Иван, не совсем дурак, в наше время. По мотивам народных сказок

Олег Валентинович Соловов

И в наше постсоветское время Иван-дурак все тот же: живет интересно, трудно, но весело. Приключения вновь и вновь находят его. В этой сказке он торгует бензином, директорствует, гоняет морских чертей и служит пропагандистом на ТВ.

© Олег Валентинович Соловов, 2023

ISBN 978-5-0060-8787-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Житие Ивана, уже не совсем дурака в новое время, в постсоветскую эпоху

По мотивам народных сказок.

В лихие 90-е в неком царстве, в некотором государстве жил-был Иван-дурак. В то время свободы начались рыночные и решил он бензином торговать. Подмазал печку, просушил, шланги приладил. Разбил копилку, деньги в сумку ссыпал, в Омск съездил, цистерну А-80 купил. Слил цистерну на нефтебазе, печку заправил и встал на людное место торговать. Хоть и дурак Иван, но книжку по экономике читал и решил за счет цены невысокой на рынок вклиниться. И получилось, сразу к нему очередь выстроилась. За день расторговал печку. Деньги домой принес, жене Василисе хвастает: «Вот, говорят дурак я, не дурак — коммерсант! Скоро сапоги тебе справлю, а там и экскаватор починим». Улыбнулась Василиса, по головке Ивана, погладила, а как он успокоился так и спать уложила.

Наутро Иван заправился, выехал, торгует. Не нарадуется торговле бойкой. Тут «ЛэндКрузер» подъезжает. Очередь распалась, из «Лэнда» выходит Добрыня Никитич. На шее у него златая цепь. Та, на которой раньше у Лукоморья кот ученый сидел. Кот сейчас, сами понимаете, где.

— Здорово, мужик. Крыша есть? — Не понял Иван:

— Какая крыша? Не видишь что ли — на дороге стою.

— Ты что, мужик, понятий не разумеешь? Кого из наших знаешь, кто тебя знает, платишь кому? — Добрыня сердиться начал.

— Платить никому не плачу. Иван-дурак я. Личность известная. Меня все знают, и Илья Муромец, и Серый Волк, да и Петька с Василием Ивановичем.

— Ну так бы и сказал. Это ребята серьезные. Привет передавай.

Залил Добрыня бензин, рассчитался аккуратно и уехал. Иван посмотрел ему вслед и остался очень доволен. И Добрыниным визитом, и собой, в особенности. «Ай да молодец я, даром говорят, что дурак. И не соврал нисколько, и не сказал Никитичу что Серый за мной по сей день гоняется, а Василь Иванович за Анку отомстить поклялся и ждет когда я в реке Урал купаться буду, с пулеметом на берегу сидит».

Торгует Иван. Пистолет в баки бензин льет, он деньги считает. Но как в песне поется «покой нам только снится» — видит Иван, Баба-Яга в ступе приближается.

— Здравствуй, Ваня. Давно тебя в печке не жарила. Садись на лопату — посолим, поперчим, в печи запечем. Гостей позовем. Ты самый почетный будешь — в центре стола посадим. — И лопату к Ивану протягивает.

Иван хоть и дурак, но «Вий» Гоголя читал — ножик выхватил и круг от нечистой силы им вокруг себя очертил. Потыкала Баба-Яга в него лопатой. Не получается.

— Эх, Ваня, я ведь по-хорошему хотела. Пеняй на себя. — Достает красные корочки, выставила их впереди себя. Круг мигом исчез. И сама Баба-Яга преобразилась — стала элегантно одетой деловой старухой.

— Гражданин, вот мое удостоверение проверяющего. Потрудитесь предъявить акт согласования выбора земельного участка под вашу передвижную АЗС, лицензию на право торговли.

Растерялся Иван. Красных корочек и лицензий не знал он раньше. Ляпнул про то, что Серого знает — не помогло, Яга того подельником привлечь пригрозила. Достала она бумагу и протокол состряпала. Сунула Ивану экземпляр:

— Вот, милок, не захотел по-доброму — теперь хуже будет. Приходи завтра к десяти ноль-ноль на административную комиссию. — Счетчик на печке опечатала. — Не вздумай сорвать. За незаконную торговлю срок схлопочешь.

