Свадьба моего бывшего

Оливия Лейк (2024)

— Я не хочу видеть тебя рядом.Я моментально вспыхнула от горькой желчи его слов. Отлично, значит, не работаем, но уйду на своих условиях — громко хлопнув дверью!– Я так и сказала начальнице и твоей невесте.– В смысле, сказала?Я нарочито невинно надула губы— Что ты сказала? — угрожающим шепотом спросил Дэн.– Сказала, что ты невыносимый кретин, с которым я имела глупость переспать в юности.– А она? — его голос упал еще ниже.– Ответила, что полностью согласна со мной. Что так думают все женщины, которые с тобой спали. Но, чтобы получить доступ к твоим миллионам, нам обеим придется потерпеть.– Ева, — начал убийственно тихо, — пошла вон отсюда!Я могла превратить в реальность любую сказочную мечту. Создать свадьбу мечты. Но только не тогда, когда жених — моя первая любовь. Мой первый мужчина. Мужчина, который люто ненавидел меня…Ретеллинг и адаптация книги «Свадебный переполох»

Пролог

2015 год

Ева

Я обязательно пойду на эту вечеринку! Пообещала самой себе, но для мамы разыграла покорность и поплелась в свою комнату.

— Алло, — шепнула, прижимая к уху телефон. — Да иду, иду! — открыла дверь и на цыпочках подобралась к кухне. Тихо и темно. — Родители уже легли. Выходи на балкон, — и, засунув мобильный в карман узких джинсов, проскользнула внутрь. Резким движением стянула уродскую ночнушку и, скомкав, спрятала под подушку на узком угловом диване. Фу, бабуличья сорочка! Длинная и широкая, но, если бы мама или папа увидели, как крадусь на кухню, то ложь, что водички попить вышла, точно сработала бы! А так…

Узкие черные джинсы, облегающий топ, а под ним никакого белья. Стянула с волос тугую резинку и несколько раз тряхнула ими, взбивая густую темно-рыжую волну, укрывшую плечи и спину. В сумраке подкрасила губы персиковым блеском и, перекинув маленькую сумочку через плечо, открыла балконную дверь.

— Черт! — тихо выругалась, услышав раскаты салюта с другой стороны озера. Двенадцатый час ночи, родители уверены, что я уже легла, и разубеждать их не следовало. На прошлой неделе сильно проштрафилась: мать учуяла запах сигарет. А все Вика виновата! Попробуй, затянись, такой кайф, мы ведь девочки взрослые — сами решаем, сами выбираем. Я не только не получила удовольствия от курения, но еще и под домашний арест попала!

Мне нужно быть очень осторожной: если родители прознают, что в ночь умотала на вечеринку — все оставшиеся каникулы просижу дома безвылазно, а этого никак нельзя допустить! Мне восемнадцать, и я хочу гулять!

— Привет, — одними губами прошептала, заметив подругу. Мы жили в соседних квартирах. Мама Вики сегодня на смене, и мы решили сбежать через ее балкон, главное, перелезть и не упасть. Третий этаж: не убьюсь, но покалечиться могу.

Дом у нас старый, еще восьмидесятых годов — это его и минус, и плюс. Балконы дряхловатые, навесные, но зато через них в принципе можно забраться в соседскую квартиру. Я перекинула длинную ногу через боковые перила, а Вика помогла перетащить вслед и мою задницу.

— Свобода! — тихо воскликнули, выбегая из подъезда. Лето, тепло, ночь и пьянящее чувство влюбленности. Да, я была влюблена! Правда, парень, удостоившийся этой чести, пока не подозревал об этом. Но он узнает, я постараюсь!

В нашем небольшом подмосковном городке летом собиралось немало туристов: леса, озера, чистый воздух — рай для кемпинга и глемпинга. Особенно отличался стильный отель «Дача». Он стоял буквально на озере и выглядел ну очень солидно. Я, конечно, внутри никогда не была, но фотки видела. Крутяк! Хозяевами была семья Савельевых. Сегодня отмечался день рождение Паши, сына хозяина. Как раз в лаунж-зоне отеля. Так нам с Викой по крайней мере шепнула девчонка, вхожая в тусовку местной золотой молодежи.

Сейчас время отпусков: кто-то укатил на моря, но были и те, кто остался, а еще те, кто, наоборот, вернулся сюда, в отчий дом. Точнее, в дом деда. Да, Дэн, моя новая любовь, приехал в гости к дедушке. Звучит забавно, но все не так просто.

Наш город славился удивительной концентрацией обеспеченных горожан. Одним из таких был владелец местных заводов-пароходов. Его все знали — городок маленький, и тридцати тысяч жителей нет. Благодетель, меценат, опора градостроительства! Дмитрий Казанцев переехал сюда лет десять лет назад из Москвы: решил старость в покое и безмятежности провести, близко к столице, но дышать легче и ритм не настолько выматывающий. Он отгрохал шикарный особняк вдали от дорог, почти в заповедном месте и принялся облагораживать город: вкладывал, реконструировал, строил.

Я краем уха слышала, что в Москве он сколотил огромное состояние на инвестициях, но что да как — не разбиралась, да и не интересовалась. Ну, вкладывается старик в развитие города — прекрасно! Но мне от этого что? Я как жила с родителями в хрущевке, так и живу. Я в Москву в сентябре уеду, в университет поступила!

