Бывшие. Больше, чем врач

Оливия Стилл (2024)

Нелепая случайность или халатность воспитательницы детского сада? Не все ли равно, когда твой малыш теперь в больнице и ты вынуждена следить за стрелкой часов, ожидая хоть каких-то новостей? И это не конец… Оперирует его тот, кто пять лет назад разбил мне сердце, а потом попал в аварию, забыв обо всем, включая меня… И я была вынуждена умолять врача прооперировать сына. Нашего с ним сына!

Глава 4

НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ

ВИКА

— Простите, но в рамках нашей больницы такие операции не делаются.

Как гром среди ясного неба прозвучали для меня слова хирурга. Я даже не могла вспомнить, как его зовут!

— Как же быть? Делайте что-то! Он же умрёт!

— Не кричите, гражданочка! — рявкнул второй доктор, расположившийся за рабочим столом.

Главврач, наверное…

— Вы не на базаре, — строгий голос тучного врача вызывал у меня лишь раздражение.

Какие нравоучения! У меня ребёнок умирает!

— Вы врачи! Вы должны его лечить!

— Мы можем лишь отправить вас в другую больницу, — пожал плечами, улыбаясь, этот нахал.

— Вы вот так просто меня отошьёте? А как я должна его отвезти? Скорую вы мне хотя бы выделите?

Хотя я готова была хоть на руках нести, лишь бы спасти…

Я не могла поверить своим ушам. Клятву Гиппократа, видимо, не все врачи дают, да и, скорее всего, для нынешних представителей такой профессии это пустой звук.

— Мы не отшиваем, мы соблюдаем протокол. Наша больница не может предоставить вашему ребёнку должного лечения. Поэтому я лишь даю вам рекомендации.

Боже… Это какой-то фарс…

— А что касается машины скорой, то у нас они все заняты. Вы можете платно нанять экипаж, который вас перевезёт.

Я даже не помню, как выскочила из кабинета, громко хлопнув дверью. Мысленно перебирала всевозможные варианты и вспоминала пин-код от кредитки, в которую строго настрого запретила себе лазить.

Сейчас не тот случай. Сейчас я готова куда угодно влезть, лишь бы спасти сына.

В регистратуре меня отправили в кабинет на втором этаже, оттуда — на третий. По итогу я обошла почти всю больницу, и была готова разорвать следующего, кто отправит меня в другой кабинет, пока надо мной не сжалилась медсестра и не отвела в нужное место.

Заплатив непомерную для меня сумму, которую банально заняла у банка, я уже через пятнадцать минут стояла на стоянке, глядя, как в машину скорой помощи грузят моего маленького сына.

Господи, да как такое могло произойти? С моим маленьким, таким спокойным сыном…

Дура! Не надо было в сад отдавать, надо было посидеть подольше в декрете…

Воспитательница эта ещё…

Как меня от неё оторвали, вообще ума не приложу. Я была готова размазать эту стерву по стеночке и запихать её телефон ей глубоко в ж… Думаю, что напишет она на меня заявление, но плевать… Я тоже напишу, как только смогу…

— Не переживайте вы так, — фельдшер скорой помощи, в которой мы сейчас ехали в город, пыталась меня успокоить. — В областной помогут, там такие врачи шикарные!

Дабы показать насколько, женщина показала мне большой палец. Я рассеянно кивнула, вернувшись к сыну.

Невероятно бледные щёчки, густые реснички, которые сейчас трепетали, еле-еле заметно, мерное дыхание…

Мой мальчик сейчас был под лекарствами, которые держали его в седативном состоянии. Так, по словам врача, ему было менее больно, и минимизировался риск дальнейших повреждений в силу того, что это ребёнок и он не понимает, что надо бы не двигать головой.

Внутри всё сжималось от мысли, что ему не помогут. Я прогоняла как могла, плохое от себя, но сердце колотилось, как сумасшедшее.

Жили мы неподалёку от областного центра, поэтому до больницы добрались где-то за час. Приняли нас там оперативно, а когда увидели снимки, которые предусмотрительная женщина-фельдшер протянула доктору, с округлёнными глазами начали суетиться, нажимать какие-то кнопки, кого-то вызывать.

Что бы это ни было, увиденное вызвало шок у врачей, а значит, дело плохо.

— Скажите, что происходит? Что там? Что делать? Мой мальчик… Что с ним?

Я дёргалась вперёд, к докторам, желая лишь узнать, что случилось, что делать дальше и как это всё исправлять.

— Стой, милая, не мешай, ладно? — та же фельдшер схватила меня за руки и крепко сжала, не давая вырваться. — Ты только хуже сделаешь! Стой, кому говорю!

