Мама, мамочка…

Ольга Брюс (2024)

Похоронив маму, Юля долго не могла смириться со своим горем. Судьба испытывала ее не раз, ударяя все больнее и больнее. Но в итоге, Юля смогла справиться с неудачами, благодаря одному мальчику, которого она встретила на кладбище…

Медленным шагом Юлия шла по кладбищенской аллее, направляясь к могиле матери. Вот уже три года прошло со дня её смерти, а Юля все помнила до мелочей так, будто этот страшный день был вчера.

Маму последние годы часто беспокоило сердце, но никому не верилось, что у еще молодой женщины могут быть такие серьезные проблемы. И сама Татьяна тоже в это не верила. Каждый раз, когда Юля звонила ей и рассказывала про учебу в институте, мать счастливо вздыхала:

— Доченька, я так рада, что у тебя все хорошо. Ну а как с Витей? У вас все серьезно?

— Да, мам, — доверчиво рассказывала Юля. — Знаешь, он так сильно меня любит, и я его тоже люблю. На выходных, прости, я приехать не смогу. Мы с Витей хотим поехать к его родителям, чтобы познакомиться. Они уже давно приглашают нас, а мы все никак не соберемся. Но отменить уже не получится, мы разговаривали с ними по телефону и обещали, что приедем. Так что ты не обижайся, ладно?

Татьяна не обижалась на нее, разве это было возможно? Юля — её единственная дочь, такая славная, добрая девочка. Жаль только, что она так быстро выросла. Татьяна и понять ничего не успела, как Юля уже заневестилась. Сейчас она училась на четвертом курсе педагогического института и готовилась стать учителем русского языка и литературы.

— Господи, помоги моей девочке найти счастье в жизни! — поднимала глаза на висевшую на стене икону Татьяна. — Пусть у нее не будет так, как у меня. Очень тебя об этом прошу…

Юля никогда не видела своего отца, мать рассказывала ей, что он был пожарным и погиб, спасая чужие жизни.

— И что, у тебя не осталось ни одной фотографии? — не понимала Юля. Татьяна качала головой:

— Нет, доченька. Не осталось… Сама не знаю почему… — пожимала плечами Татьяна, не собираясь открывать дочери свою тайну.

С семи лет Таня воспитывалась в детском доме, куда попала после того как её с маленьким братом Колей забрали у спившейся матери. Отец детей в это время уже снова сидел в тюрьме за разбой и воровство. Его всегда волновала только собственная жизнь, и совсем ничего не хотелось знать о семье. Да, собственно, никакой семьи и не было: Егор не был женат на Светлане и то, что она родила от него сначала дочь, а потом сына, его нисколько не обрадовало.

— Сама свой прицеп наплодила, вот теперь и корми, а я тебе ничем не обязан, поняла? — жесткий кулак пьяного Егора больно ткнул Светлану в скулу. — А еще раз скажешь мне про них хоть что-нибудь, я тебя вообще убью! Поняла? Поняла, спрашиваю?

Светлана, не выходившая из синяков, кивнула. Егор всегда умел объяснять доходчиво и не стеснялся доказывать свою правоту кулаками.

— Выпить хоть дай… — заканючила опухшая от вечных пьянок женщина.

— Ууу, пьянь! — беззлобно говорил Егор, наливая ей стакан. — Только это и можешь…

В это время полуторагодовалый Коля, которого шестилетняя Таня качала на руках, прижимая к себе его худенькое тельце, тихонько заплакал. Этот плач снова вывел Егора из себя, и он набросился на Светлану с кулаками:

— Да заткни ты его, наконец! Расплодилась, как кошка…

Светлана, словно только и ждала этого, кинулась к детям и принялась лупить их, не разбирая, куда попадает её тяжелая рука и срывая на них зло за свою такую неудавшуюся жизнь. А потом вытолкала их на холодный, открытый балкон. Несколько часов просидели там голодные, замерзшие дети и если бы не соседка, заметившая их там, может быть их бы уже и не спасли. Но старушка, всплеснув руками, не стала разбираться с соседями-алкоголиками сама и вызвала милицию.

Приехавший наряд ужаснулся тому, что увидел. Всюду грязь, невообразимо отвратительный запах и ни крошки съестного. А еще испуганные, голодные, полузамерзшие девочка и мальчик, отчаянно цепляющиеся друг за друга. Светлане и Егору дали по пятнадцать суток, а детей забрали в больницу, где врачи впервые заметили проблемы с сердцем у девочки. Ситуацию осложняли истощенность детей, простуда и воспаление легких, которого ни Тане, ни Коле избежать не удалось.

Но потом их все-таки вернули в семью, пригрозив Светлане, что будут постоянно наблюдать за ней. Это подействовало на опустившуюся женщину, правда, ненадолго. Уже через пару месяцев она снова принялась бить детей, а когда Егора арестовали за разбой и дали ему максимальный срок, Светлана с горя ушла в бесконечный запой.

Таня хорошо помнила искаженное от ненависти лицо матери, когда она набрасывалась на нее с кулаками, помнила и тихий плач брата, который до ужаса её боялся. И все чаще сердце девочки простреливала острая иголочка. А потом в их квартире появились какие-то люди и забрали у Светланы дочь и сына уже навсегда. Седьмой день рождения Таня встретила в детском доме. Как и восемнадцатилетие. А вот Коля прожил совсем недолго. Подорванное здоровье малыша врачи восстановить не смогли и через семь месяцев после того как его привезли в приют, Коли не стало.

