Девять Пепельных Сердец

Оле Вэйль (2024)

Рассеянный пепел Катаклизма скрывает под собой истории прошлого, а там, где пустыня встречается с изумрудным морем, стоит город, окруженный до небес щитами. Внутри тлеет жизнь, скованная шаткими звеньями. Огонь предательства разделил единство людей, а их лорд оставил свой трон. Безликие шепчут о скором возвращении алой царицы и новом рассвете, который разожжёт тлеющие угли. Звенья тем временем пытаются сохранить свои хрупкие устои с помощью теней — тех, кто готов рискнуть изгнанием ради награды. Некоторые тени шепчут о спасении в руинах на другом берегу изумрудного моря. Другие клянутся, что там есть сокровища и реликвии. Вот только никто оттуда еще не возвращался… Тайны заброшенных мест ждут, когда путь одного искателя станет явным под бледной луной. Найдет ли искатель то, что он ищет, в пепле пустыни на далеком берегу?

Эпизод III — Падения

Проходя мимо синевы угасающих искр жаровни, тени согласились, что неплохо было бы сначала понаблюдать за стражем и жрицей, дабы у них появились идеи для дальнейших действий. Кейтс, чувствуя лёгкость после оставленных волнений, вспомнил шёпот в башне перед спуском в город:

— Постой, Вишь… Перед тем, как я покинул башню, ты что-то сказала. Я не расслышал…

— Да. Тогда ты был похож на тучу. Странно, что я так просто дала тебе уйти…

— А сейчас я на кого похож?

Вишь подмигнула:

— На тень. Тебе это больше подходит.

— Спасибо… Но что ты тогда сказала?

— Я сказала:"не бойся вернуться, если что-то будет неясно…"

— Ах. Надеюсь, что будет не поздно.

— Я тоже.

Тени незаметно вышли на след жрицы, они общались нарочито урезанными фразами, как того требовала скрытность. Кейтс упомянул встреченные особенности крепости, а также записки, из которых Вишь не смогла извлечь ничего полезного. Она не желала обсуждать обрывочные последствия дней Тлена и предпочла исследовать запретные руины.

Внутренняя структура крепости имела сложную схему расположения множества коридоров, балконов и порталов, ведущих в высокие залы, которые оказались просторнее, красивее и темнее комнат, идущих по периметру нижних уровней. Убранство залов хвасталось своим изыском перед тенями: мебель из тёмного стекла и резного дерева, вместо фресок — барельефы, вместо грубых камней — мрамор и алебастр.

На зеркальных поверхностях соль белыми крапинками примешивалась со звёздами, глядевшими из окон. По углам залов восходили по спирали серебристые лестницы, похожие на змей. Эфир был более редким, но он всё же задерживал некоторые лунные отсветы и, чтобы глаза могли привыкнуть к ним, достаточно было просто не спешить. Вишь сделалась тише мыши и следовала нога в ногу за Кейтсом, пока не подпрыгнула на месте, как испуганная кошка (хорошо, что не зашипела) — так встретил новою тень жуткий гротеск, высеченный на лицах и масках статуй. Кейтс растворил передавшийся ему испуг в понимании неподвижности их каменных гримас, а Вишь в ответ подразнила их непоколебимость высунутым языком.

Десятками эти статуи стояли вдоль зала, слитые с полутьмой. Острые лезвия блестели в их покрытых заблудшим пеплом руках. Забавно, что угроза смерти — такая непозволительная роскошь. Как далеко они убегут на своих каменных ногах, если инквизиторы обвинят их в нарушении табу? Несмотря на испуг, Вишь не собиралась выдавать их, так что статуям можно было не беспокоиться. А в обмен они не станут возражать, если новая тень немножко проверит позабытые залы на предмет ценностей. Вот только все внутренние комнаты не имели ничего ценного, кроме старых вещей простых безликих под хлопьями пыли и горок соли с чёрным песком. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы прочесть всю их историю. Неужели шторма не поглотили крепость полностью из-за её расположения, или это был всего лишь вопрос времени? Вишь капризничала шёпотом:

— Я вот что-то не пойму, а где сокровища, реликвии и прочее. Никогда бы не подумала, что тени рассказывали неправду другим теням… Тут только пыль!

— Соль тоже имеется. И квильи, только пустые…

— Квильи! Так зачем мы за чудовищем и его хозяйкой идём? Давай искать изумруд!

Кейтса укусило небольшое разочарование, потому что он искал нечто более интересное, чем (даже не пустые) квильи:

— Нет, мы не оставим наш план. Те двое сами приведут нас к важным вещам, разве не так?

— Жрица вроде ведь собиралась закрыть алтарь? Думаешь, *там* реликвии?

— Вот именно! Если они от шума так встрепенулись, то алтарь для них имеет ценность. Только этот защитник может стать проблемой.

— Интерес не тает от опасности. С верхних балконов залы хорошо просматриваются. Нам стоит подняться повыше. Давай пока ограничимся лестницами…

Так они поступили и вскоре осматривали зеркальные залы с верхних уровней. Внизу послышались тяжелые шаги стража, проходящего мимо обелисков, ранее замеченных из покоев дамы. Несмотря на открытые окна, внутри верхних залов не было ни пылинки, и всё было как в настоящем дворце. По крайней мере, по представлениям Кейтса, который, к несчастью, никогда не бывал в каких-либо других дворцах. Тени смотрели, как страж направлялся вслед за дамой к монументальным вратам из обсидиановой мозаики, что высотой своей были в несколько уровней и доставали до верхних балконов. Кейтс поспешил спуститься вниз, дав сигнал Вишь оставаться наверху.

Врата медленно раскрылись перед дамой, впустив отражение луны играть на зеркале мрамора и Кейтсу удалось получше рассмотреть стража: вершина этой шагающей глыбы была покрыта серебристой чешуей, что прятала под собой руки и падала с плеч до колен, которые переходили в металлические тонкие колья. Голова его была в цилиндрическом шлеме, увенчанном тремя восходящими лепестками. Блёклые глаза глядели через треугольные прорези, соединённые острым выступом в форме клюва. Вогнутые пластины обрамляли нижнюю половину шлема, делая его похожим на череп. Движение головы защитника было сильно ограничено и, когда он осматривался, всё его тело поворачивалось вслед за головой.

Тень прокралась через зал, стараясь приблизиться к даме. Она вошла во врата первой, говоря нечто о посланниках. Кейтсу не удалось ни расслышать её слов, ни проснутся через врата, которые закрылись, как только страж перешёл их порог. Кейтс сделал жест пальцем в направлении теней, означающий безопасность. Вишь оказалась рядом и уловила досаду в его голосе:

— Я не успел. Как теперь до них добраться… Свет был на другой стороне, это точно! Можно попробовать выбраться из окон, перелезть по внешней стороне…

— Не спеши, Кейтс, смотри…

Обсидиановые узоры врат сливались с золотыми завитками цветов, что вырастали и тянулись к искусно вырезанным надписям. Вишь провела по ним рукой:

— Это имена? Запечатанные воспоминания… Статуи, записки… Даты… Имена! Это место — не крепость…

Кейтс чуть было не сказал, что это дворец, но Вишь содрогнулась, почти нарушив шёпот:

— Некрополь, вот что это! Мёртвые истории… Я не знала, что говорила там, в башне, перед твоим уходом. А всё так и оказалось. Накаркала, значит. Давай убираться отсюда?