Только когда прошлым летом пожаловал внук богатого деда, всего на недельку — я пропала. Весь год маялась, столичного красавчика забыть не могла. Это на меня совсем не похоже. Возраст такой, что гормоны бурлили, а мозг отключался. Парнями я интересовалась охотно, как и они мною. Но не этот год! Я только о Денисе Казанцеве думала: социальные сети мониторила, телефон найти пыталась, но тщетно. Он не выходил на связь, на сообщения не отвечал, в блок меня кинул, толком не пообщавшись. Но я не отступала.

Дэн Казанцев будет моим!

— Ты чего? — поинтересовалась Вика, останавливая (пока безуспешно) попутку.

— Ничего, — тряхнула волосами. — Давай я попробую, — и легонько оттолкнув ее от края дороги, принялась голосовать. Я красивая, молодая, эффектная — у Дэна, как и водителя, только остановившегося около меня, просто нет шансов!

— Садись, — потащила за собой на заднее сиденье Вику. — До «Дачи» за сто подкините?

— Да вы уже сели, куда ж вас! — дед за рулем возмущался, но тронулся в нужную сторону.

Все бы хорошо, если бы не Лерка Гончарова. Дэн сейчас с ней гулял. Мы с ней учились вместе. Правда, она старше на два года. Первая красавица, отличница, спортсменка, только разве что не комсомолка. Кукольная блондиночка тут же взяла в оборот московского красавчика и не отходила от него дальше, чем на пару метров. Он приехал всего три дня назад, а они уже пара!

Это шокировало: где я и где пресная Гончарова! Да, я вчерашняя школьница. Да, не классическая русская матрешка, но ведь хороша же! У меня есть сногсшибательные длинные ноги, шикарные вьющиеся волосы с ярким медным отливом и вполне себе смазливая мордашка. Я понимала, что не эталонная красавица: смуглянка с острыми скулами, совсем не кукольным носом и слишком большим ртом, но парни с ума по мне сходили! А еще был характер. Никто не любит людей, которые ни рыба и ни мясо. Ну и мозги не куриные, как у той же Лерке! Что еще Казанцеву нужно?!

— Спасибо, — всунула сотню деду, и мы с Викой выгрузились на повороте к «Даче». Приехать достаточно поздно решили не только из-за моего наказания, но и потому, что все уже достаточно набрались, чтобы не заметить «зайцев» на вечеринке золотой молодежи.

На территорию отеля попали беспрепятственно, разве что немного похлопали ресницами и поулыбались молодому охраннику. Где проходил праздник догадались по ярким вспышкам прожекторов и зажигательной музыке. Веселые голоса, взрывы смеха, алкогольные батлы. Танцевальные тоже были — на роскошном газоне Савельевых творилось безумие. Понятно, почему мероприятие устроили поодаль от основного корпуса с номерами: гости вряд ли оценили бы размах кутежа.

Мы легко слились с гостями. Две красивые девушки везде найдут друзей. Вику сразу взял в оборот какой-то парень. Меня тоже попытался обнять расфуфыренный пьяный мажор.

— Отвали! — жестко пресекла вульгарные попытки облапать меня. Я искала Дэна. И нашла…

Он стоял в обнимку с Леркой, тянувшей ярко-малиновый коктейль. Шептал ей что-то на ушко, улыбался интимно, любовался так по-мужски. Она кокетливо поправила ему воротник поло и, передав бокал, отошла. Я хотела подойти к Дэну, но отчего-то устремилась за ней.

Лерка пересеклась с подружкой, и они вдвоем юркнули в неприметный пляжный туалет. Я за ними, стараясь не светиться. Неужели нужно проверить, чистые ли у нее трусы?! К сопернице я была безжалостна и беспощадна.

— Так ты что, собираешься с Дэном туда-сюда?! — услышала пьяное хихиканье.

— Хватит! — смущенно оборвала Лерка. — Мне Дэн так нравится. Надеюсь, что когда начнется учебный год в универе, мы продолжим встречаться.

— Думаешь, если дашь ему, то не кинет тебя? Казанцев — московский перец, мажор и бабник. Ты уверена?

— Да, — твердо ответила Лерка. — Он сказал, что ждет в 307 люксе. Так что…

Я вжалась в стену, услышав шаги. Подруга вышла, а соперница осталась. Осмотревшись, заметила в неприметном темном углу ведро и швабру. Не будет сегодня у пресной Гончаровой ночи любви. Это мой парень! Ну или будет мой! Обязательно будет! А Лерка в туалете посидит, хорошенько подумает над своими планами. Я решила и сделала, не сомневаюсь, потом ушла. Нужно Дэна занять, скучает, наверное.

Я неслышно вошла в интимный полумрак номера, названного Леркой. Дэн Казанцев стоял у открытого окна и курил. Я замерла, охватывая взглядом его высокую мощную фигуру. Он был без футболки: рельефная спина почти полностью закрывала оконную раму, низкие джинсы подчеркивали тонкую талию и узкие бедра. У меня горло перехватило от нереальности происходящего. Вот Дэн: стоит в спальне полуголый и ждет, что ему обломится секс. А что я могла ему предложить? Могла ли?..