Воспитатели не хотели пускать к нему сестру, но она, всегда тихая и спокойная, впервые за все время, устроила настоящую истерику, и старая нянечка махнула рукой:

— Пусть уже идет. Брат, все-таки. Пока скорая едет, она успеет с ним попрощаться.

Когда приехали врачи, они, немало повидавшие на своем веку, не смогли сдержать слез при виде девочки, которая стоя на коленях перед постелью, прижимала к щеке холодеющую ручонку братика и что-то ласковое шептала ему, не замечая, что он уже не слышит ее.

Потом, когда Таня стала взрослой, она пыталась отыскать могилку Коли, но никто не мог сказать ей, где она находится. И только в памяти девочки навсегда остался кудрявый голубоглазый малыш, доверчиво улыбавшийся своей маленькой сестренке.

За все те годы, что Татьяна провела в приюте, мать ни разу не навестила её, да и сама Таня не хотела видеть её, слишком тяжелые воспоминания остались у девочки о матери. Но когда, незадолго до выпуска из приюта ей сообщили, что Светлану еще зимой нашли замерзшей насмерть под грибочком-песочницей на детской площадке, девушка почувствовала, как её глаза наполняются слезами. В этих слезах смешалось все: и обида на мать, и боль, и тяжелые воспоминания, и разочарование и неизвестно откуда взявшаяся жалость к той, которая подарила ей жизнь, но так и не стала родным человеком.

— Что ты плачешь, глупая, радоваться надо, — сказала Татьяне директор детского дома. — Теперь будет у тебя своя квартира. Да еще и двухкомнатная. Ты же единственная наследница. Наведешь там порядки и заживешь припеваючи. А в наследство вступить мы тебе поможем.

Таня вздохнула, но радость совсем не ощущала. Никто не знал, как она боялась переступать порог своего дома. Она знала, что не найдет себе там покоя и потому твердо решила продать старое жилье и купить себе что-нибудь другое, подальше от того места, где еще ребенком испытала и страх, и боль, и голод.

Так она и сделала. Двухкомнатную квартиру обменяла на однушку с небольшой доплатой. Погасила все долги, которые остались ей от матери, а потом поступила в училище, чтобы получить профессию бухгалтера.

Парни заглядывались на симпатичную девушку, но она панически боялась любых отношений и старательно избегала общения с то и дело появлявшимися ухажерами. Только за закрытыми дверями своей квартирки она чувствовала себя спокойно и уверенно, и думала, что так проживет всю свою жизнь. Но судьба распорядилась по-другому.

Получив диплом, Татьяна пришла работать на одно небольшое предприятие, которое планировало расширяться. Директор, Сергей Ильич, сам провел с ней собеседование и когда узнал, что она выпускница детского дома, покачал головой:

— Я думал, что оттуда выходят совсем другие люди.

— Другие? — не поняла Татьяна.

— Да. Ну, более распущенные, что ли, и озлобленные. А ты не такая, я сразу понял. Ты добрая и нежная. А еще очень красивая.

Татьяна взглянула на него и вдруг залилась краской. Еще никто и никогда не говорил ей таких слов, и это было очень неожиданно. Чтобы перевести беседу в другое русло, она тихо спросила:

— Так вы берете меня на работу?

— Да, — ответил Сергей Ильич и улыбнулся.

Прошло несколько дней. Однажды в конце рабочего дня директор вызвал Татьяну к себе в кабинет и сказал ей:

— Татьяна, ты не удивляйся, пожалуйста. Но когда вернешься домой, увидишь небольшой подарок. Я купил тебе кое-что. Обещаешь, что не будешь сердиться?

— Я не знаю, — честно сказала Татьяна.

— Не бойся, — он осторожно коснулся её плеча. — Там нет ничего, что могло бы оскорбить или обидеть тебя. Я просто решил чуть-чуть расширить твой гардероб и подкупил кое-каких вещей.

— Зачем? Не надо, я не возьму, — округлила глаза девушка.

— Ну перестань, — Сергей постарался, чтобы его голос звучал убедительно: — Ты же не можешь постоянно ходить на работу в одном и том же. Так не принято.

Татьяна покраснела:

— Я понимаю. Я хотела с зарплаты…

— Ну вот, считай, что я тебя опередил. И еще раз: тебя это ни к чему не обязывает. Считай, что я поступил так, как мог бы поступить твой отец. Тем более, что у нас с тобой такая разница в возрасте, что я вполне мог бы им быть. Ну, договорились?

Татьяна подняла на него сияющие глаза и кивнула:

— Спасибо вам, Сергей Ильич.

— Ну, вот и хорошо, — улыбнулся он. — Вот и правильно. Ты славная девочка, Танюша. И я очень хочу, чтобы у тебя все было хорошо.

Прошло два года. За это время Татьяна совсем освоилась с новой жизнью. Она очень похорошела и словно расцвела. Но по-прежнему отказывала всем мужчинам, которые пытались ухаживать за ней. Таня любила Сергея Ильича, не могла без него дышать, засыпала и просыпалась с мыслью о нем и считала себя счастливой, когда просто могла прикоснуться к нему взглядом.

