Спящие Боги Селевра

Олеся Стаховская (2025)

Талиэн Д’Варро — не провинциальная баронесса. И не возлюбленная белоярского князя Дара Вельского. Талиэн Д’Варро — специальный агент эльфийского королевства. Цели ее просты: отомстить за отца, вернуть любовь, спасти мир от разрушения. Впереди у нее опасные задания в компании отборных эльфийских головорезов. Сплетаются в один узел судьбы людей и эльфов, интересы противоборствующих держав Селевра, благополучие всего мира. Плененные боги ищут способ вырваться из заточения. Удастся ли им?

Глава 2

Белоярское королевство

Приграничный замок д’Варро не понравился Брану с первого взгляда. Ему не нравилась неровная, местами выщербленная кладка крепостных стен, по которой они в бесплодных попытках захватить замок карабкались неделя за неделей. Не нравилось запустение, в котором он пребывал до захвата белоярской армией и продолжал находиться при новом хозяине. Но больше всего Брану не нравилось, что его брат, сильный, здравомыслящий человек, осел в этом убогом захолустном месте и разрушался вместе с ним.

Брата он нашел в кабинете барона. Взлохмаченный полуголый Дар спал на обшарпанном диване, которого при прежнем хозяине здесь не было. В помещении стоял тяжелый дух многодневного перегара. Бран поморщился и открыл форточку, впуская в комнату свежий морозный воздух. Обнаружил на полу пыльную, побитую молью портьеру, накрыл ею брата и отправился на поиски остальных обитателей замка.

На кухне мужчину встретил Михей, бывший денщик князя, в силу преклонных лет освобожденный от военной службы и живший в его имении на правах не то дворецкого, не то камердинера. Прознав о беде, случившейся с хозяином, он выхлопотал себе переезд в приграничный замок, чтобы присматривать за Даром.

— Ну, дядя Михей, рассказывай, что тут у вас происходит, — велел Бран.

— Ох, горюшко! — всплеснула руками кухарка. Но Михей грозно глянул на нее из-под седых бровей, мол, не тебя, баба, спрашивают, а посему в мужские разговоры не встревай.

— Чудит! Ох, чудит! — протянул старик.

— А конкретнее?

— Пьет, ой как пьет! Вину в вине, говорит, топлю. Эх, да кабы в вине, княжич, кабы в вине. Самогон же хлещет. Да еще девок портит.

— Где ж он их берет-то? — изумился Бран, не встретивший в замке ни одной женщины, не считая кухарки, которая в категорию девок не входила лет уже этак тридцать. Хотя, по меркам деда Михея, вполне могла считаться таковой. Вот только стал бы Дар «портить» кухарку? Мужчина отогнал навязчивый и не слишком приятный образ совокупления князя с грузной пожилой служанкой.

— Так знамо где. В деревне. Деревенские как прознали, что он за ночь золотом платит, сами кажный вечер под дверью крутятся.

— И что, он их в кабинете «портит»? — Бран вспомнил, где нашел брата, и у него в голове не укладывалось, как можно проделывать все сказанное под портретом Тали.

— Да не… У себя он их… Потом прогоняет и идет в кабинет, а там сидит до утра, пьет, плачет да прощения все у кого-то просит.

— Понятно…

— А недавно тут случай был… Пришла к нему под ночь девка одна, Манькой кличут. Пропащая. Клейма негде ставить. Но красивая, зараза. Глаза синие, волос черный, кудрявый. Он как заперся с ней, так до утра и не выпускал. А поутру она сюда, на кухню, заявилась, на стул уселась да как выдаст: «Кормите меня, вина подавайте. Князь мне предложение сделал, так что буду я скоро княгинею и над вами хозяйкой». Да только виданное ли дело на такой жениться-то? Ее ж три деревни перепахали.

Бран поперхнулся квасом и закашлялся.

— Неужели женился? — спросил он, с ужасом представляя себе невестку.

— Да разве мы бы позволили? Я как услыхал про это, к князю бросился. А он пьянехонек. Начал я его трясти. Еле добудился. А как добудился, бухнулся ему в ноги и говорю: что ты, батюшка-князь, с собою делаешь? Что удумал-то такое? Не губи свою молодость, не связывайся с девкой окаянной.

— А он?

