Сокровища баронессы фон Шейн

Ольга Баскова, 2020

В своем доме найден мертвым Игорь Илларионов – краевед и борец за местный музей. Последние годы он общался только с соседом Зямой, и, по его словам, Игорь был одержим идеей отыскать какой-то клад. О том, где этот клад спрятан, якобы можно прочитать в дневнике его прабабки – известной мошенницы Ольги фон Шейн. Всю свою жизнь она обкрадывала влиятельных людей и складывала их драгоценности в большую деревянную шкатулку, которую незадолго до своей смерти где-то надежно спрятала…

Глава 4

Южноморск, наши дни

Полиция приехала довольно быстро. Не задавая лишних вопросов, они прошли на участок Илларионова. Следователь, стройный мужчина лет сорока, довольно симпатичный, с мужественным лицом, строгими голубыми глазами, густыми волосами пшеничного цвета, спортивной тренированной фигурой (такие обычно очень нравятся женщинам независимо от возраста), подергал дверь и бросил через плечо двум оперативникам:

— Вскрывать будем, ребята. Понятых нашли?

Один из оперативников, высокий, двухметровый, видимо, бывший баскетболист, бритый наголо, напоминавший скорее рэкетира из девяностых, чем работника правоохранительных органов, оглядевшись по сторонам, указал на застывшего у забора Зяму и прилепившуюся к нему толстую тетку Клаву:

— Да вот тебе и понятые. Чем плохи?

— Соседи? — осведомился следователь и, увидев синхронные кивки, попросил: — За документами сбегайте. Понадобится ваша помощь. Я следователь, майор Андрей Иванович Потапов. — Он вытащил удостоверение и помахал им перед соседями покойного.

На лице Зямы появилось выражение гордости, а тетя Клава запричитала:

— Обед надо разогревать, скоро муж придет. Может, кого другого найдете?

Следователь был непреклонен:

— Муж и сам обед разогреет. А вы, гражданочка, помните, что государству помогаете. Кстати, мы здесь насчет вашего соседа. Поторопитесь, пожалуйста.

Тетя Клава вздохнула, принимая неизбежное, и поплелась домой. Зяма пошел следом, довольно улыбаясь и поправляя засаленную старую тельняшку. Он очень любил, когда в нем нуждались, — такое случалось крайне редко.

— Старуха небось долго копаться будет, — предположил баскетболист-оперативник Сергей Морозов, почесав бритый затылок. Но он ошибся. Тетя Клава появилась раньше Зямы, забывшего, куда он задевал паспорт.

Когда они наконец оба предстали пред светлые очи Потапова — это было его любимое выражение, он с деловым видом повернулся к Морозову:

— Давай разберемся с дверью простым проверенным способом.

Баскетболист понял его, кивнул и, немного отойдя от двери, рванулся к ней и сильно ударил ногой. Под мощным напором хлипкая старая дверь поддалась сразу, лишь жалобно скрипнув, и полицейские вошли в дом. Второй оперативник, Николай Ротов, в противовес товарищу маленький, щуплый, с густыми кудрявыми волосами, черными как смоль (он утверждал, что в его роду были цыгане, и он действительно чем-то смахивал на Будулая), сморщил курносый нос и закашлялся:

— Ну и вонища! Наверное, не первый день… — Он подошел к окну и попытался его открыть. — Ребята, заперто на шпингалеты. — Коля вернулся к двери. — Смотрите, в замке ключ. Спрашивается, как преступник — если только товарищ не сам свел счеты с жизнью — проник сюда?

Потапов бросил на него быстрый взгляд:

— Экспертиза сейчас подъедет. Когда мы сюда отправлялись, Борисыч начальству рапортовал. А вот, кстати, и он, — улыбнулся следователь, кивая толстенькому пожилому мужчине с длинным, с отчетливой горбинкой носом. Лицо его, изборожденное глубокими продольными морщинами, было желтоватым. — Еще раз здравствуйте, Самуил Борисович.

Эксперт Будкин потянул носом и сделал брезгливую гримасу.

— Да, несвежий у нас покойничек, — пробурчал он и подошел к хозяину, сидевшему на полу с петлей на шее. — Что тут у нас, самоубийство, что ли?

Тетя Клава заохала, зафыркала, но удержалась на ногах, Зяма стянул с головы кепку, такую же старую и засаленную, как тельняшка.

Андрей Иванович пожал широкими плечами:

— Вот ты и разберешься, где собака порылась.

