Чаровница из Беккена

Олеся Рияко, 2018

Не всем красавицам в сказочном королевстве дано повстречать своего принца… и не в том дело, что на одного принца в Эвеноре по сотне красавиц! Мне-то с моим даром попробуй составь конкуренцию. А в том, что когда тебя в жены хочет дракон, претендентов сдувает, как ветром! Вторая часть дилогии. Первая часть – "Принцесса из борделя"

1. Следую правилам хорошего тона

Мне снова снилась женщина в серебристо-белом одеянии… она сидела на зеленой лесной опушке и вышивала тонкую черную сорочку. Ее шелковые, медно-русые волосы, для удобства заведенные за аккуратные острые ушки, ниспадали вокруг хрупких плеч и струились по спине мягкими волнами. В огромных зеленых глазах отражались сосредоточенность и улыбка — она больше не боялась и не плакала, как в первую нашу встречу.

Вдруг, словно почувствовав, что я наблюдаю за ней, она подняла взгляд… и улыбнулась мне. Радостно протянула руку со словами:

— Ты наконец пришел! Я так ждала тебя, сердце мое… — ее голос звучал странно, он словно бы двоился, и я слышала две речи одновременно — людскую, понятную мне и эльфийскую, еле различимую на фоне. — Натаниэль… где же ты был? Почему покинул меня, ведь ты клялся никогда больше не оставлять…

Я почувствовала, что больше не управляю своим телом — оно само приблизилось к женщине и вот моя рука, чужая мужская рука, протянулась к ней и губы, не мои — чужие, коснулись изящных прохладных пальчиков обворожительной эльфийки.

Я ощутила, как в моем горле рождается звук — непривычный, низкий голос произнес:

— Идриэль…

Вдруг, прекрасное лицо напротив исказилось… в зеленых глазах зажегся огонь ненависти и испепеляющей злости — эльфийка отдернула руку и вскочила с места отбросив шитье. Закричала, отступая назад:

— Убирайся! Убирайся прочь и не смей возвращаться! Как ты посмел… ты отвратителен мне! Почему же ты все еще жив? Как можешь ты так бессовестно являться сюда и вот так прикасаться ко мне, говорить со мной, будто и не было всего того, что ты натворил…

Я резко открыла глаза.

В ушах все еще стоял звон от криков, будто сон был отчасти явью! О том свидетельствовала и скованность в теле — это не я, это тот мужчина сжался под ее свирепым напором и передал мне свое волнение.

Ну и сны же снятся в этом эльфийском лесу… Впрочем, не удивительно; здесь столько магии вокруг, столько чар и духов, что какой-то вполне возможно избрал меня, чтобы рассказать свою темную историю. Нужно зачаровать свою подушку на хорошие сновидения, а то он так и будет использовать мою усталость для того чтобы врываться в мою голову среди ночи… ох, не удивительно. Я же почти не спала! Это утро и правда наступило слишком быстро.

Я помнила, как Луциан ушел, нежно поцеловав меня в губы — он заметил, что я проснулась и склонился надо мной, наполнив мир вокруг чуть уловимым ароматом хвои и свежих сладких цветов… этот запах и сейчас был здесь. За нашу ночь без сна он пропитал простыни, подушки и, казалось, проник мне даже под кожу.

Приятные мысли быстро разогнали щемящую тоску, родившуюся в сердце и я сладко потянулась в кровати. До чего же славно было вот так, проснуться утром… и больше не чувствовать себя одинокой. Быть может, то было лишь самовнушением, но я ощущала непривычную легкость, словно я всю жизнь провела сжатой в кулаке какого-то кровожадного великана, а теперь он ни с того, ни с сего решил отпустить меня — и вот, я впервые в жизни ощущала себя свободной… будто отныне мне не нужно было бояться за свою жизнь.

Как знать. Может так и было.

Луциан. Нет, все же Луций! Мой возлюбленный… такой переменчивый, скрытный, словно сотканный из противоречий. Что ждет нас впереди? Хотя… стоит ли думать о том таким славным утром. Ведь что бы не произошло, он обещал сровнять горы с землей, чтобы сделать наше счастье возможным. Так кто я такая, чтобы сомневаться в словах могущественного колдовского магистра?

«А еще эльфа… на половину» — подумала я игриво. Почему-то именно этот факт из его жизни впечатлял меня больше всего. Ах, ну конечно впечатлял! Могла ли мечтать о таком спутнике, такая как я?

