Уловки Любви

Олег Джурко, 2019

Зов Любви заглушает томление души о свободе, неведомой сердцу, средоточию человечности земели, очарованного зовом плоти, радости человечности, возмущающей стремление разума не допустить вражды целомудрия души и варварства человечности. И приходится любви навевать душе, возмущенной беспутством человечности, сон великодушия. Любовь берет душу, как малое дитя на руки, убаюкивает, погружая в сон разума, спасая разум от отчаяния, от сознания бессмысленности и великодушия души, и собственной прозорливости, отравляющей игривость человечности. Содержит нецензурную брань.

Удовольствия приводят на кладбища самым коротким путем.

Жизнь удовольствие, которое можно только отравить, отравить кому угодно и безнаказанно, и в первую очередь себе…

Жизнь длинна и это притупляет осторожность грабителя при дележе ее с тюремной неволей…

Жизнь наследство не заслуженное, вот что развращает неблагодарность с пеленок.

Родители — люди с полномочиями от Всевышнего наделять радостью жизни или отказывать вопреки бесчинному произволу эгоизма власти и ее подонков.

Не смотрите жизни в глаза, кроме шестеренок часового механизма ничего не увидите.

Судьба доносчица, по ее кляузам Всевышний воздает каждому свое поношенное предками.

Все мы двойники Адама, только стыд прикрываем по-разному. Листочком фиговым или золотым королевским камзолом.

Жизнь — очередь в рай или ад, кому как повезет.

Порочная жизнь воспоминаниями богаче.

Воля-вольная человека настолько прельстительна, что только осел поленится ее оседлать или запрячь в карету.

Жизнь не дура, чтобы пахать и пахать, едва обсохнет молоко на губах тут же засядет за воспоминания о своих подвигах.

Жизнь хороша, когда есть на что ее тратить.

Жизнь профессия от бога.

Жизнь выслуживается перед смертью ради крошечного земельного надела в вечное, бесплатное пользование.

Бог и смерть единственные землевладельцы во Вселенной.

Жизнь — аренда времени у Банка смерти.

С каким старанием мы служим смерти ради ее блефа о вечности.

Жизнь — поручение дьявола портить жизнь окружающим.

Жизнь копит деньги на похороны, а мы гуляем за ее счет напропалую.

Жизнь скупа на радости, нет дураков чтобы прожить за ее счет.

Жизнь вынужденный подарок смерти.

У жизни память короткая, но вечная и покойная.

Жизнь арендует у смерти заводы, фермы, церкви, а мы берем в субаренду кабаки, бордели, тюрьмы.

Разум — неподъёмная ноша Бога, от которой Бог не успел нас избавить.

Жизнь предоставляет время, грешно требовать от жизни еще и удовольствий с их развлечениями.

Идиотизм — бремя мозга, заблудившегося в идиоте.

Какая неблагодарность, Ей Богу, изжить, что Бог дал от корки до корки, и ничего на загробный периуд не оставить в знак благодарности.

Живешь, живешь, будто приноравливаешься к вечности, а пороху не хватает.

Сердце — мина с часовым механизмом, как иначе Всевышний остановит разохотившихся жить на его халяву.

Психоанализ разворошит муравейник грехов, и выпускает грехи строить новый муравейник.

Грехи личные ответственно копируют грехи общественные, во избежание вольнодумства отщепенца.

Образование грех невольный, пока не избыточный.

Праведность преступление против греха.

Праведность ноша тяжелее греха.

Открытие — общеизвестное, которое кто-то, наконец, понял правильно.

Частное — присвоенная часть общественного под личную ответственность перед Богом.

Государство арендует общественное сознание бесплатно, но охраняет его от самого себя платно.

Шпионаж — добывание знаний, в которых нужда больше, чем у тех кто относится к знаниям наплевательски.

Знать и быть сытым — это уже наглость интеллигента. Не знать и быть сытым — катастрофа знаний.

Новое вспоминает старое, чтобы поделиться с ним своим открытием.

Зубы выдают происхождение человека от обжоры.

Зубы атавизм души человека.

Зубы помогают человеку быть Царем Природы, но напрасно он метит обнажды проснуться Богом.

