В лабиринтах темного мира. Похождения полковника Северцева. Том 3

Олег Васильевич Северюхин

Начало похождений. В шестилетнем возрасте будущий полковник был включен в состав детской разведывательно-диверсионной группы и выполнял ответственное задание за границей. В разгар борьбы со сталинизмом проект был свернут и все дети снова стали детьми. В пограничном училище Северцев открыл способность общения с давно умершими людьми и вместе с ними побывал в нашем будущем. Во времена Андропова группа вновь была собрана, но что-то пошло не так. Книга содержит нецензурную брань.

Где-то там за Москвой

В конце перрона я оглянулся назад и увидел отца, который издали казался очень маленьким и совсем не таким, каким я его знал. Все мы когда-то уходим в большую жизнь. Наши родители остаются одни, вспоминая те времена, когда мы были маленькие, проказничали или радовали их какими-нибудь хорошими делами, но всё равно стремясь поскорее вылететь в вольную жизнь, не связанную никакими домашними правилами.

Я хотел помахать отцу рукой, но не стал этого делать, чтобы он не сорвался с места и не побежал ко мне, подумав, что это я зову его к себе и мне очень плохо без него. Я хотел быть взрослым и сейчас шёл в эту взрослую жизнь.

Рядом со мной шел мой начальник, потому что его я не знал, а он меня уже знал и знал, что мы приедем. Куда он меня повезёт, что будет дальше, меня не особенно волновало. Я в первый раз был в огромном городе, где много людей, которым до тебя нет совершенно никакого дела, а вот тебе интересно, чего они куда-то бегут, несут сумки и портфели, едут в потоке машин, видных с привокзальной площади.

Мы подошли к новенькой темно-синей машине. Таких машин я еще не видал. Да и вообще, сколько машин я видел? Две или три. В наших краях они были редкостью. Машина ЗИС, как у Сталина, у директора завода и машина «Победа» у главного инженера.

— Как машинка? — спросил мой провожатый и, не дожидаясь ответа, продолжил, — «Москвич-401», только что с конвейера. Таких за границей нет. Мы их обставили по всем показателям. В войне победили — раз. Всё разрушенное восстановили — два. И обгоняем их по всем показателям — три. С нами, брат, шутки плохи, — и он показал мне здоровенный кулак. — Садись на заднее сиденье, мало ли что, дураков на дорогах много, а машина моя, купил, все накопления спустил. А ты чего молчишь? У тебя что, языка нет?

Я показал ему язык и отвернулся в сторону. Мне почему-то совсем не хотелось разговаривать с этим человеком, хотя, как мне казалось, с ним придётся разговаривать и очень много разговаривать.

Мы ехали по улицам, останавливаясь на перекрестках.

— Смотри, это проспект Мира, — говорил мой сопровождающий, — какой простор, какая сила, а это выставка достижений народного хозяйства. Когда вырастешь, обязательно сходи. Увидишь, чего мы достигли и почему нас ненавидят все страны, которые не смогли достичь такого же, как и мы. У нас самая богатая страна в мире, поэтому все и тянут ручонки к нам. Ну, мы им пальчики-то и отшибем.

— А вот почему, — спросил я, — у нас самая богатая страна в мире, а мы со своей семьёй живем в тесной комнатушке, а у Ленина была своя отдельная комната, и у них в семье у каждого были свои комнаты, книги они читали в просторной гостиной, а кушали в столовой? Они тогда жили богаче, чем мы сейчас?

Мой куратор как-то вдруг задёргался, дернул какой-то рычаг, резко нажал на педаль газа, машина дернулась и заглохла.

— Запомни раз и навсегда, пацан, — жёстко сказал он, и глаза его стали колючими, — я этого не слышал. Если еще брякнешь где такое, то твою семью могут в лагеря упрятать, а тебя, гадёныша, к стенке поставят. Мы не заграница какая-нибудь, у нас детей за здорово живёшь расстреливают. И ты не лезь в петлю. Иногда думай о том, что говоришь, понравится ли это тому, с кем ты разговариваешь. А твои слова — это вредительство. Продумай, на чью мельницу ты воду льёшь.

Он снова завёл автомашину, и мы поехали дальше, не проронив ни слова.

Скоро Москва закончилась и началась такая же местность, как и в окрестностях нашего города. Столичность жизни наблюдается только в столице, а вне её — всё одинаково.

Дорога была относительно хорошей, потому что асфальт был местами неровный, и водителю приходилось притормаживать, чтобы не влетать на полном ходу в яму. У дорожного указателя «Поскребыши» мы повернули налево и поехали по лесной дороге отменного качества. Понятно, что машины здесь ездят не так часто, как по главной трассе.

С этой дороги мы свернули направо и подъехали к воротам в бетонном заборе, уходящем вправо и влево. Слева от ворот было какое-то небольшое здание с окошечком в сторону подъезда и простой деревянной дверью. Слева от двери висела какая-то вывеска с названием, выполненная в красно-золотых тонах.