Сотни разных рук оставили тысячи имён в медных листах под обсидиановыми осколками. Кейтс приложил ухо к двери и сквозь холод он услышал, как на другой стороне чарующий голос воспевал незнакомую молитву. Защитник не гремел чешуёй — либо он совсем далеко, либо прямо за вратами. В любом случае Кейтс хотел проникнуть через них к алтарю. Разогрев ухо кончиками пальцев, он достал квилью, чтобы подсветить надписи, но тут же забыл о них, ведь над ними цветы и узоры украшали изображение высокой фигуры. Кейтс узнал в ней уже встреченного на фресках странника в длинных робах. Он стоял на фоне мотива солнца в окружении других людей со скрытым лицами, только грудь у него была обезображена, как будто кто-то пытался вырвать у него обсидиановое сердце и преуспел. Запреты вспыхнули в памяти Вишь:

— Неужели это *он*? Говорить о ложном лорде — табу. Поэтому звенья молчат об этом месте и мешают правду с грязью, пытаясь забыть?

В голове Кейтса проснулись истории о древнейшем правителе пепельных земель — именно он поднял людей из пепла старого мира и восстановил последних после Катаклизма. Теперь его история мало известна, а каждый в Сол занят написанием своей собственной. Однако, иногда на улицах можно было услышать мифы от стариков о том, что правление одного лорда продолжалось веками, до времён самого основания города, а то и до Катаклизма. Кейтс поспешил успокоить Вишь:

— Лорд-что-один из историй про Катаклизм всего лишь миф. Я видел фрески на нижних уровнях, они не отражают правду. Но ты не ошиблась, это место почитания какого-то лорда. Или их всех сразу.

— Некрополь, Кейтс, я же говорю! Понимаешь? Это гробница позабытого лорда. Ты знаешь ту историю! Именно его Искры лелеют, а Пеплы проклинают.

— Тише. Ты боишься, и я хорошо знаю этот страх, поверь мне. Мы так рядом, Вишь! На другой стороне этих врат почитатели лорда хранят нечто крайне ценное. Просто подойди и послушай…

Она приложила голову к обсидиану, прислушалась, и кивнула с доверием Кейтсу:

— Жрица там, без вопросов. Значит, и алтарь? Хорошо, как ты предлагаешь незаметно открыть врата, если они и тридцати теням не по силам. Попросишь их открыться? Может, даже очень вежливо попросишь?

Кейтс понимал, что Вишь могла бы пойти в обход с помощью когтей, но, осмотревшись, придумал более изящное решение: врата откроет тот, кто знает, как их открывать, и делал это не раз. Теням нужно было создать возможность и ею же воспользоваться. Вернувшись в начало зала, Кейтс объяснил план:

— Один из нас выманит стража, пока другой проскользнёт внутрь.

Недовольный тон Вишь обозначил, что план ей не понравился:

— Прекрасная идея! Только ты упустил одну мелочь: приманка из меня не очень, это я сразу говорю. А вот *ты* — другой разговор!

— Нет, спасибо!

— А знаешь, можно ещё подождать, пока они выйдут…

— Ничего подобного. Ты помнишь контракты против Искр?

— Забудешь такое…

— Сейчас мы имеем дело со жрицей. Если закрытие алтаря — ритуал, то сможем ли мы его открыть без неё? Нужно узнать, как она это делает, но для начала отвлечём стража. Видишь ли, он не любит крыс и громких звуков. Пойдём, проверим комнаты.

— Хм, это кажется относительно *неплохой* идеей. Веди.

Поднявшись по серебряной змееобразной лестнице, тени принялись исследовать меньшие залы: в большинстве из них были только выстроенные в ряд урны с прахом под охраной статуй. Рядом находился полностью пустой зал, обитый медными листами, который очень заинтересовал Вишь — у неё в груди появилось сильное желание выкрикнуть так, чтобы эти пустые стены услышали! Но закрыв рот руками, она переборола желание и ушла от медного зала подальше.

Безрезультатно обыскав почти все помещения на втором уровне, тени поднялись на третий, где обнаружились мастерские — если судить по статуям на разных этапах завершённости, именно тут работал скульптор. Контейнеры со шкафами хранили бесформенные субстанции, воск, камни различных пород, а разбросанные инструменты усеяли пыльный пол, как капканы. Незаконченные формы, заполонившие стеллажи, напомнили Кейтсу об ученических работах, что пытались раз за разом достичь вершин мастерства своего учителя. Среди верстаков десятками хламились использованные квильи. Вишь пожирала их глазами и даже толкнула Кейтса, представляя, что они могут найти за закрытыми вратами — они точно были близко к изумрудам.

— А-ха, следы, следы! Становится теплее! Ты не замечал, что квильи немножко, но тёплые?

— Только когда не пустые.

— Даже когда пустые, они согревают надеждой.

Вишь начала рыться в контейнерах и зашуршала бумагой, как мышь:

— Смотри, Кейтс, тут чертежи. Я не разбираюсь, но разве они не считаются реликвиями Доката?

— Нет, это в лучшем случае копии. К тому же кузнецы остались только у Огней. Не стоит рисковать с ними ради простой бумаги.

— Тебе не стоит, но по рисункам многое можно сделать. Они имеют ценность! Плюс бумага лёгкая, я целый ворох могу утащить!

— Оставь. Эта бумага тонкая — будет шуршать, тут понадобится капсула для переноски. Если ничего не найдем за вратами, прихватим чертежи на обратном пути.

— Ладно, логично.