Идеализм — политика, убедившая себя в бесценности собственного опыта негодяйства.

Бедность в богатой стране нечто декоративное.

Нищета тайна государственная.

Мужики белые, черные, желтые, красные, душечки все одной расы — женской.

Душечки ссорятся только между собой, с остальными они забавляются.

Картины ада дьявол пишет копытом.

Афоризм ловит звон слова и придает звону смысл мысли Метаферизма.

Рифма придает прозе смысл вымысла.

Вымысел — слова с ампутированным содержанием.

Популярность проституция честолюбия.

Пользуясь грязью легко поскользнуться.

Графомания — ореол великомучениства, на который посягает тщеславие.

Музыка затыкает пробелы ума в тексе песни.

Мысли — повод пригласить лень разделить досуг ума.

Генералы вымещают лейтенантские обиды на рядовых.

Всевышний любит смотреть по телику военные парады, стройные ряды солдат, все на одно лицо, напоминают ему Адама в каске.

Живопись — тоска по слову, размазанная по холсту.

Страх смерти — отсутствие симпатии к Богу.

Страх неволи жизни — порок атеизма.

Человек боится, животное убегает.

Трусость часть мужества, не уверенная в своей ответственности за человека.

Ум — не пропавший даром опыт глупости.

Ум не унижает родство с глупостью.

Разум и Бытие не испытывают ответственности друг перед другом.

Эволюция преходящую цивилизацию не приемлет как постороннее вмешательство в вечные законы природы.

Афоризм обезьянье пристрастие к поверхностному блеску каламбура.

Лень ума предпочитает метаферизмы нравоучениям

Школа метаферизма академия иронии.

Сентенция — каламбур дурака.

Афоризм родился, когда жареный петух клюнул повара.

Жизнь не сахар, но хронический диабет судьбы.

Актер — маска в руках гримера.

Героизм — романтическая вседозволенность.

Подло героями исправлять головотяпство генералов.

В итоге и священные жертвы достаются стервятникам.

Самопожертвование — месть гордыни духа обстоятельствам, преодолеть которые могли бы только Боги.

Жизнь цепляется за меня, сносит любые мои непристойности, лишь бы не дать смерти поживиться раньше назначенного судьбой срока.

Судьба не вписывается в искусственный трафарет земной морали, от оправданий ее избавили Небеса.

Удача улыбается и подонкам, когда в настроении.

Удача горький от безысходности пьяница, с трезва раздавала бы халяву по расписанию, строго по определенным дням недели, начиная с убогих…

Жизнь неподкупна, потому непредсказуема ее судьба.

Моя, в общем, Счастливая доля не могла не обделять других.

Господи, Жизнь петляет, я тащу ее за шкирку напрямик, а ты ни гу-гу.

Господи, научи жить будущим, чтобы не хлебать дерьмо в настоящем.

Великодушие приятельски похлопывает по плечу, когда я подставляю то одну щеку, то другую.

Смирение приходит с веревкой, за ним и оплеуха тут как тут.

Господи, думать и чувствовать, как это? Одновременно? По очереди?

Случай ударит, судьба охнет, а синяк у меня на морде…

Пощечина оскорбление или предложение дать сдачи?

Я неизвестный сочинитель моих метаферизмов.

Метаферизмы щелкаю как орешки, печатается даже скорлупа.

Не дай, Господи, подвернуться под твою всемилостивейшую десницу, когда обрушиваешь вдруг на голову запоздавшие дары свои.

Жизнь скверная привычка судьбы завершать праздник панихидой.

Радость самонадеянно вваливается не постучавшись, словно встречать ее нежданную следует мало что цветами, так еще и с оркестром.

Привычка делает сносной даже подлость свыше.

Привычка вполне приемлет и мордобой.

Господи, все начинается с глотка материнского молока, продолжается со стаканом водки, заканчивается пьянкой на поминках.

Чудо счастья сияет нам с небес как солнце, недосягаемое…

ПРИТЧА. Я утаиваю своего Бога от общения с паскудной жизнью по его заветам.

