Холод, согрей

Олег Геннадьевич Фомин, 2018

Льдом и мечом 3. После нападения Милиты прошли месяцы. Жизнь вошла в мирное русло, остров в корне изменился, еще немного – и начнет работать школа ледяной магии. Воин-маг Эгорд, ее основатель, герой войны с демонами, а также возлюбленная Эгорда – низвергнутая богиня Леарит, ждут корабля с первыми учениками. Но в подземельях под скалами пропадает Велира, дочь Тимориса – верного друга Эгорда. Эгорд, Леарит и Тиморис спускаются в пещеры на поиски Велиры. Еще не подозревают, что маленькому, но прекрасному миру, который Эгорд собирал на острове по крупицам, скоро наступит конец…

Часть 2

Глава 6

Спуск в пещеры, как обычно, через каньон, что разломил скалу надвое, словно в древности бог вонзил гигантский топор. Эгорд пикирует в облаке телекинеза, ледяные крылья сложены, в его объятиях Леарит. Рядом Жея, клюв раскраивает воздух на горячие ленты, за костром хвоста солнечный след. Тиморис падает внутри солнечной сферы, что создала Леарит, а Хафал свернулся в хитиновый шар, вращается бешено.

Летят по вертикали, но иногда каменный колодец ведет в опасные места или вовсе заканчивается, и отряд сворачивает в соседние скважины. Эгорд и Жея маневрируют легко, Леарит в руках Эгорда при помощи телекинеза ведет сферу Тимориса, а Хафал справляется сам — хитиновое ядро разворачивается, лапы, клешни и хвост тормозят о стены, оставляя в породе глубокие порезы, от них летят осколки, демон перепрыгивает в поперечную пещеру, бежит на четвереньках как волк, а иногда по стенам и потолку.

Полет оборвался в знакомой пещере, дальше каменные извилины тесные, виляют, продвигаться удобнее пешком.

Спускаются цепью.

Эгорд пустил Леарит вперед, теперь он — барьер между ней и Хафалом. Тиморису приказал идти в хвосте, чтобы демон не мог ударить в спину. Воин-маг поглядывает за сыном Зараха с помощью стрекоз-шпионок, тот буравит других взглядом охотника, словно прикидывая, куда и когда удобнее нанести коварный удар.

Тиморис не в духе. Наверное, после спуска почувствовал себя беспомощным. Даже не знающий магии демон может спускаться сам, а его, Тимориса, волокли в сфере, будто калеку.

Демон и Тиморис перестреливаются взглядами и колкостями.

Хлынула ругань, и вскоре дошло до потасовки, пришлось разнимать.

Устроили внеплановый привал.

Тиморис, злой как бес, убежал, Жея с криками улетела за ним. Эгорд помогает Леарит устроиться рядом с шустрой подземной речкой, даже не речка — ручей, заодно следит, чтобы взрывоопасный Хафал не причинил ей вреда.

Тот выплескивает злобу на флоре. Вырывает из расщелин кустарники, те улетают пропасть. Корни жесткие, цепкие, увешаны каменными глыбами, как гирляндами. Хвост швыряет в черноту…

В итоге Хафал более-менее успокоился.

Стрекозы показали, что Тиморис в соседней пещере, тренируется метать саблю.

Эгорд пошел туда.

Когда перед ним возникла спина Тимориса, тот как раз сделал очередной замах, сабля прерывистым свистом огласила крученый полет, в воздухе блеснул призрачный круг, к подножию сталагмита с сочным шлепком упала срубленная грибница, грибы разбились на упругие волокна, вспыхнул рой синих брызг. Оголенный сок даже ярче, чем внутри гриба, но, расстреляв все вокруг, капли быстро угасают, как и синий свет шляпок.

Довольный крик Жеи, птица по крутой дуге снижается к Тиморису, в лапах сабля.

Пролетая над воином, Жея распустила когти, сабля упала Тиморису в ладонь, тот пристально смотрит вверх на другую грибницу.

Эгорд подходит, ноздри втягивают грибной запах.

Подножия стен завалены разбитыми грибницами, всюду лужи сока, под сводом торчат бутоны полых трубочек — все, что осталось после знакомства с саблей.

Тиморис замахнулся, ему на плечо опустилась перчатка Эгорда.

— Чего такой сердитый?

— А что, нельзя? — огрызнулся друг.

Эгорд ладонь убрал.

— Твое право.

— И на том спасибо.

Тиморис кинул саблю, стальной язык отрубил кончик сталактита в облаке молоденьких грибов-шариков.

Грохнуло, обрубок рассыпался. Сабля застряла в другом сталактите.

Жея с криком подлетела к нему, когти вцепились, но выдернуть удалось только с третьего рывка, птицу перевернуло назад через голову, но в падении крылья расправились, воздух несет Жею к хозяину сабли.

— Скоро и дышать нельзя будет без твоего дозволения, — проворчал Тиморис.

По нему проскользнули лучи Жеи, в ладонь шлепнулась сабля.

— Мы за тебя переживаем, — сказал Эгорд.

— Ага, особенно хвостатый.

— Хафал за всех так… переживает.

У Эгорда сигналит «окольцо». Касание пальца выпустило букет лучиков, те слились в портрет Леарит.

— Эгорд, не видел Жею?

— С Тиморисом грибочки собирают. А где Хафал?

— Недалеко, — отвечает Леарит. — Наверное, прячется где-нибудь, пялится, я тут обмывала в ручье ноги…

— Ничо не пялюсь! — прорычало из «окольца» далеко.

Эгорд вздохнул с улыбкой.

— Не дразни его сверх меры, а то накинется в порыве страсти.

Леарит смеется.

— Ничего, я девочка большая, отобьюсь. В конце концов, укроюсь под световым щитом.

— В том-то и дело, — говорит Эгорд тише. — Жалко беднягу.

— Ну ты прям само милосердие, — ворчит Тиморис, пустив саблю в полет. — Меня б так пожалел.

— А ты, раз такой злой, лучше бы тренировался кидать огненные шары, — говорит Эгорд. — Саблю и так умеешь.

— Любишь давать советы, Ямор тебя…

— Ты заразился от Хафала скверным характером, — говорит Эгорд серьезно. — Где твоя веселость, дружище? Она выручала нас больше, чем меч или целебное заклинание. За нее тебя, можно сказать, и держим.

Тиморис расхохотался.

— Хоть какой-то от меня прок, спасибо на добром слове!

Отвесил Эгорду шутовской поклон, но подошва резко уплыла на ошметке гриба, задница ударилась о камни.

Эгорд успел накрыть ладонью «окольцо», по ту сторону которого уши Леарит, прежде, чем пещеру пронзил матерный вопль.

— Мастер поднять настроение, — говорит Эгорд. — Даже здоровьем готов ради улыбки друзей пожертвовать.

— Да, я такой, — процедил сквозь зубы Тиморис.

Шипит, зажмурившись. Пробует встать, но боль переклинила, губы в трубочку, выпускают стон порциями.

Крик Жеи, птица хлопает крыльями над Тиморисом, на него — дождь целебных обезболивающих искр.

— Спасибо, милая! — стонет Тиморис, на сей раз блаженно. — Ты моя спасительница.

Жея кричит довольно, протягивает Тиморису пышный хвост.

Тот схватился как матрос за канат, крылья сделали мощный мах, Жею с Тиморисом сместило резко вверх, Тиморис приземлился на сапоги.

— Что б я без тебя делал! Лучшая подруга среди этой своры неблагодарных личностей.

Жея уселась ему на плечо, воркует, Тиморис гладит двумя пальцами пушистую грудку.

Эгорд смеется.

— Леарит будет рыдать, Жея променяла на какого-то бабника. Даже птиц, и тех соблазняет.

Жея с плеча Тимориса сорвалась, крича, летит к выходу, наверное, утешить хозяйку.

Тиморис глядит птице вслед.

— Интриган ты, Эгорд, и провокатор.

Отправились назад к ручью.

— Не реагируй на его нападки, — советует Эгорд. — Хотя бы не на все. Нервов не напасешься. Я бы с ума сошел, если бы всерьез отвечал на его угрозы, подколки и прочие дурости.

— Тебе легко, у тебя дочь не пропадала, — отвечает Тиморис. — А этот гад, наверняка, причастен…

— Найдем. Тем быстрее, чем реже будем отвлекаться на разногласия.

Эгорд и Тиморис вернулись к ручью, радостный возглас Жеи, Тиморис и демон пересеклись злыми взорами, но смолчали.

Снова в путь.

Спуск по тесным извилистым пещерам тускло освещен растениями, в сумраке порхают насекомые, летучие мыши.

В конце пещеры — провал. Из его стен торчат выступы. Эгорд и Леарит спрыгивают с одного на другой, Леарит смягчает прыжки подушками телекинеза, а Эгорд — снежными вихрями. Хафал просто скачет с выступа на выступ, даже без трансформации.

Эгорд глянул вверх, надо помочь спуститься Тиморису.

Но тот вытащил из сумки веревку, рукоять сабли вбила в трещину металлический штырь, Тиморис веревку дернул, крепко ли держится. Сиганул в пропасть, бежит по стене отвесно, шаги как у страуса, обогнал всех, уже внизу, до дна несколько метров, остальные не допрыгали еще и до середины.

Хафал чиркнул по веревке жалом, Тиморис упал на булыжники ничком. Ржание демона гуляет эхом, Тиморис вскочил, смотрит вверх сердито.

— Ой! — сказал демон. — Думал, пещерный глист висит, дай, думаю, убью паразита…

Тиморис подобрал обрезок веревки, широкие шаги скрыли его во мраке.

Спустились все.

Тут очередная система пещер, как черный осьминог. Тимориса нет, придется искать стрекозам…

К счастью, нашли быстро. Эгорд велел всем ждать, а сам отправился следом.

Тиморис — в тупике пещеры, за гигантским муравейником. Свет беден, самый яркий источник — в земляной стене, в нише размером с тумбочку. В нише — мягкий радужный свет от цветка удивительный красоты.

