Шальное золото сибирского прииска

Олег Колмаков, 2021

Книга повествует о золотодобывающем прииске, расположенном за тысячу вёрст от цивилизации. Точнее, о сторожах, которые охраняю тот прииск в зимний период. Кроме того, вы узнаете о реальных «хозяевах» тех таёжных мест, которые до поры до времени, лишь молча наблюдают за жизнью мужчин, оставшихся на прииски, за их гостями и недругами… И уж если речь пойдёт о золотоносном прииске, будут в этой книги и россыпи золота, и кровь, и смерть с тем золотом связанные. Удачного Вам прочтения. Читатель, не забудь заглянуть на страницы других книг автора. Содержит нецензурную брань.

Глава 1

Середина октября. Для северных российских широт, это уже поздняя-поздняя осень. Невзирая на то, что нынешний октябрь выдался относительно тёплым, тем не менее, по ночам уже вовсю крепчали морозцы, днём моросил дождик, подчас переходящий в мокрый снег. Вот-вот, и река должна была подёрнуться толстым слоем льда.

События, о которых я собираюсь вам рассказать, приключились на бескрайних таёжных просторах Восточной Сибири, в районе реки Лены. Ох, и красивейшая в тех краях местность… Поначалу хотел было заикнуться о девственной чистоте сибирской природы, куда ещё ни разу не ступала нога человека. Однако участок тайги, о котором собственно и пойдёт речь, отдаленный от цивилизации километров на двести, таковым уж лет двадцать, как не являлся.

Здесь нынче прииск, в промышленных масштабах намывается золото. Восемь месяцев в году на данной территории, едва ли не круглосуточно ведут добычу жёлтого металла вахтовики, гудит мото и автотехника.

В лесу полно грибов и ягод, в реке много рыбы. Однако никто из золотодобытчиков данным промыслом и не думает заниматься, попросту некогда. Работа на прииске — это не место для отдыха, пикников и праздного время препровождения. Добыча золота не прекращается не на минуту. Лишь в зимний период на данном участке тайги наступает относительное затишье. Увы, но природа диктует свои условия. Всё дело в том, что до прииска можно добраться исключительно по реке. При необходимости можно использовать и вертолёт. Однако если учесть удалённость прииска, неподготовленность посадочной площадки, и прочее, и прочее. Авиация может считаться весьма затратным удовольствием.

Глубоководный проток Лены, по сути, и является тем единственным звеном, которое связывает прииск «Добрый» с цивилизацией. До ближайшего областного центра с транспортными инфраструктурами, напомню, не менее трёхсот километров. О каких-либо сотовых телефонах, тут не может быть и речи — абсолютная глушь. Всякое общение с внешним миром возможно лишь через «спутник». То есть, через не совсем стабильную связь. Которая зависит, не только от технических, сколько от погодных условий.

Ну, а нынешний день завершал долгую, подчас изнурительную восьмимесячную вахту. Потому в посёлке золотодобытчиков и царила нынче некоторая неразбериха и суета. Ещё с вечера к берегу причалил теплоход, который и должен будет вывезти вахтовиков на «большую землю». В ближайшем плавании золотодобытчикам предстоит провести не менее трёх суток речного пути.

К полудню погрузка на теплоход практически завершилась. Газоэлектросварщики, мотористы, слесаря, промывальщики, машинисты бульдозеров и экскаваторов давно успели разместиться по каютам. Остались лишь небольшие формальности. К примеру, отдать последние распоряжения сторожам, которые до марта следующего года будут охранять прииск.

Фактически уже ступив на трап теплохода, комендант золотодобывающего прииска Эдуард Васильевич Кузнецов, вдруг остановился. Оглянувшись назад, с некоторой грустью он ещё раз окинул взглядом рабочий посёлок. Дюжину уютных бытовых домиков, помещение столовой, бани. Прищурился, вглядываясь вдаль, в район полигона. С самой ранней весны, и днём и ночью здесь гудела работа, смены по одиннадцать часов. Ну, а ныне участок опустел, затих до следующей весны. В этой непривычной тишине, пожалуй, впервые за последние месяцы, комендант вновь услышал течение реки.