Ни на что другое она не рассчитывала, потому что Сергей был женат и у него подрастали двое детей. А Таня ни за что на свете не стала бы разрушать его семью и потому ни словом, ни намеком не давала ему понять, что чувствует к нему нечто большее, чем просто уважение.

— Каждому в этой жизни дается своя любовь, — думала она. — Моя — вот такая, чужая, запретная. Но другой мне не надо. Я ведь ничего от него не жду. Пусть только он, мой Сережа, живет долго-долго, спокойно и счастливо.

Но Сергей все видел и однажды вечером позвонил в её дверь.

— Ты! Сережа… — воскликнула она, впервые обратившись к нему так, как привыкла делать это в мыслях.

Он ничего не ответил, тихонько застонал от разрывающей душу нежности, шагнул к ней и припал губами к её губам. Оттолкнуть его она не смогла, у нее просто не хватило на это сил.

Целый год Татьяна воровала чужое счастье и ничего не могла с собой поделать. Она полностью растворилась в Сергее, во время редких встреч впитывала его каждой клеточкой своего тела, не могла надышаться им и отдавала любимому всю свою любовь и нерастраченное тепло. Татьяна знала, что вечно её счастье продолжаться не может и хотела как можно полнее ощутить его, чтобы запомнить на всю оставшуюся жизнь.

И вот однажды этот день настал. Сергей пришел к ней и усадил рядом с собой на диван:

— Я должен проститься с тобой, Танюша. Ты пойми меня правильно, лучик мой золотой. Моего тестя перевели в Москву на высокую должность. Конечно, он тянет меня с собой. Там совсем другие перспективы…

— Я все понимаю, Сережа, — кивнула она. — Ты обязательно должен ехать. Даже не сомневайся в этом.

— Я мог бы предложить тебе поехать со мной, но ты ведь не согласишься, — сказал он.

— Правильно, — еще раз кивнула она.

— Таня, я хочу, чтоб ты знала: я никого не любил в этой жизни так, как тебя. Даже жену. Она — это совсем другое. Там уважение, привязанность, симпатия, что угодно, но только не любовь. И всегда так было. Она хорошая и милая, а ты — это ты. И я не знаю, как буду без тебя.

— Ты справишься, — улыбнулась Татьяна. — Но ты, Сережа, прав: я не поеду. Наша история подошла к концу, и я тоже никогда не забуду тебя. А еще я тебе так благодарна за то счастье, что ты подарил мне.

— Я еще вернусь, Танюша. Обязательно вернусь, — пообещал он.

— Когда ты уезжаешь? — спросила она.

— Завтра. Уже завтра.

Он хотел сказать еще что-то, но Таня обвила его шею руками и поцеловала так, как не целовала его еще никогда. Сергей не устоял перед её нежностью, а потом ушёл, уверенный в том, что однажды еще вернется к ней.

Проводив его, Таня закрыла за ним дверь, а потом прижалась к ней спиной и положила руки на пока еще плоский живот. Сергей так и не понял, за какое счастье она поблагодарила его, да может быть, и не нужно было ему понимать это. А Таня, чувствуя в себе его частичку, роняла тихие слезы, в которых её судьба смешала горечь и сладость, боль разлуки и счастье от того, что она больше никогда не будет одна.

После отъезда Сергея, Татьяна уволилась с прежнего места работы и перешла в другое учреждение, где также заняла место бухгалтера. А еще она продала свою квартиру и купила себе другую, оборвав тем самым все нити, связывающие её с прошлым.

Юля родилась в срок и была на удивление крепкой и красивой девочкой.

— Ну просто мамочкина копия, — сказала ей седовласая медсестра, протягивая счастливой Татьяне новорожденную доченьку. — Как назовешь-то её?

— Юлечкой, — ответила Таня и осторожно коснулась губами розовой щечки малышки. Её счастье было таким огромным, что сердце не выдержало и больно затрепетало в груди, но Татьяна не обратила на это никакого внимания. А когда в палату вошел доктор и сказал, что ему не нравится, как работает её сердце, она только отмахнулась от него.

— Доктор, все у меня хорошо.

— Ну да, — кивнул он. — И чтобы все таким и оставалось, будьте добры в ближайшее время пройти кардиограмму и вообще посетить специалиста. Татьяна Егоровна, вы слышите, о чем я вам говорю?

Татьяна не слышала, она не могла отвести взгляда от своей малышки, которой легко могла отдать не только свое сердце, но и жизнь.

Прошли годы. Юля так и не узнала, что её отец — тот самый человек, которого иногда показывали по телевизору как депутата известной партии, она продолжала думать, что он был пожарным и погиб во время одной операции, спасая жизнь других людей.

А Татьяна, глядя, как Сергей выступает то в одной, то в другой передаче, рассказывая о благополучии страны, тихо радовалась, что никто так и не узнал об их связи, а значит, её любимому ничто не угрожало. И только сердце женщины потихоньку продолжало болеть, напоминая о том, что прожитые годы все-таки не прошли для нее даром.