За спиной Тимориса по земляному колпаку ползут цепочки муравьев величиной с мышей, брюшки блестят в лучах цветка, такое полчище может обглодать заживо, но Тиморису не до того.

— Красотища! — прошептал на выдохе. — Подарить бы леди Кисанне двенадцать лет назад, сразу бы подол задрала…

Цветок огромен, лепестки изогнуты как натянутые луки, под кожицей мерцают, переливаются пестрые соки, из центра торчат колосья желто-зеленых тычинок, каждая прогибается под тяжестью шарика на конце, внутри шариков — ройчики энергии. Вокруг цветка желто-зеленая мерцающая пыльца танцует красивыми потоками.

Пыльца долетает до ноздрей Тимориса, он закрыл глаза, вдыхает, рожа счастливая, кажется, уши вот-вот затрепещут как крылышки.

Выдох с блаженным стоном.

— Божественно! Сорву для Велиры. Может, перестанет на меня злиться.

Тиморис тянет лапу к цветку.

Эгорд рванулся вперед, под сапогом хруст муравьиной скорлупы, рука бросилась к Тиморису.

Лопатки, плечи и ворот Тимориса окутал розовый флер, Эгорд сжал кулак, дернул руку на себя, Тимориса резко швырнуло назад, его рука, уже до локтя в нише с цветком, покинула ее мгновенно. По краям ниши успели с лязгом вырасти зубы, челюсти сомкнулись с громким щелчком, Тиморис упал под ноги Эгорду с криком, кисть прижата к животу, воин согнут пополам, поскуливает.

Эгорд помог встать.

Тиморисова кисть в крови, у среднего пальца нет фаланги.

— Твою бесятину!

Воин поднял перепуганный взгляд на то, что чуть не лишило предплечья.

Тварь разомкнула челюсти чуть-чуть, за ними хлюпает, клокочет, извивается, поблескивает во мраке, челюсти лениво пережевывают.

— Что за гадость?!

— Рукоед, — ответил Эгорд.

Поднять Тимориса не вышло, его задница будто стала чугунной, окровавленная рука дрожит. Эгорд опустился на колено, держит кисть друга в осторожных тисках, накладывает на покалеченный палец медовую паутинку кровоостанавливающего заклинания.

— Рукоед?! — просипел Тиморис.

— Рукоед, ногоед, головоед… Зависит от трагических случаев в той или иной местности. В одних землях назвали «пожирателем принцесс». Девочки, как правило, и клевали на такую приманку. Не знал, что ты в душе принцесса.

Взгляд Эгорда собран на объекте лечения. Так-с, теперь слой магии против боли. Далее — обеззараживание.

— Палец! — ноет Тиморис. — Чем теперь красоток щупать, а?

— А остальные девять на что? Не ной, сейчас отведу к Леарит, палец будет как новенький. На то магия и светлая.

Эгорд поднял Тимориса на ноги. Обрубок пальца укутан в кокон мягкого, но плотного света, пальца почти не видно, одни контуры.

Пасть рукоеда уже отчавкала, челюсти раскрылись. Внутри цветок, невредимый, только не сияет, лепестки сложены в столбик, как у обычных цветов ночью. Зубы втянулись в земляные десны, теперь это снова ниша, ничего не напоминает о монстре. Цветок распускается, стены ниши наливаются сиянием, в воздухе затанцевали фонарики пыльцы.

Будто ничего не было.

— Бесятина! — возмутился Тиморис. — Я думал, цветочку конец.

— Рукоед его бережет. Кто будет дураков приманивать?

— Спасибо на добром слове.

Эгорд усмехнулся.

— У меня хороший учитель добрых слов.

— Угу. Хафал. И моя дочка.

— Пропащий я человек, не то что ты. Тебя хоть сейчас в Светлый Орден.

Эгорд тянет Тимориса за собой, прочь из муравьиного логова, Тиморис ковыляет, то и дело оглядывается.

— И чего эта тварь здесь забыла? Людей, готов спорить, тут не было отродясь.

— Гигантские насекомые, на цветок за нектаром.

— Развелось тварей!

— Цветок называется разочар. Раньше цветы и зубастые пасти были порознь, но потом вступили в сотрудничество. Рукоед дает цветку защиту от дождей, солнца, камней, от таких, как ты. А разочар служит рукоеду приманкой. И защищает от магии.

— Как?

— Сок разочара обладает уникальным свойством — на него не действует магия. Ни светлая, ни темная, ни какая-либо еще. Разочар ценится в алхимии, компонент зелий против магии. Для защиты от заклинаний, снятия чар и прочего. Цветок нейтрализует любую магию рядом с собой. Убить рукоеда — целое ремесло. Челюсти режут сталь как масло, а выцепить цветок раньше, чем пасть захлопнется, невозможно. Рукоед быстрее. Охотники на рукоедов делают солидные деньги продажей цветков.

— Ты явно путешествовал больше меня. Я о таких тварях и цветочках даже не слышал. А может, слышал, да из башки вылетело…

Эгорд и Тиморис вернулись к остальным, Леарит осчастливила воина, вырастив ему палец, и отряд продолжил спуск.

Пещеры сменяют одна другую, иногда приходится протискиваться. Кругом сумрак. Растения, грибы и насекомые вместо фонарей, наполняют воздух красками, как на дне моря.

Эгорд повел спутников так, что сделали крюк, хотя сами не ведают. Надо посетить секретное место, о нем знает только он. Всего тайников три, но путь проходит вблизи лишь одного, и проверить не помешает.

Привал.

Тимориса вновь нужно лечить. Воин укололся о куст хахактуса, его яд вызывает приступы смеха, такие, что можно дохохотаться до грыжи. Леарит взялась лечить, Тиморис покрылся зеленой сыпью. Хафал держит, с удовольствием угощая тумаками, чтоб не дергался. Тот усмиряется с трудом, смех как брызги фонтана, но демон не возражает — повод дать в рожу снова.

Эгорд, не привлекая внимания, удалился в пещерку, вход в нее замаскирован мороком. Воин-маг дотронулся до стены, ее кусок, узнав хозяина, превратился в лед, растрескался до белизны, с глухим перезвоном рассыпался.

По шуршащей насыпи белых градин Эгорд входит в пещеру, гряда льдинок за спиной опять собирается в ледяную стену, превращается в камень.

Эгорд улыбается, озирает свое творение.

— Привет, мои хорошие.

Здесь кружат стрекозы из зеленого льда. Рой стрекоз. Неспешная воронка, от трепета ледяных крылышек звон, словно льются бриллианты. Стрекозы мерцают, то появляясь, то исчезая, их чары невидимости работают в полсилы. Стены в норках, как в муравейнике, стрекозы то и дело к норкам подлетают, ныряют в них уже незримыми, а вылетев в другие пещеры, разлетаются по жилам подземелья невидимой кровью.

Эгорд идет к центру пещерки, стрекозы уступают дорогу, обтекают, сливаясь в кокон.

Остановился перед круглым ледяным алтарем, где покоится и производит новых стрекоз его гордость.

Матка!

Восемь крыльев-кинжалов волнуются, между ними сияет золотой слиточек глаза, Око Асимиры, под ним шевелятся жвалы. Лапок не счесть, как у гусеницы, вгрызаются в ледяной насест. Сзади этот трон украшает веер ледяных кольев. Из брюшка размером с перезрелый кабачок в нишу насеста выпадают зеленые, как малахиты, ледяные яйца. Их целая горка.

Из яиц вылупляются горбатые зеленые личинки. Гребешки жвал прокапывают в насесте норки, некоторые гусеницы ползут по норкам предшественниц, ходы зарастают льдом, гусеницы падают в полость ледяного алтаря, там парит и крутится вокруг своей оси огромный кристалл наядита. Его переполняет энергия, молнии пляшут не только внутри, но и снаружи.

Личинки заползают на кристалл, облепили со всех сторон, грызут, увеличиваются. Превращаются в коконы. Те начинают тоже испускать крошечные молнии.

Затем какой-нибудь кокон звонко лопается в ледяную пыль, и вот — в пронизанном энергией воздухе трепещет крыльями новорожденная стрекоза. Новые вылетают через отверстия в алтаре, вливаются в воронку им подобных, хоровод приводит их к гранитным стенам, и они исчезают в норах — исполнять свою миссию.

Наблюдать.

А матка все рожает яйца, получая энергию наядита по каналам, которые соединены с лапками.

— Красавица, — шепчет Эгорд. — Похоже, ты сбилась с оптимального ритма, шестнадцать яиц в минуту, а раньше было восемнадцать. Сейчас подправим, милая…

Когда Эгорд закончил вносить улучшения и покинул пещеру, Леарит уже вылечила Тимориса, отпаивает зельями. Хафал в стороне, довольный. Тиморис, сидя на камне, покачивается, волосы клочьями.

Плавающий взгляд с трудом сосредоточился на Эгорде.

— Дружище, а че со мной было?

— Было весело. Тем, кто укололся об иголки хахактуса, всегда весело. Иногда так, что в трясучке расшибают о камень голову или срываются в пропасть. Тебе повезло.

Тиморис хватается за рожу, как с похмелья в попытках вспомнить, что было вчера. Кисть шарахнулась от лица прочь, воин морщится.

— У-у-уй… А че рожа так болит?

Хафал ухмыляется, о ладонь трутся костяшки кулака.

Глава 7

Путь продолжился, и Эгорд уступил ведущее звено демону — лишь Хафал знает дорогу к пещере, где пропала Велира.

Стены с каждой минутой раздвигаются. В гуще сумрака — будто не пещера, а ночь на каменистом поле.

Хорошо, что есть армия стрекоз, ими Эгорд видит не только пещеры, но и белоснежную поверхность острова, солнечный свет. В теле стрекозы Эгорд парит над крепостью, хотя на самом деле идет за Хафалом глубоко под землей.

Леарит через Око Асимиры беседует с Халлигом, показывает пещеры, иногда собирает компоненты для алхимии. Тиморис на ходу колдует что-то съестное, кормит Жею, та азартно кружит вокруг него, иногда садится на плечо.