— А он: что ты, говорит, дядька Михей, болтаешь? С какой такой девкой? Да есть, отвечаю, тут одна, Манькой звать. Сказывает, будто вы ей предложение делать изволили. А князь удивленно так посмотрел на меня. Сдурел, говорит, ты, Михей, что ли? Какое еще предложение? А потом как схватится за голову да запричитает: «Дурак, ой дурак». Умылся, оделся, причесался. Где, говорит, невеста моя, веди к ней.

— О боги! — простонал Бран.

— Привел я его, значит, сюда. А Манька как подскочит да давай к нему ластиться. Только он ее от себя отодвинул и говорит: прости меня, девица — это Манька-то девица?! — но обознался я. Очень, говорит, ты мне Талю мою напомнила, которую я люблю без памяти. Забудь все, что я сегодня ночью сказал, это, говорит, я через тебя с ней, с Талей моей, говорил. Не держи на меня зла, говорит, да прими это за усчерб. И кошель ей протягивает. Вот какой такой с нее усчерб, скажи мне, лорд Бран? Какой с нее усчерб, если она под любого мужика забесплатно ляжет? Со всеми солдатами перебывала. Я ж ее не первый день в замке видел.

— Ну а дальше-то что было?

— Да ничего. Манька не дура, быстро смекнула, что княгиней ей не стать, сцапала кошель да была такова. Я князю-то говорю: больно много денег дали. А он отвечает: деньги, мол, пыль, главное, человека через них не погубить. Или как-то по-другому сказал. Уж больно мудрено вышло, я не запомнил. А Таля моя, говорит, от денег отказалась. Она от всего отказалась: от богатств моих, говорит, от положения. Потому что любила меня. А я дураком был. Зато теперь, говорит, поумнел, да уж поздно.

— М-да… Дела… А ты молодец, дядя Михей. Неужели помешал бы Дару жениться?

— А как же! Связали бы да заперли. Дождались вас или старого князя, а вы, глядишь, и угомонили бы брата. Где ж это видано, чтобы князь на крестьянке женился?

— А если любовь?

— Так то другое дело! Да только какая с Маньки-то любовь?

— А в остальном как?

— Да что в остальном-то? Живем помаленьку… — протянул Михей. — Забрал бы ты, княжич, брата домой, да и меня вместе с ним. Боюсь, как бы он руки на себя не наложил. Третий месяц, считай, пьет и шатается по дому как неприкаянный.

В кухне появился Дар. Всклокоченный, неопрятно обросший кустистой бородой, с опухшим лицом и красными заплывшими глазами. Он стоял босой, кутаясь в потрепанную портьеру. Вид его вызывал отвращение и жалость одновременно. Он исподлобья оглядел челядь, кивнул брату и плюхнулся на свободный стул. Кухарка без разговоров поставила перед ним кружку рассола и щи.

— Приехал? — обратился он к брату, после того как опустошил кружку.

— Приехал, — покорно ответил Бран.

— Воспитывать будешь? Нравоучения читать? Меня здесь все воспитывают. Денщики, поварихи, конюхи. Словно я не князь, а батрак какой-то.

— Нет, Дар. Не буду. Я привез деньги и письма от отца и Кромака. Отец переживает за тебя.

— Ненавижу! Как я их всех ненавижу! — крикнул Дар, ударяя по столу кулаком. — Если бы не их затея с Эйлиной, Тали бы не отказалась от меня. И была бы сейчас жива. Жива! Ты понимаешь это?

— Понимаю, Дар, понимаю, — примирительно сказал Бран. — Поехали домой, в Родгард. Ты и там пить можешь не хуже, чем здесь. Поехали, пока дороги совсем не развезло.

Первую остановку эльфы сделали в Родгарде. Когда корабль занял предназначенное ему на причале место, команда, возглавляемая принцем, направилась в посольский дом. Большой особняк в Верхнем городе был отведен для проживания этилийских делегаций. Помпезный как снаружи, так и внутри, он оказался оборудован с комфортом. Группа разместилась в трех смежных комнатах, одну из которых предоставили женщинам. Тали не знала о причинах и сроках пребывания в столице Белояра. Ей категорически запретили выходить за пределы здания. Она уже несколько дней сидела взаперти, однако скучать, благодаря Амрольду, не приходилось. Наставник гонял подчиненных по фехтовальной зале бо́льшую часть суток, заставляя поддерживать форму.

Несмотря на то что комнату Тали делила с Хлоей, эльфийку видеть ей доводилось крайне редко. Та появлялась ненадолго, лишь для того, чтобы сменить наряд, и исчезала на сутки или больше. Дом Хлоя покидала при полном параде, сияя неземной красотой. Томная, загадочная, изысканно одетая женщина ничем не напоминала прежнего боевого товарища. Тали, глядя на метаморфозу, произошедшую с эльфийкой, сделала вывод: она никогда бы не подумала, не знай лично, что это воздушное, хрупкое и внешне беззащитное создание является одним из лучших этилийских бойцов.

