новые волны, вдруг совсем изменившегося мироощущения овладевают ею.

— Чему быть, тому быть, — тихо прошептала Ина, отворачиваясь от окна и накрываясь с головой одеялом. Нужно еще успеть поспать до часа яркой зари — новый день может принести новые проблемы.

Ина даже не догадывалась, как точны были ее последние мысли перед уходом в предрассветный сон. Они с Амой только разместились за маленьким прямоугольным столом, стоящим прямо напротив небольшого окна в сад. Яркий букет ароматов разнотравья источали заполненные напитком круглые чашки, из которых неторопливо маленькими глотками они отпивали горячий напиток, наблюдая, как маленькие разноцветные птички снуют среди деревьев сада.

— По-моему, его уже пора белить, — кивнула Ама в сторону большого очага. Он занимал почти треть второй половины дома, предназначенной для приготовления и приема пищи, вдоль стен, которой висели полки, заставленные глиняными, искусно разрисованными большими разноцветными цветами, плошками, мисками и горшками разнообразной формы. Очаг располагался в самом центре комнаты в каменном кожухе и широкой трубой уходил в отверстие в соломенной крыше. Ина только собралась ответить Аме.

— Хранительница Ина, это неслыханно! —

Они одновременно обернулись на дверь, из-за которой разносились крики. Не просто крики, истеричные вопли, вперемежку с громкими судорожными рыданиями. Кто-то громко хлопает дверью в другую половину дома, явно разыскивая Ину, и, наконец, дверь резко открывается и, совершенно зареванная и разобиженная матильда Очарование влетает в комнату, бросаясь в объятия уже спешащей ей навстречу Ине, обнимая ее за шею и заходясь в нервных рыданиях на ее плече. Ина слегка отстраняет матильду, с удивлением заглядывая в прекрасные огромные глаза в обрамление вспархивающих длинных ресниц-бабочек, с которых густыми черными реками, оставляя дорожки на щеках, стекала черная краска.

— Как ты, — чмокает ее, чуть касаясь щеки губами слегка озадаченная Ина, — у тебя такой красивый хвостик, — она бережно берет в руки тонкий хвостик матильды, растущий из ямочки на самом затылке, и, который брошенный хозяйкой, не лежал аккуратной тонкой змейкой на руке украшенный вызывающе ярким браслетом, а болтался бесхозно вдоль спины явно взбудораженной чем-то хозяйки.

— Он скоро отсохнет, — взвыла матильда, опять припадая к плечу Ина, сотрясаясь всем телом в усиливающихся рыданиях.

— Я двести лет лелеяла свой хвостик и мне опять ждать двести лет! Хранительница, я требую возмездия, — взывает, прерывая свои рыдания судорожными всхлипами, матильда Очарование.

— Ну, ну, дорогая, — гладит Ина рукой по спине рыдающую матильду, ласковыми движениями пытаясь успокоить ее и, тут же вся холодеет от пронзающего понимания, верности своей уже зародившейся, сразу же, при виде нарисовавшейся в дверях зареванной матильды, догадки, еще шевелящейся в душе сомнением, но теперь… Вспышкой, ярким озарением до нее доходит смысл и кошмар произошедшего.

— Он не пришел на ковер мироздания, — не спрашивает, утверждает Ина, заглядывая в лицо матильды, чуть отстранившись от нее.

Матильда кивает, смотря на Ину глазами, в которых плескалось море вселенской обиды.

— И Смотритель рождения этому свидетель. Я потратила треть дня, чтобы прибыть на ковер мироздания, когда услышала зовущие меня вибрации энергии, а потом до рассвета тщетно ждала, и мои иллюзии развеялись, как утренний туман над Срединной рекой прохладным утром под первыми лучами встающего солнца, — опять захлюпала матильда Очарование.

— Тебе нужно в город к королю Атталу, — тихо произнесла Ама, молча наблюдающая за происходящим.

Да, Ама была права. Ине придется разыскать этого стража. Разыскать, где бы он ни находился в Гармоничном мире… и наказать.