— Ну, что, ребята?.. Пора прощаться. Встретимся мы с вами лишь марта… — напоследок, Кузнецов обратился к двум крепким мужчинам, оставшимся на берегу. — …Запасов крупы, бензина, сахара, соли, спирта, всевозможных консервов у вас полно — на десятерых хватит. Опять же, карабины. Ну, там… Если свежего мяса пожрать захочется или какой мишка-шатун забредёт на прииск. В общем, не мне вас учить. Особенно тебя, Пётр…

— Эдуард Васильевич, вы б на палубу уже поднялись… — в ответ, тяжело вздохнул Пётр Марченко, промывальщик прииска. — …Устали мы от ваших бесконечных сборов. Поскорее бы отплыли. Жутко отдохнуть хочется.

— И то верно… — поддержал Петра, Владимир Панов, механик золотодобывающего участка. — …Похоже, все, что нужно сказать, вы уж раз по пять сказали. Пора бы, в конце концов, и попрощаться.

Пётру Марченко, совсем недавно исполнилось сорок четыре года. На данном прииске Пётр трудился с первого дня его основания. Можно сказать, был одним из ветеранов артели старателей. Высокий, широкоплечий.

То ли во взгляде, то ли в манере общения… А может, его тёмные, глубоко посаженные глаза… В общем, что-то едва-едва уловимое во внешности Марченко выдавало его тюремное прошлое. В то время как Панов, светловолосый мужчина среднего роста, напротив, выглядел скорее работником умственного труда. Такой, знаете ли, интеллигент из приличной городской семьи, с хорошим воспитанием. На прииске Владимир трудился лишь третью вахту.

— В таком случае, бывайте… — прощаясь, комендант пожал мужчинам руки. — …Владимир Семёнович, не забывай: именно ты остаёшься здесь за старшего. Со спиртным будьте поосторожней. Не спалите прииск и не поубивайте тут друг друга по-пьяни.

— Я вообще, в завязке, — равнодушно ответил Панов.

— Да, чё там пить-то… — в свою очередь усмехнулся Марченко. — …Каких-то десять литров спирта. Алкашки на один присест.

Махнув рукой, дескать, поступайте, как знаете, Эдуард Васильевич поднялся на палубу теплохода.

Трап за Кузнецовым был тотчас же убран. Кажется, от долгих сборов и ожидания устали не только Марченко с Пановым, но и остальные участники столь масштабного действа. Что матросы, что золотодобытчики — все нынче грезили лишь одним: тёплым, домашним уютом.

Пётр с Владимир, ещё долго стояли на берегу, вглядывались в речную даль. До тех самых пор, пока теплоход, превратившись в едва заметную точку, не исчез где-то там, за горизонтом. Лишь услышав два долгих, прощальных гудка, донёсшихся откуда-то издалека, мужчины наконец-то вышли из временного оцепенения.

— Ну, что? С чего начнём? — первым заговорил механик.

— Для начала, предлагаю перетащить свои вещи в комендантский домик… — ответил Марченко. — …Там телевизор, спутниковое оборудование и вообще, это самый тёплый вагончик в рабочем посёлке. По пути, проверим остальные домики, после чего, заколотим их наглухо. Чтоб ни зверь, ни ветер, ни кто-либо из посторонних не забрался вовнутрь.

— Не понял… — с некоторой опаской Панов глянул на Марченко. — …Какие ещё «посторонние»?

— Да, это я так… К слову пришлось… — промывальщик поспешил успокоить напарника. — …Тут, как у Высоцкого. Назад: пятьсот, вперёд: пятьсот — и кто там после разберёт… Я уж одиннадцатый сезон на вахте, и трижды остаюсь на прииске сторожем. Однажды, так и вовсе караулил рабочий посёлок в одиночку. Пару раз кое-какие гости, конечно же, заглядывали. В основном, это были обманутые вахтовики, которых «кинули» работодатели. Потому и возвращались они домой своим ходом. То есть, пешком. По пути выклянчивали и попрошайничали еду. Уж и не знаю, дошли они до людей или нет… Зимы у нас очень суровые. Не хотел бы я рисковать остаться в тайге без тёплого крова и пропитания.