Вишь сложила чертежи в отдельный контейнер у потухшей жаровни и удивилась:

— Ах, кто-то пытался сжечь записи. Надеюсь, не из-за иссякших квилей…

Кейтс пробежался глазами по обугленным листкам, соглашаясь с надеждой Вишь. Неужели автор кормил огонь драгоценной бумагой, или это было избавление от запечатленных чернилами воспоминаний? Оставшиеся страницы датировались числами, близкими к дням Тлена — это событие было точно связано с крепостью и с её упадком. Кейтс выборочно начал читать, подсвечивая бумагу своей квильей:

"Состояние жрицы идет на поправку, но над защитником придется поработать, поэтому перебираюсь из аптеки сюда…

…Алая хорошо его потрепала, но я никак не могу понять её мотив. Угроза никогда не исходила от нашего лорда. Только косвенные связи привели раздор в действие. Я мог только сдержать источник и запечатал её на дне. Нор уже почти в полном порядке, но эссенция не способна восстановить, чего нет…

…Как воспримет он это? Будущее мне видеть не дано, и мучает страшная возможность. Он — последний. Остался жив только благодаря его милости…

…Благодать пропала, исчезла, нигде нет! Кончилась? Я был столь расточителен? Не завершить без неё, придется оставить некоторые части отдельно, но я знаю, чем заменить. Да, если не восстановить, то заменить…

…Необходимые элементы я подобрал, но сложно определится с материалом. Спросить совета у жрицы, она начинает приходить в себя. Чешуя для брони уже достаточно гибкая, отлично подходит под новый каркас. Встаёт вопрос пределов его возможностей, в том числе его дара. Восстановление заняло лишь малость по сравнению со жрицей…

…Моя работа над защитником близка к завершению. Необходимые добавления облегчены, осталось подключить гельи. Шлем на данном этапе сковывает движения, но не даст ничему важному вывалиться, это хорошо. Встаёт вопрос питания. Без должного способа подачи еды он может стать голодным…

…Пределы не достигнуты, однако новые внедрения успешны. Нор продолжит нести свою клятву и меня несказанно радует, что он с нами. Не всё ещё потеряно. Я возвращаюсь наверх, там много работы…

…Жрица ведёт себя странно. Я вижу, что она сильно изменилась. Как будто совсем другая личность взяла её место. Потеря лорда и города нас всех затронула. Осталось выяснить причины, тогда будут видны последствия…"

Кейтс осмотрел поближе разбросанные детали: некоторые представляли собой целые конечности, сделанные из кости и хитина. Он почти удивился, когда нашёл золотые пластины, похожие на броню стража. Когда Кейтс поднял одну, стало ясно, что вместо золота они были неопрятно выкрашены блестящей краской… Вишь сопоставила записки с чертежами:

— Защитник Нор, значит. Если судить по рисункам, его броня стала частью его тела. Как он вообще жив! Дата: 946 цикл, месяц… Дождя? Никогда не слышала о таком — он Дождь со Змеёй перепутал? Но дни Тлена начались точно в 946-м… 27 циклов назад! Нор всё это время провёл тут? Неужели это из-за него никто отсюда не возвращается?

— Нор нацелен на поражение неугодных. Табу они не чтят, на звенья не похожи…

— Верно… Панцирь его крепок, но всегда найдётся уязвимость. Обычно в подвижных частях, на стыках граней — тут главное точность.

Вишь перевела взгляд на когти и обратно на Кейтса:

— Ты бы убил его, если б до такого дошло?

— Если бы не знал имени, то… Я не знаю. Если до такого дойдёт, то мы и увидим, не так ли?

— Ответ труса. Не бойся, я с тобой. Мои когти не только для стен…

Кейтс представил Вишь, висящую на шее стража и кусающую его увенчанный шлем. Но сейчас она тщательно искала зацепки в записках:

— Странный почерк. Вот смотри, здесь все буквы одна к одной ровно стоят, а тут как будто пяткой писали. Или каким-то другим местом…

"Сказки, сказки! Старая ведьма бесполезная, новая ведьма плохая! Лорд катается в своем саркофаге, умирая от смеха, смеется над нами, идиотами, которые бегают вокруг и дурачат друг друга! Я — предположения — пред — пред — положения — предположения — пред — ложенья — ложения — я — предположения — ложь — я — ложь — я… Ба, я голоден, лорд никогда не бывает голоден, потому что он мёртв! Антар ат! Очук рысу! Ню-ну-не-ню-ну!"

Вишь тыкала пальцем на последние записи в руке:

— Перст? Странное имя. Ты слышал такое?

"Перст — так назвал он себя и пришёл в маске, но не узнать его было невозможно даже без моего дара. Он требует защитников, так как власть ускользает от него. Он знает, что останки где-то здесь, но не догадывается о сердце. Он снаряжает экспедиции за"спасителями"под предлогом реликвий…

…Тени получают инструкции, и осколки возвращаются к нам время от времени. Ложному лорду потребуются годы, чтобы собрать их всё, а у нас из-за этого будет достаточно времени, чтобы завершить нашу священную работу. Главное, чтобы след не привел его к нам. Если бы не регулярные вмешательства извне, нам не пришлось бы так сильно беспокоиться…

…Перст вернулся кто мне с предложением. Я должен был проклинать его за содеянное, но выслушал, понимая отчасти причины. Неразбериха в городе, потеря лорда и царицы, необходимость объединения, табу. Перст и сам не знает многого, и мне нужно быть предельно осторожным в том, что ему открывать. Он видит потенциал в моей работе с эфиром. Он требует применить её плоды для объединения города и обещает, что это сдержит Тлен. Я не верю ему, но вижу, что это так. Главное, что это даст нам время…

…Я приму его предложения в обмен на покой. Звенья не уничтожат Сол из-за зависимости друг от друга. Мои проекты пока что бесполезны, а это место слишком примитивно для выполнения моих обязательств. Нужна отдельная лаборатория в несколько уровней для совершенствования процесса. Части Нора наконец-то найдут себе применение. Пора искать новое место…"

Кейтс пожал плечами:

— Персты указывают обычно, может, он связан как-то с лордом?

Вишь потупила взгляд и приметила в самом углу мастерской гроздь металлических стержней и груду костей:

— Кейтс. Думаешь, мы ещё недостаточно нашумели?

— Нет? Они ведь нас сейчас не ищут.

— Тогда смотри, если бугай не любит шума, то используем кости, как приманку? Можно собрать их в кучу…

— И привязать к ним верёвку… Да, я помню тот контракт, только в тот раз были кости китов.

— Верно, всё повторим в точности. Разделимся, я смогу взять конец верёвки с собой наверх, и когда ты будешь у врат, я обрушу башню.

— А ты не хочешь попасть на ту сторону первой?

— Не искушай меня. Уступаю. Это твоя идея привела нас сюда.

— Идея, навеянная дурными снами. Кто из нас глупее — я, из-за того, что отправился сюда, или ты, потому что пошла следом?

— Тот, кого поймают первым!

— Ха! Хорошо, смотри: сначала дёргаешь, отцепляешь крюк, собираешь. Вот так отцепляется крюк… Всё верно. Пока Нор доберётся да второго этажа, ты успеешь залезть на десятый.

— Принято. Начинаем, когда ты встанешь перед вратами. Верёвку потом верну, обещаю.

Кейтс распустил целиком верёвку, снял с плеча крюк и надёжно зацепил его за стержень. Вишь тем временем быстренько собрала кости и разложила их на полу вокруг стержня в порядке от маленькой до самой большой. Дальше они сделали из больших костей основание и принялись возводить башню. У Вишь получалось на порядок аккуратнее и быстрее…

— Кейтс, мы строим, чтоб разрушить. Немного странно, не находишь?