Тут мне пришлось вновь себя одернуть. Ну, что же это такое! Уже столько времени прошло, а мне все никак не свыкнуться с мыслью, что отражение, которое я вижу в зеркале — настоящее. Должно быть, еще не мало времени должно пройти для того, чтобы я начала воспринимать себя такой, какая я есть.

Как бы не было приятно нежится в постели, но утро за большим скругленным к верху окном очень быстро сменялось днем — солнце, глядевшее в комнату сквозь резные ставни, набирало силу, посылая эльфийскому городу под собой все более жаркие лучи. Волей — не волей пришлось встать, откинув тонкое покрывало с нагого тела и ступить на прохладный розовый мрамор под ногами.

Где там был шкаф с халатами?

Запахнув на поясе тонкий сиреневый шелк я оглянулась в поисках зеркала — оно нашлось недалеко от окна, скрытое за шатровой занавесью. Пожалуй, в таком виде комнату лучше было все же не покидать — ткань халата совершенно не скрывала изгибы тела, а словно подчеркивала мою высокую маленькую грудь с затвердевшими от прохлады сосками и очертания округлых ягодиц… в эдаком халате можно было вполне встречать гостей в «Лиловой Розе», а не расхаживать по приличному эльфийскому дому… неужели у них здесь принято спускаться в таком виде к завтраку?

Как бы то ни было я вернула на место штору и направилась к кувшину и чаше для умывания, уже представляя себе волшебный синий цветок внутри меня, мысленно зачерпнув пыльцу с которого я могла творить пусть и не сложные, но все же чудеса.

Знак аквум быстро наполнил сосуд, на этот раз я не расплескала ни капли и удовлетворенно приступила к умыванию.

Прямо за моей спиной раздался шорох — деревянная узорчатая дверь чуть скользнула в сторону, пропуская любопытную прелестницу.

Шанталь озорно хихикнула, увидев, что я уже не сплю и махнула девушкам позади себя, зазывая в мою комнату следом.

— О, Лобелия, мы так рады, что ты уже встала! Какое чудесное утро за окном, разве нет? — Эльфийки ворвались в комнату без спроса. Нани с ногами забралась на софу возле меня, а Шанталь и Матанис кружась и порхая, точно дивные феи запрыгнули на кровать.

Я вздрогнула, словно в смятых простынях они тот час должны были найти следы совершенного мной ночью преступления.

«Но позвольте, — тут же одернула я себя, — в чем же тут может быть моя вина? Неужели за гостеприимство этих еще толком не знакомых мне людей, я должна платить своим счастьем?»

И все же избавиться от укола совести мне эта мысль не помогла, глядя на счастливую Шанталь и ее сестер я чувствовала себя виновной в чем-то совершенно непростительном. И от этого было откровенно тошно…

— Тебе плохо спалось? — Обеспокоенно осведомилась Матанис, заметив выражение моего лица. — Должно быть, плохие сны? Мне тоже они всегда снятся на новом месте. Поэтому я не люблю… не люблю нитари элаан Алдуин’нан. — Сказала она не сумев подобрать слов.

— Покидать родной Алдуин. — Перевела за нее Нани и Матанис принялась на распев повторять эти слова, чтобы запомнить.

Внезапно у меня созрел вопрос, который я не могла не задать:

— Не подумайте, что я против, но мне не понятно, почему вы говорите на общей речи… точнее на нашей, человеческой общей речи? В моей части королевства, например, по пальцам можно пересчитать тех, кто видел эльфов… да и те наверняка только лгут о том, что видели. Ваш народ не покидает Чернолесья, не ведет с нами торговли… так зачем же вам наш язык?

Матанис и Шанталь смущенно захихикали, а Нани укоризненно покачала головой и поднялась ко мне, взглядом спросив разрешения прикоснуться к моим волосам — достала откуда-то из складок платья деревянный гребень и принялась укладывать их, едва касаясь. Я чуть не заурчала от удовольствия, так это было приятно.

— Далеко не все здесь знают вашу речь. Нас заставлял учить ее отец, потому что она нужна была Луциану. По началу мы конечно перечили ему… эх, особенно я. — Призналась девушка. — Но потом нашли в библиотеке несколько книг, которые когда-то принадлежали матери нашего ворчуна. Ты читала «Легенды о Саллеке» или «Вакканское царство»? — Бесстрастно осведомилась она.