— Так ведь и я попал на «золотую жилу» примерно по схожему сценарию… — в знак согласия, кивнул головой Владимир. — …Два месяца отработал на «дядю», после чего пришлось возвращаться домой на «своих двоих», без денег и документов. Благо, вышел на золотодобывающий прииск. Там, собственно, и остался работать.

— Люди в здешних краях не слишком опасны… — как-то хитро подметил Марченко.

— Хочешь сказать, что беды стоит ждать лишь от диких зверей? — попытался уточнить Панов.

— Не совсем. С местным зверьём, можно запросто ужиться. В большинстве случаев, если ты их не трогаешь, то и им до нас, нет никакого дела.

— Мне как-то слабо вериться в то, что в дикой тайге нет никаких опасностей, — с нескрываемым сомнением пожал плечами механик.

— Правильно, что не вериться… — Пётр пристально глянул в глаза Владимира. — …Как-нибудь при случае, я тебе расскажу об иных «гостях».

— Что ты имеешь в виду?

— Давай, позже…

В одном из жилых вагончиков Панов обнаружил забытый кем-то пакет с детским книжками и простеньким конструктором. Показал его Марченко.

— Наверняка его забыл Дамир Шафейкин, водитель трактора… — предположил Марченко. — …Его сыну, что-то около четырёх лет. Очевидно, купил по пути на вахту, дабы по возращению, не таскаться по магазинам. Ну, а в суматохе сборов… В общем, давай-ка мы приберём этот пакетик до весны.

— Как скажешь… — согласившись, механик выдержал короткую паузу. После чего, продолжил. — …Давно собираюсь с тобой переговорить, но никак не решусь.

— Ну, так говори. Какие проблемы? — усмехнулся в ответ Марченко.

— Хоть и назначил меня Кузнецов ответственным… — чуть замявшись, механик махнул рукой. — …В общем, ты уже трижды оставался на прииске, в то время как у меня это лишь первая зимовка. Потому и бери руководство прииском в свои руки. Говори, что нужно делать. А-то я чувствую себя, не совсем в своей тарелке.

— Перестань, ничего сложного в нашей караульной службе нет… — растапливая печку-буржуйку, усмехнулся в ответ промывальщик. — …Главное за генераторами следить. Да, за погодой в интернете посматривать, чтоб метель не застала тебя где-нибудь на охоте, вдали от тёплого домика. А ещё, наш вагончик может запросто занести снегом по самую крышу. Со мной такое уже бывало, через окно пробивался на поверхность. Кстати, в чулане у коменданта я нашёл целую пачку, относительно свежих газет. То есть, будет, что почитать и чем печку растопить.

— Пётр, ты давай, говори: чем я могу быть полезен? — поинтересовался механик.

— Пока что делать ничего не надо… — вновь улыбнулся промывальщик. — …Разве что, консервы открой. Отметим спиртиком начало нашего многомесячного дежурства.

— Э-э, нет. Я не пью, — отрицательно замотал головой Панов.

— Закодирован?

— Отчего ж? Сам бросил… — пробурчал Владимир.

— Если сам, то я и вовсе проблем не вижу… — махнул рукой Марченко. — …Это на вахте мы все не пьющие, все держимся. Сейчас — иное дело. Уже можно.

Поверь на слово. После Нового Года наша канистра полностью иссякнет и «догнаться» нам будет нечем. Потому как ближайший от нас винно-водочный магазин, всё в тех же трёхстах километрах. Короче, за три оставшихся месяца мы не только протрезвеем; забудем, как алкоголь пахнет.

— Провоцируешь? — с некоторым лукавством улыбнулся механик.

— Никаких провокаций. Исключительно свой собственный жизненный опыт. Володя, я тебе вот что скажу… — в бытовой суете Марченко вдруг обратился к Панову по-свойски, и тотчас осёкся. — …Ой, извини…

— Брось… — механик оборвал Петра на полуслове. — …Мы здесь вдвоём. К чему церемонии и всякого рода субординация. Давай, уж так, по-приятельски.