— Разрушаем, чтобы отвлечь. Отвлекаем, чтобы проникнуть. Всё в порядке вещей.

— Угу…

Когда костяная башня была закончена, Кейтс (не без сожалений) вручил верёвку Вишь. Теперь её задачей было проследить, чтобы защитник оставался как можно дальше от хитрых теней. Она без промедления щёлкнула когтями и забралась на открытую часть крыши, зная, что всегда может забраться ещё выше, где только луна сможет достать её.

Кейтс удалился в тень недалеко от желанных врат и дал сигнал рукой. Увидев сверху его готовность, Вишь дёрнула за верёвку… Дребезжащий раскат грома озарил крепость получше жалкого грохота книг в архиве! Зацепленный стержень с треском стучал о мрамор — видимо, Вишь не смогла сразу отцепить крюк. Стержень вылетел с балкона вниз и ударился о зеркальный пол. Кейтсу этот трюк казался перебором, но план удался, и второго шанса было не нужно. Как только врата приоткрылись, жуткий топот острых ног стража вторгнулся в великий зал в поисках причины его тревоги и удалился в направлении мастерских. Сигналов от Вишь не последовало, гром шагов защитника угасал, но врата начали закрываться… Кейтс ринулся вперед, покинув безопасность тени, и прошмыгнул в ритуальный зал.

То, что оказалось на другой стороне, было невероятно: стены, инкрустированные выгравированными листами, стояли под углом, а бесчисленные свечи опирались на них и дарили свои высохшие слёзы. Незажженные их сёстры ревниво мечтали отдать свою белую стойкость тем всепоглощающим огонькам. Под ногами Кейтса раскинулось прекрасное представление ночного неба: полы блестели и сверкали, отражая своей полированной поверхностью золотистые огни и светила, распластанные на открытом небе. Сам зал простирался глубоко в спиральный лик из обелисков под присмотром статуй и выходил на открытую площадку.

Непрестанно смотрящая спутница Кейтса радовалась ночи и вместе с упавшими звёздами блистала чистотой своей через высокие окна да открытую крышу. Маленькие головы перевёрнутых существ из камня свисали с арок над приятным запахом курильниц. Прямо под луной, на краю пьедестала, возвышающегося над бездной, стояла в чёрном платье дама, увенчанная звёздами. Она нежно повторяла молитву, преклонив голову перед чем-то чудесным и сияющим, что бросало вызов самой луне. Переливающийся свет пульсировал, словно маяк для того, что находилось в пропасти под ним…

Кейтс не был готов к этому. Вопросы влекли с закалённым интересом, и он подошёл ближе, очарованный видением ритуала. Весь зал будто звучал вместе с дамой, и небо, и звёзды, а её голос лился подобно спокойной воде, изгоняющей горящие реки в голове Кейтса. Это было именно то, что он искал. Все его сомнения были выжжены этим сиянием. Никаких тревог и мелочных страхов. Он просто хотел быть здесь, слушая песнь шёлковой дамы, околдованный теплыми лучами света. Он сделал шаг ближе. А за ним ещё один. И ещё…

Шаги для него были бесшумными, невесомыми. Ничего, кроме блаженства из света и песни, не существовало. Последующий шаг принёс ещё больше умиротворения. Тень дамы коснулась его ног, и Кейтс начал обходить её стороной, не желая прерывать песнь. Перед дамой на алтаре виднелся источник чарующего света — он исходил из невероятной красоты кристалла с перламутровой сердцевиной и переливался цветами, но преломлял свет каждый миг по-разному, из-за чего было невозможно предугадать или извлечь закономерную последовательность. В эту пленяющую непостоянность можно было смотреть бесконечно и не замечать, что сам кристалл выглядел расколотым и ему недоставало многих фрагментов.

Дама невозмутимо продолжала молитву, не обращая внимания ни на приближение Кейтса, ни на отсутствие Нора, ни на что-либо ещё, будто её там не было.

Пропадая в великолепии световых переливов, Кейтс почувствовал, как его лёгкость сменяется уколами тысячи иголок, бегущим по его спине. В груди сердце повторяло знакомый уже марш тяжёлых шагов…

Нор!

Это имя безуспешно пыталось вырвать Кейтса из теплоты кристалла, но он не мог двинуться с места. Или не хотел. Так ли мотылек чувствует себя, попавшись в паутину? Привлёк его манящий свет… А может, оно того и стоило — лишь мгновение этого великолепия — и эти драгоценные секунды он заберёт с собой. Навсегда.

Кейтс знал, что это конец. Он слышал, как ветер взвыл, проницаемый холодным острием лезвия, что прорезалось насквозь чуть ниже его плеча. Прекрасную песнь не остановил его выкрик, когда за небольшим уколом последовал кровавый всплеск.

Только после осознания того, что случилось, Кейтса настигла агония, а в ней растворилась песнь.

В тишине повторился свист лезвий и раздался режущий сильнее крик дамы… После — ещё укол, и ещё… Каждый укол толкал Кейтса ближе к краю выступающей платформы. Он попытался обернуться, и небо с землей поменялись местами… Пробитая фляга блеснула брызгами огня, а их капли, смешавшись с кровью, как дождь заморосили под немеющими ногами Кейтса на краю уступа.

Он видел, как ещё одно лезвие впилось ему в грудь… Перед своим неизбежным и долгим падением, он увидел *её* лицо: чёрное от испуга горе больших глаз, рот искажен в крике, былая краса перечёркнута безобразным шрамом до кончика носа. Облик её вспышкой озарил Кейтса, напомнив ему о чём-то давно прошедшем, но боль начала вновь поглощать его ум и тянуть в свои жгучие объятья…

Рука дамы ринулась к нему, как ветвь молнии в стремлении ухватиться, поймать его, спасти его… Но было поздно. Вместо ушедшей из-под его ног платформы оказалась луна, и небо заняло место тяжести земли. Капли крови застыли в воздухе. Холод звёзд блеснул в них. Убийца стоял за дамой — клинки кружились вокруг его головы, шлем-череп прятал его взгляд…

Последнее, что видел Кейтс, была знакомая тень с мокрыми бусинками под глазами, свисающая на когте у самого верха стены… А после остался только звук скорости в его ушах… Звук поднимался, он падал быстрее и быстрее в пропасть… В ту же тьму, что была ему знакомой… Может, он уже был там?

* * * * * * * * *

Точка отсчёта была у него в голове. Потеря опоры. Свобода. Полная беспомощность. Без признания. Тело как калейдоскоп открылось перед ложными мирами снов, где он был не он, нарочито иначе. Изображения в его голове сначала становились чёрно-белыми, потом грубели, теряя чёткость, и наконец распадались на карандашные штрихи, линии, точки, пока не осталось ничего, кроме чистого фона.

*

*

*

*

*

*

*

*

*

Красное солнце. Золотая пыль. Трескается наоборот.