Возможно, мысли у меня слишком громкие, или просто Дэн устал ждать: он неожиданно повернулся, впечатав в меня тяжелый взгляд с бледно-зеленой поволокой.

— Привет, — поздоровалась, опираясь спиной о дверь. Сейчас мне как никогда нужна уверенность.

— Привет, — затушил окурок и прошелся осязаемым взглядом по моим длинным ногам, но с места не двинулся. Сердце забилось где-то в горле: мощная грудь, сильные руки, подтянутый живот. Свет был скудным, но татуировку, набитую неприлично низко — в самом паху! — которую подчеркивал расстегнутый ремень джинсов, заметила. Крылья. Роскошные темные крылья. Демон-искуситель. Мой демон. Мой искуситель. Голова кругом просто.

— Скучаешь? — облизнула губы и оттолкнулась от двери, решившись на активные действия.

— Вообще-то, нет, — Дэн усмехнулся и бросил на меня совершенно незаинтересованный взгляд. — Ты?.. Напомни, как тебя зовут.

— Ева, — проглотила обиду: он даже имени моего не запомнил…

— Ева, поезжай домой. Хорошим девочкам пора спать.

Дэн совершенно не воспринимал меня всерьез. Вероятно даже, считал глупой малолеткой. Но я не маленькая, совсем не маленькая! И не дура, соответственно!

— А если я плохая девочка? — подошла опасно близко: совсем немного осталось и можно коснуться широкой мужской груди. Смело вздернула подбородок — черту все и даже инстинкт самосохранения!

— Плохая? — вкрадчиво шепнул, делая последний шаг, невесомо касаясь моих бедер своими, осторожно беря пальцами мой подбородок.

От Дэна приятно пахло алкоголем, сигаретным ментолом и туалетной водой. Что-то легкое, цитрусовое, немного сладкое, но горчило в конце, на самом кончике обоняния. Внутри полыхнуло, дыхание перехватило, а голова совсем закружилась. Это в комнате так жарко или его тело пылало? В ногах разлилась странная слабость, а щеки тут же предательски вспыхнули. Я знала, что такое сексуальное возбуждение. Знала свое тело. Занималась петтингом, но никогда раньше…

— Девочка, — снисходительно начал, — я жду кое-кого и, боюсь, ей может не понравиться твое присутствие, так что, — обошел меня и распахнул дверь, — прошу. — Дэн показательно взмахнул рукой, отправляя меня на выход.

Противный комок из обиды и злости оцарапал горло: остаться — значит, навязываться; уйти — проявить слабость. Меня ведь попросту вышвыривали, как вшивого котенка. Я откинула гриву медных волос за спину и неспешно прошла к выходу, соблазнительно покачивая бедрами, но, поравнявшись с Дэном, едко бросила:

— Желаю дрянной ночи.

— Взаимно, — улыбнулся он. Мои потуги выглядеть не уязвленной поклонницей, а непробиваемой стервой явно забавляли Казанцева.

Домой вернулась в расстроенных чувствах и настроение не изменилось ни к утру, ни днем. Я бродила по супермаркету со списком, составленным матерью, и крутила хвосты морковкам, представляя, что это Лерка. Если бы не она, Дэн точно влюбился бы в меня! Печально вздохнув, поставила в корзинку молоко и сметану, потянулась за йогуртом, но тревожно замерла, услышав знакомый возмущенный голос. Нет, судьба не может быть так жестока! Неужели и здесь Гончарова?! Та эмоционально выясняла отношения по телефону, потом с силой бросила мобильник в сумку, громко фыркнув.

Если у нее не было еще одного ухажера, то провинившимся был Денис. Вероятно, вчера она так и не смогла выбраться, а когда удалось, столичный мажор уже испарился. Не удалось Лерке подцепить его на интим.

— Привет, — поздоровалась, мило улыбаясь. Свой выход не пропущу!

— Привет, — Лерка одарила отсутствующим взглядом. Видимо, до сих пор вела диалог с Дэном, да и на сумку посматривала. Ждала звонка? Или сама думала перезвонить?

— Классная вечеринка была, да?

— Да уж, — кисло согласилась, — классная.

— А какие парни! — я мечтательно закатила глаза и даже облизнулась, как сытая кошка. — Дэн Казанцев офигенный. Мы с ним круто затусили, — сексуальный подтекст вложила, чтобы она даже со своими тугими мозгами все поняла.

— Врешь! — воскликнула Лерка, покраснев, как помидор.

Я фыркнула и склонилась точно к ее лицу. Я выше и горжусь этим.

— Дьявольские крылья в паху — это нечто. Да Дэн и сам дьявольски хорош.

— Да пошла ты! — Лерка стремительно развернулась и выбежала из магазина.

Я подавила противный внутренний голос, вопивший, что поступаю плохо, очень плохо. Но ему велено было заткнуться. В любви и на войне все средства хороши! А месть вообще блюдо восхитительно вкусное. Пусть Казанцев убирается в свою Москву со спермотоксикозом!