— Согласен… — промывальщик поставил на стол два гранёных стакана. — …Вроде бы работаем мы с тобой, Володя, не первый год. Меж тем, ни разу не приходилось нам общаться в простой, так сказать: неформальной обстановке.

— Так ведь разный у нас на прииске функционал… — тотчас пояснил Панов. — …Ты, кстати, по какой причине уж в третий раз на зимовку остаёшься?

— Знаешь, механик… — разливая по стаканам спирт, Марченко нехотя приступил к своим пояснениям. — …С некоторых пор я начал сильно уставать от цивилизации, от городской суеты и шума. Уж тринадцатый год я здесь, вдали от автотрасс, от бешеного ритма. Отчасти, успел привыкнуть к столь шикарной природной экологии. Как представлю, что целых четыре месяца мне предстоит дышать парами бензина и выбросами нашего Нефтезавода… Я, кстати, родом из Омска. Уж лучше тут.

— Ну, и как тут?.. — улучив короткую паузу, Владимир задал свой, давно вертевшийся на языке, вопрос. — …Имею в виду, провести целых четыре месяца чёрте где, да ещё и в полном одиночестве?

— В одного тяжко… — коротко ответил Пётр. После чего, добавил. — …В одиночку, можно и свихнуться. А впрочем, человек способен привыкнуть к чему угодно. Не поверишь, но в своё время я считался неплохим вором. По этой самой причине я и провёл в «лагерях» порядка десяти лет. Быть может, именно поэтому моя душа и ищет некоторого успокоения, возможности поразмышлять о пережитом. Только тут я и обретаю некоторое равновесие с миром, с природой, с окружающей меня действительностью. Хочу, порыбачу; хочу, поохочусь… Давай-ка, дружище, мы с тобой выпьем за наш прииск «Добрый».

На сей раз, Панов уже не упрямился. Он, молча, взял в руки стакан и осушил его практически одним глотком. Дал о себе знать минувший, при этом, не самый удачный жизненный опыт.

Закидывая в себя алкоголь, своим периферийным зрением Владимир вдруг заметил, как в окно вагончика, будто бы, кто-то заглядывает с улицы. Он оглянулся и всмотрелся в оконное стекло более пристально. Никого.

«Наверно, показалось…» — механик несколько успокоился.

— Теперь ты рассказывай: почему на зимовку остался; почему не уехал вместе со всеми?.. — закусив, поинтересовался уже Марченко. — …Только не тренди о «романтике», о каких-то «туманах», о «запахах тайги». В этой глуши просто так не остаются. Подозреваю, что и у тебя, механик, имеется весьма веская причина. Говори, как есть. Ведь мы с тобой, сейчас как космонавты. Четырёхмесячный полёт на околоземной орбите. Потому и не должно быть между нами каких-либо тайн. Дабы понимать мы могли друг друга с полуслова, с полу взгляда, с полунамёка. Мало ли, с чем нам суждено будет столкнуться в ближайшую суровую сибирскую зиму.

— Даже и не знаю с чего начать… — механик осторожно приступил к своим пояснениям. — …Пожалуй, мне необходима была некоторая пауза. Слишком много накопилось вопросов, которые требуют определённого осознания. Вполне возможно, что уже через месяц я буду выть от тоски и мечтать поскорее вырваться из этой изоляции. Тем не менее, мне необходима определённая передышка.

— Звучит, как-то совсем уж тоскливо… — разливая по стаканам очередную порцию спирта, тяжело вздохнул Марченко.

— По правде сказать, мне и ехать-то некуда. Родители умерли, их квартира осталась брату. С женой, давно в разводе. Была одна зазноба… Расстались. Потому и опасаюсь напрашиваться к друзьям-приятелям на ночлег, дабы вновь не сорваться по «синьке». Уж лучше здесь, в здравом уме и светлой памяти. Опять же, дополнительный заработок. Я ведь на квартиру, уж третий год откладываю.

— Много успел накопить?