ПрИТЧА. Можно доверять себе как скотине, тут не ошибешься, опасно доверять себе как человеку, с его привычкой льстить самому себе и притворяться божьим созданием.

ПРИТЧА. Как напьюсь, Господь трах скотине во мне в глаз, наутро во мне человеку трах в другой, и все с благими намерениями, дабы просвещали фонари меня, горемыку, о пользе трезвости.

ПРИТЧА. Бытие мое поразительно, налево глянешь, дьявол наследил, направо глянешь — создатель пальцем м в лоб тычет, поучая, а я между ними тыркаюсь, путь ищу к себе, бедолаге.

Будущее мое накарябано моей рукой, но почерк-то чей, — поди разберись.

Все суета… Но как увлекает…

ПРИТЧА. Бесполезная жизнь бесполезна только для отца Небесного, крупно вложившегося в твою бесполезность.

ПРИТЧА. Жизнь кончается после ужина, ночью отдыхает, с утра нагоняет упущенное время.

ПРИТЧА. Рок делает из нас ширпотреб для власти и должников для Всевышнего. Попробуй тут извернись зажать толику для себя самого.

Надо же… Потребляем Бога духовно…

Цивилизация — поточная линия, ощипывает нашу индивидуальность как куренка, поджаривает на угольях лицемерной морали и подает на собственный стол как цыплят — табака.

ПРИТЧА. Кому только ни хочется вытереть о нас ноги, которые мы в свое время поленились переломать.

Мы долго ищем себя в самом себе, но уж если находим, мало нам от себя не покажется.

Правдой брезгует ложь. Правда ее вынуждает унижаться до лицемерия.

Старость извращает чувства в предчувствия, предчувствия в предрассудки.

Старость траур по остаткам надежд.

Жизнь — дорога на погост в объезд ярмарки тщеславия.

Заблуждения беспомощного сознания стимулируют порок самоценности.

Пороки — не до конца изжитые первобытные радости каннибалов.

Образование мускулы невежества.

Невежество — признак духовной немощи интеллекта.

Духовность — протез нравственности.

ПРИТЧА. Духовность пародия на законы природы.

С точки зрения Законов Природы человек аноним мозга, склонный к извращенным формам насилия.

Уголовный кодекс, вот все, что добавил человек к Законам Природы.

Тоска — Бог одиночества.

Когда Разум лишается моего доверия, приходит Всевышний и утирает сопли отчаявшемуся сознанию.

Любовь как воришка поджидает в укромном местечке, чтобы раздеть до гола обоих влюбленных.

Я всего лишь зеркало, в котором любовь собой любуется.

Любовь романтичное приглашение тайное сделать явным.

Любовь иронично побрякивает связкой ключей, пока наши сердца уговаривают ее сдать жилплощадь для совместного проживания, — надолго.

Любовь — уговор спать втроем: Он+Она+ Любовь.

В любви только двое из нас троих может когда-нибудь оказаться третьим лишним.

Симпатия мужчины дает любви время подобрать отмычку к сердцу любой дамы.

Любовь законодатель моды в производстве кроватей и прочих ее атрибутов.

Любовь нестерпимая жажда наградить кого-нибудь своими проблемами.

Проблем у любви нет. Но желающим проблемы она обеспечит.

О любви говорим так много, словно боимся сказать правду.

Любовь дискуссия двух эгоистов о будущих преференциях.

Любовь закоперщик заговор троих против всех остальных.

В нас любовь не нуждается, в наших аплодисментах нуждается любовь.

Любовь подружка молодости, любовница в зрелости, мачеха в оставшееся время.

По утру ловлю взгляд любви, брезгливо провожающий любовницу в душ.

Любовь театр одного актера и одного зрителя.

Искренней любви достает мужества вовремя уступить место привычке и не стать проклятьем.

Любовь — шикарный театр, но невозможно долго спать в кресле, хотя бы и в бархатном.

Любовь дрессировщик домашних двуногих животных.

Ночами Любовь скармливает себя цивилизованным животным.

Любовь — психопат, уклоняющийся от лечения у эндокринолога.

Не суйтесь со своими повседневными заботами на вечный праздник любви.

Ничто так не стимулирует производство кроватей как любовь.