Хафал скачет с камня на камень, валуны под ступнями хрустят, хвост пролетает над жадными ртами разломов, речушками, корнями, группа идет уже очень долго, но усталости демон не знает.

— Вот эта гребаная пещера! — прорычал он.

Спрыгнул в нишу, через три стука сердца из черной глубины дохнуло эхо удара, камни вздрогнули.

Эгорд и Леарит спустились в общем облаке телекинеза, Тиморису помогла Жея, обувь коснулась опоры.

Впереди — силуэт Хафала на фоне яркого пейзажа.

Восхищенный ах Леарит, легкие ругательства Тимориса.

Обилие красок как на дне морском. Баррикады валунов, уступы и выступы на стенах, каменные колья из земли и потолка, — все в шубах растений. Стебли пульсируют как мышцы, по нежным трубками и сеточкам текут радужные соки, в них мерцают пузырьки химических реакций, от избытка жизни тепло и влажно.

Насекомые и рептилии ползают по листьям, вьюнам, цветам, грибницам, моховым шапкам. Флора для них — дом и пища. Крупные сами по себе, мелочь суетится живыми цепочками, сетками, порой копошатся плотные зыбкие клубки, их размеры внушают. Воздух гудит, животные как одна текучая масса.

— Вот же Яморова туча! — выдал Тиморис.

— Трудно поверить, — говорит Эгорд, — что все уживаются на такой маленькой территории.

Леарит усмехнулась.

— Маленькой?

Эгорд кивнул.

— Для такой толпы здесь тесно.

— Вот тут все и случилось, — сказал демон сердито.

Встал как статуя, только хвост шевелится.

Остальные поравнялись с его могучими плечами перед круглой площадкой, где растений почти нет. Лишь почерневшие, скрюченные, засохшие. А букашки и ящерицы замерли лапками кверху, черные как угольки, некоторые раздавлены в оладья.

В центре площадки — давно погасший костер, следы жестокой битвы. Опаленные рытвины от огненных шаров, слизни застывшей лавы, ямки после кислотных брызг, лапы разрушенных големов.

— Темный Орден, — сказала Леарит.

Эгорд вздохнул.

— Похоже.

— Тут резаные и рубленые борозды, — говорит Тиморис. — По форме как от сабель Велиры. Вон камни разрублены, срезы ровные как зеркала.

— Тоже мне, открытие! — проворчал демон. — Она ж не полная дура, чтобы сдаться без боя.

Все пошли к кострищу, под подошвами хрустят скорлупки жуков, Тиморис озирается, высматривает врагов, Эгорд уже призвал своих незримых стрекоз, глаза смотрят в спину Хафала, но вместе с этим видят пещеру с разных ракурсов, заглядывают в щели…

Все встали, перед ними кольцо камней с черной кашей угля и золы внутри, Хафал обводит жалом участки земли вокруг.

— Вот пятна крови. Тут мусор, но разглядеть сможете, не слепые. А вот эти…

Жало поочередно указывает на пятнышки.

–…принадлежат Велире. Цепочка крови уходит дальше.

Хафал махнул рукой вперед.

Тиморис присел на корточки, сабля разгребла мусор, воин всматривается в пятно. Леарит подошла, разгребла мусор носком сапога, смотрит под ноги.

Эгорд с места не сдвинулся. Никто не знает, что он смотрит ближе всех, ему показывает пятно невидимая ледяная стрекоза, ее глаз почти касается краев засохшей бордовой корочки.

Стрекозы дают обзор всех пятен крови, Эгорд исследует уходящую вдаль цепочку капель.

— А ты что застыл, дубина ледяная?! — рычит на Эгорда демон. — Что, не интересно?!

Эгорд вышел из транса, взгляд сосредоточился на глазах Хафала.

— Вражеская кровь сомнений не вызывает, Велира и впрямь билась яростно, ранила тех, кто ее пленил. Но ее кровь… разбрызгана как-то странно. Аккуратно.

Тиморис вздернул голову, пристальный взгляд на Эгорда. Поднимается в развороте к Хафалу.

— А может, это чучело и разбрызгало?

Покручивая саблей, приближается к демону. Демон повернулся к нему, жвалы раскрылись, хвост нацелился жалить.

Крик Жеи, головы повернулись на звук. Птица высоко, над крутым, почти отвесным склоном машет крыльями, стряхивает насекомых, те облепили живыми сетями, видимо, Жея случайно задела крылом копошащийся на стене клубок насекомых.

Но Жея, к счастью, не сахарная пташка для клеток, насекомые вспыхнули пламенем от ее лучей, с каждым взмахом крыльев с птицы слетают бутоны огненных шариков.

Эгорд осматривает живую массу тварей по всей пещере.

— Они должны были съесть мертвых сородичей.

— Что? — не расслышала Леарит.

— Многие из них поедают мертвых, — говорит он громче. — А судя по количеству животных в этой пещере, за каждую съедобную крошку должна быть борьба. Но на площадке, где был бой, тварей почти нет.

Леарит смотрит на край площадки.

— И правда… Вот там, выше, копошатся, а чуть ниже — пусто, хотя мертвых насекомых полно.

Четверка идет по цепочке крови, ведет Хафал, Тиморис замыкает.

— Смотри за тылами, мало ли, странно все это, — сказал Эгорд.

А сам с Леарит пошел между Тиморисом и Хафалом, на самом деле, чтобы горе-отец и демон вновь не сцепились.

Пещера, сужаясь, ведет вниз, гладкий каменный язык быстро превращается в хаос, приходится прыгать с камня на камень, Эгорд и Леарит держатся за руки. В мелких пропастях притаились хищные растения, их пасти плюют ядовитыми иглами, но те разбиваются о доспехи, в ауре Эгорда превратившись в сосульки. За ступнями воина-мага намораживаются белые шершавые мостики с перилами шипов, от них валит мороз, по мостикам перебегает Тиморис, растения стреляют и в него, но иглы вонзаются в лед.

Самое смешное, даже на этих камнях, где и здоровый человек передвигается криво, вереница кровавых капель ровная. Будто Велира следила, чтобы ее кровь капала прямыми полосками.

Наконец, место, где опять море крови, черной как смола, камни измазаны как пирожные глазурью.

— Здесь она вновь сразилась, — говорит Хафал. — А дальше цепочка крови растворяется, пытался пройти, но потерял…

— Эй, а здесь след! — воскликнул Тиморис.

Он присел, сабля на плече, разглядывает черную молнию трещины в стене, туда можно пролезть разве что боком.

Все перепрыгнули на камень Тимориса.

Хафал чешет жалом в затылке.

— Вот Ямор, в прошлый раз не заметил!

— Да ты вообще дубина, чего удивляться, — проворчал Тиморис, глядя во мрак трещины.

Кровавый след уходит вглубь.

— Но как Велира побежала двумя дорогами сразу? — спросила Леарит.

Жея, усевшись ей на плечо, поддержала тихим воркованием, повернув головку набок.

Эгорд мысленно подозвал ближайших стрекоз, те зависли над ним, смотрят в разлом, их глазами воин-маг видит в объеме.

— Даже младенцу ясно, нас водят за…

— Тшш! — перебил Тиморис.

— Что? — шепнула Леарит.

— Кажется, слышал…

Он сгорбился, указательный палец приподнят, с выпученными глазами воин вслушивается.

— Помогите…

Голос Велиры!

Эгорд и Леарит переглянулись.

— Дочка! — крикнул Тиморис.

Метнулся к трещине, с ним в прыжке поравнялся демон, чуть не убили друг друга в попытке втиснуться, Тиморис проскользнул первый, Хафал, гневно рыча, за ним, хвост исчез во тьме.

— Стойте! — крикнул Эгорд.

Послал стрекоз за убежавшими.

— Ждите здесь.

Эгорд бросился к трещине, узкий проход с неохотой впустил его в более-менее свободный коридор, вдалеке исчезли за поворотом фигурки Хафала и Тимориса. Воин-маг рванул за ними, но уже видит их спины вблизи — через стрекоз.

— Папа, спаси!

— Сейчас, дочка!

Эгорд споткнулся, ноги удержали.

— Стойте же!

Стрекозы показали, что Тиморис и Хафал свернули в длинную пещеру. В ее конце — просторная полость, завалена камнями, среди валунов на земле раскинута Велира, не двигается, словно без сознания.

Тиморис и Хафал замедлились, Эгорд свернул в ту же пещеру, увидел Хафала и Тимориса своими глазами, а из-за их спин — тело Велиры.

— На помощь, — простонала Велира.

Незримые стрекозы уже приближаются к девушке, Эгорд заметил, что, когда она подала голос, на ней не колыхнулся ни один блик, будто мертва.

Тиморис метнулся к ней, Хафал тоже.

— Держись, дочка!

— Здесь мы, дура! Не ори как сумасшедшая!

Эгорд выбросил вперед руку.

— Назад!

Тело Велиры взорвалось, под страшный грохот пламя вырвалось в каменное горло пещеры, стрекозы погибли, огненный червь поглотил Тимориса и Хафала, дополз до середины коридора, из «пасти» червя вылетела с кувырком туша демона и световая сфера, внутри нее Тиморис. Эгорд держит руку вытянутой, подзаряжает сферу, та упала мягко, катится как по льду. Через нее перелетел Хафал, свернутый в хитиновый клубок, прокатился по туннелю с прыжками, Эгорд увернулся, у поворота шар взмыл по торцевой стене, описал в воздухе кольцо, перелетел Эгорда, и уже на ноги с грохотом приземлился Хафал.

Пламя нырнуло назад, в конец пещеры. Эгорд щелкнул пальцами, световой пузырь лопнул, в центре роя из солнечных искр скорчился на четвереньках Тиморис, минувшая карусель вывернула его наизнанку, он кашляет, вытирает рот.

— Какого беса?!

Эгорд к нему подошел, помогает встать.

— Ловушка.

Подбежал демон, злой донельзя.

— А что с этой дурой?!

— Сгорела! — ужаснулся Тиморис.