Юля выросла доброй и послушной девочкой, она хорошо училась в школе, была веселой и ласковой. Татьяна никогда не знала с ней никаких хлопот. И только, когда за её дочерью стали бегать мальчишки, женщина, обнимая дочь, говорила ей:

— Ты только не разменивайся, доченька, на пустяки. Дождись свою настоящую любовь. Она к каждому приходит, главное, не ошибиться и узнать её.

— Мам, а твоей любовью был папа? — спросила её во время одного из таких разговоров Юля.

— Да, девочка моя. Он — моя единственная любовь, — улыбнулась ей Татьяна.

— Поэтому ты больше не вышла замуж? — взяла её за руку дочь.

— Да, именно поэтому, — кивнула Татьяна. — Я не могла представить другого мужчину рядом с собой. Он — самое светлое и доброе, что было в моей жизни. А еще он подарил мне тебя, лучик мой золотой.

— Ты говорила, что так тебя называл папа, — в глазах Юли заблестели слезы. Она просто обожала свою мать, но в то же время ей было невыносимо жаль её.

— Да, я была его лучиком, а вот он был для меня самым настоящим солнцем, — вздохнула Таня.

Окончив школу, Юля поступила в педагогический институт, и Таня была очень рада этому. Теперь она нисколько не сомневалась, что её доченька не пропадет и уже не так боялась оставить её на этом свете одну.

Боли в сердце женщины с каждым годом становились все более частыми и сильными, и однажды Татьяна не выдержала и записалась на прием к доктору.

— Что ж вы так затянули, милочка? — посмотрел он на Татьяну поверх очков, когда изучил историю её болезни. — Вам нужна срочная операция. Конечно, мы можем записать вас в общую очередь, но я бы не советовал, потому что даже платно вам придется ждать несколько недель. Ну, или ехать куда-нибудь туда, где вас могут принять быстро.

— Сколько стоит операция? — спросила Татьяна.

Доктор пожал плечами, потом написал на бумажке цифры и показал ей. Татьяна удивленно приподняла брови: таких денег она не смогла бы собрать даже за всю жизнь, а доктор, убедившись, что она запомнила цифру, порвал листок и бросил его в мусорное ведро.

— Ну так что? — поинтересовался он у нее, спустя минуту.

— Ничего, — пожала плечами Татьяна и вышла из кабинета.

Сумма, которую запросил врач, была не просто большой, а невероятной. По крайней мере, для Татьяны. Поэтому дочери она ничего говорить не стала, а когда Юля приехала на выходные и нашла мать уставшей и бледной, Татьяна сказала ей, что просто простыла.

— Почему ты ничего не сказала мне? — забеспокоилась Юля. — Мама, я купила бы тебе лекарств.

— Доченька, милая, ну откуда у тебя деньги? — улыбнулась Татьяна.

— Я заработаю, — пообещала Юля. — Наши девочки часто берут подработку, это называется няня на час. А кто-то подтягивает школьников по предметам. Люди платят за это хорошо.

— Нет уж, девочка моя, — сказала дочери Татьяна. — Я не хочу, чтобы ты отвлекалась от учебы. Лекарства я купила, у меня все есть. И не волнуйся, это обычное сезонное недомогание. Вот и все.

— Мам, а ты была у врача? — нахмурилась Юля. — Давай я с тобой схожу в больницу.

— Маленькая моя, — Татьяна обняла дочь, — ну что ты так беспокоишься? Все у меня хорошо, слышишь? И у тебя все будет хорошо, обещаю.

Выходные прошли очень быстро, и в понедельник рано утром она проводила Юлю на автобус. Но когда он скрылся за поворотом, силы оставили женщину, и она тяжело опустилась на скамейку, тяжело закашлявшись, и то и дело хватаясь за грудь. Голова закружилась, в глазах потемнело, и Татьяна едва не потеряла сознание. Спасли таблетки и бутылочка холодной воды с лимоном, которые Таня всегда теперь носила в сумочке.

Прошла неделя. Зная, что Юля не приедет к ней на выходные, ведь она собиралась в гости к родителям своего жениха, Татьяна решила провести большую часть времени на работе. Ей очень хотелось закончить отчет в короткие сроки, к тому же нужно было подготовить и другие документы.

В пятницу утром Татьяна чувствовала себя очень плохо, она не спала почти всю ночь, мучаясь от давящей боли в области сердца. Голова тоже болела и, как ни странно, таблетки совсем не хотели ей помогать.

— Похоже, надо все-таки ложиться в больницу, — сказала Татьяна своему отражению в зеркале. И, разглядывая темные тени под глазами, пообещала себе: — Вот только с отчетом закончу и сразу на прием к врачу.

Через час она уже сидела в своем кабинете и просматривала бумаги, которые нужно было отнести директору на подпись. Но когда секретарь Тамара пришла к ней, чтобы поторопить с документами, увидела, что Татьяна лежит на полу без сознания. Девушка закричала, маленький кабинет наполнился людьми, все охали и ахали, теряя драгоценные минуты. Наконец, кто-то спохватился и вызвал скорую помощь.

Татьяну привезли в больницу и оставили там под наблюдением врачей. Почти сутки она пролежала в реанимации без сознания, а Юля безуспешно пыталась все это время дозвониться ей. Наконец, девушка набрала номер соседки:

— Тетя Вера, вы не знаете, что с мамой? Она не отвечает на мои звонки.