— Уж и не знаю, какими будут цены на жильё… Тем не менее, уж в следующем году, надеюсь обзавестись хоть какой-то недвижимостью. Потом буду копить на мебель, на ремонт, на прочую хрень. Ведь, по сути, мне придётся начинать жизнь заново.

А ведь когда-то… Причём, совсем недавно, я считался, вполне успешным бизнесменом. Однако прогорел… Вернее, меня «сожрали» конкуренты. Сделали так, чтобы я попался на крупной взятке. На «откуп от тюрьмы» ушли едва ли не все оборотные средства, все накопления. От безысходности едва ли не спился. Точнее, спился… Не просыхал более двух лет, едва не опустившись до уровня теплотрасс.

Благо, нашёл в себе силы взяться за ум. Что называется: не дал себе кануть в небытие. Чуть отошёл от алкогольного кумара и сразу отправился на вахту, подальше от дружков-собутыльников, от своих же тяжёлых воспоминаний. Ну, а далее ты знаешь. Обманули… Пришлось возвращаться домой пешком…

А быть может, в тех моих злоключениях и был некий Божий промысел. Ведь в итоге я попал сюда на золотодобывающий прииск «Добрый». Пару лет отработал на дальнем участке простым слесарем, после чего и был переведён на должность механика уже сюда. Кстати, Пётро… — вдруг спохватился Владимир. — …Помниться, ещё днём ты заикнулся о каких-то «иных гостях»…

— Ах, вот ты о чём… — Марченко припомнил подробности недавнего разговор. — …Теперь уже я и не знаю: поверишь ты мне или нет. Я бы и сам хрен поверил, если бы лично не стал свидетелем кое-каких событий, которые произошли со мной в мою первую зимовку. Имею в виду ту самую зиму, когда я остался на прииске совершенно один.

— Кстати, почему ты вдруг остался один, без помощника? — поинтересовался механик, не особо вслушиваясь в полупьяную болтовню Петра.

— Да, будет тебе известно, что изначально… Имею в виду первые три-четыре года существования прииска. На зимовку оставался лишь один сторож… — Марченко легко отвлёкся от первоначальной темы. — …Лишь после того, как один из караульных, в одиночку переживший зиму, едва не свихнулся — посчитали целесообразным оставлять на участке сразу двоих сторожей.

— И что ж этакого, стряслось с тобой в ту самую зиму, о которой ты начал рассказывать? — Панов вернул разговор в прежнее русло. При этом ему вновь показалось, будто бы в окно вагончика за ними кто-то наблюдает. Чуть приподнявшись с места, он внимательно вгляделся в темноту позднего вечера. Никого.

«Неужто, мне вновь начали мерещиться мои прежние алкогольные глюки… — в голове механика вдруг промелькнуло тревожное предположение. — …На хер я вообще выпил, на хрен повёлся на уговоры этого уголовника?..»

— Ещё с детства я имел некоторое представление о всякого рода нечистой силе… — меж тем, Марченко приступил к своему повествованию. — …Однако во все эти сказки мне не особо-то и верил. Меж тем события, о которых я собираюсь тебе поведать, заставили меня взглянуть на данную тему с несколько иной стороны.

— Петруха, ты не мог бы говорить более конкретно? Не ходить вокруг, да около… — Владимир оборвал собеседника на полуслове. — …Сразу рассказывай: чего видел, с какими-такими «силами» столкнулся?

— А ты меня не торопи… — недовольно поморщился промывальщик. — …Иначе, вообще ничего не буду рассказывать.

— Ладно-ладно. Молчу… — Панов взялся за бутылку. — …Я лучше спиртик по стаканам разолью. Итак, с какой именно нечистью тебе суждено было столкнуться в ту зимовку?

— С какой-какой… — вновь недружелюбно покосился на механика Марченко. — …В ту зиму я поверил в существование всякого рода Водяных, Шишах, Шишиг, неких Русалок… Я вдруг понял, что известные нам по сказкам Лешие, Бесы, Черти, всевозможные Упыри, Оборотни, Кикиморы, Карачуны, Игоши и Мертвяки — это вовсе не вымысел, а вполне себе реальные существа, в избытке населяющие наши бескрайние таёжные просторы.