Улетела Баба-Яга. Иван голову повесил, пригорюнился. Давай протокол читать. А там про все его подвиги написано. И как щуку сетью ловил (незаконный промысел рыбы), и как старого царя заставил в кипящее молоко прыгнуть (умышленное убийство) и прочая, прочая. Совсем худо на душе стало. Поехал домой, рассказал все Василисе. Та и говорит:

— Не печалься раньше времени, Ваня. Это горе — не горе. Горе впереди. За щуку и царя тебе срок давности вышел — не привлекут. Ложись спать, утро вечера мудренее.

Лет Иван, а Василиса семь трав на киселе развела, восемь бабочек разноцветных там замочила, взбила миксером и на сковороде десять билетов «МММ» испекла. Остапа Бендера позвала. Тот за десять билетов лицензию и акт справил. Будит Василиса Ивана утром:

— Вот, Ваня, тебе лицензия и акт. Иди на комиссию, покажи бумаги. Скажи, дурак ведь я, бумаги дома было забыл, впредь исправлюсь.

Сделал Иван как Василиса советовала — и в правду: отстали. Залил он снова печку, выехал торговать. И почти сразу Змей Горыныч к нему летит. Он ныне пожарным инспектором работает. А с ним Баба Яга. Понял Иван: опять приставать будут. Вспомнил, что лучшая защита есть нападение. Кричит Змею:

— Горыныч, ты со своей огненной пастью подходить сюда прав не имеешь. Пожар сделаешь — я тебя в тюрьму упеку.

Змей пасть закрыл. Иван как бы ненароком бензином на него слегка брызнул — теперь точно не откроет, сгореть побоится. А молчащий проверяющий чиновник — это уже полбеды. Но Змей не просто так к Ивану прилетел, с бумагой заготовленной. Подошел он и молча документ с большой печатью протягивает. В нем полный запрет на работу всех передвижных АЗС в городе. В целях повышения пожарной безопасности, предотвращения загрязнения окружающей среды и прочая, прочая. Не растерялся Иван, достал домкрат и ключи, скрутил с печки колеса. И говорит Змею с Бабой Ягой:

— Не распространяется на меня запрет ваш — у меня АЗС стационарная.

Но это раньше, в сказке можно было от Змея с Ягой так легко отвертеться, не сейчас, когда они госчиновниками стали. Шепнула Яга Горынычу на ухо что-то. Достает он другую бумагу, чистую. Заполнил. А Баба Яга причмокивая от удовольствия ее Ивану протягивает:

— Вот, гражданин, предписание противопожарной службы о приостановке работы вашей АЗС как не отвечающей требованиям пожарной безопасности.

А Змей уже пломбу на счетчик вешает. Посмотрел Иван на бумагу и отвечает:

— День поработаю — по всем стандартам АЗС будет. Приезжайте завтра.

Змея смех разбирать начал. «Ну и дурак ты, Ваня, неужто я докопаться не найду до чего», — про себя подумал. Но рот не раскрыл, загореться можно, и не положено блюстителю порядка такое говорить. А Баба Яга прямо, открытым текстом:

— Противопожарные требования соблюдешь — я к тебе эколога приведу. А там санэпидемстанцию, ГАИ, архитектора. Много нас в нашем царстве, тридесятом государстве слуг государевых. Подумай, милок, как жить дальше.

Улетели Горыныч с Ягой. Задумался Иван. А тут на удачу знакомый отставной царский советник едет. Увидел он Ивана, остановился, поздоровался. Рассказал ему Иван про беды свои.

— Сам ты, Иван, виноват. Не будет тебе жизни раз власть не уважаешь. Запрет этот на передвижные АЗС третий раз в этом году выходит. И не последний. Однако ж все торгуют — умеют с властями договариваться. И ты постарайся. Кому бензина налей, кому цветочки купи, кому подарок сделай. Но лишь на это не рассчитывай, документы все в порядке быть должны, в относительном. Вот тебе, Ваня, полный перечень всех требований.

