Джунгли под кроватью

Оксана Ююкина (2024)

Вы когда-нибудь дразнили младшего брата трусом? Витя проделывал это сотню раз, пока его шестилетний брат Миша, желающий доказать свою смелость, не исчез под кроватью. Теперь близнецам Вите и Паше остаётся только одно — найти проход в мир Кошмаров, отыскать там брата и успеть домой до рассвета. Но что если в Подкроватии их ждут не только непроходимые джунгли, но и встреча со своими худшими страхами? Что если только бесчестная сделка может спасти Мишу? Мишу, который больше не хочет домой…

Джунгли третьи

Руки дрожат, пальцы печёт, и дышать становится всё труднее. Спину разрывает от напряжения, но расслабляться нельзя. Отпустить шершавую потрескавшуюся ветку означает умереть. Я с трудом разлепляю зажмуренные от ужаса глаза, оценивая обстановку. До земли метров пять. Разобьюсь или повезёт? Нога чиркает по ветке правее и ниже, но зацепиться нереально. Я ползу по ветке к стволу, но влажные ладони скользят и срываются. Мамочки!

Удар о мягкую землю выбивает из груди предсмертный хрип, а из-под спины — протяжный стон. Видимо, где-то я был неправ. Например, в тот момент, когда полез под кровать, даже не подумав, откуда мы выйдем. Или в тот момент, когда закрыл глаза, продолжая ползти вперёд.

Новая попытка взглянуть на мир удачнее предыдущей. А вот попытка повернуть голову − нет. Больно же! Вокруг моря и океаны зелёного цвета. Зелёный мир, зелёные деревья, зелёные листья, зелёный я. А, нет, я нормальный! И мы действительно в джунглях!

− Миша? — спрашиваю я дерево, с которого слетел. Мало ли, вдруг здесь всё говорящее, и оно мне расскажет, что случилось. Стоп. — Паша!

− Да здесь я, — новый стон раздаётся у самого уха.

− Где?

Неужели он стал деревом? За день потерять двух братьев?!

− Прямо под тобой, дурень. Слезай с меня! Ты весишь как скала!

− Сам ты толстый, − обиженно возмущаюсь я, отползая в сторонку. Слегка задел его, а крику-то!

Тело ноет, гудит от каждого движения. Хочется развалиться на части и впитаться в землю. Наверное, именно так себя чувствуют взрослые после работы. Всё болит, хочется лежать и не думать ни о чём. Почему-то лезут какие-то дети со своим домашним заданием, жена просит сходить в магазин, а тебя нет. Ты растворился в узорах потолка… Хорошо, что я не взрослый!

Ладно, в спортивном лагере и не такое бывало. Перевернуться ещё раз, сесть, ойкнуть и схватиться за поясницу — приятно познакомиться, я дедушка Витя.

Паша поднимается с земли и возмущённо бухтит на «некоторых остолопов», напоминая назойливую муху. Мне тоже эти деревья не нравятся, но не стоит вот так сразу ругаться. Вдруг они всё же живые?

Воздух тягучий и влажный, мне даже кажется, что я его вижу. Гул насекомых, вскрики обезьян и других неведомых существ гремят, оглушают и заставляют теряться. Мы правда попали в самые настоящие великие джунгли? Нам бы оглядеться. Обычно герои фильмов забираются как можно выше для этого. Взбираться по скользкому кишащему насекомыми стволу совсем не хочется. Да и вообще, у нас Пашка — скалолаз, а не я. Если ему надо, то пусть он и лезет.

− Может, нам взобраться на дерево? Увидим Мишку — и домой.

− Фильмов насмотрелся? В джунглях слишком густая растительность, ты ничего не увидишь. Если нечем заняться, то лезь, пока я буду Мишу искать, − Паша раздражённо дёргает плечом и отходит в сторону. Тоже мне, подумаешь, зазнайка великий!

Но Паша опять прав. Листья такие густые, что лишь редкие лучи солнца добираются до земли. Дышать становится всё неприятнее, а на языке остаётся вкус гнилой травы и тяжёлого дурмана. Лучше бы это был вкус маминого бутерброда.