Увы, у Дэна были другие планы. Уже вечером, когда мы с Викой выгуливали в парке моего кокер-спаниеля Герцога (пока мне разрешено гулять только с собакой) расплата за ложь настигла. Правда, я не сразу догадалась, какую цену за это придется заплатить. Я без энтузиазма слушала излияния Вики по поводу гудевшей с похмелья головы и паре поцелуев с одним из дружков Паши Савельева.

Черный «Форд Эксплоер» резко затормозил на пешеходном переходе, заставив нас отпрыгнуть обратно на тротуар. Герцог разразился диким лаем, бросаясь под колеса нарушителя правил дорожного движения. Я оттащила его за поводок. Стекла были опущены, и я сразу поняла, кто приехал. И по чью душу.

— В машину, — тихо скомандовал Казанцев.

Я сглотнула и испуганно переглянулась с Викой. — Села в машину, — повторил, словно пригоршней льда в лицо бросил.

Я передала поводок подруге и шепнула:

— Прикрой.

Вика ошарашенно переводила взгляд с меня на водителя и пыталась удержать обеспокоенного Герцога. Мой мальчик волновался за хозяйку, а я, между прочим, тоже.

Мы ехали молча. Дэн даже взглядом меня не удостоил. Ну не убивать везет в самом деле! Он не псих, наверное. В светлой рубашке, с закатанными рукавами, со стильной стрижкой и кожаным браслетом на запястье Дэн был похож на ожившую девичью мечту. Мышцы на руках проступали четким рельефом, когда легко и умело правил огромной машиной. Хорош мерзавец, хорош! Я все еще злилась за вчерашнее динамо, но готова простить, не задумываясь.

Дэн, остановился и заглушил мотор в зарослях деревьев, на самом дальнем из наших озер.

— Какого хрена тебе от меня нужно?

Я вздернула бровь. Вообще-то это он увез меня из города!

— Что ты привязалась ко мне? Бегаешь, как собачка дрессированная! — Казанцев осмотрел меня придирчиво и, явно оставшись недовольным, бросил: — Рыба-прилипала.

— Рыба твоя Лерка, — буркнула я.

— Кстати, о ней. Ты какого наговорила ей всякой херни?

Я молчала.

— Что молчишь, м?

— Пошутила, — едко сказала, но улыбнулась приторно мило. — Сегодня разве не день дурака? — вдобавок еще невинно хлопнула длинными ресницами.

— Стерва-самоучка, значит?

Я только плечом дернула, решив, что благоразумно будет промолчать. За словом я никогда в карман не лезла, но слишком велико напряженно в сумраке салона. Бретелька сарафана неожиданно соскользнула, открывая обзор на аппетитную, видневшуюся в декольте грудь, а мой летний наряд отчего-то именно сейчас показался слишком коротким, слишком провокационным.

— Сейчас ты позвонишь Лере, — Дэн смотрел тяжело и опасно, но держался в рамках закона. Он достал телефон и протянул мне, — расскажешь правду и извинишься. Ок?

— Никому я не буду звонить, — наотрез отказалась. — И извиняться не буду, — демонстративно отвернулась к окну.

— Значит, ты все еще плохая девочка? — с угрожающей мягкостью поинтересовался Казанцев.

Я вздрогнула от двоякости как тона, так и значения вопроса, и медленно повернулась. Взгляд Дэна лениво скользил по моим ногам, особо задерживаясь на бедрах, затем неспешно поднялся к груди. Тонкие губы дрогнули в улыбке, а в глазах хищный блеск.

До лица взгляд Казанцева так ни разу и не дошел.

— Может быть, — шепнула пересохшими губами, хотя хотела сказать совсем другое. Что именно? Не знаю. Возможно, что совсем не плохая, а самая что ни на есть обычная. Но… Дэн ведь мне нравится. Взрослым парням нужно это. Да и я давно не маленькая. Уже совершеннолетняя.

Казанцев зажал рычаг под сиденьем и отодвинулся до упора, затем резко подхватил меня под ягодицы, усаживая себе на колени. Агрессивно огладил бедра, ныряя крупными ладонями под юбку, и шепнул:

— Ты этого хотела?

Да, наверное. Я ведь мечтала, что окажусь с ним вот так: вдвоем, в теплой тишине, интимной темноте… Дэн с ума сводил. Я и сама не понимала, как умудрилась запасть на парня, которого и видела-то, считай, издалека только. Который не смотрел в мою сторону. А сейчас глаз не отводит. Они у него потрясающие, зелено-голубые — я таких никогда не видела. А взгляд какой… Сердце сладко заныло. Сейчас Дэну нравилось, что я наврала Лерке. И что плохая девочка тоже нравилось.

Я сама поддалась ему навстречу: взяла в руки красивое лицо, уколовшись о легкую щетину, и робко поцеловала. Его губы были мягкими и пахли мятной жвачкой. Аромат сладких цитрусов вскружил голову, прошибая запреты первыми страстными импульсами. Дэн стремительно перехватил инициативу, превращая нежный первый поцелуй в необходимость и нужду. Прикусил мою губу, жадно исследуя меня, зарываясь пальцами в волосы, больно, жарко, сладко. Я потеряла все моральные ориентиры.

Юбка сарафана давно задралась, а вверх Дэн резко потянул вниз, оголяя высокую грудь. Телом я могла гордиться: созревшее, давно избавившиеся от подростковой нескладности.