Я почувствовала, как мои щеки заливает пунцовый румянец. Ох… ну, конечно я читала. Хотя таким обычно мало кто готов похвастаться — обе книги принадлежали перу некоего герцога Монка, неизвестно из каких земель, и имели весьма откровенное содержание. В первой рассказывалось о любовных похождениях одного любителя замужних дам, а во второй шла речь о короле Вакке, легендарном сластолюбце первой человеческой эпохи… и читая ту книгу было от чего покраснеть прямо с первой страницы.

— Вижу, ты знаешь, о чем я. — Улыбнулась Нани и со стороны кровати раздался еще один взрыв смущенного хихиканья. — Только не подумай о нас плохого… наши правила и обычаи могут быть тебе не совсем понятны, но и нам тоже не всегда ясны причины человеческих поступков. — Сказала она, явно намекая на наш вчерашний разговор. — Эльфийское общество замкнуто, мы все зажаты в рамки, не позволяя себе не то что лишнего движения, но даже лишнего слова. То, как долго мы живем, то как тяжело нам отыскать в мире свою пару… все налагает на нас свой отпечаток. Со стороны мы можем казаться холодными и безучастными к страстям, но в самом деле именно мы, пожалуй, являемся самыми страстными натурами среди всех живых существ. Не находя выхода своей энергии и желаниям, мы начинаем концентрировать их в себе до такой степени, что у некоторых потребность в чувствах превращается в жестокость… Ах, Лобелия… Наши авторы не пишут таких откровенных книг, потому что считают это ниже своего достоинства. Но это вовсе не говорит о том, что здесь их не читают… даже наоборот. Скажу тебе по секрету, в Алдуине есть целая библиотека книг человеческих писателей. Там много всего, но секция в которой можно встретить книги герцога Монка и писателей подобных ему пользуется особой популярностью. — Нани засмеялась, рассеивая мое напряжение. — Так что можно сказать… что между людьми и эльфами все же ведется торговля.

Это было, пожалуй, очень странно услышать, особенно из уст девушки, которая вчера с живым интересом расспрашивала меня о природе интимных отношений между человеческими мужчинами и женщинами…. С другой стороны, должно быть это и правда проблема их общества. Если подумать, то и в моем мире многое было завязано на том самом интересном вопросе. Взять хоть торговые отношения, которые наш король Жоржетт Четвертый смог решить единственно благодаря тому, что среди ночи смог удовлетворить желание Розамундского короля развлечь себя непорочной девой… в борделе!

Я грустно вздохнула, от накативших воспоминаний — как же давно это было, словно в другой жизни… а ведь и правда, в другой.

Мой вздох девушки истолковали совсем по-своему, Нани обеспокоенно заглянула мне в глаза, а Матанис спросила, приподнявшись с кровати:

— О, Лобелия, мы не хотели оскорбить тебя откровенностью своих разговоров… Мы смутили тебя ими? Прости нас пожалуйста, это не достойно хороших хозяек!

Я нервно хихикнула и смущенно отмахнулась от извинений.

— Да что вы, нет же! Просто это, право, сбивает с толку… я к тому, что… ну, кто бы мог подумать, что кому-то захочется учить наш язык только для того чтобы читать книги графа Монка.

Нани рассмеялась, прикрыв улыбку белой изящной ручкой.

— Да нет же, что ты. Просто для нас троих это был… в некотором роде стимул. Дело в том, что все мы уже взрослые, но только Шанталь встретила своего ишааль, но и ей нечего рассказать, потому что Луциан все медлит с их союзом. А сердце, знаешь — доверительно прошептала она, — так и замирает, когда думаешь об этом!

От упоминания Шанталь и Луциана в одном предложении меня передернуло… но я поспешила широко улыбнуться, чтобы скрыть эту эмоцию и свое смущение.

— Вы все время говорите о возрасте, но так и не называете цифр. Я понимаю, что вы живете намного дольше людей и все же… если это не является огромной неприличной тайной, мне было бы интересно узнать сколько вам с сестрами… сколько лет вашему отцу и Луциану. — Добавила я спешно то, что меня в самом деле интересовало больше всего. И затихла, в ожидании раскрытия сокровенного для меня знания.

Нани кокетливо закатила глаза, мол «ох уж эти людишки, все вам надо посчитать, да измерить» и завернула на моем затылке несколько локонов, завершая прическу — волосы мои теперь были убраны назад и по плечам спускалось всего несколько тяжелых вьющихся белокурых прядей.