— Не знаю, Юлечка, — спокойно ответила та. — Я уже пару дней её не видела. Да отдыхает, наверное, а может, заработалась или у подружки засиделась.

— Нет у мамы таких подружек, где бы она могла засидеться, — взволнованно проговорила Юля. — Нет, с ней точно что-то случилось.

Она заметалась по комнате общежития, собирая вещи, и когда пришел Виктор, она была уже почти готова.

— Ну что, поехали? — улыбнулся он.

— Нет, Витя, прости, я не могу, — Юля остановилась перед ними и заглянула в его глаза. — Мне нужно срочно ехать домой, прямо сейчас. Иначе я могу опоздать на автобус. Витя, ты же на машине, отвези меня на автовокзал.

— Подожди, какое «домой»? — растерялся он. — Ты же обещала поехать со мной. Родители нас ждут, мама готовится. Нельзя просто так взять и все отменить.

— Но я не могу! — горячо заговорила Юля. — Ты разве не понимаешь этого?

— Да что случилось-то? — не понял Виктор.

— Мама не отвечает на звонки. Она в последнее время стала плохо чувствовать себя. И я никак не дозвонюсь ей, — в глазах Юли заблестели слезы.

Виктор обнял её, крепко прижав к себе:

— Маленькая моя, ну что ты! Все же в порядке. Твоя мама вполне взрослый человек, она просто занимается своими делами. А мы с тобой, давай займемся своими.

— Витя, ты что, не слышишь меня?! — Юля освободилась из его объятий. — Давай позвоним твоим родителям и все объясним. А теперь отвези меня ко мне домой, пожалуйста. Я очень тебя прошу…

— Юля, мама не поймет нас, — сказал Виктор. — А с ней лучше не ссориться. Она у меня очень обидчивая. Но даже это не главное. Юля, неужели ты не понимаешь, что они с папой волнуются, ждут. В конце концов, они готовились и старались для тебя… А мама твоя просто ушла куда-то, вот ты и не можешь ей дозвониться. У нее все хорошо.

— Витя… — Юле хотелось плакать, но он не дал ей сделать это, взял её лицо в свои ладони и заглянул в глаза.

— Юлька, ну ты что так запаниковала? Все в порядке с твоей мамой. Слушай, давай сделаем вот что: сейчас поедем к моим родителям, а завтра, прямо с утра — к ней. Ну, хочешь? Вместе с ней проведем весь день, я буду этому только рад. В конце концов, надо же мне налаживать контакты с будущей тещей. Ну, договорились?

— Ладно, — сдалась Юлия. — Договорились. Сейчас поедем, подожди только, я переоденусь. Не могу же я приехать в гости в футболке и джинсах.

— Ты у меня самая красивая, — Виктор поцеловал её. — Даже в футболке и джинсах.

Они проехали уже половину пути, когда Юля потребовала остановить машину.

— Что такое? — не понял Виктор.

— Не могу я, понимаешь? — простонала Юля. — Не на месте у меня сердце. Что-то с мамой случилось. Мне нужно туда, Витя!

— С ума сошла? Мы же уже почти приехали! — рассердился Виктор. — Что ты тут устраиваешь?!

У Юли началась настоящая истерика:

— Останови! Останови сейчас же!!!

— Ну и пошла вон! — Виктор резко нажал на тормоз, и Юля чуть не ударилась о лобовое стекло. — Выметайся отсюда и забудь обо мне вообще!

Она, не взглянув на него, выскочила из машины, а еще через минуту ловила попутку в обратном направлении.

— Ну и пошла ты! — повторил Виктор и, мигнув стопарями, уехал, оставив девушку на дороге.

Была уже почти ночь, когда она добралась до дома и открыла дверь в квартиру своим ключом:

— Мам! Мама! — позвала она, но, не услышав ответа, пробежала по квартире, заглядывая в каждый уголок. Сумочки матери на месте не было. Значит, она действительно куда-то ушла. Юля опустилась в кресло, взяла в руки телефон, раздумывая кому можно позвонить, и принялась задумчиво постукивать пальцами по красному пластику аппарата.

Вдруг её прострелила мысль насколько очевидная, настолько и страшная: больница! Вот куда нужно звонить! В городе их несколько, значит, нужно дозвониться в каждую.

— Господи, только не это… Только не это… — прошептала Юля и набрала первый номер.

Она нашла мать в реанимации кардиологического отделения больницы, которая находилась в четырех кварталах от их дома и, не слушая объяснений, бросилась бежать туда, не чуя под собой ног. Запыхавшаяся, растрепанная, красная от быстрого бега, Юля ворвалась в приемное отделение и потребовала, чтобы её срочно отвели к матери.

Дежурная медсестра поспешила успокоить её:

— Тише, тише, девушка. Не кричите. Все-таки вы находитесь в лечебном учреждении. Если ваша мама в реанимации, значит, к ней нельзя. Вас все равно не пустят. Почему вы пришли только сейчас?

— Я учусь в другом городе, я ничего знала, — расплакалась Юля.

— Ну хорошо, — кивнула медсестра и погладила её по плечу. — Дождитесь утра, потом поговорите с врачом и все узнаете.

— Пожалуйста, — Юля умоляюще сложила руки, — вы можете сейчас узнать, как она? Иначе я просто с ума сойду. А утра я тут подожду, ладно? Вон на том стульчике. Я вам мешать не буду!