Всплеск — живительный и терпкий разбился и потёк по белой безжизненной поверхности. Ещё один — чуть подальше от первого, а затем ещё, последний — вместе они достигли бледных губ застывшего, как камень…

Красная капля. Пепельное тиканье в бесконечном повторении зацикленного падения. Он видел в тёмной пустоте, как десятки мыслей-иголок впиваются в натянутую плоскость, оставляя после себя быстро тающий след, а после него…

Покой… И ничего больше. Застывшее мгновение, сжатое до точки, которая лежит на безграничном холсте бесконечности, и не найдёт никто…

Пульсация… Едва уловимая вибрация… Начинает покалывать… А из неё боль — растущая. Она возвращается. И возвращает назад. Хватая ртом воздух и наполняя им пустую грудь, движение юркнуло вслед за капризами оболочки, и что-то проснулось, издавая сжатый крик. Небольшое усилие в надежде изменить что-то, уйти от надвигающейся боли открыло глаза. Закрыть их было намного легче. Горький, терпкий вкус появился на языке. Ещё вздох. Нет, теперь это было просто. А вот окаменевшая голова продолжала сопротивляться и не отдавала сон, что, казалось, длился много лет. Грудь несла неподъемную ношу, но нет, это просто руки сильно её обхватили… Нужно только отпустить. Как только глаза пробились через мутную пелену и вернулись в фокус, что-то смотрело им в ответ. Это было отражение… Или забвение. *Он* не хотел смотреть. Интерес цеплялся за видимое и выводил смотрящего на поверхность. Блестящие чернотой жемчужины висели над ним и украшали перевернутую статуэтку в бархатистом одеянии. В забвение канула ложное представление, когда это *что-то* моргнуло и дёрнулось, а после послышался лязг золотой цепочки, что держала бардовый амулет над лицом Кейтса. Он вспомнил имя. Вспомнил дворец. И кристалл в нём. Падение. Он думал, что это был конец.

Глаза не моргали. Голова послушалась, и, повертев ею, он увидел грубые разбитые камни в редких скоплениях эфира. Над ними восходила конструкция из металлических труб в стремлении дотянуться до звезд, под которыми можно было различить выходящую, как ладонь, платформу зубастой крепости, над которой возвышалась свидетельница чёрствой ночи госпожа луна — она оставалась молодой, но новой ли?

Пепел так мягок и невесом. Нежнее воды. Он терялся в сжатых пальцах и не отпускал, забиваясь в складки перчаток. Обломки досок в пепельной горке стали результатом мягкой посадки Кейтса и, к его удивлению, кости остались целы. Боль обратными волнами убывала, оставляя за собой пустое место. Рука послушалась и нащупала разорванный кусок куртки у правого плеча.

Крови не было, как не было и раны. Только неровный светлый след виднелся на чистой коже, такой же след был на левом боку, и на груди под спокойно бьющимся сердцем.

Мокрые угольки, пристально смотрящие сверху, моргнули своей чернотой, и теперь можно было различить маленькую голову, похожую на те, что охраняли зал с кристаллом. Кейтс приподнялся и разглядел существо целиком: перевёрнутое пушистое тельце, завёрнутое в кожистые крылья, висело на шесте. Последняя капля покинула стеклянное горлышко амулета и упала прямо в любопытный глаз Кейтса:

— Ой-ой!

Для него этого было достаточно, чтобы попытаться встать на ноги. Руки уперлись в сыпучий невесомый пепел в поисках опоры, и, найдя её, он поднялся с постели из обломков. Отряхнувшись и проморгав красную пелену из глаза, Кейтс обнаружил, что всё его лицо покрыто этой сладкой горечью. Коснувшись языком губ, он точно знал, что это кровь, но не его кровь…

Взгляд Кейтса устремился к цепочке в зубах летучей мыши над ним: юркающая мордочка не сводила с него угольков глаз и, чирикнув, обронила цепочку в пепел. Стоило Кейтсу поднять амулет, как в то же мгновение мышь с щебетанием встрепенулась, начала бить крыльями и улетела в кромешную тьму туннелей, вырвав находку у него из рук. Кейтса несколько удивил размах её крыльев и то, с какой лёгкостью сила ветра от их взмахов сбила его капюшон. Всё ещё чувствуя привкус крови на языке, задавался вопросом, почему эта мышь вылила кровь на него. Глубоко в груди появлялось холодное тление. Движение его крови уступало место новой, а после смешивалось, становясь частью с целым…

В голове Кейтса появились мысли, и он нашёл забавным наблюдать за своими чувствами: они просыпались, когда он вспоминал каждое из них. Следом он уловил ощущение сырости воздуха, перетекающее в журчание в ушах. Капли падающей воды отбивали звонкую и живую мелодию, но настоящая мелодия состояла из пустоты между звуков. От боли не осталось и следа, как и от былых открытых ран! Только рваные отметины на куртке отгораживали его от мысли о страшном сне. Его капюшон был тоже порван, но спицы под ним оказались не погнуты.

Кейтс получше осмотрелся по сторонам.

Отголоски шока танцевали на кончиках его рук, а думал он о том, что эти развалины были не лучшим местом для приземления или отдыха. Так образовалось направление, и оно *было* — просто было, без выбора, без вариантов. Сделав один лишь шаг, Кейтс отправился в полёт, но не такой продолжительный на этот раз. Волна боли вновь пробежалась по телу. Наконец поняв, что не хочет больше падать, Кейтс сглотнул оставшуюся горечь и впредь смотрел под ноги.

Мох коснулся его неосторожных ног, а неподалёку, в лужице капающей сверху воды, отражался изумрудный свет квильи среди почерневших бумаг. Рассмотрев в воде своё отражение, Кейтс прибрал остатки крови с лица, поправил капюшон, как мог, и вспомнил о летающих лезвиях, что низвергли его в эту пещеру. Среди пепла он нашёл разбросанные вещи, что раньше были содержимым его карманов: несъедобные теперь кубики, бесполезное в данном случае алоэ, и другие безделушки, но он знал, что чего-то важного не хватало среди них, а также решительно *не* знал, что теперь делать. Кроме непроглядных туннелей, других горизонтальных выходов он не обнаружил и, прикарманив квилью, попытался взобраться на полуразрушенную конструкцию из труб. Под весом тени трубы прогнулись, и то, что удерживало их на месте, с треском провалилось, уступив место разрушению и грохоту, с которым конструкция начала рушиться, как карточный домик.

Он же сказал себе, что больше не будет падать… Заторможенность движений для него была непривычной. Летучая мышь с цепочкой вернулась, вероятно, чтобы подбодрить его. Она парила кругами вокруг покрытого новым слоем пыли Кейтса и верещала, а после исчезла в одном из скрытых темью туннелей пещеры, из глубин которых послышался похожий шум. Быть может, летучая мышь, подобно ему, переживает не лучшую ночь в своей жизни и имеет особенность (бывают же совпадения) падать. Кейтс стоял один, почти ослепленный темнотой. Он задумал вновь использовать флягу, чтобы поймать отсветы лучей, но никак не мог её найти среди горок пепла.

