Да здравствует кошмар. Роман

Олена Талалай

Приключения семьи, волей случая оказавшейся во времена «лихих 90-х» на территории Украины. Трудности и противоречия реальной жизни повергают героя в бездну ночных кошмаров. Чтобы справиться с ними, он учится контролировать свои сны. С тех пор его жизнь протекает параллельно в двух измерениях: в Реальности и во Сне. Он постоянно попадает в сложные ситуации: порой смешные, порой трагические… Но ни одна из них не оставит читателя равнодушным.

ГЛАВА 3

Когда мне исполнилось пять лет, мама пошла работать в библиотеку, а меня отдали в детский сад. Тут-то и началось мое политическое воспитание. До сих пор мама рисовала мне зайчиков и белочек, ради которых я совершал небывалые подвиги, спасая их от огнедышащих драконов, клыкастых осьминогов и прочих монстров. Мама объяснила мне, что Земля — круглая и вращается вокруг Солнца, но как-то забыла рассказать, что наша Родина — Советский Союз, столица нашей Родины — Москва, а самый замечательный на свете человек — дедушка Ленин. Походив какое-то время в детский сад, я проникся «коммунистическими идеями» и по вечерам с упоением декламировал папе и маме стихи о Красном знамени, Красной площади и Красных звездах.

— Ничего удивительного, — говорил по этому поводу папа, — красный всегда был его любимым цветом.

— Зря я повесила в его комнате красный абажур, — сокрушалась мама.

— Да, подсознание еще сыграет с ним злую шутку… Женится, к примеру, на первой встречной только потому, что на ней было красное платье…

— Зато никто не заподозрит нас в антисоветизме.

Чтобы как-то отвлечь меня от «кремлевских проблем», мама принесла с работы стопку книжек с замечательными сказками и картинками. Первая же сказка, которую прочитала мне мама, открыла мне истинную цель моей жизни. Я не помню, как она называлась, и кто ее написал. Рассказывалось в ней о том, как некий злодей с помощью порошка, приготовленного из сухих сорняков, оживлял деревянных солдат. Я долго размышлял о смысле прочитанного и, наконец, торжественно сообщил своим родителям:

— Я решил, кем стану, когда вырасту.

Родители поняли серьезность момента и сделали внимательные лица.

— Я буду изобретателем. Я изобрету оживительный порошок, чтобы оживить Ленина.

К моему удивлению, родители не выразили восторга, и, чтобы они все же обрадовались, я добавил:

— И вас, конечно, оживлю, если вы вдруг умрете.

Ужастиков по телевизору тогда еще не показывали, и родители не были морально готовы к такому заявлению, но папа сказал все-таки:

— Спасибо, сынок.

Папа никогда не вызывал у меня особого беспокойства, он был огромным и несокрушимым, как скала. А вот за маму я боялся. Она была похожа на огненную лилию на длинном тонком стебле, прекрасную королевскую лилию с тяжелым венцом золотисто-рыжих волос и глазами, светящимися, как темный янтарь. Если ее не было рядом, меня почти постоянно мучил страх ее потерять.

Однажды я увидел из окна похороны во дворе и мертвое тело в гробу. Ничего более страшного я раньше не видел. Я спросил у мамы, куда уносили «неживого дедушку», и почему его нельзя оставить дома. И мама объяснила мне…

В ту ночь мне снилась мама, лежащая в гробу, неподвижная и немая. Я плакал, тряс ее за плечи и кричал: «Мама, вставай! Мама, вставай!» Пробуждение не принесло облегчения. Мысли о маминой смерти продолжали меня преследовать и наяву. Только мне казалось, что если она умрет, ее тело не будет разлагаться, как это происходит с другими людьми, а просто высохнет, как цветок, заложенный между страницами книги.

Мысль о создании «оживительного порошка» стала моим спасением. И вот, в пять лет, когда я принял решение победить смерть, страх перед ней ушел навсегда.