— Вряд ли была она, — сказал Эгорд.

Идет в конец пещеры мимо горящих кусков растений, раскаленные камни мерцают, от обугленных тушек животных отрываются лепесточки пепла, дышать приходится дымом. Тиморис и Хафал бредут следом, воин прихрамывает, его донимает кашель, перед носом машет ладонь, хвост демона с гулким стуком вымещает злость на стенах.

У тупика Эгорд оглядывается, тут горит все, что может гореть, от огня светло, не горят лишь куски взорвавшегося тела. Кожа на кусках красная, пальцы с когтями, лысая голова с острыми ушами и огромной зубастой пастью, разбросаны обломки шипов и рогов.

Не горит, как известно, только плоть демона.

Хафал пнул голову сородича, та разбилась о стену на куски.

— Р-р-р! Купились как дети!

Тиморис вздохнул.

— Плохо быть дураками.

Эгорд развернулся.

— Идемте.

Но не успел сделать и шаг, из пелены дыма вылетела Леарит, врезалась в него, тихий крик, оба сжали друг друга. Лицо девушки напуганное.

— Леарит, что случилось?

— Это у тебя хочу спросить.

Из дыма с криком вылетела Жея, перед спиной хозяйки успела затормозить, дым от хлопков крыльев чуть рассеялся.

— Я же велел ждать снаружи, — сказал Эгорд.

— Был взрыв. Думала, нужна помощь, — ответила Леарит с дрожью в голосе, ее почти удалось скрыть. — Ты в порядке?

Эгорд поцеловал ее ладонь.

— Все хорошо, милая. Нас слегка одурачили.

— Нас? — возмущается Хафал. — Да это он первый побежал к ловушке.

Тычет когтем в Тимориса.

— Я?! — вспылил Тиморис. — Да это ты первый, я просто орал громче!

Идут обратно. Впереди медленно летит Жея, вокруг нее ореол света, похожа на золотой шар. За ней Эгорд и Леарит, воин-маг обнимает за талию, рассказывает, что случилось, вокруг него ледяная аура превращает дым в лед, тот осыпается. Позади Хафал и Тиморис выясняют, кто виноват, каждый доказывает, что знал с самого начала, что это ловушка, а бежал так, за компанию, не торчать же на месте.

На выходе из пещеры Тиморис и Хафал уже готовы были броситься друг на друга, но между ними пролетела Жея, Хафал в гневе кинулся из пещеры за ней, Тиморис устало вышел последним.

От шума насекомых хочется заткнуть уши, мелькают всюду, Эгорд морщит лицо.

Ладонь поймала плечо гоняющегося за Жеей Хафала.

— Эй, а этот ложный след был, когда ты искал Велиру в первый раз?

Хафал сердито сбросил кисть Эгорда.

— Не помню…

Морда повернулась к Эгорду.

— Вспомнил! Не было.

— Значит, тут поработали уже после тебя.

— Грязные козни — оружие людей, — сказал Тиморис. — И демонов.

— Гр-р-р!

Между ними возникла Леарит, свет вокруг нее мягко отталкивает недругов в разные стороны.

— По крайней мере, там, — ткнула большим пальцем через плечо, в разлом, откуда плывет дым, — взорвалась не Велира. Есть шанс, что настоящая жива.

Во главе с Хафалом продолжили идти.

У развилки много мелких пещер, все вниз, от каждой веет могилой. И самое дурацкое, кровавый след тоже разветвился — на три цепочки. Хафал свернул в самую темную пещеру.

— Уверен, что сюда? — спросил Эгорд.

— След крови здесь я уже видел. А те два — нет.

Растений мало, их свет скупой. Хотя полно насекомых, но все, как назло, не светятся или светятся слабо. Стрекочут так, что шкурой чувствуется — их тут как грязи!

— Темно как в заднице Ямора! — проворчал Тиморис.

Хафал усмехнулся.

— А что, бывал?

— Почти. И не один, а за компанию с этим чудом природы.

Тиморис хлопнул по наплечнику Эгорда, хрустнула ледяная корочка.

— Стойте, — сказал воин-маг.

Группа встала.

Эгорд присел на колено, роется в магической безразмерной сумке, спутники скапливаются вокруг.

Воин-маг извлек из сумки баночку из прозрачного льда с налетом изморози, от нее дымка холода, внутри светится синяя жидкость, плавает… огромный глаз рептилии.

Живой.

Резко вертится, то к Эгорду, то к Хафалу, полоска зрачка воткнула взор в Леарит, та тихо вскрикнула.

Глаз зыркнул на Тимориса.

— Еп!.. — вырвалось у того, кисть дернулась к рукоятке сабли.

— Спокойно.

Эгорд гладит баночку заботливо, иней осыпается, глаз задергался яростнее.

— Жаль, нет рядом Халлига, умеет видеть ловушки. Но если чего-то не умеешь, носи артефакт, который умеет.

Кулак баночку сжал, та лопнула, осколки и сияющая вода закрутились вокруг глаза, и он пустился в полет, Тиморис и Леарит отпрыгнули с его пути в разные стороны.

Глаз начал метаться по пещере, за ним синий пылающий хвост из осколков ледяного стекла, в воздухе горит ломаная линия полета, этой остроугольной паутиной уже исчерчена вся полость пещеры, взгляд летучего ока со спешным гневом колет каждый камень, даже слышно рычание. Хотя чем рычит — бес знает…

Глаз чуть не столкнулся с Жеей, зло осмотрел со всех сторон, Жея попробовала поймать, но клюв сомкнулся на пустоте, птица крикнула недовольно.

В придирчивых метаниях глаз улетел в пещеру, откуда Эгорд и его спутники пришли.

— О боги! — ужаснулась Леарит.

Вдоль пещеры — ловушки, помеченные магией глаза-ищейки, пылают синим шелковым пламенем. Ловушек как грибов в сыром погребе, цепочки следов только что прошедшей здесь группы вьются между колдовскими капканами, не задевая совсем чуть-чуть…

Тиморис хохотнул с ноткой истерики.

— Дуракам везет.

Перед носками его сапог — тоже ловушка. До появления глаза Тиморис хотел сделать сюда шаг. Если бы Эгорд не крикнул «стойте»…

Из дальнего полета вернулся глаз, злая синяя комета пронеслась между четверкой, Жее опять не удалось поймать, глаз унесся в ту часть пещеры, куда компания держит путь.

Эгорд следит за рывками глаза, ловушки вспыхивают одна за другой…

Леарит накрыла глаза ладонью, качает головой.

— А я тоже хороша… Знала же, что иду не на прогулку. Ведь умею находить ловушки, надо было сразу сплести чары.

Эгорд ее обнял, нежно прижимает к себе.

— А меньше думай о своем ледяном кобеле! — сказал демон.

— Не болтай, а топай вперед, — говорит Тиморис. — Нарвешься на ловушку, тебя хоть не жалко.

— Щас сам полетишь вперед с моей подачи!

В итоге вперед полетела Жея, ей не терпится поймать глаз. Птица разрывается между желаниями догнать глаз и быть с хозяйкой, мечется то вперед, то назад, кричит, словно недовольна, что бескрылые спутники такие черепахи.

Узкий выход из пещеры облеплен ловушками по всему кольцу, приходит прыгать, не касаясь краев, будто цирковые тигры через горящий обруч.

Оказались в просторной круглой пещере, на склоне светло от растений, шумят насекомые.

У подножия склона — фигура в черных одеждах, ткань украшена серебристыми узорами пауков и змей, маг в позе хищника, рука полусогнута как звериная лапа, из кулака сквозь щели между пальцами просвечивает синее пламя. Глаз-ищейка пытается вырваться, пульсирует как бешеное сердце.

Маг сжал кулак, и синее пламя сменилось тучкой пепла, она течет вдоль рукава к плечу, впитываясь в руку.

К четверке резко повернулось худое лицо, его черты как заточенные лезвия.

На склоне толпа ловушек. Одна совсем рядом с магом, еще маленькая, растет, над ней появляются и исчезают магические знаки Темной Книги.

Рука Эгорда быстро обросла льдом, кулак ударил в сторону мага, лед сорвался на врага летучим снарядом. Маг превратился в облако пепла, мгновенно сместился вбок, облако вновь стало человеком.

Маг швырнул в ответ сгусток лавы, сочный оранжевый ком разбился о световой щит, который наложила Леарит.

— Ах ты, говнюк! — рыкнул Хафал.

Скрутил хвостом камень, гранитный арбуз полетел в мага, тому снова пришлось стать пеплом и воплотиться в другом месте.

Леарит пронзила пещеру лучом света, но маг успел исчезнуть за каменной глыбой.

Первой пустилась в погоню Жея, за ней Тиморис, в его руках уже сверкают сабли.

Следом рванул демон.

— Наложил магических куч, засранец!

— А мы тут скачем на цыпочках как феи! — добавил Тиморис.

Эгорд бросился в погоню, Леарит бежит рядом, перепрыгивают ловушки, Леарит заряжает его силой света, а он подпитывает ее ледяной магией, движутся в общем коконе энергии.

Свернули за каменную глыбу, где скрылся беглец.

Маг на другом склоне, но там тупик. Эгорд застал мага в момент, когда Тиморис швырнул вдогонку саблю, та вошла в ногу, маг вскрикнул, растянулся на склоне. Саблю из ноги выдернул, но его настиг Хафал.

— Вонючая крррыса!

Мага подняла над землей огромная клешня.

— Сожррру!

Хитиновые клещи сжимают туловище мага под мышками. Ноги беспомощно дергаются, с раненой бежит кровь.

Хафал смотрит на мага снизу вверх, жвалы раздвинуты, хвост извивается дико.

Испуг на лице пленника сменился злорадством.

— Та, кого ищите… корчится от боли!

К Хафалу подбежал Тиморис, окровавленная сабля снова в кулаке, оба стальных клюва уперлись магу между ног.

— Сейчас сам будешь корчиться, мразь!

Демон сдавил клешней сильнее. Маг стонет, бока сутаны мокнут от ручьев крови, напротив лба зависло жало.