Однако летучая мышь вскоре вернулась без царапины, но с новой ношей в когтях, которую она аккуратно бросила к ногам Кейтса и зацепилась за трубу над его головой. Он поднял предмет и узнал в нём обычную, хоть и довольно старую лампу: её крепления были оторваны, а лёгкий вес намекал об отсутствии источника питания. К удаче Кейтса, у него в выжившем кармане ждала своего часа полупустая (вот чёрт!) квилья. Оказавшись в лампе, она быстро пробудила едва заметный треск и тёплый зеленоватый свет вынудил пещеру открыть свои секреты.

Влажные стены поблёскивали среди зарослей мха и меж ними проявились проходы, ведущие в разные стороны. Кейтс осмотрел место приземления и опять был захвачен идеей загробной жизни — он никак не мог выжить после падения с *такой* высоты в *ту* неимоверно острую кучу палок, осколков, камней и других вещей, названия которых были неведомы ему. Сделав пару осторожных шагов, он всё же ударился мизинцем о камень, и убедился в присутствии и мизинца, и камня, и висящей вниз головой летучей мыши, которую теперь можно было разглядеть без труда.

Овальное круглое тело было размером с голову Кейтса, серая шёрстка смотрелась высохшей, а коготки на чёрных кожистых крыльях отливали серебром. Мышь специально напоила его кровью — в этом Кейтс оставался уверен, но как она могла знать? Он благодарно поклонился существу и подумал, стоит ли ему открывать рот, ведь никогда ещё летучие мыши не оказывались его спасителями. Кейтс думал не долго:

— Спасибо, мышь… Эм, летучая!

Его мысли устремились к Вишь, представляя, что она бы сказала.

— Моя спасительница, лучше тебя нет теней. Изумрудами… Нет, скорпионами обсыплю! Или что ты там ешь…

Мышь наклонила голову. Кейтсу захотелось провалиться под землю. Но раз уж он вспомнил про Вишь, то понадеялся, что она не засветилась.

— Вот только выберусь из этой дыры обратно наверх. Ты случайно не знаешь, где Вишь?

Летучая мышь проворковала и влетела в один из туннелей, маня своим верещанием за собой.

— Понимаю. Жаждущим — беспрестанное, значит… Ух!

Ухватившись за лампу, Кейтс последовал за удаляющимся чириканием мыши. Эти подземные ходы и гроты, видимо, распростерлись под крепостью и выходили к морю — такие же были и под городом, они и сейчас служат скрывающимся теням, но туннель, ведущий Кейтса, совсем не подходил для пряток. Местами стены несли ровные формы и линии от тяжелых инструментов, их полости оставались напоминанием об извлечении важного и нужного. Лужи под ногами беспокоили мыслью о приливе, но летучая мышь привела Кейтса к грубо вырезанной лестнице из камня, а поднявшись по ней (и не упав) он обнаружил себя в другом типе туннелей. Стены тут были кривыми и в трещинах со странными отметинами, а вдоль них поднимались изогнутые стойки, подпирающие своды. Дорога здесь тоже изменилась, став петлять, как змея, а некоторые пути скрывались под мелкими водопадами — когда Кейтс проходил через них, вода становилась красной. К звучанию воды и щебетанию летучего проводника присоединилось отдалённое щёлканье, будто тысячи рук трясли тысячей баночек с кофейными зёрнами. Или то было больше похоже на град, бьющийся о витраж его башни во время месяца Волка. Не упала ли она в его отсутствие…

Спустившись вниз по извилинам, Кейтс увидел источник щёлканья. Вместо тысячи рук тысячи жуков ползли по стенам и сводам, едва касаясь ног тени, но обходили свет лампы стороной. Летучая мышь уже успела схватить несколько жуков на обед. Как бы эта древняя лампа не подвела самого Кейтса, и он сам не стал обедом… Нет. Он странным образом знал теперь, что лампа никогда его не подведёт.

Сытая мышь выглядела совершенно потерявшейся. Хотя поначалу Кейтс был уверен, что он идёт за ней кругами, изменяющиеся отметины на стенах спешили его обнадёжить, а тёплый зеленоватый свет в руке не давал храбрости и надежде покинуть его. Кейтс решил всё же довериться летучей мыши и следовал за ней быстро и легко, ведь она оказалась права — в скором итоге кривые туннели перешли в подземелья крепости, где комнаты были захвачены мхом, что ковром поднимался по полусгнившей и однажды роскошной мебели. Прогнав жуков светом лампы, Кейтс нашёл на одном столе книжку в кожаной обложке и аккуратно изучил находку. Часть страниц была вырвана, остальные промокли, а буквы, оставленные твёрдой рукой, готовились сбежать со страниц вместе с водой. Кейтс собирал их в несущественные даты бесполезных на данный момент летописей, но они пролили немножко света на ход строительства крепости:

"Почва с её обитателями просачивалась в глубины после Катаклизма. Сокровища прошлого мира погребены под пепельными землями. Пока что найденные пережитки прошлого во многом бесполезны, ведь теперь никто, кроме призраков, не может их прочесть. Утраченные знания — только для того, чтобы быть найденными вновь новыми глупцами…

…Один очень ясно дал понять, что мы должны начать строительство именно на этом месте, строго придерживаясь заданных планов. Я не могу отделаться от ощущения, что он знает об этом месте больше, чем говорит нам, но я не из тех, кто сомневается в причинах его поступков, просто всё это кажется необычным. Планировка почти подразумевает, что чего-то не хватает. Возможно, лорд, кто к чему-то готовится…

…Под нижними слоями земли мы обнаружили то, что было построено там раньше. Храм или некрополь, со многими-многими уровнями, уходящими глубоко в землю. Как мог лорд знать об этом? Сначала были возведены опоры и подземелья. После этого гарнизон и жилые помещения были достроены. Новые старые гельи открыты для нас…"

Кейтс не отказался бы от карты, но внутри книжки, среди неинтересных записок и сводок о добыче ресурсов и этапах строительства, оказалась сухая чернильная палочка, которую он чуть было не лизнул, но опомнился и окунул её в лужицу. На редких сухих страницах появились линии и знаки — так Кейтс приступил вычерчивать свой путь, отмечая тупики и повороты туннелей, ручейки и скользкие места. Редко он замечал пробегающую им навстречу крысу да чуть заметный лязг металла.