— Расстегни, Ева, — попросил интимным шепотом, и я подчинилась: трясущимися от возбуждения пальцами сначала одну пуговицу рубашки, затем вторую, на третьей Дэн не выдержал и сорвал ее через голову. — Ты красотка, — сжал острые соски, затем подцепил один зубами.

— А-аа, — простонала от болезненного удовольствия. Оно совершенно не связано с физиологией, но чувства внутри искрились и горели. Необыкновенно. Никогда не испытывала подобного. Вероятно, это и есть близость с любимым мужчиной.

Дэн сжимал мои ягодицы, нежно задевая промежность, но не срывая трусики. Возбужденный, горячий, с жаркой испариной над верхней губой. Казанцев с силой вдавил меня в свой пах: внушительный и жесткий бугор на джинсах таранил разгоряченную нежную кожу.

— Я хочу тебя, малышка, — шепнул Дэн. — Очень хочу.

Я блаженно улыбнулась: в его голосе больше не было агрессии и злости, только нетерпение, а в потемневших глазах бушевала буря. Дэн отодвинул полоску трусиков и коснулся меня внизу. Большим пальцем растирая и поглаживая пульсирующий клитор, гипнотизируя меня взглядом.

— Достань член… — попросил, сладко размазывая по всей промежности мои соки. Я сглотнула и потянулась к болтам в паху. Они поддались легко. Я замерла, оробев. Казанцев ловко стянул одежду, у меня перехватило дыхание. Я в первый раз видела член в живую и так близко. Он терся о мое бедро, обжигая в месте соприкосновения. Большой, тяжелый, с толстым стволом и крупной темно-розовой головкой.

Дэн взял мою ладонь и положил на него. Провел вверх-вниз, прикрыв глаза и шумно втянув воздух.

— Потрись об него. Нам обоим будет приятно… — звучало, как мягкий приказ и мне нравилось ему подчиняться.

Я двинулась вперед и вздрогнула от острой вспышки наслаждения. Мои половые губы, смазанные и гладкие, скользили по раскаленному стволу. Я прикрыла глаза и задрожала, отдаваясь древнему и чувственному порыву — стремиться к плотскому удовольствию. Дэну тоже нравилось мое интуитивное мастерство.

— Ева? — рвано позвал. Я открыла глаза и улыбнулась, опьяненная предвкушением скорого оргазма. Казанцев ловко выудил из подлокотника презерватив, рванул зубами и заглянул мне лицо. — Ты ведь тоже меня хочешь? — спросил, продолжая двигать бедрами, доводя до умопомрачения. Не желаю, чтобы это закончилось. Нам так хорошо вместе. Разве не показатель любви, что мужчина, прежде чем овладеть, хочет убедиться в согласии девушки? Что мы оба хотим. Это должно что-то значит. Обязано…

Я тряхнула волосами, отгоняя сомнения, и придвинулась еще ближе, царапнув острыми сосками широкую грудь. Для Дэна это означало, что можно. Он ловко надел защиту и, обхватив мои бедра, рванулся вперед, насаживая меня на всю длину.

— А! — вскрикнула. Боль не была сильной, но я забылась, не подготовилась. Казанцев потрясенно замер. В глазах удивление и неверие. Да, и такое бывает: восемнадцатилетняя девственница с телом распутницы. Но, что сделано, то сделано.

Я подалась вперед, снова целуя его губы. Но не плакать же нам из-за потерянной невинности?! Это должно было когда-нибудь произойти. Дэн, похоже, решил так же: обхватил крепко, и мы вместе начали двигаться, постепенно наращивая темп, смешивая горячее хриплое дыхание.

Больно больше не было, но резкие движения доставляли дискомфорт, только сладкие короткие поцелуи дарили реальное удовольствие. А еще запах кожи и незабываемое чувство единение с мужчиной. Я много целовалась и тискалась, но никогда не отдавалась полностью. Я не была опытной, но имела чутье: сегодня мне очень хотелось, чтобы ему было хорошо. Именно со мной. И ему было: Дэн коротко, прямо в губы простонал что-то нечленораздельное и крепко сжал меня, до хруста в ребрах. Он закончил.

— Спасибо, — легко поцеловал меня в плечо. Я неуклюже слезла, возвращаясь на пассажирское сиденье. Суетливо поправила одежду, избегая смотреть, как Казанцев избавлялся от следов. Спокойно и безразлично. Отсюда все выглядело не столь романтичным, особенно когда мужчина мечты молча закурил, не глядя в мою сторону. Пришел стыд и запоздалое раскаяние. Вероятно, к нему тоже. Нет, не те же эмоции, но и не любовь и светлая радость. Казанцеву было пофиг на меня.

— Почему ты не сказала? — спросил безучастно. Я просто пожала плечами.

— Я не думал… — покачал головой, затягиваясь горьким дымом. — Не знаю, что сказать, — на меня наконец посмотрел. — Ты же нормально? Без обид?

Я плотнее сжала губы. А чего, собственно, ожидала? Что Дэн, получив мою девственность, признается в любви и сделает предложение? Ха! Конечно!