Прочитал Иван перечень, достал чудо-топор, который когда туда, не знаю куда ходил добыл. Опустил его острием книзу. Тяп-ляп и получилась АЗС по всем стандартам. Пошел и уважение проявлять. Подарил Змею зажигалку, Дуремару из санэпидемнадзора банку для пиявок, Бабе Яге красную шапочку и аленький цветочек, экологу топором волшебный коттедж срубил, а главному нечистому (нечистому в прошлом — теперь моется) — губернатору дудку, под которую все работники его аппарата вмиг собираются, ГАИшнику радар, который скорость вдвое выше чем есть показывает. Все довольны: и Иван, и слуги государства верные.

— Ну, — думает, — теперь буду жить и трудиться спокойно.

Но вы то понимаете, что так не будет. Поторговал день-другой — трое вурдалаков едут. Один, главный налоговую инспекцию представляет, другой пенсионный фонд, третий отдел цен при администрации. Начали они Ивана проверять. Сами понимаете, множество нарушений нашлось. Но штрафовать и опечатывать не стали. На нарушения указали, устранить предложили и на беседу tet-a-tet каждый пригласил. Все понял Иван. И про то что подарки нести еще надо, и про то, что слуг у государства намного больше, чем голов у Змея Горыныча. Одного понять не смог: как требования отдела цен с требованиями налоговой совместить. Первый за превышение четырехпроцентной надбавки штрафовать грозит, второй за торговлю в убыток. А Ивановы расходы в четыре процента не влазят. Или в минус торгуй — штраф, или наценку больше четырех — тоже штраф. Вместе с Василисой над тем думали — ничего не придумали. Посложней задача чем пойти не знаю куда и принести не знаю что оказалась.

Василиса опять Остапа позвала. Тот посоветовал двойную бухгалтерию вести. Одну для отдела цен, другую для налоговой. По-честному, Ваня, никак. Пригорюнился Иван. А тут еще водяной к нему домой приезжает. Сообщает, что Змея за поджог детского садика посадить хотят, теперь он главный пожарный. Просит помочь пожарной охране материально. Разозлился Иван и выгнал водяного. « Ну их всех к черту вместе с торговлей бензиновой. Завтра пораньше выйду, остатки распродам и чем-нибудь другим займусь», — думает. Так и сделал. Ни свет ни заря приехал на АЗС, только шланги разматывать начал как ведьмы на шабаш со всех сторон налетают. «Ну уж нет, — думает Иван, — так просто я вам не дамся.» Только достал дубину чтоб разогнать их — так тут черти в фуражках ментовских хвать его под белы рученьки и в кутузку.

Привезли Ивана в райотдел. Посадили в клоповник. Посидел до обеда — протокол оформлять повели. Привели в кабинет к Кощею Бессмертному. Глянули друг на друга — узнали.

— Ну, Ваня, — начал Кощей ласково, — что на этот раз натворил? Рассказывай.

— Не совершал я ничего противозаконного, зазря меня задержали.

Кощей брови нахмурил:

— Нет, Иван. У нас зазря не задерживают. Мне все про твои дела известно. Но ты лучше сам все как на духу расскажи — на суде зачтется.

— Нет, не виновный ни в чем я.

— Не гони дуру, Иван. Вот дело — десять погребов обчищено. Как огурчики, вкусные были? — Кощей папкой перед Ивановым носом размахивает.

Понял Иван что в отдел его без протокола сдали, и Кощей не знает за его что забрали. И решил на своем стоять — ни в чем не сознаваться:

— Нет, не был, не участвовал, не виновен ни в чем.

— Я тебе покажу Кузькину мать — «не был, не участвовал». А шапочку с Красной Шапочки на горке тоже не ты снял? — Кощей другой папкой машет. — Говори, кому и за сколько продал шапочку? Не будешь говорить махом тебя закроем, будешь с урками париться. Потом быстро расколешься. Да поздно будет.