— Говори, где она!

Маг, морщась, хрипит:

— Внизу… Глубоко… Пока доберетесь, хозяйка замучает ее до смерти!

Маг превратился в пепел, туча утекает из клешни кривой стрелой к разлому в стене. Эгорд швырнул снежный снаряд, трещина заросла льдом, но остался незакрытым краешек, его хватило, чтобы пепел утек в гранит.

Демон сплюнул.

— Темный слизняк!

Хвост стряхнул с жала на камень избыток яда, зашипело как в гнезде гадюк. Шапка кислотного дыма уплывает вверх, от камня будто откусил огр.

— Если эти твари что-то сделают с Велирой, — угрожает Тиморис, — я их всех…

— Тшш! — оборвал Эгорд.

Все замерли. Вслушиваются…

В пещере тихо.

— В чем дело? — шепнула Леарит.

— Слышите? — спросил Эгорд осторожно.

Долгая пауза.

— Ниче не слышим, — буркнул Тиморис, в мыслях, наверное, рубит похитителей дочери. — Тихо как в склепе.

— Вот именно. Насекомые замолкли.

Глава 8

Четверо озираются.

Копошение и стрекот прекратились, будто вся живность исчезла.

Но она здесь.

Живые создания — на камнях, стенах, сталактитах, выступах, — на всей поверхности пещеры замерли, словно оледенели. Каждая тварь смотрит на четверку. Головы ящериц повернуты на гибких шеях, насекомые уставились на людей как стрелки компасов в центр Земли. Жужжат крылья, летучие твари в воздухе тоже замерли, глазеют на пришельцев.

И вдруг…

Леарит сдавленно вскрикнула.

— Спина к спине! — скомандовал Эгорд.

Четверо сжались в кольцо, сабли Тимориса лязгнули друг о друга, выбросив искры, Хафал зарычал, клешни защелкали будто капканы, хвост пустился в свистящий танец.

Пещера озарилась красными огоньками, их больше, чем звезд в ясную ночь. Сотни тысяч бусинок мерцают, словно пещера взмокла кровавой росой.

Глаза.

— Насекомые зачарованы! — сказал Эгорд.

Его руки уже в ледяной ауре, там из магических печатей с треском вылупляются мощные заклинания.

— Жея, ко мне! — крикнула Леарит.

Птица отозвалась сверху высоким клекотом, Эгорд ощутил, как нагрелась кожа от резко приблизившихся лучей. Воин-маг коснулся Леарит взглядом, та уже держит сверкающий двуручный меч, о Жее напомнили только золотые искорки с клинка.

Толпа красных глазок пришла в движение, взрыв стрекота, твари потекли к четверке кольцевыми волнами, багровое сияние сгущается, глаз так много, будто на четверку хлынула магма.

Волна с хоровым писком обрушивается на незваных гостей.

Эгорд выбросил навстречу руки. Сгустки ледяной силы в каждом кулаке распустились пышным замораживающим бутоном, насекомые превращаются в ледышки, воин-маг под градом ледяных камней в форме жуков, мокриц, ящериц, крыс, летучих мышей…

Твари сгорают в лучах светового щита Леарит, сила света течет из ее рук по рукояти и клинку, заряжает щит.

Тимориса Эгорд тоже спрятал в световой пузырь, воин согнулся как зверь, закрылся саблями, ему остается лишь смотреть, как щит сжигает насекомых.

Труднее всех Хафалу.

Дерется бешено, но стряхивать и давить удается только стайки, а его облепляют полчища. В кишащих потоках мелюзги демон похож на грязевого голема. Клешни и хвост для такой борьбы не годятся, все равно что охотиться с топором на комаров. Впрочем, мелочь тоже не может прокусить прочные пластины. Эгорд накрыл бы световым щитом, но это причинит Хафалу куда больше вреда. Светлая магия для демонов губительна, Хафал просто сгорит.

— Выглядишь как кусок дерьма! — крикнул Тиморис, прикрываясь локтями.

Сквозь его щит пролетает огненный дождь, останки горящих тварей разбиваются о клинки и доспехи в мерцающую золу.

— На себя посмотри, чучело сра…

Хафалу в пасть залез кляп из насекомых, демон с рвотным звуком выплевывает.

Весь в живых гроздьях, с яростным рыком прыгнул высоко, брюхо повернулось к земле, руки и ноги в стороны. Грохнулся о землю передней поверхностью тела, всех паразитов на «фасаде» всмятку.

Хафал вскочил, с него схлынула волна мясной каши, но гору мышц в хитине штурмуют новые кровожадины.

— Да сколько же их?! — крикнула Леарит.

— Меньше не становится, — сказал Эгорд.

Руки вытянуты вперед и вверх, воздух перед ним синий, оледеневших тварей уже по колено, продолжают сыпаться, Эгорд подставил граду шлем, льдинки барабанят по металлу неприятно.

Живой ливень все плотнее, красных глаз море, от них в пещере красно как в жерле вулкана.

Чуть не смела новая волна тварей, гнев и паника в крике Леарит. Она держит меч, свободная рука прикрывает лицо, дождь горящих жуков пробивает щит, и лишь чары исцеления, которыми пропитаны доспехи, не дают коже истлеть.

Щит Тимориса весь в дырах, по воину уже ползают, кожа в укусах. Сабли воткнуты в землю, меж ладоней закручивается огненный шар.

— Тиморис, нет! — кричит Эгорд. — Взорвешься!

Шар растет, гудит как шторм, зубцами пламени вращение отрубает тварям лапы и крылья.

— Хафал! — крикнул воин.

Демон обрушил захваченную мелюзгой клешню на землю, треск и хлюп, будто разбили корзину с куриными яйцами, Хафал повернул голову к Тиморису, горят зеленью глаза, полные бешенства.

— Ты весь в дерьме! — кричит Тиморис. — Помыться бы! Кусочек мыла хочешь?

Хвост скрутил огненное ядро, твари на хвосте сгорают, Хафал со всей тяжестью налипших на него насекомых, гадов и прочих прыгнул навстречу еще одной волне, хвост прислонил огненный шар к животу, и демон сам свернулся в шар, исчез в клокочущей туче.

Взрыв!

Волна огня пошатнула Эгорда, Тиморис упал, зато кокон тварей с него сдуло.

Цветок взрыва выплюнул Хафала, тот пролетел по дуге бурым пластинчатым валуном, упал уже в развернутом виде, камни под лапами треснули.

— Вот урод! — вырвалось у Тимориса. — Его на куски должно было порвать, а на нем ни царапины!

Хафал смотрит туда, откуда недавно валила ползуче-летучая армия, сейчас там роятся оранжевые звездочки пепла.

— В царстве демонов я бы вас всех одной пяткой, клопы!

Пользуясь передышкой, Эгорд наложил на Тимориса новый щит.

Но вскоре злая фауна атаковала снова, кажется, тварей больше, чем до взрыва!

Тиморис матерится, держит сабли перед собой, капли живого ливня сгорают в щите.

— Ну и что делать железками против этой пакости?

Хафалу ничего не остается, кроме как бороться в прежнем стиле, ему не могут причинить серьезного вреда, но и он не может сделать этой орде ничего.

— Будто в желудке Ямора! — орет Тиморис. — Спорю, у него в брюхе толпа демонов разрывает пищу на равное себе число кусочков!

Леарит на миг ослабила щит, яростный крик рассек пространство вместе с двуручным мечом, клинок послал острую волну энергии, та разрубила живую тучу, но копошащийся рубец затягивается пугающе быстро.

Бывшая богиня едва успела закрыть щит, армада врезалась в пленку света, пузырь с девушкой внутри сдвинулся.

Пыл разномастной саранчи слегка остудила метель, рой ледяных колючек от Эгорда расстреливает настырных созданий.

Воин-маг отступил за спины спутников.

— Сомкнитесь вокруг меня!

Тиморис и Леарит тут же переместились, получился треугольник с Эгордом в центре.

— Ямор тебя! — ругается Тиморис, глядя, как щит под натиском тварей истончается. — Ты не очень вовремя устроил обеденный перерыв!

— Совсем обнаглела, вша ледяная! — прорычал демон.

— Эгорд, поспеши! — взмолилась Леарит.

Ее щит тоже дал слабину, она вскрикнула, опустилась на колено. Клинок уперся острием в землю, лицо и веки опущены, косы трепещут от шквала сгорающих существ.

Эгорд тоже присел, роется в сумке.

— Сейчас, милая…

Извлек продолговатый кристалл.

Наядит.

В гранях отражается хаос битвы, внутри пляшут синие молнии, кристалл красуется живыми бликами при малейшем повороте. Такие камни перемалывает мельница Клессы, питая ледяную ауру острова.

Кристалл взлетел над ладонями в розовом облачке энергии, воин-маг встал с колен, ладони слева и справа от камня, тот медленно вращается вокруг своей оси.

Эгорд держит кристалл взглядом, губы шепчут под пляску молний внутри волшебного стекла, она вводит в магический раж, шепот превращается в рычание.

Сияние щитов погасло, Леарит и Тиморис беззащитны как котята.

— Чтоб вы отравились моим мясом, твари! — прокричал Тиморис.

Леарит закрылась руками.

— Эгорд, скорее!

Заклинание утягивает воина-мага на дно транса, последнее, что видит в реальном мире, — как Хафал мелькает вокруг троицы в бешеном танце, клешни и хвост размахивают, заменяя всем щит, а глаза пылают зеленым огнем.

Крик последнего слова.

Тело Эгорда взорвалось простором и свежестью, будто плоть стала призраком.

И тут же накрыла белая слепота, слабость, показалось, что упал на колени. Хотя могут ли быть колени у призрачной субстанции?..

— Любимый, я здесь, — женский голос.

— Давай, кудесник, подъем, — говорит устало, но с радостью голос мужчины. — Нечего с такими талантами делать на небе, еще на этой грешной земле нужен.

Белизна отступает, линии размытые, обзор качается как на палубе в непогоду.

Эгорд слабо озирается.