Зеркало не долго обманывает молодость.

У любви с зеркалом подозрительно платонические отношения.

Любовь беззастенчиво пользуется нашей покорностью, пока это ожидание награды…

Любовь хорошая привычка к подаркам.

Любовь — это то, что мы снимаем перед тем, как исполнить супружеский долг.

Любовь конспиративное чувство окультуренного млекопитающего.

Любовь маскарад, по окончанию маскарада маски превращаются в лица и праздник оказывается фальшью.

Любовь парадный мундир солдатчины будней.

ПРИТЧА. Любовь момент истины, которую постигаешь всю оставшуюся жизнь.

Любовь пирожное перед обедом.

Все дороги ведут к любви на водопой, но жажды она не утоляет.

Любовь иссякший источник в пустыне на пути одиночества.

Ложь милосерднее правды.

Человечность — это снисходительность к собственным слабостям животного.

Принципиальность — тщеславие самолюбия.

Святая лживость любви…

На суде нравственности грех адвокат любви.

Привкус греха придает привлекательность любовной измене.

Вкус греха придает пикантность пошлости адюльтера.

Если бы любовь дожила до старости, она возненавидела бы наивную веру в свое всемогущество.

Любовь молодящаяся повитуха.

Доживи любовь до старости, рождались бы дети стариками.

Гинекология относится к любви профессионально, поэзия дилетантски.

Любовь — курица, которую еще предстоит ощипать и сварить, прежде чем ощутить ее вкус.

Любовь — спектакль двух эгоизмов в комедии бескорыстия.

Лицемерие — кирпич, который скрепляет цемент лжи при строительстве стены любви…

Лицемерие — гардероб лжи.

Любовь ходячая костюмерная секса.

Справедливость всего лишь секундант на дуэли Добра и Зла.

Ложь признак образованного вруна, вранье — признак невежества лгуна.

Ложь — тень правды не способной постоять за вечные принципы своей чести.

Принципы — это обноски сермяжных убеждений.

Сермяжная правда — истина в домашнем обиходе.

Правда личина высокомерия.

Правда наступит на ногу и не извинится.

Писатели, поэты и даже графоманы, — все мы доносчики бумаги в поисках вечности, но благодарность нам — тлен.

Любимая, шепчу, и ушко душечки поворачивается на шепот, как подсолнух за солнцем.

Адам — шедевр замысла Мастера Вселенной, душечка копия замысла поддатого подмастерья.

Церковь после холодильника и стиралки важнейшая необходимость для душечки.

Семья теневое государство, где действуют исключительно законы неписаные.

Семейные законы писаны женским разумением по настроению.

Печаль — макияж красоты с изысканным очарованием неопределенности.

Только страдания способны нас пристыдить.

Графоманы гумус литературы.

О себе я сказал все, на что способен. Остается выслушать лепет воображения о себе.

Пейзажи воображения бесцветны. Требуется вся изобретательность слова, чтобы подать их в цвете.

Каждому своя судьба, своя душечка как свой судьбоносный кирпич.

Судьба… не очень-т о она отличается от пресловутого кирпича над башкой на полке судьбы.

Ходим под богом, как под судьбоносным кирпичом.

Школа птицеферма слегка образованных попугаев.

Школа букварь для попугаев.

Человек и время сделал смертным.

Господь поглядывает на мое отражение в зеркале и себя не узнает.

Господь создал Еву приглядывать за Адамом, и не его вина в том, как Ева распорядилась божественным поручением.

Если бы не зеркало, не узнал бы я себя в толпе.

Пока существует любовь, без работы мужик не останется.

Душечка смотрит на мужика как скульптор на случайный валун при дороге прикидывая, сгодится ли камень для скульптуры или для щебенки на фундамент дачи.

Обезьяны не согласны с Дравиным, насчет родства с мартышками, почему пришлось Господу потрошить Адама в угоду эволюции.

Люди мы когда на виду у людей.

Ум смотрит на образование как прекрасная роза на тупые ножницы садовника.

Семья — племенной пережиток, где в силе только законы не писаные.

Душечка ближе к скульптуре человека, чем мужчина к его идеалу.