— Мы не считаем года, так как вы. Наша жизнь привязана к празднованию Филиамэль Лантишан, которое случается также не регулярно, не через одинаковые временные промежутки. У богини много детей и всем им нужна ее благодать — мы пьем из источника, продлевая свою жизнь, увеличивая дарованную нам силу, но делать это постоянно нельзя. Энергия должна восстанавливаться. Дело в том, что нас, первых возлюбленных детей Лантишан много, а источник — всего один. К нему во время великого праздника стекаются представители всех эльфийских домов, а также кочевые лесные кланы — это тысячи эльфов, Лобелия! Все мы опустошаем его до дна и только жрецы нашей богини и главы домов будут иметь к нему доступ до тех пор, пока он не наполнится достаточно. Пока не сможет вновь одарить нас благодатью нашей богини.

— Но есть же… хоть примерные даты? — нет, так просто я теперь сдаться просто не могла. — Ну, например, ты же можешь сказать, сколько сезонов сменилось с последнего Филиамэль Лантишан и сколько сменилось c того, что был до него?

Нани нахмурилась, припоминая.

— Человеческий год равен четырем сменам сезонов, так? — Я быстро кивнула, не отрывая от нее заинтересованного взгляда… очень заинтересованного… — Думаю, с последнего празднования прошло… восемь с половиной человеческих лет. А до того было шесть. О, а еще раньше двенадцать и это был один из самых долгих периодов ожидания, которые были отмечены хранителями старших домов в хрониках.

— Да, — Отозвалась с кровати Шанталь, — самый-самый длинный длился семнадцать лет, но это было задолго не то что до нашего рождения, но даже до рождения нашего отца. А он, между прочим, в этот раз будет праздновать свой сорок пятый Филиамэль Лантишан.

У меня забегали глаза… Нани на кануне говорила мне, что эдакая зрелось у эльфов наступает после десятого посещения этого их священного источника, а она уже отпраздновала десть таких событий и еще половину… если в среднем ожидание затягивается, например, на семь лет, то девушке сейчас должно быть около ста десяти лет, их отцу, которому я с натяжкой бы дала лет тридцать — страшно считать! Больше трёхсот! А волшебно свежей Шанталь… за семьдесят?

У меня от этих подсчетов закружилась голова… сколько же лет Луцию?

Так и спросила:

— А сколько… сколько Филиамэль Лантишан отпраздновал Луциан?

Нани прикинула вслух:

— Мы, как я говорила, особо не привязываемся к возрасту, для нас он мало что значит, потому что наша внешность практически не поддается изменению с тех пор, как мы начинаем пить от источника, поэтому точно я сказать не смогу… к тому же Луциан был не на всех празднованиях, ввиду определенных причин, но думаю в его жизни их было от двадцати трех до… двадцати шести.

«Больше ста восьмидесяти лет…»

Нет, я конечно же прекрасна понимала, что хотя колдун и выглядел не старше двадцати пяти, даже несмотря на свою седину, лет ему было намного больше… колдовскими магистрами так рано просто не становились! Обычные колдуны-люди также жили немало, продлевая свой путь в этом мире при помощи ритуалов, далеко не безобидных и простых. Но тут надо сказать, что и магистрами они становились, достигнув определенного уровня мастерства, должно быть, как раз в этом возрасте.

Но даже тем из них, кто имел легендарные по своей мощи способности, не удалось бы выглядеть так молодо, не прибегни они к мороку или гипнозу окружающих.

Больше ста восьмидесяти… это же подумать только! А мне едва-едва должно стукнуть двадцать… О, Боги! Какой же пигалицей я, должно быть, выгляжу в его глазах.

Это отталкивало меня… и странно манило одновременно.

— Что ж, — вывел меня из размышления деловитый голос Матанис, — Если мы хотим все успеть, нужно срочно отправляться в торговый квартал. До Филиамэль Лантишан всего несколько дней, а мы так и не решили кто в чем пойдет!

— Я знаю! Я знаю! — Встрепенулась Шанталь. — Мы отправимся в торговые ряды кочевых эльфов и если в этом году они расставили лиловый шатер для госпожи Маонис, то зеленое платье надену я!