— Воняет, не могу. — Борисыч достал из чемоданчика маску и натянул на лицо. — Так быстрее дело пойдет. — Он наклонился над трупом. — Веревка, как ты, Андрюша, видишь, обыкновенная, такие продаются в любом магазине, завязана простым узлом — не знаю, насколько это любопытно. Судя по трупным пятнам, смерть наступила дня три назад. Такое впечатление, что он надел веревку на шею, а потом грохнулся на пол. Таки да, больше сказать ничего не имею. — Эксперт любил пошутить, переходя иногда на одесский говор. — Мои санитары здесь, так что товарищ сейчас поедет в морг, и я проведу с ним кропотливую работу. — Он хлопнул в ладоши. — Надеюсь, там он будет более разговорчив. Иногда мне удается найти общий язык с покойничками. — Будкин хихикнул. — И ключик с собой прихвачу. Иногда вещи тоже вносят свою лепту.

— Очень надеюсь, — поддакнул и Андрей, потирая руки.

Санитары, два дюжих парня, собиравшиеся, как он знал, поступать в медицинский, легко, без брезгливых гримас, подняли распухшее тело и уложили на носилки. Когда Илларионова унесли, все вздохнули свободно. Борисыч снял маску и улыбнулся, показав редкие желтые зубы:

— Ну, я тоже погнал. Ежели понадобится помощь — знаете, где меня найти.

Переваливаясь на своих коротких ножках с полными ляжками, он, как шарик, выкатился из комнаты. Оперативники и следователь переглянулись.

— Товарищи… граждане… — послышался громкий голос тети Клавы, — если я вам больше не нужна…

— Да, подмахните вот здесь. — Морозов, писавший протокол, ткнул пальцем, показывая, где поставить подпись. Тетя Клава нарисовала круглую закорючку (наверное, так она расписывалась с детства) и поспешила за экспертом.

— А вас мы попросим немного задержаться. — Андрей посмотрел на Зяму, опиравшегося на спинку стула. — Да вы присаживайтесь, если устали стоять. У меня к вам будет несколько вопросов. Вы, как я понял, часто общались с покойным?

Павел замялся, обдумывая ответ. Он боялся, что его, чего доброго, запишут в подозреваемые, и майор это почувствовал.

— Мы пока никого не обвиняем, — сказал он, глядя в мутные глаза алкоголика, — возможно, наш эксперт придет к заключению, что это самоубийство. Поэтому отвечайте на вопросы правдиво и ничего не бойтесь.

Зяма шмыгнул красным носом в синих прожилках.

— Да с чего ему вешаться? — буркнул он в сердцах. — Ну, жена умерла от сердечного приступа полгода назад — он переживал, но вешаться не собирался. Как-то Игорь насчет этого красиво говорил, что-то вроде: «Человек жив, пока о нем помнят». Вон помидорчики и огурчики посадил, потому что так покойница делала. Вот и спрашивается, с чего ему вешаться?

— Насколько нам известно, Игорь Илларионов — простой сотрудник краеведческого музея вашего города. — Потапов стукнул по столу шариковой ручкой. — Не олигарх, не предприниматель, а обычный служащий с, прямо скажем, непривлекательной зарплатой. Неужели у него были враги? Или, может быть, кому-то из родственников не терпелось получить его домишко?

Слесарь хмыкнул и заморгал выцветшими глазами.

— Ну вы и скажете, товарищ следователь. Какие такие у него враги? Да Игорь, кроме меня, ни с кем и не общался. Пока его супружница жива была, они гостей к себе приглашали, с работы Игоря приходили две супружеские пары. Как только она отдала Богу душу, все о нем забыли, да он и сам не хотел, чтобы его тревожили. — Зяма немного помялся и продолжил: — Да, наведывался я к нему поболтать, тоже один живу, скука смертная. Вроде он мне радовался: чаю предлагал, иногда что и покрепче — и мы говорили и говорили. Надо же человеку душу излить.

— И что же он изливал? — В этой фразе майора слышалась ирония, но Зяма ее не заметил:

— Да всяко-разно изливал. О музее печалился, гутарил, дескать, средства не выделяются, посетителей мало, закроют скоро, а там столько интересного материала. Было время, когда там писали диссертации, а теперь история города никому не интересна.

Следователь взглянул на оперативников. Морозов улыбнулся:

— Беспокойство за судьбу музея не могло послужить причиной убийства, если оно имело место, — проговорил он. — Кстати, наш новый мэр клялся-божился, что даст деньги на его развитие. Кто знает, может быть, он и выполнит свое обещание.

— Мне тоже так кажется. — Андрей снова повернулся к Зяме. — О чем же еще вы… гутарили?

— Клад какой-то он искал, — выпалил Павел, и полицейские насторожились.

— Какой клад?

— А я почем знаю? — процедил Зяма. — Об этом он не слишком разглагольствовал, боялся, поди. Я понял только, что какой-то документ Игорь откопал, вероятно, в своем музее. Ну, в том документе черным по белому и написано, где клад спрятан.