Внезапно что-то быстрое вылетело из далёкой темноты и ударилось с огромной силой в его спутницу. Облако пыли вырвалось из тельца летучей мыши и попало Кейтсу в лицо, а её крылья потяжелели и замедлились, теряя силу. Раздались ещё два удара — один прекратил полёт мыши, другой прибил её крыло к стене. Щёлканье жуков усилилось на секунду и пошло не спад. Кейтс пригнулся, опустил лампу, готовясь вытащить из неё квилью… Перед тем, как увидеть причину разбежавшихся жуков, он её услышал: холодящее дребезжание цепей следовало за медленными размеренными шагами. Звонкий щелчок натянутого напряжения раздался на уровне чуть выше головы, и вот из темноты вышла сгорбленная фигура, обмотанная железными нитями в оборванных робах под серебристой броней. Подобно статуе, ведьма совсем не двигалась, пока прикованные к ней цепи не утихли. Она пыталась уловить малейший звук, что был громче щёлканья панцирей жуков. Прячась за неровно обрубленными волосами, два янтаря безучастно отблескивали в её глазницах, а в них отражался блеклый огонёк лампы Кейтса. Она его не видела. Ни его, ни лампы, ничего вообще. Но, несмотря на её ужасный вид, в её чертах и движениях остался след исключительной грации — в том, как она водила головой, вдыхая влажный терпкий воздух, и как она сжимала в руке арбалет, приближаясь к своей добыче…

Остановившись в нескольких шагах от Кейтса, она не нашла ничего интересного в горстке праха и, развернувшись, исчезла за лязганьем цепей в глубинах.

Без малейшего шума, Кейтс поднялся и посмотрел туда, где видел в последний раз подбитую спутницу: из стены торчал острый кусочек кости, видимо рыбьей, а под ним лишь горстка из пепла, которая нежно проминалась под перчаткой. Кейтс нащупывал в ней ещё две стрелы и ту самую цепочку с амулетом. Он осторожно достал её, отряхнул и изучил, не обнаружив в золотой оправе с выгравированным стеклом ничего необычного, кроме определённого запаха крови. Кейтс не мог поверить, что это всё, что осталось от его спасителя, но больше не испытывал никаких чувств и становился беззаботным, мягким, нетерпеливым, играющим. Там ничего не было, как не было в амулете и чудесной крови.

Кейтс всё равно одел цепочку на шею. Он был опять один и, попрощавшись со своим уже совсем не летучим помощником, продолжил путь. Если ведьма слепа, то только звук его может выдать. Или ещё и запах? У него ни с тем, ни с другим проблем не наблюдалось, и он продолжал составлять непонятную карту. Только без проводника потерявшийся не мог даже начать представлять себе план этого лабиринта — тут попросту отсутствовала логика. Пути, что должны были пересекаться, только открывали новые направления. Даже самый пытливый ум не обнаружил бы здесь места, за которое можно было ухватиться. Кейтс придумал оставлять пометки солью, которые, однако, теряли свой вид от ползающих жуков и ещё больше сбивали с толку после того, как он поворачивал за следующий угол. Его ум был как зыбучие пески, погребающие всё под собой, проникающие в каждый уголок, каждое ответвление лабиринта. Извилины ума — под ними тьма, над ними свет.

Не ограничиваясь в отметках солью, Кейтс взял в арсенал кусочки костей и камушки — они означали повороты на его карте. Устанавливая очередную последовательность из отметок, он заметил тонкую нить под ногами: растяжка вела к заряженному на стене арбалету, а стрела готовилась впиться в невнимательных особ, что не смотрят под ноги. Кейтсу это не показалось особо опасным. Он ожидал чего-то более изощрённого, вроде шипов, движущихся стен, падающих потолков, бездонных ям, кислотных луж — вот это было бы весело!

Зная о подобных сюрпризах, Кейтс теперь перед каждым шагом смотрел под ноги, что заметно замедлило его преодоление лабиринта. Или это походило на петляние по лабиринту, так как выход никак не обнаруживал себя.

Всё было тихо, пока одна крыса, пища, не пробежала перед тенью и её не проткнула насквозь очередная стрела. Не пытаясь соревноваться в скорости со стрелами, Кейтс немедленно замер и выкрутил квилью из лампы, чтобы убрать малейший шум. Дыхание было под контролем, даже когда приближающийся лязг цепей казался перед самым ухом. Естественный свет квильи почти доставал до стрелы с добычей, которую подняла ведьма. Острым наконечником она разрезала зашитый нитями рот, а после какофонию цепей разбавили хруст и чавканье.

Совершенно не желая стать закуской, Кейтс (с громыхающим сердцем) предался мыслями о том, как другие крысы чувствуют себя, узрев, что случилось с их пушистым другом. Он терпеливо выждал, пока ведьма не удалилась обратно во тьму. Крысы, наверное, захотели бы покинуть эту дыру и больше никогда не возвращаться. Кейтс в этом был с ними согласен и когда всё стихло, отправился дальше в компании вновь зажжённого зеленоватого огня. Продолжая скитаться по лабиринту, он увидел ещё одну крысу, что выбрала то же самое направление. Или она бежала за ним? Был ли отсюда вообще выход?

Проклятье! Как же он не хотел остаться здесь до конца своих дней, питаясь крысами. Впрочем, если был вход, то… Кейтс посмотрел на своего нового спутника с опаской — крыса не выглядела аппетитной и совершенно точно не хотела оказаться съеденной. Он подозревал, что был ещё недостаточно голоден. Но эта мрачная для крысы мысль оказалась прервана чёрной лапкой, наступившей на крысиный хвост, а та не издала ни звука, потому что все её силы были направлены на побег из этой тёплой хватки…

— Интересная у тебя компания.

Лампа осветила хозяйку этого милого голоска — это была прекрасная и большая чёрная кошка — наверное, раза в три больше белых портовых, что ловко утаскивали в зубах свежевыловленную рыбу. Лапка, державшая жертву на месте, поднялась, позволив крысе удрать прочь в темноту. Глаза кошки переливались зелеными оттенками от лампы в чистом пурпуре, и они внимательно рассматривали Кейтса.

— Рада наконец встретится с тобой, скиталец… Во дворце сегодня ночью невероятно шумно. По моим скромным соображениям, это из-за тебя.

Кошка хищно ходила вокруг него и мурчала:

— Ты любишь загадки?

Кейтс любил загадки, когда он мог отгадать их, но кивнул, проглотив язык.

— Тогда ответь, кто крадётся в ночи из тени в тень, без звука, без запаха, без приглашения?

— Я?

— Ха! Тогда кто я?

— Ты, вероятно, кошка.

— Я? Кошка? Да как ты смеешь?! Я — *хранительница* этого места, а ты — *незваный* гость! Все уже слышали твои проделки наверху, знаешь ли. А вот твой запах мне не уловить, странно это. Только отголоски пряности щиплют мой нос. Ты весь в пепле, возможно, в этом и есть объяснение.

Её глаза задержались на ободранной куртке и бледных шрамах.

— И, как я вижу, свою долю неприятностей ты в эту ночь получил сполна. Что привело тебя сюда? Ты грабитель могил? Искатель реликвий? Ха! Будто есть разница. Как зовешься?