— Не нужно ничего говорить, — открыла дверь и буквально вывалилась из машины. Хотелось спрятаться или провалиться под землю. Стыдно. Вот сейчас реально стыдно.

— Стой! — за мной бросился. — Куда ты?! Я отвезу.

Дэн вернул меня в машину. На всякий случай даже заблокировал двери, прежде чем плавно отъехать от озера. В город мы возвращались еще более напряженными, чем когда выезжали из него.

— Притормози, пожалуйста, на перекрестке, — единственное, о чем попросила, нарушая давящую тишину.

— Ева… — позвал Казанцев, когда взялась за ручку пассажирской двери.

— Мне надо домой, — проговорила, не глядя на него.

Фары продолжали освещать дорогу: хоть и лето, но уже успело прилично стемнеть, а фонари в моем районе большая роскошь. Было тихо, только на площадке возились припозднившиеся дети, а родители на лавочке рядом негромко болтали. Я надеялась, позвонить Вике и забрать у нее собаку, потом уже пойти домой. План провалился сразу как свернула к подъезду. Мама ждала под тусклой лампочкой Ильича: в руках телефон, поза напряженная… Мне конец.

— Где тебя носит?! — мама заметила меня. Я обреченно поплелась к дому: и так плохо, она еще…

В нашей семье главным был не отец, а мать. Взрывная жесткая женщина и спокойный уравновешенный мужчина создавали поразительную пару. Отец — врач в местной областной больнице; интроверт, склонный к меланхолии. Мама — повар от бога с задатками автократа. В ресторане, которому она оказала честь работать, царил абсолютный тоталитаризм, полная монархия. Папа уже полысел, да и брюшком обзавелся, мать, напротив, оставалась поразительной красавицей в свои сорок с хвостиком. Как они нашли друг друга, влюбились и прожили в достаточно крепком и счастливом браке двадцать лет — даже для меня загадка. От матери мной была унаследована внешность, от отца только рост, характером пошла в покойную бабушку. И слава богу! Потому что папа — улитка, а мама — бульдозер. Лучше уж что-то среднее.

— Мама, я… — начала, но эмоции нахлынули, и я разрыдалась.

— Ева, девочка, что случилось? — мама притянула меня в объятия, обеспокоенно поглаживая по волосам. Эта несвойственная ей нежность обескуражила, и плотину прорвало: никакой правдоподобной лжи заготовлено не было, а унизительная правда судорожно рвалась наружу. Я захлебывалась, рассказывая с самого начала. Было больно и стыдно, но желание выговориться слишком сильно. Хочу, чтобы меня поняли и уверили, что не такое уж я и аморальное чудовище.

— Ах он подлец! — взорвалась мама, услышав, что произошло в машине. — Да я его засажу! Как он посмел! Завтра же напишу заявление!

— Мамочка, нет! — кинулась к ней. — Он ничего такого не сделал, я сама… Он ничего не сделал, не надо заявление!

— Его родители узнают, это я гарантирую! Пусть не думают: раз богаты, значит, могут пользоваться молоденькими глупышками. Я ославлю их на весь город!

— Мамочка, прошу, не надо. Прошу!

Она же меня опозорит, не его! Для парней — это плюсик на доске мужского почета. А для девушки — клеймо шлюхи!

— Успокойся, успокойся, — мама снова обняла меня, не давая упасть в истерику. — Все будет хорошо, обещаю. Иди, ложись и выкинь это из головы. Забудь этого подлеца.

Утром, когда выползла из комнаты, разбитая и подавленная, увидела за завтраком только отца. Ночью глаз сомкнуть не смогла: то боялась маминых угроз, то думала о Казанцеве. Я же сама во всем виновата, если бы не моя упертость, не попала бы в эту отвратительную ситуацию. Сегодня очень жалела, что поделилась с матерью своими проблемами. Как теперь в глаза смотреть?

— Пап, а где мама? — обеспокоенно спросила.

Он ел наспех состряпанную яичницу и пил крепкий кофе. Подозрительно. Кофеин ему категорически запрещен, и мама не приготовила бы ему такую банальность. Не ее почерк.

— Доброе утро, дочь, — улыбнулся он. — Умчалась куда-то полчаса назад. Садись, я и на тебя пожарил яиц.

Господи, неужели поехала в полицию?! Или… домой к Дэну!

— Папа, прости, мне нужно бежать.

Я пулей бросилась в спальню, натянула джинсы, майку и кеды, на ходу завязала высокий хвост и опрометью полетела вниз.

— Пап, дашь денег на такси?

— Ева, мама не велела.

— Прошу, это вопрос жизни и смерти! — взмолилась я. — Пожалуйста!

— Чьей смерти?

— Моей, папочка, моей!

— Тогда держи, — достал из кармана деньги. Мельче пятиста не было. — Сдачу вернешь.

До лесистого склона добралась минут за тридцать — такси долго ждала. Матери звонила, но та не отвечала. Я не знала, куда именно из двух возможных вариантов она могла поехать, но начала с дома деда Казанцева. Поняла, что не ошиблась с местом, обнаружив возле огромного особняка машину отца. Я не знала, что хуже: полиция или этот дом? Наверное, все-таки отделение.