После той самой «вахты» я, собственно, и начал всерьёз изучать славянские мифы, поверья, расспрашивать местных старожилов. Аккуратно выводил на эти самые скользкие темы местных охотников и рыболовов. Ведь они, как никто иной, имеют тесный контакт с дикой природой.

— Ты это серьёзно? — уточнил Панов.

«Ане тронулся ли мой напарничек умом, коль начал верить… — механик прибывал сейчас в некотором замешательстве. Первые впечатления от услышанного, породили в душе Владимира определённые подозрения. — … Да, чего там верить?.. Судя по его эмоциям, этих самых чертей и леших Петька видел вживую.

Это ж, сколько нужно выпить спиртного, чтоб нажраться до таких жутких видений. Да, тут реальная «белочка», в сравнении с которой, мои прежние глюки просто отдыхают.

И ведь с этим кадром мне предстоит провести ближайшие четыре месяца!.. В своём похмельном бреду, он может запросто принять меня за какого-нибудь вурдалака и пристрелить, припасённой для такого случая серебряной пулей… — предположив самую крамольную мысль, Владимир всё же взял себя в руки. — …Да, ведь он сейчас попросту пьян, потому и трепится о чём не попадя. Если разобраться, то мне ни разу в жизни не приходилось видеть Петра пьяным, потому и неизвестно, на какие фортели промывальщик способен. Положа руку на сердце, мне и самому трудно представить, какие корки я сам мог отмочить по пьяной лавочки… Ладно, хрен с ним. Послушаем, чего ещё он тут отчебучит…»

— Конечно, серьёзно… — без какого-либо намёка на сомнение, продолжил свой рассказ Марченко. — …Очень долго меня не покидал вопрос: отчего, на моей «малой родине», по сути, в точно такой же тайге, я ни разу не сталкивался с бесовщиной, которую в здешних местах, можно встретить, буквально на каждом шагу. Ответ оказался до банальности прост.

«Золотая жила»!.. Здесь она имеется, а в моих краях её вовсе нет, потому и не наблюдалось там такого сосредоточения всевозможных мистических тварей, как тут, в окрестностях прииска.

Возможно, тебе и самому приходилось слышать: дескать, всё, что от Бога, если и имеет отношение к какому-либо металлу, так исключительно к серебру. Тут тебе и «серебряная пуля», убивающая посланников ада; и чаша, и нательный крестик — всё это из серебра. Скажу больше, ни в одной святой книги нет ни единого упоминания о золоте. А знаешь почему? Потому как золото это металл потусторонних тварей, о которых я тебе сейчас и толкую. Абсолютно все прииски и золотоносные разрезы, находятся под пристальным наблюдением всякого рода чертовщины. Я даже слышал поверье о том, что прежние… Имею в виду дореволюционных старателей. Так вот они искали золотоносные места, исключительно по явному присутствию в тех краях нечистой силы. А здесь, на прииске «Добрый» её, уж будь уверен, пруд пруди…

— Хотел бы с тобой поспорить… — улучив короткую паузу, вставил своё слово Панов. — …За три года своей работы на прииске, я ни разу не видел, ни лешего, ни водяного, ни кого-либо ещё.

— Просто-напросто, ты был полностью увлечён своей работой, потому и не подмечал множества, довольно-таки странных вещей, происходящих на нашей территории и вокруг неё, — рассмеялся в ответ промывальщик.

— А как на счёт медных нательных крестиков? Насколько я силён в химии, медь гораздо ближе к золоту, нежели к серебру.

— Что-то я не видел магазинов, торгующих ювелирными изделиями из меди… — несколько подрастерявшись, Марченко предпочёл огрызнуться. — …Ты вновь меня перебиваешь?

— Всё-всё, больше не буду… — механик вновь поспешил успокоить собеседника. — …Однако и ты не уходи в непроходимые дебри. Лучше сразу скажи: чего именно ты видел?