Рожа Тимориса в царапинах, в них застряли крючки лапок и жвал, однако сияет не только кровь, но и улыбка.

Лицо Леарит. У нее царапин меньше, на коже работают чары исцеления, красные борозды растворяются, в глазах переливы желтого, розового, зеленого, голубого, серебристого…

Щеку обжег поцелуй, по телу бодрящие мурашки.

— Все хорошо, любимый. Ты справился.

Тиморис и Леарит держат Эгорда с обеих сторон, его руки перекинуты через их плечи, ноги волочатся где-то сзади.

Вся пещера с тварями числом Ямор знает превратилась в лед. Из прозрачных синеватых статуэток насыпаны холмы до колен, до пояса, а то и выше головы. Силы кристалла было столько, что не только обратила в лед, но и сделала его прочным, Эгорд не замечает ни одной битой фигурки.

Между хребтами морозный туман, в воздухе парят снежинки…

Тишина.

Тиморис съежился, его зубы стучат.

— Да уж, освежил.

Пробует поставить Эгорда на ноги, Леарит помогает.

Хафал на вершине холма, ступня на спине оледеневшего пещерного зверя, хвост извивается спокойно. Ладонь подплыла к морде, жвалы раздвинулись, меж белых челюстей вырвалось облако пара, демон смотрит на кисть, покрывшуюся изморозью.

Перевел взгляд на Эгорда.

— Ледяной червяк! Хлебом не корми, дай чего-нибудь заморозить.

Эгорд под действием зелья приходит в себя, Тиморис и Леарит разбили лагерь прямо на ледяной насыпи.

Вместо костра — Жея. Птица дремлет, укрывшись крыльями, на ледяном щебне насекомых, на ней растут золотые лучи тепла, вокруг этого цветка сидят четверо. Эгорд и Леарит в обнимку, смотрят, как колышется на птице паровой костер, Тиморис и Хафал по другую сторону, каждый обособленно. Воин держит концом сабли мясной кусок, разогревает на пару.

Демон подбирает ледяных насекомых, они хрустят в кулаке как орехи, сквозь пальцы сыплется ледяное пшено.

— Почему в последний момент ты нас защищал? — спросил Эгорд.

— Я не защищал! — оскалился демон. — Просто боевое безумие….

— Мы были беспомощны, — говорит Эгорд. — Мог с нами расправиться.

— Гр-р-р…

Демон стиснул кулак до дрожи, льдинка внутри раскрошилась. Глаза глядят куда-то в глубину, сузились, вокруг них черные веера морщин.

— Не сообразил. Пьяный был от битвы. Мы, демоны, не шибко умные… В следующий раз обязательно прикончу.

Хвост резко скользнул по ледяному ковру в сторону Эгорда и Леарит, их окатила волна ледышек, Эгорд прикрыл руками Леарит, несколько попало в него, остальным приказал упасть или пролететь мимо.

Уж что-что, а лед слушает его как верный пес.

Хафал снова ломает ледяных насекомых, Тиморис грызет разогревшееся мясо, а Эгорд и Леарит вернулись к созерцанию спящей Жеи.

Стрекозы-шпионки сообщили Эгорду, что на поверхности уже ночь.

Группа решила устроиться на ночлег здесь же, в оледеневшей пещере. Леарит возвела вокруг костра световой шатер, под ним Эгорд, Леарит и Тиморис и заночевали. Демон остаться не пожелал, под тайным надзором стрекоз ушел в пещеру, где много живности, и там развлекается как может — крушит рельеф, охотится, делает невероятные прыжки…

Но ему, похоже, все равно скучно.

Утром трое отправились по следу похитителей Велиры, и хотя искать темных магов гораздо сложнее, чем обычных людей или даже демонов, магия оставляет следы, и если следопыт владеет магией поиска искусно, как Леарит, то поиск не зайдет в тупик.

Агрессивные и опасные животные встречаются редко. Тиморис счастлив, что рядом нет Хафала, на ходу играет с Жеей. Леарит через «окольцо» беседует с Халлигом. А Эгорд наблюдает глазами стрекоз за Хафалом — тот идет следом, но пока не догнал — и за островом, который, пусть из снега и льда, все равно греет душу.

Стрекозы показывают Эгорду ледяную мельницу, ее крылья вращаются неспешно, на них кривые гребни сосулек.

Внутри урчит и шипит механизм, детали закованы в лед, движутся сложно и слаженно, вокруг механизма вьются ленты синей энергии, жернова со звоном перемалывают.

На верхнем ярусе мельницы — Клесса в ледяном кресле, крылья покоятся в ложах у стены, а щупальца танцуют вокруг наядита, камень плавает в воздухе, молнии внутри рождают снаружи кристалла синий ореол.

У окна, рядом с лабораторным столом, призрак Камалии, ее руки вытянуты вперед, между ладонями вращается крошечный наядит. Призрак шепчет заклинание, кристалл в зыбкой оранжевой сфере — смесь расщепляющих чар и светового щита.

Камалия с Клессой нашли способ расщеплять наядиты так, что те дают вдвое больше энергии, но способ опасен, при неточном исполнении кристалл взрывается. Поэтому крупные камни Клесса расщепляет по старинке.

Внутри оранжевой сферы вспыхнуло, но за ее пределы энергия не выходит, сфера становится ровной, плотной, сила рвется наружу, но порвать пленку щита не может. Камалия легонько толкнула сферу к посоху, тот парит рядом, шар уменьшается до горошины, втягивается в октаэдр набалдашника.

Телекинезом Камалия вытянула из ледяного кубка на столе следующий кристалл, он занял место меж ладоней, его окружает апельсиновая дымка чар, Камалия шепчет…

Клесса закончил расщеплять свой кристалл, отправил в горловину механизма, тот начал перемалывать, а Клесса взял из мешка другой камень.

Камалия расщепляет камень за камнем, энергия утекает в посох, а тот, объевшись, ныряет в жернова, после чего рядом с Камалией вспыхивает новый посох, пустой и голодный.

Зрелище медитативное, Эгорд едва удержался от зевка, веки отяжелели…

Глаза Камалии стали шире. Молнии внутри мелкого наядита вырвались за грани камня, заплясали, трещат, похожи на клубок спятивших белых ниток.

Кристалл взорвался.

Камалия закричала, ее призрак расщепляется на искры, те стремительно гаснут, взрыв смел со стола вещи, со стен и потолка осыпался иней и пластинки льда.

Клесса приостановил заклинание, танец щупалец замедлился.

Рядом со столом вспышка света, Камалия возродилась. Невредимая, но вид виноватый.

— Напутала малость…

— Ты в порядке?

— Конечно, я ведь не могу умереть, будучи в тебе.

— Осторожнее, милая.

Камалия кивнула.

Затем расщепила череду камней.

Инцидент взбодрил Эгорда, ждет взрыва, но Камалия все делает безупречно, еще один кристалл обратился в прах, Камалия приступает к следующему, а Клесса занят ослаблением большого наядита.

Молнии из камня Камалии опять выбросились, как взбешенные змеи, Камалия отпрянула.

Капризный кристалл накрыла широкая, покрытая инеем кисть, пальцы скрючились в клетку, когти сомкнулись.

БАХ!

Под клекот, полный боли, молнии раскидали фаланги пальцев и кинжалы когтей, сквозь Камалию прошли брызги синей крови, из запястья Клессы торчит развороченный сустав, льется синяя кровь. Клесса засопел чаще и громче, на мускулах проступает пот, который тут же леденеет, осыпается звонкими бусинами.

К нему подлетела Камалия.

— Клесса!

Ее ноги подкосились, была бы настоящей — рухнула бы на колени, ладони легли на предплечье демона-полукровки.

Клесса дыхнул на запястье, из клюва вылетело облако мороза, сустав с треском покрылся синей корочкой. На ней замерцали снежинки, свисают кровавые ледяные сосульки.

Призрак жрицы дотрагивается так, будто от неосторожного касания великан может развалиться.

— Зачем? Я все равно бы воскресла!

— Но прежде умерла бы. С болью.

— Я привыкла.

— Мне больно от твоей боли.

Губы Камалии поджались, пытается быть холодной, но в глазах дрожит блеск.

— Думаешь, от твоей боли не больно мне?

Обняла могучее запястье всем телом, веки опустились.

Клесса накрыл ее спину ладонью, а сверху — крылом, как одеялом. Старается не дышать, не задеть морозным дыханием. Щупальца-ноги извиваются как водоросли под водой, рядом валяется брошенный наядит.

Из «обезглавленного» запястья вылезают призрачные контуры кисти, скоро чары восстановят утраченную конечность.

Эгорд отвлекся, их наконец-то догнал Хафал, что, конечно, не привело в восторг Тимориса. Демон тоже мрачен, но скука сильнее, поэтому решил все-таки продолжить путь с людишками, над ними хоть можно издеваться.

Заклинания Леарит, ищущие следы темных магов, ведут через систему небольших пещер-куполов, связанных нисходящими лазами. Отряд спускается, Леарит то и дело сообщает, что поисковые фантомы взяли след, еще немного — и след рассеялся бы.

Эгорд хвалит ее мастерство, однако видит эти пещеры гораздо дальше, чем она, — каждый уголок в деталях, знает на часы, а то и дни вперед, куда они придут…

Но тайна стрекоз должна остаться тайной.

Глава 9

Тиморис и демон опять на грани мордобоя, поэтому Эгорд начал развлекать Леарит историями. Говорит громко — пусть другие слышат, отвлекаются.

Однажды Светлый Орден послал Эгорда и Витора в деревню, откуда загадочным образом пропадали жители. Когда добрались, пропало уже больше половины населения, каждый день исчезали два-три человека, хотя в лес, откуда пропажи начались, жители ходить перестали.

Выяснилось, что до появления Витора и Эгорда в лес отправился послушник Светлого Ордена. Витор и Эгорд пошли по следу, но в дебрях напала стая людей-пауков, и друзья сами попали в плен. Очнулись в подземелье, приклеенные к стене паутиной, пытались освободиться, и вдруг пришел на помощь тот самый послушник. Ему только что удалось сбежать, но долг повел вызволять других пленников.