Иван молчит. «Не могут же меня за чужие грехи держать, — думает, — о моих здесь и не знают». Но это и не тридевятое царство что в сказке было, и время другое. Могут. Достает Кощей протокол, пишет. Задерживает Ивана на основании ст. 122 УПК РФ по подозрению в грабеже Красной Шапочки. На трое суток. Одевают Ивану наручники, сажают в автозак, отвозят в камеру изолятора. В камере пятнадцать мужиков на нарах полукругом сидят, на Ивана смотрят. Для них нового человека увидеть и расспросить развлечение:

— Как зовут, за что забрали, рассказывай.

— Зовут Иваном-дураком, невиновный я. — Иван привычную песню затянул.

— Это ты брось, Иван. Дуру гнать перед следователем будешь, — не понравился камерному люду ответ. — Мы здесь все невиновные, но у каждого статья есть. Тебя по какой закрыли?

— Грабеж вооруженный Красной Шапочки шьют. Куда присесть можно, мужики?

Разрядилась обстановка:

— Ну, статья у тебя солидная. Вон место свободное садись да расскажи про себя.

Рассказать Ивану про себя было чего, недаром столько сказок про него написано. Долго ли коротко, но так за сказками время прошло. На третий день Ивана из камеры вызвали, в райотдел привезли. К Кощею заводят, там Остап сидит.

— Здорово, Ваня. Меня Василиса адвокатом твоим быть просила. С Кощеем мы порешали — сейчас он тебя под подписку отпустит. Улик против тебя по шапочному делу нет.

Так оно и получилось. Дома Василиса стол накрыла, «Абсолют» выставила. Выпили по стакану-другому и стал Остап Ивана жить учить:

— Время, Ваня, нынче сложное. И кодекс уголовный чтить надо, и по-честному не проживешь. Хочешь ты по-правильному торговать, а я скажу тебе — не получится. Впрочем, ты сам убедился. — И подливает Ивану. Снова выпили.

— Я же тебе, Иван, добра хочу, уму-разуму научить стараюсь. Как закрыли тебя так я сразу на помощь. И денег с тебя не прошу. А знаешь, сколько адвокат нынче стоит?

От обстановки домашней и «Абсолюта» развезло Ивана. Растрогался он:

— Спасибо тебе, Остап. Я в долгу не останусь. Но как работать — то чтобы и деньги были и кодекс не нарушать? Научи, друг.

— Понравился ты мне, Ваня. Давай я тебя директором к себе на работу возьму. Директор ты, идеи — мои. Процентов десять от дохода фирмы твои будут.

На том и порешили. Стал Остап перед Иваном картины радужные рисовать. Про то, какой офис у того красивый будет, оргтехникой напичканный. Про секретаршу длинноногую которая на английском шпарит и все желания шефа без слов угадывает. Даже «Мерседес» с шофером пообещал. Иван дар речи потерял, хочет спросить: что же ему делать надо будет. Только рот откроет — Остап стакан подает. Выпили «Абсолют», в комок сходили. После второго Остап хотел было Ивана в ночной клуб свозить и красивую жизнь показать — да Василиса не пустила, спать уложила.

Наутро хоть голова и болит Иван королем ходит:

— Теперь, Василиса, буду я директором. Офис с компьютерами и «Мерседес» мне Остап дает. — Про секретаршу Иван помалкивает, понимает, чревато. — Хватит Жар-Птицу ловить. Но и синицу в руки мне не надо. Экономика у нас рыночная. Руководить буду. Сделки миллиардные совершать.

Вздохнула Василиса:

— Я, Ваня, женщина простая. Малограмотная. Фридмена и прочих монетаристов не читала. Знаю я одно, Ваня. То, что было, горе — не горе. Горе у нас с тобой впереди.

А Иван хорохорится:

— Дураком меня раньше звали. Но теперь друг у меня есть. Он меня директором ставит.

— Тебя директором, а сам все в управдомах ходит. Тебе «Мерседес», а сам на «шестерке» ездит. Вот — в окно посмотри.

А там Остап подъехал. И вправду — на «шестерке».

— Не езди с ним, Ваня. Дурак ведь ты. Какой из тебя директор?