Диалоги деда и внука

Олег Васильевич Фролов, 2013

Уважаемые читатели! Мои соратники по комсомолу! Всесоюзный Ленинский Коммунистический Союз Молодежи, возможно, одна из ярчайших страниц нашей жизни, навсегда оставившая неизгладимую память о том интересном, порой сложном, но всегда ответственном периоде нашей жизни. Времени, когда мы формировались как личности, когда верили и созидали. Надеюсь, что эта моя новая книга будет интересна каждому.

Диалог первый

— Дед, скажи, кто такой Комсомол?

— Что?

— Кто такой Комсомол?

— Откуда ты взял?

— Да, наша учительница разозлилась на нас и, уходя, сказала: «Комсомола на вас нет, он бы вас быстро построил…»

— Так и сказала?

— Ага. Так, кто?

— А родители тебе не ответили?

— Нет. Отправили к тебе, ты, говорят, знаешь… Так, знаешь?

— Знаю и они должны знать.

— Да, не знают они! Скажи: Комсомол — это авторитет?

— Авторитет… Можно сказать, что именно таким и был… раньше…

— Почему был? Его, что нет?

— Того, о ком ты спрашиваешь, нет.

— Давно?

— Как развалился СССР, даже немного раньше…

–А разве тогда, при коммуняках, были авторитеты?

— Были, но не те, о которых ты думаешь…

— Не понял…

— Сейчас это слово «авторитет» означает совсем другое.

— Ну, да?

— Сейчас «авторитет» — это крутой бандит или вор, признаваемый исключительно среди своих, о котором пишут в уголовной хронике, а раньше — это всеми признанный и уважаемый…

— Да? Ты же сказал, что Комсомол был авторитетом…

— Был. Да и сейчас для некоторых, правда, таких мало, остался…

— Так расскажи!

— Комсомол — это Всесоюзный Ленинский Коммунистический Союз Молодежи, ВЛКСМ. По первым слогам трех последних слов и получается комсомол.

— Так это не человек?

— Сначала общественная организация, а потом общественно-политическая. Ее членами были почти всю его историю молодые люди до 28 лет: школьники, студенты, рабочие, колхозники, ученые и инженеры, артисты, спортсмены и космонавты, военные…

— А кто это колхозники?

— Сельские жители, работавшие в колхозах.

— А что такое колхозы?

— Коллективные хозяйства, сокращенно колхоз.

— А почему не фермеры?

— Раньше не было фермеров. Они появились после распада СССР.

— Да? Не знал…

— Ты, к сожалению, много не знаешь.

— Ну, так как же он мог бы построить нас?

— Продвинутая у тебя учительница… Использует современный жаргон…

— Жаргон?

— Сленг по-теперешнему.

— Так как построил бы?

— Через воспитание и дисциплину.

— Ну, да! Кто бы этого захотел?

— Раньше не только хотели, но и стремились.

— Не верю!

— Верить или не верить твое право. Но прежде узнай и разберись…

— От тебя узнать?

— Да, хотя бы и от меня.

— А ты откуда знаешь?

— Я в молодости был комсомольским работником.

— Работником?

— Да, так называли тех, кто получал заработную плату за выполнение различных функций в комсомоле.

— Так, выходит, тем, кто был в комсомоле, платили зарплату?

— Не всем. Школьники, как ты понимаешь ее не получали, а большинство молодых людей или получали зарплату по месту работы или стипендию, где учились. В комсомоле работали на общественных началах, был даже специальный термин: комсомольские активисты, проще говоря, актив.

— Много было таких?

— Много. В каждом учебном заведении, на каждом предприятии и учреждении, каждой воинской части. Это были или члены выборных органов: комитетов или бюро, или те, кто регулярно выполнял поручения…

— А кто не выполнял, были?

— Были и такие…

— И что с ними делали?

— Прорабатывали…

— Как это?

— Индивидуально разговаривали, если не помогало, то вызывали на заседания бюро, комитетов, комсомольские собрания… Использовали и общественно-политическую аттестацию в рамках Ленинского зачета…

— Ленинского зачета?

— Была такая форма комплексного воспитания. У каждого был «Личный комплексный план».

— Что за план?

— В нем фиксировались обязательства по политическому образованию, трудовой и общественной деятельности. При проведении аттестации оценивалось их выполнение.

— Что и оценки ставили?

— Первоначально да, а позднее только «зачет — не зачет»

— И если не зачет?

— Давали срок для исправления, при необходимости прикрепляли кого-либо для помощи…

— И много не сдавали?

— По отношению ко всем, нет, очень мало.

— А что после… аттестации?

— Первоначально награждали значком ЦК ВЛКСМ «Ленинский зачет»…

— Что за ЦК?

— Центральный Комитет, были еще республиканские, областные и городские, районные комитеты…

— Зачем?

— Любая организация должна иметь руководящие органы, как говорится, «сверху донизу»…

— Как это «сверху донизу»?

— Очень просто: в учебной группе, цехе, лаборатории, то есть в организации на правах первичной было бюро ВЛКСМ, на предприятии, учреждении — это первичная организация избирался из членов ВЛКСМ комитет. В масштабах района, города все первичные комсомольские организации объединялись в районную, городскую организацию, руководимую райкомом, горкомом, а в областях — обкомами…

— Понял, опять сокращение по первым слогам! Правильно?

— Правильно.

— А как это избирался? И кто? Разве не любой?

— Избирался голосованием на собраниях, конференциях, пленумах. И не любой, а только тот, кто имел авторитет.

— Ага! Авторитет!

— Конечно

— И что, все избранные имели авторитет…

— Сложный вопрос… К сожалению, с некоторых пор не все…

— Почему?

— Если коротко, то формализм виной…

— Формализм? Что это?

— Это? Это, когда формальные признаки имеют приоритет перед содержательными.

— Объясни!

— Когда на первый план ставятся не личные качества: преданность Родине, профессионализм, ответственность, а биографические данные: пол, возраст, занимаемая должность, членство в КПСС, да и еще кое-что…

— Что?

— Личная преданность, способность выполнить то, за что порядочный человек никогда не возьмется, в общем, подхалимаж…

— Подхалимаж?

— Да.

— Не понимаю…

— Ну, это когда подчиненный может во время похвалить вышестоящего, сообщить что-то о возможном сопернике… В общем, подлизаться…

— И много таких было?

— Встречались…

— И теперь есть…

— Ты уже сталкивался?

— Ага, одному даже в морду дал…

— Помогло?

— Теперь не разговариваем и не здороваемся.

— Ты рукам-то волю особо не давай…

— Да, знаю я! Я осторожно…

— Осторожно, но сильно, раз даже не здороваетесь.

— А ты дрался?

— В комсомоле рукам волю не давал, но тоже не здоровался, да и сейчас, если кое с кем встречусь, так не поздороваюсь…

— Интересно…

— Что?

— Как много у нас общего…

— Так ты же мой внук.

— Ага, а то чей же! Знаешь, давай мы с тобой после поговорим, а то у меня сейчас дела.

— Хорошо. В любой момент, как только захочешь.

— Замётано!