Он рассказал, что под лесом устроили логово темные маги во главе с архимагом. Темные похищали людей, превращали в монстров-рабов.

Витор, Эгорд и послушник попытались найти еще кого-нибудь, но оказалось, лишь их троих не успели еще превратить в пауков. Тогда втроем пробрались в сердце лагеря, дали бой хозяевам и с величайшим трудом и божьей помощью победили.

В той битве Витор и Эгорд потеряли много сил и ресурсов, что позволило послушнику захлопнуть капкан.

Как только он попал в плен к темным, сразу перешел на их сторону. Быстро освоил азы Темной Книги. Уж если разбойникам она по силам, то послушнику Светлого Ордена, который привык преодолевать трудности, легче легкого. Юнец осознал могущество темной магии, ее простоту, соблазнился перспективами, которые та открывает. Вместе с другими темными похищал и превращал людей в покорных монстров, но сам уже превзошел учителей в амбициях. Едва вошел в их круг, а уже мечтал уничтожить их и править паучьим подземельем единолично.

Но один бы не справился, а вот с помощью Эгорда и Витора удалось.

Теперь люди-пауки из числа бывших сельчан подчинялись ему. Оставалось превратить Витора и Эгорда. Те были ослаблены, без шансов на победу, но не осталось выбора, кроме как дать бой.

И победить удалось!

Именно тогда Эгорд, пока могучий Витор принял на себя тяжесть битвы с послушником и паучьей толпой, первый и единственный раз в жизни открыл Темную Книгу убитого архимага. Могло спасти лишь мощное заклинание, которое не требует сил. Которое легко усвоить и исполнить при первом прочтении.

Тогда Эгорд и узнал руну, что позволяет вычерпать силу из любого существа, мертвого или живого. И впрямь — невероятно легкое могущество! Этот символ Эгорд много раз применял во время похода на Зараха и даже научил этому заклинанию Тимориса. А когда война закончилась, Эгорду стоило немалых волевых затрат, чтобы его не использовать. Он и Тиморису запрещает применять руну. Помнит, как легко поддался искушению послушник Светлого Ордена.

— Сила, доставшаяся даром, развращает, — сказала Леарит.

— Темная магия легка и проста как азбука, потому опасна. Особенно в руках юнцов. Они изначально зло. Только взрослея, либо осознают свою гнусную суть и, прилагая усилия, со временем искореняют, либо, наоборот, укореняют глубже, как темные маги. Знаю, сам был юнцом.

— А что в них злого?

— Опыта и достижений ноль, но амбиции выше крыши, а прилагать усилия не привыкли, все на блюдечке подносят родители. Конечно же, хотят всего, сразу и даром. Темная Книга как раз об этом. Потакает тайным желаниям мальчишки, а тот не сложнее насекомого, желания просты как дважды два. Чтобы женщины раздвигали ноги, мужчины боялись, все кланялись, целовали сапоги, а он либо беспощадно казнит целые народы, либо щадит свысока, мол, так и быть, живите, я ведь такой добрый и вообще самый-самый. Так мальчишка представляет себе власть. Смешно, правда?

— Да уж, хорошо, что ты давно не мальчишка, а я давно не девочка.

Тесный туннель привел в пещерку размером с королевскую спальню. Стрекозы показали Эгорду, что над островом сгустились плотные синие сумерки. Хафал с недовольной рожей опять куда-то уполз. Воин-маг развел костер. Леарит накрыла Тимориса и Жею куполом света.

Эгорд и Леарит устроились через пару пещер от Тимориса, здесь симпатичная мирная растительность. Воин-маг изолировал ледяными барьерами норы нескольких опасных насекомых и ящериц, дав себе обещание, что, проснувшись, барьеры снимет. Вход в пещеру тоже закрыт льдом.

Спать легли на ковер зеленого мха, его наколдовала Леарит. Уснула быстро, Эгорд обнимает сзади, дышит ее волосами, те пахнут летним лугом, на Эгорде только расстегнутая рубаха и штаны. Доспехи и шлем на валуне, сапоги у его подножия.

Шорох…

Будто камушки катятся, даже не камушки, а песчинки.

Игнорировать?

Бдительность еще не вредила.

Эгорд наладил связь со стрекозами, те патрулируют пещеру, нарезают вокруг создателя круги разной ширины, как планеты вокруг звезды…

Хафал?!

Самая дальняя стрекоза видит, как из темного проема между валунами выползает демон-скорпион с зелеными глазами. Вот тварь! Наверное, пробрался еще до того, как Эгорд запечатал вход. И теперь, как паук, крадется на четырех лапах, колыша хвостом, к «спящему» со спины.

Незаметно для демона Эгорд кладет ладонь на рукоять меча, тот лежит между ним и Леарит. Воинская привычка. Неудобно, особенно когда спишь не один, зато жизнь спасает. Хотя сейчас больше заботит, как не разбудить Леарит.

Хвост атаковал, и Эгорд, перекатившись на другой бок, отбил жало мечом.

— Неплохая попытка. Но без магии…

Эгорда окружают золотые пульсирующие контуры, сплетаются в сферу, эскиз светового щита. Если демон прыгнет, пространство между контурами тут же зальется светлой энергией.

Хафал оскалился, крадется вокруг жертвы. Эгорд, следя за демоном, косится на Леарит. Девушка перевернула туловище на спину, ноги остались лежать боком, волосы раскинулись золотым веером, закрыли половину лица, губы шевелятся, похоже, ей что-то снится.

Эгорд вернул внимание туда, где Хафала…уже нет!

Озирается.

Демон на потолке, вниз головой, рядом с большим сталактитом прямо над Леарит.

В основание каменного копья вонзилось жало, хвост надавил как рычаг, сталактит просел с треском.

Отломился.

Эгорд выбросил руку к падающему колу, его замедляют розовые облачка энергии.

Острие замерло на высоте человеческого роста от спящей, но каменюга тяжелая, магические мускулы воина-мага напряжены, лицо и грудь вспотели.

Стрекозы показывают, как Хафал, спрыгнувший Эгорду за спину, мчится на него.

Эгорд крутанулся, рука бросилась навстречу, и сталактит клювом сорвался на демона.

Каменное бревно боднуло его в грудь, мышцатую тушу откинуло как куклу, демон пробил ледяную стену на входе в пещеру, брешь повторяет силуэт.

Эгорд переворачивает зависшую перед ним глыбу острием вверх, громадный конус опускается плавно…

Бух!

Хлопья телекинеза разлетелись с волной пыли.

Воин-маг запечатывает брешь льдом. Леарит перевернулась на другой бок, лицо запуталось в волосах, губы в узел, он виляет туда-сюда, носик посапывает, тихий недовольный стон.

Эгорд бесшумно подбежал, быстренько опустился напротив нее, меч на прежнее место, во вмятину на мхе, висок коснулся травяной подушки. Пальцы, на которых еще иней заклинания, отводят волосы от лица любимой.

Ее ресницы дрожат, веки приподнимаются, Леарит моргает сонно.

— Не спишь?..

— Тобой любуюсь.

Леарит зажмурилась, улыбается по-детски.

— Надеюсь, мое лицо хорошее снотво…о-о-о…

Конец слова утонул в зевке, Леарит подложила под голову ладонь Эгорда, облизывает губы, по мере засыпания улыбка растягивается.

Перед тем как позволить себе уснуть, Эгорд решил понаблюдать за Хафалом.

Демон убежал куда-то злой, покушение провалилось, главного и привычного развлечения — Велиры — нет, с остальными на ножах. Ну, разве что с Леарит говорить еще может, она к нему терпелива, но общаться с женщиной ледяного червяка оскорбительно.

Стрекозы нашли демона быстро, преследуют.

Тот скачет с камня на камень, по верхушкам сталагмитов, по выпирающим из стен выступам и веткам, иногда кажется, летит. Ему, похоже, нравится передвигаться там, где не пройдут люди.

Запрыгнул на огромную ветку пещерного дерева, тому, наверное, лет пятьсот. Изломистая черная коряга без листьев со скрипом прогнулась, метнула демона на ветку выше, он запрыгнул, хвост сбил торчащий неподалеку грибной нарост, на хитин брызнул грибной сок.

Демон прыгает с ветки на ветку, казнит грибы, гнезда насекомых, ловит и ест их жильцов, жало рубит ветки, кулаки молотят ствол дерева, но Хафалу все равно скучно.

— Хоть бы какая кровожадная тварь попалась, — ворчит демон. — Подрался бы вдоволь, так нет же… все как назло мирные и трусливые!

Демон оплел ветку хвостом, повис как обезьяна, качается маятником. Руки и жвалы развелись в могучем зевке, он закончился сердитым рыком, демон тряхнул башкой, но спустя миг веки начали слипаться, руки повисли тряпками, туша качается словно мертвая.

Наконец, Хафал спрыгнул, перевернулся в воздухе, у подножия дерева приземлился с грохотом, зад рухнул на выпирающий из земли корень, коготь начал теребить Око Асимиры, когда-то оно принадлежало Велире, а теперь стесняет его мизинец, тот от близости светлой магии почернел.

«Окольцо» под напором домогательств мерцает, Хафал продолжает царапать.

— Эй, слышит меня хоть какая-нибудь задница, а?

По кольцу долбанул кулак, золотой слиточек в оправе выбросил бутон лучей, кулак отдернулся, морда в сторону, торец кулака почернел, на роже появились темные пятна. Лучи бьют из кольца, Хафал повернул светящий кулак от себя.

Лучи малость порябели, собрались в картинку.

Лаборатория. Книги, свитки, колбы, руны, всюду летают кристаллы-лампы, одни плывут, виляя хвостами энергии, другие спокойно парят на месте.

Картинка на миг размылась на цветные полосы, и появилось лицо Халлига, седые волосы, такие же седые усы и бородка, в глазах удивление, но следом проступили морщины улыбки.