Я замерла возле кнопки домофона, не решаясь позвонить. Возможно ли еще, остановить катастрофу?..

Денис

Я был в ауте. Это как вообще?! Нет, не из-за того, что переспал с девушкой — дело житейское. А вот девственницы в моем рационе впервые. Я вопреки мнению местных давалок, которые сначала ноги с охоткой раздвигают, потом удивляются, что интересны не больше, чем на разок, не бабник. Секс люблю — это нормально в моем возрасте: полезно, как спорт и приятно, как сладости. Спорт, секс, сладкое — круговорот взаимодополняемости.

Но, бля, честное пионерское не собирался трахаться с этой Евой! Хотел проучить назойливую врушку и помириться с Лерой, блондиночкой-нежнятиной. Понравилась она мне: хорошенькая, ласковая, порядочная. Вот ее хотел. Ночи этой ждал — три дня обхаживал девочку! Не знаю, может, и вышло что с ней. В Москве у меня не было девушки. Лера вполне могла ей стать. Или нет. Теперь уже не узнаю. И какого художника на мою голову упала эта Ева?! Доебалась, как банный лист до задницы! Нет, симпатичная, согласен. Но порода сучья, таких не люблю. Правда, губы у нее мягкие, задница охренительная, а сокрушительная податливость просто удар ниже пояса. Кто бы устоял?!

Ева была сексуальной, манкой и от нее вкусно пахло ягодами. Она как легкое, но коварное вино: глоток сделал и пропал. Но за любым алкоголем следовало похмелье.

Я ведь был уверен, что подобная девица давно распрощалась с невинностью: слишком яркая внешность, фигура сочная и вполне женственная для вчерашнего подростка и полное отсутствие моральных принципов. Так я думал, а оказалось, что ошибался.

Вздохнув, плавно развернулся, выпуская из виду стройную и соблазнительную фигуру Евы. Пусть идет с богом от греха подальше. Естественно, мне было хорошо: мужской оргазм ни от головы, ни от сердца не зависел. Я кончил, но довольным не был. Девчонка мне не нравилась (это не про внешность): стервозина растет, проблемная и непредсказуемая. Я любил покладистых, нежных, податливых. Мне нравилось понимать, чего ждать от людей вообще и женщин в частности.

— Привет, — ответил все же. Лера звонила. Сама. Хотела встретиться. — Давай в другой раз, — отказал, не уточняя дату и время. А смысл? Мы явно не с того начали: она начала мозг клевать ни с чего, а я переспал с другой — плохая база для отношений. Лучше домой поеду. Душ и спать. От меня пахло сексом, женщиной и ягодами.

Утром не успел позавтракать, только спустился, как бабушка шепнула, что меня срочно требовал в кабинет дед. Я не понимал, в чем дело. Когда вошел — встретился с двумя парами глаз: одни цепкие, пронзительные, дедовы; вторые метали молнии и принадлежали красивой моложавой женщине.

— Денис, проходи, — строго приказал дедушка. — Познакомься, Марина Григорьевна Дубравина. Мама Евы Дубравиной. Знакома тебе такая?

Блядь! Знал же, что трахнуть целку — чревато последствиями. Не, ну не жениться же меня заставят?!

— Я не знаю ее фамилии. Только имя, — вместо того, чтобы хоть как-то сгладить ситуацию, бросил, равнодушно сложив руки на груди. Глаза женщины воинственно сузились.

— Да как ты смеешь! — приблизилась и ткнула пальцем мне в грудь. — Как у тебя мысли такие возникнуть могли! Совратил девочку!

Я не выдержал, громко и очень саркастично хмыкнул. Сначала не воспитывают девок, не прививают норм приличий, а виноваты окружающие. Про мораль такие, как эта Ева, в принципе слышать не слышали!

— Я тебя засажу!

— Все было по согласию, — холодно отрезал. А вот это уже серьезно. Не может быть такого, чтобы Ева не достигла возраста согласия. Таких сисек у малолеток не бывает!

— Ева — еще ребенок, — Дубравина старшая была настроена решительно.

Я плотнее сжал челюсть: на языке вертелась пара колких замечаний, но дед взглядом велел помалкивать.

— Или ты будешь отрицать, что она не знала мужчин?

Я покачал головой и отвернулся к окну. Попал. Капитально попал. Знал же, что от этой чертовой Евы могли быть неприятности, но чтобы такое… Разве за секс с девственницей сажают?!

— Денис? — только и сказал дедушка, посматривая неодобрительно. Деда я любил и уважал и совершенно не хотел доставлять ему проблем. Он был старой закалки: хоть и состоятельный, но не прогнивший.

— И что? — ответил спокойно. — Я никого не насиловал.

— В полиции будешь объясняться! — продолжала угрожать мать Евы.

— Успокойтесь, Марина Григорьевна, — миролюбиво начал он. — Мы все решим. Виновных накажем, — и на меня недобро взглянул. — Денис, уйди. Взрослые будут разговаривать.

Я зло усмехнулся, но подчинился. Мне двадцать три — давно не ребенок. И мне не нравилось, когда меня и мои поступки обсуждали без меня.

Зеленые тяжелые портьеры, скрывавшие выход, задержали меня, а когда услышал приглушенные голоса, замер. Я должен знать, чего моей семье будет стоить эта история.