— Сейчас я позвоню Алене, — вздохнула женщина. — Кажется, это она сегодня дежурит в реанимационном. И мы с вами все узнаем. Только потом, пожалуйста, не шумите, хорошо?

— Хорошо, — обрадованно кивнула Юля. Она во все глаза смотрела на добрую медсестру, пока та набирала номер реанимационного отделения и пыталась услышать то, что ей говорят.

— Да. Алена, ну подскажи, пожалуйста. Татьяна Егоровна… Да, это она. Что? Порок… Когда? О, Боже мой…

Медсестра бросила на Юлю испуганный и виноватый взгляд и положила трубку.

— Мне очень жаль… Час назад ваша мама умерла…

Юля закричала страшно, дико, попыталась схватиться за стол, но пальцы отказывались служить ей, в голове сильно зазвенело, и она без чувств упала к ногам испуганной медсестры.

Ночь Юля провела в больнице. Её привели в чувство, потом вкололи что-то успокоительное, и она уснула, но едва наступило утро, девушка попросила сказать ей, где теперь находится тело её матери и что она должна сделать, чтобы ей отдали его для похорон.

Следующие несколько дней превратились для Юли в непрекращающийся кошмар: она, никогда не сталкивающаяся ни с чем подобным, не представляла, как и что должна делать. Помогла девушке её соседка тетя Вера, примерно полгода назад похоронившая старую свекровь. Если бы не её умные советы, Юля совсем бы растерялась.

— Деньги-то у тебя есть? — спросила её Вера.

— Да, у мамы были кое-какие сбережения, — кивнула Юля и назвала сумму, но соседка только головой покачала.

— Маловато. Сейчас все так дорого. Ну да ты не волнуйся, мир не без добрых людей, поможем, обязательно тебе поможем. Ты только не плачь и держись, девочка. Тебе силы нужны.

Вера сама обошла соседей Татьяны, позвонила и её бывшим коллегам. Никто не отказался помочь, каждый дал столько, сколько смог и Юля смогла оплатить все, что нужно.

Похороны прошли спокойно. Людей было немного, Татьяна так и не обзавелась друзьями, предпочитая более привычное ей одиночество. Вера была с девушкой до последнего и поддерживала её как могла.

— Юлечка, мне пора, — сказала она наконец. — Нужно выходить в ночную смену, а перед этим хоть чуть-чуть поспать. И ты отдохни. А завтра я приду и мы вместе с тобой наведем здесь порядок. Хорошо?

— Хорошо, тетя Вера, — кивнула девушка и тепло поблагодарила её за помощь и доброе сердце.

Когда же она ушла, Юля тяжело опустилась в любимое мамино кресло и, сраженная усталостью и душевной болью, наплакалась, а потом ненадолго забылась тяжелым и тягучим как болото сном.

Ей снилось, что мама зовет её. Она бежит к ней, но всюду натыкается на серую бетонную стену или видит перед собой безбрежное море, бушующее и тоже свинцово-серое, как стена.

— Мама! Ма-а-ма!!! — закричала девушка, вдруг различив её неясный силуэт, но Татьяна не стала дожидаться дочери и, скорбно опустив голову, ушла прочь.

Всхлипнув, Юля проснулась и снова тихонько заплакала от горя и безнадежности, с которыми была не в состоянии справиться. Она встала и прошла на кухню. До позднего вечера она мыла посуду и наводила порядок в квартире, ночь провела без сна, а рано утром пришла на кладбище и села у могилы матери, роняя слезы на свежую, остро пахнувшую землю.

— Никогда не прощу себе, мама, — говорила тихонько Юля, — что не уберегла тебя. Видела ведь я, что с тобой что-то происходит. Почему не заставила тебя вовремя обратиться к врачам? Почему не отвезла сама в больницу? Ох, мама, мамочка! Я разговаривала с доктором, он сказал, что у тебя было сильно изношенное сердце. Ты всегда заботилась только обо мне, мамочка, и совсем не думала о себе. Как же я виновата перед тобой, мама… Прости меня, пожалуйста, прости, а сама себя я никогда не прощу.

Дома Юля провела еще несколько дней, а потом уехала к себе, все-таки она не могла бросать институт надолго. Виктору Юля не звонила и видеть его не хотела, он тоже продолжал обижаться на нее и не интересовался, что там у нее произошло. Но когда через неделю случайно увидел на улице, обомлел, заметив черную повязку, которую она так и не сняла с головы.

Больше не раздумывая ни минуты, Виктор в несколько шагов преодолел расстояние между ними и взял её за руку:

— Юлька! Неужели?! Только не говори, что твоя мама…

Страшное слово застыло на его губах. Она высвободила руку и кивнула:

— Да. А теперь извини, я спешу.

— Юль, прости, я не знал, — неловко извинился Виктор. — Когда это случилось?

Она вдруг всхлипнула и толкнула его обеими руками в грудь:

— В тот день, когда я просила тебя отвезти меня к ней! Я бы успела, я бы застала её живой! Может быть, помогла бы ей, подняла бы всех врачей! — Юля зарыдала, не справившись с эмоциями. — Я просила тебя, я чувствовала, что с ней что-то не так! А ты… Ты…

На них стали оборачиваться люди, и смущенный Виктор прижал Юлю к себе:

— Ну тише, тише… не надо так…

Но она вырвалась из его объятий и, резко повернувшись, пошла прочь, ни разу не обернувшись. Потом он еще несколько раз пытался помириться с ней, но она не захотела его даже слушать.