— Будь, по-твоему… — в знак согласия, промывальщик кивнул головой. — …Впервые оставшись на зимовку, долгое время я опасался покинуть пределы прииска. Правда, чуть позже несколько осмелел, а в один из последних тёплых вечеров отправился в соседний ельник. На тайгу как-то быстро опустились сумерки, и тут я вдруг увидел нечто белое. Пригляделся, и понял, что вовсе не ошибся. Под разлапистой молодой елью стояла домашняя собачка. Ну, знаешь?.. Именно таких, сейчас модно держать в квартирах. Их одевают в различные одёжки, заплетают им косички, бантики… По мне, так это вовсе не собаки. Ну, ты сам посуди, разве можно назвать собакой то существо, которое может запросто загрызть обычная кошка.

«Откуда думаю, она здесь взялась?» — таковой была первая мысль, мелькнувшая в моей голове. Осмотрелся. Вокруг никого, ни души.

Направился в сторону той самой собаченции, а она возьми, да и обернись белой птицей. Я, было, рванулся уже за ней… И тут совсем рядом блеснул какой-то огонь. Точнее, не огонёк, а нечто похожее на солнечный зайчик. При этом заметь, на дворе в ту пору была абсолютно пасмурная погода. Тот лучик оказался каким-то завораживающим, потому и отправился я вслед за ним, вглубь леса. Пробежал примерно с километр, а может и больше и вышел к какой-то заброшенной деревне, в пару десятков дворов…

Чуть позже один из местных охотников сказал мне о том, будто бы я увидел деревню из прошлого. Дескать, до революции было тут небольшое поселение. Жили в нём, как бывшие каторжники, так и оседлые якуты.

Та деревушка показалась мне отчего-то опасной. Потому, как была она окутана какой-то дымкой или матовым синим свечением. В общем, войти в неё я так и не решился. Отправился назад и заблудился.

Представляешь? В трёх соснах запутался тот, чьё детство прошло едва ли не в тайге. Более суток плутал и лишь к вечеру следующего дня вышел-таки к нашему прииску полностью измождённым. Скорее всего, какая-то лесная нечисть пыталась заманить меня в свою западню…

— И это всё? — дослушав рассказ собутыльника, в лёгком недоумении поинтересовался порядком захмелевший Владимир. — …Я-то думал…

— Обожди… — совсем уж небрежно одёрнул механика Марченко. — …Я ещё не рассказал тебе о самом главном. Дело вовсе не в том, что я видел или слышал. Гораздо интересней, что я при этом чувствовал. Не менее важно и то, какие сны мне после тех событий снились.

— Ну, и что ж ты чувствовал? — ради приличия или, скорее, для продолжения разговора, поинтересовался Панов. Он вовсе не верил во весь тот бред, который только что услышал от промывальщика, потому и было ему без разницы, какие именно эмоции, испытывал Пётр несколько лет назад.

— Ты зря смеёшься… — с некоторой обидой в голосе продолжил Марченко. — …В том лесу, в котором мне пришлось заплутать, я непрерывно чувствовал к своей персоне самое пристальное внимание. Будто бы сотни глаз тайно следили за каждым моим шагом, за каждым поворотом моей головы. Жутковатое, скажу я тебе ощущение. Те же самые чувства я непременно испытываю, покидая прииск, и по сей день. Правда, сейчас я не обращаю на них особого внимания. Потому как отчасти успел к ним привыкнуть.

В ту, мою первую зимовку, чем только не соблазняла меня здешние духи тайги. То золотой самородок вдруг померещиться в глухом ельнике, то красивая голая баба из-за кустов выглянет, соблазнительно поманит меня своим пальчиком. Однако я держался, не поддаваясь на их самые изощрённые искушения. Потому как после первой ночи, проведённой в тайге, мне вдруг приснилась моя бабка. Я её уж и не помнил, какие-то смутные, обрывочные воспоминания из детства. А тут вдруг возьми, да и явись. Причём, сон этот был предельно реалистичен, потому и вспоминаю я о том разговоре, как о действительно имевшем место. Так вот, бабуля предупредила меня о возможной беде. Дескать, не вздумай поддаваться, внучок, на их чары; не от Бога они…