От Параноидальной потребности душечек в говорении легко избавить соединив телефонной линией язык с обоими ушами.

Интимное залог популярности.

Все в душечке интимно днем.

Любовь — очередная беременность сердца.

Красота душечки — желанное непорочное зачатие.

Язык водопроводный кран потока жидких мыслей.

Искренность — бросающаяся в глаза роскошь счастливой душечки.

Ложь душечки не обман, это стремление выглядеть умнее себя.

Женские трагедии — продолжение любви с финалом в новом романе.

Измена — реплика любви в семейных сценах.

Развод — полное отсутствие воображения у душечки. взявшейся сочинить семейный роман о своей любви.

Измена изящнее верности, умнее любви.

Любовь — счастье на голодный желудок.

Секс — сухой остаток молодости.

Любовь — общественные отношения частной душечки с общественным сознанием общества.

Любовь — моральный кодекс секса.

ПРИТЧА. Любовь — предложение душечки комплексующему мужчине разделить ее добычу, чтобы легче было тащить проблемы любви по жизни.

Любовь — комплекс неполноценности юноши в стыдливых поисках сексопатолога

Любовь — высшее сексуальное образование. Секс начальное любовное образование.

Любовь проезжий гость с претензиями на жилплощадь.

Любовь свободна, как свобода — бездомна. Квартира нужна, что бы было где делить ее пополам.

В гостях любовь садится поближе к двери.

Любовь птичка божия, спугнешь — набегаешься.

Любовь буровой инструмент душечки для проникновения в тайны верности избранника.

Любовь аванс на обзаведение домашним хозяйством.

Любовь продается легко, поскольку присвоить ее невозможно.

Любовь к нам заявляется как к себе домой, но дверь за собой не закрывает.

Любовь — процедура приручения.

Узы любви — уздечка шелковая.

ПРИТЧА. Душечка не мужика ищет, слабости мужчины ищет, и тогда он сам притащится со своей родовой тоской по материнской ласке.

Женская семейная ласка — симуляция ласки ее родной матери.

ПРИТЧА. Слезы душечки не жалость, сочувствие расточительности своей жалости.

Всевышний — живописные декорации театра Веры.

Уничижение перед Богами — удовольствие религиозное.

Судьба — личная разновидность общей метафизики бытия.

Мысли — мыши в амбаре ума, сознание — мышеловка регулирующая пропорциональность пользы и вреда бешеной плодовитости грызунов.

Тайн нет, несоразмерность возможностей ума и объема непознанного порождают художественную метафизику тайн и математическое творчество подменяет художественное творчество метафизики.

Практические знания рано или поздно создают ощущение тупика, в котором истерия метафизики порождает предощущение прорыва новой гипотезы ощущение в известном неведомого.

ПРИТЧА. Окультуренное млекопитающее может совершить культурный подвиг и возводиться над своими потребностями, невозможно возвыситься над потребностями прирученного млекопитающего, что вынуждает его жить двойной жизнью культурного невольника.

Идеальный человек — рыло прикрыто шляпой, копыта смокингом.

Поэзия разлучает человека с его скотиной на подхвате, пока скотина не вытопчет газон вокруг храма поэзии.

Армагеддон — явление скота получить расчёт за пережитые муки скрещивания культуры и естества скотины.

Страсть к личному транспорту понуждает наше громоздкое личное животное, которое уже невмоготу таскать на собственных плечах.

Личность — животное импотент.

ПРИТЧА. Самое прекрасное в человеке его покладистое животное, в отличие от извращенного тщеславием хозяина не претендующее разделить его богатство, славу, цивилизованные привилегии, демократические права.

Интеллект попирает свое бессловесное за каждую свою уступку его бесстыдству.

ПРИТЧА. Душа — туман, делающий возможным сосуществование высоких интеллектуальных запросов с ничтожеством плоти, погрязшей в скотском эгоизме.

Мера уздечка необходимости.

Имей небеса глаза, уста, уши и бороду, не понадобился и рай, и ад, и все желающие были бы верующими в свое божественное происхождение.

Не родились бы первыми слуги, не пришлось бы родиться и господа.