— Прости, Витя, но я не могу встречаться с тобой, — сказала она ему однажды. — Ты больше не приходи. После института я уеду домой и больше сюда не вернусь. Разные у нас с тобой дороги и ты не можешь не понимать этого.

Виктор спорить не стал, а через несколько месяцев уже встречался с другой девушкой. Юля же сдержала свое слово и, как только получила диплом, отправилась в родной город, чтобы там, наконец-то обрести покой и счастье.

И вот уже прошло три года с тех пор как не стало Татьяны, но помнила об этом только её дочь. С букетом алых гвоздик она пришла на кладбище и села у её могилы.

— Здравствуй, мамочка, — сказала она. — Ну вот, я опять пришла навестить тебя. У меня все нормально. Работаю в гимназии, живу одна. С Виктором у меня так ничего и не получилось, я тебе рассказывала об этом, помнишь? Не смогла я простить его, мама. Нет-нет, ты не думай, я не перекладываю свою вину на него, просто я поняла, что это не мой человек. Если он не поддерживает меня, как я могу довериться ему? Однажды, мамочка, ты говорила, что я обязательно встречу свою любовь и буду счастлива. Я думала, что это Виктор, но, как видишь, ошиблась. Ох, мама, — всхлипнула Юля, — ты была моим единственным близким человеком, которому я могла довериться. А теперь рядом со мной нет никого…

— Тетя, а почему ты плачешь? — раздался совсем рядом тоненький голосок. — Разве большие плачут?

Юля резко обернулась и увидела перед собой мальчика лет трех. Он не был похож на беспризорника, его темно-синий костюмчик выглядел совсем новеньким, а из-под черной кепочки с забавным енотом на козырьке на Юлю смотрели большие серые глаза.

— Ты откуда тут взялся, малыш? — спросила она.

Он неопределенно махнул рукой в сторону. Юля, поднявшись со скамейки, увидела невдалеке толпу людей в темных одеждах. Похороны… Надо же, а она совсем не заметила их и словно только сейчас услышала женский надрывный плач.

Юля достала из сумочки шоколадную конфету и протянула её мальчику:

— Угощайся.

— Спасибо, тетя, — он развернул конфетку и сунул её в рот, а бумажку аккуратно свернул и положил в карман, чтобы выбросить потом. Это очень удивило Юлю. Она, работая в самой большой и лучшей гимназии района, очень редко видела по-настоящему воспитанных детей и была уверена, что мало кто из них поступил бы так, как этот малыш. Даже взрослые ребята со спокойной совестью мусорили на школьной площадке и в классах, а технички ворчали и ругались на них на чем свет стоит, выметая обертки из-под парт, шкафов и других потайных мест.

— Как тебя зовут? — спросила Юля, присев перед малышом и взяв его за плечи.

— Андрей. Андрей Вячеславович, — с полной серьезностью ответил ей мальчик. И вдруг добавил: — Тетя, а ты красивая… Ой, папа!

Юля вдруг смутилась от слов ребенка и еще больше покраснела, когда поднялась и оказалась лицом к лицу с симпатичным молодым мужчиной. Но он смотрел не на нее, а на мальчика:

— Андрей, почему ты ушёл? Я же просил… Давай руку. Пошли…

Юля хотела сказать Вячеславу, чтобы он не ругал сына, ведь тот не сделал ничего плохого, но по лицу мужчины поняла, что ему сейчас не до этого, и промолчала. А Андрюша, едва поспевая за отцом, вдруг обернулся и помахал ей рукой.

Юля улыбнулась и тоже помахала ему, а потом прижала руки к губам и повернулась к портрету матери:

— Мамочка, какой славный малыш. Как бы я хотела, чтобы у меня был такой сынок… Господи, я бы все отдала за это…

Прошло несколько месяцев.

Как-то Юля, возвращаясь домой с работы, решила прогуляться по скверу. Ей хотелось привести в порядок свои мысли и немного успокоиться после неприятного разговора с директором гимназии. Этот седоусый ловелас был всем известен своими любовными похождениями. Сергей Геннадьевич охотно принимал на работу симпатичных молоденьких учительниц, которые только-только окончили институт. А еще обожал оказывать помощь смазливеньким студенткам пединститута, которым была нужна практика в учебном заведении. Большинство из них получали очень высокую отметку о практике и лучшие рекомендации для будущего трудоустройства.

Его собственная жена Инга Петровна занимала руководящую должность в городском отделе образования. Коллеги и подчиненные не любили её за скверный характер и частенько посмеивались за её спиной, называя рогоносицей. Но Инга не верила в измены мужа и считала, что это молодые безмозглые курицы виснут на её супруге, соблазняясь на привлекательную внешность и высокое положение. Хитрый Сергей Геннадьевич умело пользовался своей безнаказанностью, время от времени прилюдно признавался супруге в любви, приглашал её в ресторан и задаривал цветами и подарками. А потом снова и снова приставал к молодым девушкам, доходчиво объясняя им, что с ним лучше дружить.