— Госпожа Маонис не прибудет в этом году в Алдуин, дурочки! — Рассмеялась Нани, — Она все лето провела в Латирэле и наверняка останется там до следующего цветения папоротников. Так что зеленое платье будет моим.

— Это мы еще посмотрим! — Надулась Матанис и подбоченясь подошла к старшей сестре. — В этом году сама Игредиль призвала ее, чтобы вместе почтить павших при Ильсуре. Госпожа Маонис прибудет в Алдуин и для нее поставят белый шатер, вот увидите!

— Значит решено! — Шанталь коварно потерла друг о друга маленькие ручки. — Кто прав — того и зеленое платье!

А я стояла меж ними переводя взгляд с одной на другую… и все никак не могла взять в толк, как можно дожить до ста лет и при том остаться совершенными детьми!

***

Спуститься к завтраку в одном халате мне не позволили… оказалось, что тонкую шелковую накидку было прилично одевать не так, как я — по-варварски, на голое тело, а на длинную ночную рубашку из плотного льна, которая лежала там же на полке.

Игнорируя мой протест, девушки отвели меня в комнату Шанталь, находившуюся на втором этаже прямо под моей и заставили перемерить кучу платьев кареглазой эльфийки, пока все три сестры не сошлись во мнении, что одно подошло мне идеально.

Но меня, признаться, красота платья вовсе не волновала. Меня волновало то, что девушка не слышала того, что ночью творилось над ее головой. А ведь мы с Луцием растворялись в объятиях друг друга до самого утра… мужчина был так голоден до меня, что это даже немного пугало.

Я все гадала, как же он поведет себя, когда вновь окажется рядом с нами обеими. Но моему любопытству было не суждено утолиться — оба мужчины покинули дом с первыми лучами солнца. По словам Нани, за ними послали из дворца и велели прибыть ко двору незамедлительно. Потому мы позавтракали вчетвером и отведав горячий густой отвар по вкусу напоминавший кофе, который они называли «матаэ», отправились за нарядами.

Признаться, предстоящая прогулка по эльфийскому городу будоражила мое воображение не меньше, чем возможность увидеть этот их легендарный и таинственный Филиамэль Лантишан и отчасти мои ожидания оправдались.

Город Алдуин был внутри не менее прекрасен, чем снаружи. Его узкие улочки наполняли светлые чистые краски — здесь господствовали белые, зеленые и светло-песочные стены, кирпично-красные и серые крыши и среди всего этого светлого великолепия цвело множество цветов и растений самых разных расцветок.

В архитектуре эльфы предпочитали простоту вычурности, которая почиталась в том же Миле. При том сочетая прямые линии и простые изгибы со сложными декоративными элементами. Все дома вокруг буквально соревновались в том, чьи резные ставни или двери будут более удивительны в своем орнаменте, витражи чьих окон окажутся на улице самыми яркими и притягивающими взгляд.

Особой страстью эльфов, на мой взгляд, была художественная ковка — остроухие кузнецы и правда достигли высот в изготовлении цветов и растений из металла, они украшали здесь небольшие изгороди палисадников возле особо роскошных домов, фонарные столбы, лавочки в укромных зеленых уголках… я ловила себя на мысли, что если бы удалось раздобыть акварель, то я могла бы просто выходить на улицу с мольбертом и начинать рисовать, разместив его в совершенно любом месте. Здесь куда не глянь были изысканные пейзажи, а уж сколько портретов можно было нарисовать с местных обитателей.

Я никогда не видела в одном месте столько прекрасных людей!

Эльфы и эльфийки выглядели молодо, в основном я бы не давала встреченным мной больше двадцати — тридцати лет, но встречались и более представительные, но все такие же прекрасные мужчины и женщины… они ступали степенно, и я ощущала в них просто невероятную силу. Страшно было представить, сколько по человеческим меркам им могло быть лет!

А еще на меня постоянно оглядывались и это сбивало с толку.

Лобелия, сбросившая пугающую личину, впервые выбравшись в город тоже привлекала внимание… но здесь на меня оборачивались все, а некоторые еще и перешептывались, увидев меня! Но неизменно тепло улыбались и приветствовали. Ну, конечно, все эльфы обладают магическими способностями и непременно видят во мне источник сил… хотя, вероятно, дело было не только во мне, но и в том, какое положение занимал отец моих спутниц. К слову об этом:

— А что же… ваш отец занимает какое-то высокое положение? — Обратилась я к Нани. Шанталь была ближе, но мне, признаться, все еще неуютно было с ней разговаривать. Да и верно будет так, до тех пор, пока все не решится между нами и она, рассерженная и оскорбленная, не кинется на меня, чтобы выцарапать глаза и вырвать все волосы. — Ваш красивый дом, то как все тепло приветствуют нас — я не могла этого не заметить.