Но не тут-то было… Откуда только силы взялись, до сих пор загадка. Я рванула изо всех сил и двинулась в сторону бокса, в котором сейчас центром внимания был мой мальчик. Правда, я так и не дошла до него…

Дорогу мне преградил высокий мужчина в медицинском костюме и развернул меня в обратном направлении рявкнув:

— Стойте там!

— Что с моим сыном? — закричала я, глотая злые слёзы.

Истерика снова набирала обороты, но мне было плевать.

Сейчас нет ничего важнее, чем сын. Я должна знать, что с ним!

Ни фельдшер, ни медбрат остановить меня не смогли. Я рвалась, словно психопатка, в сторону бокса, в котором сына уже подключили к аппаратам. Когда мой мальчик дернулся и закричал, я рванула вперед с еще большим усердием. Мне было страшно представить, что мог почувствовать мой малыш, увидев вокруг толпу незнакомых людей. Я должна быть с ним рядом!

— ОТПУСТИТЕ!!!

И снова рывок, снова попытка пробиться. Доктора обступили сына, пытаясь сделать анализы, но Костя плакал, звал меня, разрывая мне сердце на куски! Я же просто стояла в коридоре и умирала морально, рыдая, как белуга, коря саму себя, воспитателей, сад и весь мир вокруг! Руки саднили от удерживающих меня людей, но я не могла остановиться…

— Все все все, — кто-то повернул меня к себе и взял лицо в свои ладони. — Всё! Возьми себя в руки! Ты мать или как? Ты должна его поддержать! Он же чувствует твое состояние, глупая!

Я не видела ни лица, ни возраста говорившего. Вся эта толпа превратилась в одно сплошное человеческое пятно…

Каким чудом я сумела взять себя в руки, не могу даже предположить. Выпив залпом стакан воды, видимо, с успокоительным, потому что вода была горькой, позволила усадить себя на кушетку.

— Мальчику требуется срочная операция, сейчас его заберут. А вы успокаивайтесь и приводите себя в порядок. Вы должны верить в лучшее и надеяться на лучшее! Есть аллергии на препараты?

Отрицательно качнула головой. Это все, на что я была сейчас способна. Но как оказалось, этого было достаточно.

— Отлично, — сказал доктор. — Держитесь, вы ему сейчас нужны адекватная! Ждите!

Возьми себя в руки!

Мысленно надавав себе пощёчин, я принялась ждать. Выбора особо не было, а время шло. Операция оказалась сложнее, чем предполагали, но в целом прогнозы были неплохие.

Где-то раз в час из операционной выбегала то одна медсестра, то другая. Выдавали мне крупицы информации и куда-то убегали, больше не возвращаясь.

Как ни странно, эти короткие ремарки мне помогали. Через час я уже сумела сходить умыться, даже кофе взять в автомате, чтобы хоть немного себя взбодрить.

Спустя три с половиной часа, когда я уже успела надумать себе много чего, двери реанимации распахнулись, а из их вышел мужчина, которого я мгновенно узнала.

Подняв на меня взгляд, он тяжело вздохнул и подошёл ко мне. Лицо врача было практически серым, а под глазами тёмные круги…

— Вы молодец, сделали, как я сказал. Взяли себя в руки.

Ага, это он меня успокаивал, когда Костю на операцию увозили…

Неужели…

— Меня зовут Михаил, и я оперировал вашего сына, — минутная пауза, во время которой я чуть коньки не отбросила. — Ваш сын в реанимации, но операция прошла успешно. Теперь наблюдаем за ним и, если всё в порядке, переведём в общую палату. Можете выдыхать, всё будет хорошо!

Широкая улыбка озарила такое знакомое и некогда любимое лицо…

— Спасибо, — выдавила я, не в силах больше ничего говорить.

— Вы можете пока отправляться отдыхать домой. Пока мальчик будет восстанавливаться после операции, вам бы поспать. Правда, не стоит сидеть около дверей анимации. Здесь ваш сын в надёжных руках.

Рассеянно кивнув, я продолжала молчать.

— Всего вам хорошего. Отдыхайте. Поговорим позже, когда мальчика переведут в палату, хорошо? Мне уже пора.

Коснувшись моих трясущихся ладоней, он тепло улыбнулся и, сжав их, отправился вперёд по коридору.

Глядя вслед уходящему врачу, я снова заплакала. Может, от переизбытка чувств и облегчения, что всё закончилось хорошо, а может, оттого, что моего сына оперировал его собственный отец, который понятия не имеет о том, что у него есть ребёнок.

Михаил Логинов. Мой бывший жених, отец моего сына и тот, кто напрочь забыл меня четыре года назад.