Перед тем, как открыть рот, Кейтс вспомнил о ведьме и с недоверием заподозрил кошку в заговоре с ней.

— Отвечай же! Ночь ещё далеко от завершения! Мученица не близко отсюда, ты можешь говорить. У тебя есть имя? У тебя есть цель?

— Кейтс — моё имя и, твоя правда, я — искатель… В поисках… Одной вещи.

— Ха, да как и все мы! Но ведь для того, чтобы искать что-то, нужно иметь представление о том, что ты ищешь. Просвети меня.

— Нет, то есть я не знаю. Что-то привело меня сюда. Сложно объяснить. Мои сны не дают мне покоя, и я думаю, что здесь есть ответ почему…

— Сны! Сны лечат, прекрасный скиталец, а не мучают. И уж тем более не приводят в подземные лабиринты оставленных дворцов!

— Кошмар, тогда. Тебе важна разница? Я уже здесь.

— Верно. И всё же любопытно. Какой любопытный ты кусочек. Что же ты собираешься делать, раз уж ты, как выражаешься, уже здесь?

— Я хочу уйти. Мне нужно выбраться отсюда, найти выход из лабиринта.

— Правда! Да неужели?

Кошка потёрлась о ногу Кейтса, брякнув невидимым под шерстью ошейником.

— А может быть, ты там, где тебе самое место? И ты только этого ещё не знаешь.

— Нет. Я не мученик и вкусовые особенности крыс меня не влекут. Я просто ищу выход и чувствую, что ты можешь мне помочь…

— Так тебе помощь понадобилась. А то мне казалось, что ты почти понял…

— Понял что?

— Уже не важно. Если нужна помощь, только попроси.

— Так просто?

— Я же простая кошка, не так ли?

— Помоги мне. Я хочу выбраться отсюда. Скажи, где мне найти выход.

— О, отсюда нет выхода. Есть только путь вперед, и путь наверх, и путь…

— Вниз?

Кошка усмехнулась от перебивания.

— Нет, маленький Кейтс, ниже для тебя пути нет, только наверх! За мной!

Кошка прыгнула в темноту, её тень бросилась на стену и начала перебирать лапами в одном из направлений.

— Итак, Кейтс. Твои шрамы… Ты воин?

— Нет. Мне просто повезло. Не знаю даже, как я выжил… Мне оказали помощь, но я не просил о ней… И навряд ли мог спросить. Всё просто произошло.

— А говорят, что только у кошек девять жизней. Непривычно понимать, что я не единственная помощница в этом месте.

— Значит, ты тоже сделана из пепельного праха?

Кошка ответила с обидой, но любопытством:

— Насколько мне известно, нет. Однако многие вещи здесь совсем не то, чем кажутся. Вернее, в разное время они оказываются разными вещами, хотя по сути, одно и то же… Много зависит от того, *как* ты на вещи смотришь. И путь, что ты со мной разделяешь — это верный путь, ведь я выбрала, чтобы он был верным — он приведет нас туда, где нам должно быть — обратно во дворец. Вверх, вверх.

— Так эти развалины — дворец? Расскажи мне о нём.

— Невежда. Ты из города, неужто там истории перестали рассказывать себя?

— Не всем историям можно верить. Ложные следы оставлены всеми, кому правда горька. Для многих звеньев это цель существования.

— Тут звеньев нет, только оставшиеся. Пройдись глазами по стенам. Все они хранят правдивые вещи, ведь возвели их в те времена, когда правды не было, так как не было лжи. А теперь торопись, мы уже почти там. Вот *эта* дверь для тебя. Для меня — другие дела, другие направления. Пока что.

— Спасибо. Смог бы я найти выход без тебя?

— Тебе это важно знать?

Кейтс не знал, что ответить.

— Я рада видеть тебя живым, знаешь… Продолжай в том же духе. Последняя вещь — берегись того, который зовётся Нор. Высокий, в доспехах чешуйчатых. Он тебе не враг, он просто исполняет долг. Я вскоре найду тебя.

И произнося эти слова, кошка исчезла в тенях, оставив Кейтса перед серебряной дверью, которая смотрелась совсем тут не к месту. Символ пирамиды с восходящими линиями из пика превалировал среди рун и других знаков, украсивших дверь. Кейтсу символ казался знакомым и где-то на переднем плане воображения загорелось желание спросить у кошки, что именно он означает (помимо многих других вещей). В конце концов, не каждую ночь встречаешь говорящую кошку!

Дверь отворилась перед Кейтсом в широкий и низковатый малахитовых цветов зал. Покрытые влажным мхом прямоугольные колонны ровным метром стояли напротив окон, смотрящих на неспокойное море, а между колонн шахматной плиткой ходили вверх и вниз платформы, гонимые прибоем. Для кошки легко было бы перебраться через зал, но Кейтс побеспокоился. Не случайно же она ничего про это место не сказала? Внезапно дверь на другом конце зала распахнулась. На холодный свет луны вышел защитник Нор в тёмных пластинах и чешуйчатом плаще. Он сразу же заметил свет лампы и ринулся вперед по опускающимся перед ним плитам. Клинки закрутились над его черепом-шлемом в готовности ужалить. Кейтс это тоже заметил и тем временем выдернул квилью, ограничив себя тем светом, что луна давала волнам и чешуе доспехов, блестящих от брызг.

Платформы поднимались и опускались под звуки бушующих волн и ударов ног защитника, формируя траншеи, по которым продвигалась тень Кейтса, стараясь не поскользнуться и не пойти прямо навстречу своему убийце. Знала ли кошка, что Нор был так близко или её предостережение — простая случайность? Укрытия тени исчезали так же быстро, как и появлялись, но этого было достаточно, чтобы избежать острого взгляда защитника и его не менее острых клинков. Пройдя половину зала, Нор начал терять равновесие и скользил на уходящих из-под острых ног платформах, но продолжал выискивать мелькающую тень. Стоило ему заметить свет лампы за опустившейся стеной, как он немедля запустил в том направлении лезвия. Поднявшиеся преграды из плит отразили несколько лезвий обратно в атакующего и скрыли факт того, что остальные лезвия со свистом разбились мимо лампы — сам Кейтс тем временем был совсем в другой стороне и перебирался в обход преследователя.

Нор наконец добрался до оставленной лампы и в непонимании оступился, когда платформа под одной ногой упала, а под другой поднялась, подбросив его (вместе с лампой) к потолку. Защитник с грохотом упал на другую плиту и та, погнув лепестки на его шлеме, поставила его обратно на ноги, но без равновесия он не смог остановиться и выпал из окна. Лампа же отлетела в противоположном направлении, осветив тьму между падающим в море охотником и его жертвой. Кейтс только услышал удар тяжелого металла о волны и будто груз упал с его плеч. Вдохнув пустой ветер и бросив взгляд на окна, он просто отряхнулся, поднял лампу и покинул свирепеющий зал ради встречи с новыми беспокойствами.