Девушка хитро прищурилась и подошла ко мне ближе, взяв под локоть. Тихо сказала:

— Этим не принято хвалиться, но мы из дома Амадоэн. Эвандоэле Мудрый был нашим дальним родственником. Мы не часть старшей эльфийской крови и у отца практически нет права наследования, но это непременно дает нам некоторые преимущества. Нет, наш отец не занимает высокого поста при дворе, но отвечать за безопасность наших рубежей — тоже почетная работа. Вообще любая работа почетна, если она приносит другим благо.

— Нани скромничает, — Разоблачила сестру Матанис. — Наш отец туриэль анадиран кар, один из восьми.

— Думаю, это можно перевести как командующий охраной рубежа. — Перевела Шанталь. — Всего в нашей армии восемь подразделений и вот, отец командует тем, что отвечает за безопасность на подходе к городу. Вам с Луцианом в самом деле повезло его встретить, ведь обычно он работает в своем кабинете во дворце, но в тот день у него был обход… ну, ты же понимаешь, Филиамэль Лантишан на носу. Все должно быть идеально.

Ну, вот и одной тайной меньше. Теперь смогу хвастаться, что вожу дружбу с эльфийским военачальником Кадарином. А еще знакома не понаслышке с демонами, королем, драконом и являюсь возлюбленной колдовского магистра. Ох, до чего же непредсказуема жизнь…

Мои размышления прервались, едва мы прошли под широкой аркой внутренних ворот, отделявших еще один уровень этого огромного белокаменного городя. И я замерла — клянусь, если бы в тот момент меня спросили, о чем я думала секунду назад, я бы не смогла ответить даже с подсказкой!

Перед нами открывалась огромная площадь, начинавшаяся от ступеней у ворот, которые мы преодолели и заканчивавшаяся воротами во внешней стене. Все пространство, насколько хватало глаз, было уставлено цветастыми тентами, шатрами, маркизами прилавков и тележками с различным ярким скарбом… Здесь смешивались десятки пряных, сладких и свежих ароматов и непрестанно перемещались сотни эльфов. Мне хотелось как можно скорее окунуться в это торговое море… хоть в кармане и не было ни гроша. Да и не только мне, потому что Матанис, что-то радостно вереща на эльфийском, схватила меня за руку и утянула вниз, в толпу, опережая сестер.

Мы почти бежали мимо рядов, устремляясь куда-то вглубь этой дивной площади и меня это огорчало, ведь хотелось ближе рассмотреть все эти чудеса, выложенные на прилавках эльфийских торговцев, но девушка была неутомима.

Торопилась увидеть цвет шатра той госпожи, которую они обсуждали утром. Интересно, что то за женщина и чем ее шатер так особенен, что его цвету придавали значение? — Я собиралась непременно спросить об этом, как только мы остановимся и наконец переведем дух. Ох и непривычно мне было бегать сломя голову, маневрируя меж мужчинами и женщинами, торговцами и их тележками — а потому неслась я следом за резвой Матанис не разбирая дороги.

Потому и врезалась в нее со всего размаха, когда мы наконец достигли цели.

От увиденного мной ранее эта часть торжища сильно отличалась. Я бы не сказала, что повозки, шатры с товарами вокруг выглядели беднее, нет… скорее менее опрятными или просто другими. Среди товаров здесь преобладали дары леса — шкурки животных, сушеные травы, деревянные поделки. Ткани, лежавшие на прилавках выглядели не столь изящно, но, по всей видимости и предназначались для другого — я видела множество кусков выделанной кожи самых разных фактур и расцветок, домотканные ковры, гобелены с необычными рисунками и узорами. Торговцы здесь были одеты проще и носили меньше украшений. В целом они больше напоминали охотников или паломникво вернувшихся из дальнего странствия.

Сомнений не оставалось — мы пришли куда нужно. И Матанис наденет свое зеленое платье, ведь впереди, поверх невысоких палаток и прилавков, развевался темно-зеленый флаг с пятиконечным листом и пересекающей его золотой стрелой — он реял над куполом ярко-белого шатра.