Из дверей вышел человек и проверил документы у моего сопровождающего. Всё оказалось в порядке. Нам открыли ворота, и мы въехали внутрь.

За забором ничего примечательного не было. Пятиэтажное здание квадратного типа, хозяйственные постройки и вокруг сплошной лес.

Мы зашли в большой вестибюль, и я остался стоять посредине. Маленький мальчик в красных шароварах.

Через несколько минут подошла какая-то женщина, взяла меня за руку и повела в столовую. Там мне принесли стакан молока и булочку. Булочка была очень мягкая и ароматная, я таких раньше не ел, а молоко так себе. У нас молоко было лучше.

После небольшого завтрака мы пошли куда-то по коридору и оказались в большом зале, где бегала стайка ребят моего возраста. Я был последним, плебей в красных штанах с начесом. Почему я так говорю? Потому что все дети были одеты богато по тому времени, в новеньких костюмчиках и платьицах. Всего нас было пятнадцать человек. Десять мальчиков и пять девочек.

Нас выстроили в шеренгу, и я оказался разделителем между мальчиками и девочками. Все ребята потихоньку хихикали, глядя на меня. Я и сам понимал, что выгляжу несколько глуповато в этой одежде, но другого ничего не было и забиваться в угол я не стану. Пусть завидуют, что у них нет таких штанов, как у меня.

Наконец, в зал вошли человек десять взрослых. Самым главным был мужчина с седыми усами.

— Начнём с девочек, — сказал он. — Девочки, кто из вас хочет стать такой же, как Зоя Космодемьянская? — спросил он.

Лес из пяти рук сказал, что они все «за». А что? Мы все знали героев прошедшей войны, которая закончилась всего лишь одиннадцать лет назад.

— Вера Васильевна, — обратился главный к одной из женщин, — вот ваши питомцы, распределяйте их на жильё и на довольствие. А сейчас мы спросим мальчиков, кто из вас хочет быть таким же, как Александр Матросов?

Пять человек подняли руки.

— Пётр Николаевич, это ваша группа, забирайте. А кто хочет быть таким же, как капитан Николай Гастелло? — спросил главный.

Поднялись еще четыре руки.

— Глеб Владимирович, это ваши, — сказал главный и обратился ко мне, — а ты кем хочешь быть, мальчик?

— Никем, — насуплено сказал я, — я буду самим собой и приехал сюда учиться быть взрослым.

Все засмеялись. Над кем смеетесь? Над собой смеетесь, посмотрели бы вы на себя со стороны. Сейчас еще будете говорить мне: а если бы ты вез патроны?

— Желание похвальное, — сказал главный, — но пока будешь гастелловцем. У них как раз некомплект.

Нас отвели в жилое крыло и распределили по комнатам. По два человека на одну комнату.

В комнате две кровати, два письменных стола с радиоприемниками и настольными лампами, книжный шкаф, платяной шкаф, отдельно умывальник, ванна и туалет отдельно. Мебель новая. Таких шикарных условий у меня дома не было.

Попрыгав на кроватях, мы понеслись в коридор знакомиться с другими обитателями этого здания, но в общем коридоре были встречены нашими новыми руководителями.

— Сейчас у нас организационное собрание по группам, а потом обед, — объявил начальник с седыми волосами.

Каждая группа по пять человек проводила собрание в своем классе. В каждом классе стояло по пять школьных столов и один преподавательский стол. В классе было просторно и светло, в большие окна был виден лес, простиравшийся прямо до горизонта.

Наш руководитель Глеб Владимирович сказал:

— По всей стране мы отобрали самых лучших людей. Вы станете героями и прославите нашу страну. Потом вы так же будете стоять здесь и рассказывать, что вы сделали для родины.

— А как мы будем стоять здесь, если мы все гастеллы? — посыпались вопросы.

— Тихо, — повысил голос наш наставник, — Гастелло — это образно, геройское имя, но никто из вас не будет летать на самолетах и идти с ними на таран. Вы — воины земли. Это очень секретно. Это не должен знать никто, ни ваши родители, ни ваши близкие друзья. И вы сами не должны интересоваться именами и фамилиями своих товарищей. Звать себя будете по условным именам. Ты — Котек, — и он указал пальцем на меня. Всех вас будут знать только по этим именам.

Мой сосед по комнате называется Рабич, а еще трое — Гектор, Самара и Валерьян.

Распорядок дня следующий:

1. Подъем в 7.30

2. Гимнастика в 7.45

3. Приведение себя в порядок.

4. Завтрак в 8.30

5. Начало занятий в 9.00

6. Конец занятий.

7. Обед в 13.30

8. Адмиральский час 15.00 — 16.00

9. Самоподготовка 16.00 — 18.00

10. Ужин в 19.00

11. Отбой в 22.00