Задача, поставленная перед Хлоей, на первый взгляд была проста. Что сложного в том, чтобы соблазнить человеческого мужчину, примитивного самца, готового все отдать за право обладать эльфийской женщиной хотя бы одну ночь? На поверку же все оказалось не так, как она себе представляла. За непродолжительный отрезок времени ее пребывания на приемах и балах, куда Хлоя сопровождала принца, ей в завуалированной или прямой форме не сделал непристойного предложения лишь один мужчина — ее объект. Спесивый лорд отказывался проявлять заинтересованность, игнорируя намеки. Стрелы ее обаяния раз за разом разбивались о стену пренебрежительной отчужденности. И это притом, что, по слухам, за минувший месяц он успел покрыть едва ли не всех придворных, и не только, дам Белоярского королевства.

Устав брать неприступную крепость, выслушав отповедь недовольного задержкой Ильрохира, она решила применить самое верное оружие из своего арсенала. Несколько капель специальных духов, нанесенных на тонкую кожу в нужных местах, и мужчина, оказавшийся достаточно близко, чтобы ощутить их аромат, сменил наконец ледяное равнодушие на проблеск интереса.

Ей удалось проникнуть в его дом, знакомство с которым пришлось начать со спальни. Хлоя искусно скрывала отвращение от грубых ласк, издавая страстные стоны, тогда как хотелось шипеть от боли, а еще больше — вырубить эгоистичного любовника одним точным ударом. Когда быстрая, по меркам любой нормальной женщины, прелюдия перешла к еще более короткому акту соития, после которого мужчина растянулся на простынях с таким видом, словно раздумывал, уместно ли выставить даму из дома прямо сейчас или же нужно сделать над собой усилие и потерпеть до утра, эльфийка поднесла ему бокал вина с подмешанным в него снотворным зельем.

Как только лорд уснул, Хлоя натянула платье на голое тело — дорогостоящее белье из тончайшего этилийского кружева было утеряно безвозвратно — и, с кошачьей грацией ступая босыми ногами по мягкому ворсу ковра, отворила дверь в кабинет хозяина дома, располагавшийся в смежной комнате. Она быстро огляделась, не упуская из виду ни одного предмета. Глаза задержались на большой картине в массивной раме. Эльфийка подошла ближе, поднесла светильник, чтобы разглядеть изображение получше. Рассмотрев портрет, послала в адрес Ильрохира затейливое ругательство. Затем направилась к столу и принялась перебирать лежащие на нем бумаги. Найдя нужные документы, внимательно изучила их, тщательно запоминая содержание. После вернулась в спальню. Шаря по карманам мужской одежды, в беспорядке раскиданной по комнате, она обнаружила миниатюру, списанную с портрета, висевшего в кабинете, и снова смачно выругалась.

Хлоя нашла все, что было нужно, и, оставив короткую записку, покинула дом. За поворотом ждал крытый экипаж, примчавший ее в посольство. Там она изложила на бумаге содержимое документов, обнаруженных в кабинете соблазненного лорда, и передала ее Ильрохиру с кратким отчетом о выполненном задании. Следующим утром эльфы покинули Родгард.

Князь Вельский стоял возле окна, погрузившись в ставшее для него привычным тупое оцепенение, больше подходившее крупному рогатому скоту, выпущенному для откорма на пастбище, чем государеву советнику. Со стороны, правда, казалось, что Дар в глубокой задумчивости созерцает распустившуюся на деревьях королевского парка листву.

Ему и раньше прощалось многое. Теперь же король всея Белояра лишь хмуро смотрел на своего подданного, подперев подбородок кулаком, и понимал, что тот охамел, причем сверх всякой меры, но ставить Дара на место было выше его королевских сил. Даже у видавшего виды монарха при взгляде на то, во что превратился старый друг, сжималось сердце. И все из-за какой-то девки. Будто в Родгарде баб мало. Как она его скрутила! А ведь на первый взгляд ничего особенного. Подумаешь, очередная смазливая мордашка.