− И куда нам идти?

− Не знаю, − просто пожимает плечами брат, вглядываясь в известном одному ему направлении. Иногда я совсем не знаю, о чём Паша думает. Вот мы только что торопились спасать Мишу, а теперь он говорит, что не знает, куда идти.

− Ты нигде не видишь следов? Может, мятые листья, отпечатки лап? Земля сырая, − задумчиво говорит Пашка, ковыряя носком какую-то деревяшку.

Я же не решаюсь сделать лишний шаг. Старые кроссовки ужасно жмут и рвутся от одной мысли о прогулке по джунглям. Рука сама тянется растрепать волосы на затылке, создавая видимость занятости, пока Паша рассматривает что-то на земле. Ему только лупы не хватает, честное слово.

− Я ничего не вижу. — вздыхает брат. Фух, не я один. − Давай просто пойдём туда, где самый широкий проход. Миша, скорее всего, пошёл по нему.

Паша поправляет очки и выпрямляется с умным видом. В нелепых тапочках с лягушками он выглядит не как глава штаба, а как клоун под прикрытием. Я фыркаю от смеха, получая в лоб недовольным взглядом Паши.

− Ты прав, Миша бы выбрал самый широкий. Он же жуткий трусишка!

Паша поджимает губы, недовольный взгляд становится тяжелее и будто пытается вжать меня в землю. Что ему опять не так? Не дождавшись нужной реакции, Паша тихо вздыхает и брезгливо отряхивается. Выходит плохо.

Весь измазанный грязью и что-то тихо бубнящий под нос брат решительно идёт по тропе. Я обгоняю его с огромным комом земли на плече, показывая, что грязь, как и шрамы, настоящего мужчину только красит. Я уже вижу, как он закатывает глаза, когда я надеваю рюкзак и пачкаю одну из его лямок.

− Позёр, − фыркает Паша из-за спины.

− Сам такой! — И неважно, что я не знаю, кто такой «позёр» и чем он плох.

Джунгли шумят и ведут неведомые разноголосые разговоры. Эх, вот Паша точно знает, кто здесь есть, кто как кричит и кто опасен. Я даже жалею, что не смотрел ту программу вместе с ним. Кто же знал, что это пригодится! Да и что вообще в жизни пригодится? Не могу же я смотреть все познавательные программы в мире! Так и от скуки умереть можно.

Со всех сторон доносятся пение, скрежет, громкие крики, пробирающие до костей. Здесь всё живёт своей жизнью и вряд ли нам радо. Я всматриваюсь в листву над головой, чувствуя на шее испепеляющий, неприятный взгляд. Кому нужны два подростка с банкой огурцов и тёплыми носками? Тёплые носки в джунглях! Это же надо было додуматься.

− Мне это не нравится.

− Что? − увлечённый своими мыслями, я прослушал, что говорил брат. Если он вообще говорил со мной.

− Мне не нравятся все эти обезьяны. Они следят за нами.

− Обезьяны? − с глупым видом повторяю я, ощущая тот же раздражающий взгляд уже на затылке.

− Иногда мне кажется, что подслеповат ты, а не я. Этот лес просто кишит живностью, и эта живность взволнована. Что-то здесь не так.

− Может, мы их пугаем?

− Может, мы, а может, и хищник какой. − Он останавливается, уставившись на разросшийся куст с кучей листьев, похожих на гусениц. — Это же папоротник!

− Папоротник? Это сейчас важнее, чем Миша? — раздражаюсь я. Опять его девчачьи увлечения! Разве может настоящий мужчина смотреть на цветочки и умиляться? Тем более сейчас?!

− Нет. Но я советую медленно пятиться от него спиной вперёд, не показывая страха, − вопреки совету, голос Паши дрожит.

− Иначе что? Цветочек откусит мне нос? − что-то пёстрое мелькает в кустах, заставляя напрячься от ощущения опасности.

− Нет. Это сделает леопард. Только он предпочитает голову.