— Марина Григорьевна, я понимаю вашу злость. Дети вырастают и порой огорчают нас. Я верю, что мой внук не насильник. Также уверен, что ваша дочь приличная девушка. Давайте не будем им обоим портить будущее нехорошими слухами. Денису в будущем предстоит занять высокий пост в семейном бизнесе. Вашей девочке жить, учиться, работать. У них обоих впереди большое будущее.

Мать Евы что-то ответила, но неразборчиво, а вот дед отменно лил мед в уши. Семьдесят лет, а талант обхаживать и убалтывать стал даже лучше. Как можно отказать милому доброму старичку?

— Вы, наверное, не знаете, но моя корпорация построена на инвестициях. Я всю жизнь вкладывал деньги в молодые перспективные компании, в умных людей и рискованные проекты. Уверен, ваша Ева — достойна лучшего будущего. Позвольте, я проинвестирую в него, Марина Григорьевна?

— Да как вы смеете! — услышал возмущение в голосе.

— Я ни в коем случае не хотел вас обидеть, — заверил дед самым ангельским голосом. — Я просто хочу, чтобы вы приняли в дар, скажем, двести тысяч рублей. Мы все забываем о случившемся и живем мирно и счастливо.

Так вот как дед собрался решить проблему! Хотя, вероятно, на то и был расчет. Девка легла под внука богатого человека, чтобы поиметь с него денег. Вот откуда такая назойливость! Бегала Ева не за мной, а за деньгами семьи! Вот сука! Может и целка у нее восстановленная, чтобы зарабатывать на этом. Ушла семейка.

— У меня одно условие, — услышал деловой голос Марины Григорьевны.

— Какое же?

— Ваш внук и близко больше не подойдет к моей девочке. Пусть только посмеет ее снова обидеть.

— Обещаю. Денис сегодня же вернется в Москву.

Услышав это, тихо вышел. Значит, нужно собираться. Дед шутить не любил. Я вышел во двор, закурил, пока бабуля вне поля зрения. Уже сегодня о произошедшем узнает отец, и с ним тоже нужно будет объясняться. Я обязан быть надежным, предусмотрительным и думать о репутации. Иначе вместо директорского кресла, так и останусь офис-менеджером, не выше. Эдика вперед меня поставят: у него темперамент спокойней. Я брата любил, но с детства понимал, кем буду. Я старший. Он младший. Расклады мы оба знали. Разок трахнулся, и такой головняк. Бля, съездил к деду на недельку перед нормальным отпуском.

Глубоко затянувшись, заметил за высоким ажурным забором странное мельтешение. Неспешно подошел ближе и безошибочно узнал стройную фигуру. Ах, мамаша, значит, не одна явилась! Расчетливая шлюшка тоже здесь!

— Дэн! — заметив, бросилась ко мне Ева. Впечаталась в темные прутья, глаза бегали, губы искусаны. — Что происходит?

— А чего ты здесь? — презрительно осмотрел ее. — Твоя поддержка матери нужна: пустить слезу, всхлипывать и надрывно рассказывать, как я тебя насиловал. Тогда больше выручить удалось бы.

— Что? — Ева растерянно округлила глаза, и такой честной, испуганной, совсем юной девочкой казалась. Бесит. Актриса погорелого театра!

— Ты свою девственность для меня берегла? — не выдержал и схватил ее за руку, притянул к себе, рыча в бледное лицо. — Или для любого, кто готов за нее заплатить? Так аукцион бы устроила. Хотя… Ты не стоишь двухсот тысяч. Дырка и дырка.

— О чем ты? — Ева попыталась выдернуть руку. — За что?

Я коротко и зло рассмеялся. Ну прямо святая простота! Невинная овечка! Один ее вид чего стоил! Без косметики, в простой майке и джинсах — она действительно выглядела, как школьница. Пухлые губы влажные, в покрасневших глазах страх и слезы, руки дрожат и такое искреннее возмущение в голосе — оскар за лучшую женскую роль определенно заслужила Ева Дубравина!

— Ты — дешевка. — Я оттолкнул ее от себя. — Пошла отсюда.

Ева ошарашенно хлопала глазами, только рот беззвучно открывала и закрывала.

— Ева! — мамаша вышла, бросила на меня полный презрения взгляд, схватила дочь за руку и утащила в машину.

— Что ты здесь делаешь? — услышал, как строго спросила, затем дверь салона захлопнулась, и они уехали.

Я достал еще одну сигарету. Прикурил. От злости разрывало. Чтобы эта семейка провалилась!

— Здорова! — рядом остановилась машина. — Паша Савельев приехал. Мы собирались рвануть на озеро, на катере покататься. — Едем?

— Да хуй там! — бросил в сердцах. — Я в Москву возвращаюсь.

— А что так? — удивился Пашка. Я трепаться о своих победах ниже пояса не любил, но на эмоциях выложил все. Как трахнул Еву и чем это для меня кончилось.

— Вот шкура! — покачал головой Савельев. — Ничего, дружище, она свое получит. Нормально в нашем городе ей больше не будет.

Мне было плевать на Еву. Я уехал в Москву и забыл о ней. На долгие годы забыл…