Зря, ох зря он не позволил выкрасть зарвавшуюся баронесску. Знал бы, чем все обернется, лично запер бы девчонку в подвале, пока не одумается. Силой бы замуж выдал. Или он не король? Да и не понадобилось бы применять силу. Был у него неплохой компромат на нее. Напрасно он не использовал его, пока была такая возможность. А теперь что? Остается лишь скрипеть зубами, глядя на жалкое подобие того, на кого когда-то равнялось все белоярское воинство. И ведь не поможешь ничем.

— Дарушко, ты бы снизошел до своего сюзерена, что ли, — не выдержал демонстративного игнорирования Кромак.

Дар вздрогнул, осознав, что в королевском кабинете уже не один.

— Кромак? Извини, задумался, не слышал, как ты вошел.

— Ладно, можешь не извиняться. Я уже привык. Думу горькую думаешь? Не о том ли, как казну королевскую пополнить?

Дар, скривив рот в подобии улыбки, помотал головой.

— Так я и предполагал, — удрученно произнес король. — Что, так и будешь стоять столбом? Стаканы тащи и падай в кресло.

Дар, послушный королевской воле, водрузил на стол стаканы, пока монарх, встав на четвереньки перед камином, шарил руками в его глубоком темном чреве. Радостный возглас Кромака возвестил о том, что искомое найдено.

— Интересное место для хранения бесценной амброзии, — сыронизировал князь.

— А что делать? Королева обнаружила мой тайник, теперь регулярно проводит ревизии. Она, видишь ли, задалась целью подарить мне полноценного наследника, а какой-то гад внушил ей, что будущие родители должны вести здоровый образ жизни. Оба зачем-то. Она же у меня доверчивая. Причем всем верит. Теперь вот никакой услады измученной королевской душе. Ну не бред ли? Найду вредителя — лично в каземате замучаю. Чтобы другим неповадно было.

— Ради наследника можно и перетерпеть, — не выказал сочувствия князь. — В народе говорят, из-за таких услад наследники дурачками рождаются. Зачем нам еще один дурачок на троне?

— Ты говори, да не заговаривайся! Распустил я тебя. Воли много дал.

— Угу, разбаловал. Хочешь, извинюсь?

— Спасибо, обойдусь. Объясни мне, дурачку, когда ты начнешь Советы посещать?

— Что мне там делать? — лениво спросил князь. — Ты и без меня неплохо справляешься. Отец мой, опять же, от дел отходить не желает, поэтому пусть себе развлекается.

— Отец твой работает. Это ты у нас развлекаешься. Вот скажи мне, какого… ты моих фавориток приходуешь? Других баб тебе мало?

— Кромак, разгони ты своих шпионов к демоновой матери: они тебя дезинформируют. Это не я твоих фавориток приходую, а они меня. Роздыху не дают. Прихожу домой, а они уже в спальне караулят. Когда поодиночке, а когда и компанией. Что прикажешь делать? Гнать их в ночь холодную? Я же не подлец какой бездушный. Мне, между прочим, тоже несладко. Я, знаешь ли, не железный.

— Сейчас всплакну от жалости.

Движимый состраданием, король разлил по стаканам коллекционный коньяк.

— Что с эльфийкой? — поинтересовался Кромак, после того как со смаком осушил стакан.

— Все прошло по плану. Ильрохир не заметил подвоха, судя по тому, как быстро снялся с якоря.

— Это хорошо. И как она тебе? Понравилась?

— Баба как баба, — равнодушно пожал плечами Дар. — Наглая, глупая, жадная, возомнившая о себе бог весть что. Ничего нового. И что все с этими эльфийками так носятся, словно у них промеж ног алмазные прииски?

— М-да… Ну ладно. Будем считать, с поручением ты справился. Пострадал, так сказать, во благо короны. Пострадай еще немного.

— Новое задание? — равнодушно поинтересовался Дар, наблюдая за тем, как преломляется свет в гранях стакана, прежде чем отправить напиток в рот.

— Вроде того. Отправляйся-ка ты в Дирм в качестве посла. Грондфор продемонстрировал полную некомпетентность. Я вынужден его отозвать. Мне нужен толковый человек в империи. Да и ты развлечешься, развеешься. Даю пару недель, чтобы утрясти все дела в Родгарде.

— Это месть за фавориток? — недоуменно спросил Дар.

— Да пес с ними, с фаворитками! Говорю же, мне позарез нужен толковый человек в империи. Чувствую, что-то затевается там. Вот только понять пока не могу, что именно. Приедешь, разберешься на месте. Инструкции получишь перед отъездом. Да еще не раз увидеться успеем. Может, к тому времени пойму, что меня тревожит.