Полицейские снова переглянулись, уже встревоженно. Версия с кладом, если Самуил Борисович подтвердит убийство, имела право на существование, да еще как имела!

— И что же это за клад? — поинтересовался Андрей. — Золото, бриллианты или старинные монеты?

— Да не знаю я! — Павел начинал заводиться, нервничать, больше всего из-за того, что приближалось время обеда, а он еще не приобрел заветную бутылочку. — Не спрашивайте меня об этом. — Он стукнул кулаком по впалой груди.

— Ладно. — Потапов махнул рукой. — Вы говорили, что он был человеком одиноким. Неужели совсем без родственников?

— Совсем, — подтвердил слесарь, — детишек им Бог не дал. — Он вдруг оборвал себя и щелкнул желтыми от постоянного курения пальцами. — А ведь был у него родственник… Братец двоюродный. Только они почти не общались. Я, например, его только раз и видел, на похоронах Лидии, супружницы Игоря. Неприятный такой тип, вроде предприниматель. — Зяма вдруг оживился. — Вы его, товарищ следователь, проверьте. Только адрес его не подскажу. Зовут его… — Он снял кепку и почесал плешивую макушку, — Платон. Точно Платон.

— А фамилия? — уточнил Андрей, черкнув что-то в черном блокноте.

— Да откуда ж мне знать? — Зяма лихо сдвинул кепку на затылок, но его спитое личико приняло серьезное выражение. — Я так полагаю, ежели двоюродный брательник, фамилия другая.

— А если отцы — родные братья? — усмехнулся Морозов. Мышиные брови Павла задергались, он изобразил работу мысли.

— Ежели родные — тогда понятное дело. Тогда и искать будет легче.

— Хорошо, проехали. — Андрей немного покрутил головой: последнее время его беспокоила боль в шее, иногда перетекающая в голову. В местной поликлинике сделали снимок, установили диагноз «остеохондроз» и отпустили на все четыре стороны, выписав обезболивающие. Жена Ирина, узнав об этом, обругала врача и категорически запретила пить анальгетики.

— Они изменяют состав крови, — безапелляционно заявила она. — Обойдешься без них. А что касается остеохондроза — у кого его нет?

Следователь подумал, что жена, в общем-то, права, но не учла одного: с головной болью гораздо труднее соображать, чем без нее. Помучившись некоторое время, Потапов купил в аптеке лекарство, ничего не сказав жене, и тайком глотал таблетки, когда становилось невмоготу. Интернет предлагал массу упражнений, и следователь запомнил три, потому что их он мог делать и на рабочем месте.

— Посмотрите, пожалуйста, — снова обратился он к Зяме, — в комнатах ничего не пропало?

Тот насмешливо фыркнул:

— Да тут и пропадать нечему. Аккурат после смерти Лидии, ну, не сразу, а месяца через четыре, Игорь стал продавать вещи. Мягкий уголок, который они с покойницей выбирали, диван, шкаф для белья. Да вы сами посмотрите, товарищ следователь, — он окинул взглядом гостиную, — тут же пусто. А в спальню зайдите… Игорек двуспальную кровать продал, а сам из сарая панцирную принес. И кухонные безделушки тоже продал.

— Зачем? — удивился Потапов. — Деньги были нужны?

— А вот этого он мне не говорил, — признался слесарь, переминаясь с ноги на ногу. — Так что, извиняйте, не ведаю. Может, брательник его как раз и знает.

Андрей встал и вышел в спальню, где оперативники деловито осматривали каждую вещь. Впрочем, это было громко сказано. Зяма оказался прав. Спальня была почти пустой: панцирная кровать и тумбочка.

— Давно такой обстановки не видал, — подал голос баскетболист. — Слышь, Андрюха, мысль у меня тут одна проскочила. Может, задолжал наш покойничек? Попытался расплатиться всем, что было в доме, но этого оказалось мало. Ну, и свел счеты с жизнью.

— Проверим, — следователь наморщил лоб, собираясь с мыслями. — Ребята, если больше ничего не нашли, я поехал в отдел. Может быть, у Борисыча появились новости. А вы поговорите с соседями.

Оперативники не возражали. Все опечатав, они побрели к соседнему дому. Зяма услужливо бежал впереди, как верный пес, заочно знакомя полицейских со своими соседями. Потапов зашел за угол и открыл дверь новенькой черной «Ауди», его гордости. В отделе полиции знали, что это подарок тестя-предпринимателя зятю на сорокалетие. Правда, все равно находились такие, которые шептались о каких-то взятках, которые Андрей якобы берет за закрытие дела. Сначала это его обижало, потом он перестал обращать внимание: завистников хватало всегда и везде. Следователь сел за руль, завел автомобиль и тронулся с места, стараясь притормаживать на выбоинах и буграх.