— О, ничего себе! Со мной изволил поговорить сам великий Хафал, Пожиратель Душ, сын Зараха! Какая честь… Приветствую тебя, демон!

— Так и знал, что застану тебя за дурацкими магическими проделками. Нет бы винца с мясом отведать, бабу какую полапать или подраться с кем-то, а он книжки да стеклышки щупает, р-р-р!

— Каждый развлекается в меру своего ума. Куда уж мне до тебя, великого Хафала, вино да бабы это сложно, к бутылке и юбке не знаешь, как подступиться, а мне бы что попроще — заклинание или зелье какое-нибудь.

— Вы, людишки, создания никчемные, ха-ха!

— Да, создали же боги такими… убогими, ничего не поделаешь, ни с чем без божьей помощи справиться не можем. На вас, демонов, одна надежда… А кстати, почему ты без вина и женщин?

— Да в этих гребаных пещерах ни того, ни другого. Была девка, и та потерялась, теперь ищем всей толпой. А вино у ее папаши, но его просить — себя не уважать. Убил бы да взял так, но обещал этой дуре, что не трону, сама хочет его прирезать. Дожил, Ямор меня! Я, демон, даю какие-то сраные обещания! А еще треплюсь со всяким светлым дерьмом вроде тебя!

— Так чего же треплешься?

— Не с кем больше, скука смертная… Чего лыбишься?! Может, хоть на твою приторную рожу насмотрюсь, и меня вырвет от омерзения! Все развлечение, ха-ха!

Жрец смеется.

— Мой долг помогать нуждающимся. Если тебе поможет, что ж, поговорю с тобой так долго, что тебя от моего голоса будет тошнить.

— Во-во, валяй… Эй, чего там суетишься, будто в поход собрался?

— В самом деле собрался, почти собрал сумку, осталось еще пару артефактов, свитков и зелий, на всякий случай.

— И куда собрался? За нами?

— Нет, но тоже вниз. На третий этаж под крепостью. Недалеко, зато, быть может, надолго. На сколько хватит духу.

— Это что за место?

— Да вот, нашли с Эгордом на наши головы, теперь приходится эти самые головы ломать, но мы это любим.

И жрец начал рассказывать про комнату в подземелье. Эгорд нахмурился. Опрометчиво сообщать такое Хафалу, он только и жаждет разжиться источником силы, отомстить Эгорду, а эта комната может дать силу такую, какой позавидуют боги.

— Комната без времени? — произнес Хафал в сердитой задумчивости. — И что, в той комнатушке ничего, только голые стены? Эх, лучше бы голые бабы… И какого Ямора там торчать?

— Ну, если торчать, то никакого. А если заниматься делом, то можно, не теряя времени в реальном мире, набрать могущество, обогнать других.

— Каким еще делом?

— Читать, например.

Демон фыркнул презрительно.

— Тоже мне, занятие…

— Ну, или, на худой конец, отрабатывать боевые приемы.

— С кем? Долбить по стенам? Знаю, было дело, когда этот ледяной прыщ держал меня в тюрьме. Лучше, чем ничего, но далеко на такой тренировке не ускачешь, нужны живые противники. Эх, запереться бы там с девкой, которую сейчас ищем, там-то ей от меня бежать некуда, ха-ха!

Халлиг закончил сборы, успел выйти из лаборатории, все этажи промелькнули мимо него на лестнице, Эгорд видит его через «окольцо» на пальце демона и через стрекоз, те около жреца, следуют как привязанные.

— Напомнил ты мне случай из молодости, — говорит Халлиг, входя на первый подземный этаж, — я тогда был разбойником…

Демон рыкнул.

— Ты че, был разбойником?!

— Все были разбойниками, ворами, насильниками, головорезами… Словом, демонами. Не на деле, так в мыслях. Те, кто не был на деле, просто боялись загреметь под топор палача, а не потому что святые. Каждый изначально — демон. Каждый хочет не работать, брать чужое без спроса, за так да побольше, побольше, вытирать о других ноги, а всех, кто слишком силен, убить побольнее.

Халлиг вздохнул.

— Но раз закон грозит пальцем и рубит головы, можно хотя бы делать вид, что порядочный, мол, даже если бы закона не было, все равно бы на чужое добро ни-ни… Так вот, когда я был юнцом в банде…

И Халлиг рассказал, как его банда напала на караван, который ехал на ярмарку в город. Защита у каравана была слабенькая, народ особо не сопротивлялся, но многие разбежались, бросив добро.

В составе каравана путешествовал бродячий театр. Город был уже близко, и актеры успели нарядиться в костюмы для спектакля. А во время атаки, ряженные как петухи, разбежались.

Один из банды запрыгнул в крытую повозку, обнаружил, что кто-то выскочить не успел, но улизнуть все же попытался. Разбойник в кромешной темноте смог оглушить, а когда жертва упала, бандит сумел разглядеть платье, длинные волосы, нащупал бюст.

Разумеется, такой улов его порадовал.

Под шум грабежа бандит сделал свое мужское дело, выпрыгнул из повозки довольный, завязывал штаны, а когда подельники поймали актеров, выяснилось, что женщины среди них фальшивые, по традициям некоторых народов играть в театре разрешается лишь мужчинам, что подтвердилось, когда с якобы женщин сорвали парики.

Разбойник испугался, оглянулся на повозку, лапа схватилась за промежность.

«А кого же я тогда…» — только и сумел промямлить.

Потом бандиты собрались у костра, а тот бедняга лишь пил и смотрел в костер несчастными глазами, остальные ржали и подливали ему в кружку, даже пытались утешать, мол, с кем не бывает…

Халлиг еще не закончил, а демон уже ржал так, что распугал живность, ближайшие зверьки так и вовсе от страха померли. Хохоча, демон свалился с насиженного места, покатился по склону, его остановил здоровенный камень, а Хафал все трясется, согнувшись пополам.

— Вот-вот, мы тоже веселились ночь, — говорит жрец. — Так, я на месте. Эта дверь ведет в комнату, где время замерзает.

Демон смеяться перестал.

— Бррр! Не говори «замерзает». А то в башке сразу ледяной червяк, с которым ты водишься!

— Ладно, замирает. Обожди минутку…

Халлиг снял кольцо, положил на землю так, что Хафалу видна дверь в комнату. Ладонь в желоб замка, щелк, дверь с гулом поползла вверх, из-под нее синевато-белый свет. Жрец вошел, и дверь медленно опустилась.

Но уже через миг — поднимается вновь…

Халлиг вышел как в трансе, смотрит перед собой словно сквозь стены, вдаль, губы шевелятся…

— Эй, ты чего? — зовет демон. — Тебя что, Ямор с наложницей перепутал?

Халлиг пришел в движение, словно оживающая каменная статуя, занес ногу, чтобы, видимо, пойти по коридору, но замер, будто что-то вспомнив, вернул ногу обратно, взгляд рыщет по полу, наконец, уперся через «окольцо» в Хафала.

Жрец подбирает артефакт.

— Можно возвращаться.

— Ты же только пришел!

Халлиг ткнул посохом в дверь.

— Там я пробыл пять дней. Новый рекорд.

Шипы на бровях Хафала дернулись.

— И что там делал?

— Ох, чего только не делал, лишь бы не сойти с ума… На чем мы остановились? Я, кажется, рассказывал, но забыл, о чем…

— Р-р-р! Ну и развлечения у магов… Твой подельник в темноте по ошибке оприходовал…

— А, вспомнил, — воскликнул жрец и засмеялся, — так вот…

И жрец на обратном пути стал рассказывать демону байки из лихой молодости, одна другой пошлее, на вкус демона. Тот ржет как псих, распугал всех букашек, грызунов и чешуйчатых, случился даже небольшой обвал.

— И как тебя только занесло в Светлый Орден, — не понимает Хафал.

— Это скучно. Влюбился в девчонку, сбежал с ней на край света, там жили на добро, которое награбил, сделали детей, а потом нас нашла банда — темный маг, демоны и ребята из банд, где я раньше куролесил. Решили, что у меня припрятан клад. Жену и детей под нож, меня ранили, но я, бывший адепт Темного Ордена, владел магией, и удалось сбежать. А потом…

Халлиг на какой-то опасной грани, но переборол себя, взял в руки, пытается быть как ни в чем не бывало.

— Говорю же, скукота. Давай лучше расскажу, как меня принимали в Темный Орден, я тогда чуть штаны не обделал…

И Халлиг, уже копаясь в лаборатории, начал рассказывать про темного мага Халлига, у демона опять приступы смеха, а Эгорду только и остается дивиться, как мало он знал о Халлиге.

После такого даже заснуть не получается.

Пришлось нашарить в сумке усыпляющее зелье из листьев равновесника.

Утром отправились в путь, к ним присоединился Хафал, чему Тиморис, конечно, не обрадовался.

— Чем занимался? — полюбопытствовал у демона Эгорд.

Тот оскалился.

— Пещерных червей давил, уж очень их морды похожи на твою.

Растений по пути все больше, местность пересекают щупальца подземных рек, потоки воды чуть ли не в каждой пещере, а переходы между каменными желудками стали как джунгли, приходится замораживать, а потом растапливать или ломать. А то и просто выжигать.

Когда все это осталось позади, Жея смогла лететь свободно, не опасаясь зацепить куст или врезаться в стену, а демон смог передвигаться длинными и высокими прыжками, от них грохот и фонтаны камней.

В пещере черно-фиолетовый сумрак. Эгорд спускается по камням, за сапогами ковер инея тает в солнечной ауре Леарит. Хафал скачет с камня на камень, оказался внизу раньше всех, последним спустился Тиморис, колдует на ходу что-то съестное для Жеи, птица у него на плече.

Из подвижной живности тут разве что парочка мокриц размером с башмаки, да и те разбежались, когда рядом грохнул лапами демон.

Зато мха и лишайника целые плантации, внутри текут лиловые, синие, голубые соки, их свет залил пещеру суровым усыпляющим светом, как в отшельническом храме, где жесточайший аскетизм и строгие нравы, зато мир, покой и порядок.

Конец ознакомительного фрагмента.