Лишись слава бескорыстия, зачахнет слава в нищем одиночестве в сундуке с древними, бесценными манускриптами собственного ее сочинения.

Не человеку — природе нужен Бог для обуздания ее кровавых страстей драчки за место поближе к солнцу.

Религия прекрасно себя чувствует в темном уголке современной философии потребления.

Логика, твои блестящие рельсы приведут к своей цели и мерзавца и святого верой, но не умом.

Вера в уме не нуждается, а только в одиночестве души.

Зрячая слепота заносчивого, опьяненного собственной мощью Ума больше нуждается в поводыре Веры в себя, чем религиозное мракобесие.

Мнения — разменная монета убеждений.

Душечка — портмоне мужа и ревизор его загашника.

Душечка — тщеславие необходимости.

Подарки любовнице — протест против скаредности жены.

Нет недостатков у любовницы, все они достались супруге.

Любовница участвует в семейных расходах наравне с женой.

Любовницы и жены как родные сестры понимают и оправдывают Судьбоносную Вынужденность своих поступков. А ревность их питает зависимость от традиционных стандартов приличий.

Подлинное унижение мужчины — загашник от любовницы.

Только для любовницы муж остается мужчиной в расцвете лет.

Могла бы музыка быть откровением, ч\мозг прекрасно уместился бы в ушах.

Так страстно верим в свои заблуждения, что и разум в них уверовал.

Общее мнение — общая глупость частного ума.

История — поражение нашего будущего, пощадившее настоящее, бессильное против обреченности своих походящих будней.

Жизнь наказание справедливое.

От самообмана не отречешься, свидетель всегда налицо.

Враги — вешки по тонкому льду жизни.

Истина — невеста в ожидании сватовства слов.

Познание уничтожает цель, а с ней и смысл стремления.

Смысл содержит неведомое, ведомое — ритуал.

В небытие уходит лишь познанное.

Познание искажает мираж будущего, часто неисполнимого.

Будущее так хорошо судит настоящее, что не брезгует прорицать прошлое.

Любовь — животное с человеческим лицом и лестными повадками.

Пожалуй, мерзавец робеет исповедаться Всевышнему наедине, потому идет в храм к слуге Всевышнего.

Жизнь — юдоль скорби, смерть пантеон славы.

Посмертное признание возвращает мудрецу недоданную славу, но без процентов за упущенную справедливость.

Друзья — нечто опереточное.

Смерть всех уравнивает, посмертная слава делает врагами.

Париж тем и привлекателен, что ему плавать на тебя.

Добродушие — квашня с одышкой.

Тайные пороки — рафинад мазохиста.

Порок не обивает пороги храма, он на стреме у выхода в ожидании исповедавшихся в грехах.

Порок и грех… дилемма философическая.

Грех подмастерье на побегушках у порока.

Грех визитка порока.

Порок прячут подальше от глаз людских, как самое драгоценное.

Тайна — проститутка в притоне порока.

Добродетель компенсирует отсутствие любви.

Проституция социальная филантропия секса.

Смекалка сожитель добродетели.

Порок — язва здорового молодца.

Грех — декоративная форма предательства.

Что, что, а рога пороку не наставишь.

Коммунизм — идеалы, скомпрометированные пороками выживания общества потребления.

ПРИТЧА. Подслеповатое, трусливое воображение тайком от стыда рисует свои фантазии, то замирая от восторга вседозволенности, то съёживаясь от ужаса бессилия перед своими желаниями то и дело встречающие в чужих глазах готовность их исполнить как нечто само собой разумеющееся.

Понимание желаний — расчётливость коммерческая.

ПРИТЧА. Плохой — хороший… Удивительная взаимозаменяемость.

Часы тратят настоящее и будущее счастливых на прошлое, у прошлого нет времени, чтобы счастливые наблюдали часы.

ПРИТЧА. Возмущает лишение права самостоятельно распорядиться собой, когда ноги откажутся тащить мое тело на толчок.

ПРИТЧА. У религии мракобесия нет права зомбировать наше воображение плотоядными мифами позднего каннибализма среди Пантеона греческих Богов, тем боле нет права на мою волю, не говоря уже о душе.

Конец ознакомительного фрагмента.