Когда в гимназию пришла Юля, Сергей Геннадьевич охотно принял её на только что освободившуюся должность: он постепенно избавлялся от старых учителей, замещая их молодыми кадрами. Правда в то время у него был в самом разгаре роман с красавицей-секретаршей Анжелой, и он оценил Юлю просто как перспективный вариант, зная, что через пару месяцев Анжела ему надоест и захочется чего-то новенького.

Но потом увлекся Полиной, молоденькой учительницей английского языка, которая решила воспользоваться его слабостью и добиться от него своего участия в международной программе по обмену учителей опытом. Ей очень хотелось поехать в Великобританию, и для этого она была готова потерпеть прихоти Сергея Геннадьевича.

Юля только краем уха слушала все эти сплетни и совершенно не вникала в истории о любовных похождениях директора гимназии. Но однажды он вдруг пригласил её к себе в кабинет и, усадив в мягкое кресло, начал пространные беседы о том, как ему нравится её работа и что он очень долго наблюдал за ней, прежде чем сделать это предложение.

— Какое предложение? — удивилась Юля.

— Ну как же! Вы ведь хотите повышения зарплаты? А тут еще подвернулась путевка в санаторий. И не в какой-нибудь там отстойный, а в современный, на море! Представьте, черноморское побережье, город Сочи! Помните, как поет Буйнов: «В городе Сочи тёмные ночи, тёмные, тёмные, тёмные. И если что-то потерял ты ночью в Сочи, днём с огнём уже не сыщешь, между прочим. В городе Сочи…»

Юлия терпеливо выслушала фальшивое пение Сергея Геннадьевича, потом кивнула:

— Да, песенка забавная. Там есть еще такие слова: «Не везёт в любви и точка, как ты ни суди. Сколько лет я езжу в Сочи, а финал один», — усмехнувшись, процитировала текст Юля. Потом добавила: — Сергей Геннадьевич, я никогда не была на море и спасибо вам за предложение, но, увы, я вынуждена отказаться.

— Юлечка, — он подошел к ней сзади и положил руки на плечи. Она хотела подняться с кресла, но он ей не позволил и принялся аккуратными движениями массировать плечи, склоняясь к её уху и тихо шепча: — Ты не знаешь, от чего отказываешься. У тебя ведь никого нет, и мог бы стать для тебя глотком свежего воздуха. Понимаешь, о чем я? Юля, я умею угождать женщинам, и о моей мужской силе ходят легенды. Ты отдохнешь на славу… И абсолютно бесплатно, потому что все расходы я возьму на себя. Ну, будь хорошей девочкой…

Юля встала так резко, что он чуть не упал, а она взглянула на него с негодованием:

— Знаете что, Сергей Геннадьевич. На вашем месте я сделала бы это предложение вашей супруге. Уверена, она оценит вашу мужскую силу по достоинству. А мне это не нужно. Как-нибудь обойдусь. И отдых на море я сама могу себе оплатить. Так что по этому поводу вам тоже беспокоиться не стоит.

Не дожидаясь реакции директора на свои слова, Юля вышла из кабинета, а он растерянно посмотрел ей вслед.

— Боже мой, как давно у меня не было такой агрессивной кошечки, — сказал он вслух. — Ну что ж, даю тебе три месяца, красавица моя. А потом ты сама приползешь ко мне, и как же сладко я тебя накажу!

Юля не приползла к нему ни через три месяца, ни через полгода. Подарки она тут же возвращала, в кабинете наедине с директором не оставалась, а все проверки и посещения начальством своих уроков выносила терпеливо и с присущим ей достоинством. Юля очень надеялась, что директору этот цирк быстро надоест, и он когда-нибудь закончится, но Сергей Геннадьевич оказался на удивление мстительным и злобным человеком.

Совсем недавно он зашел к ней в класс и усмехнулся, поняв, что она находится там одна.

— Надо же, как кстати! А я как раз хотел поговорить с тобой, Юлечка. Ну что ты надумала? Увольнение или все-таки море и отдых в приятной компании? Могу предложить даже зарубежный тур.

— Значит, вопрос теперь стоит именно так? — приподняла правую бровь Юля.

— Именно, — подтвердил он. — И прошу учесть, что если я кого-то увольняю, то только по статье и с волчьим билетом. Понимаешь, что это значит? Тебя не возьмут на работу даже пионервожатой не только в нашем городе, но и во всем округе. Мне достаточно сказать жене, что ты ко мне пристаешь, и дни твои будут сочтены. В общем, так. Даю тебе время до субботы. Буду ждать твой ответ в гостинице «Лагуна», в субботу, в семь часов вечера. Номер тридцать три, я всегда снимаю именно его. Надо говорить, что ужин, который я закажу, будет на двоих? Надеюсь, что ты сделаешь правильный выбор.

Именно после этого разговора Юля решила прогуляться и подышать свежим воздухом. Она уже решила, что утром подаст директору заявление на увольнение по собственному желанию и теперь думала, куда она может пойти работать, чтобы не попасть под влияние Сергея Геннадьевича и его супруги. В подлости первого и мстительности второй она нисколько не сомневалась.

Задумчиво Юля брела по аллее, как вдруг услышала знакомый мальчишеский голос:

— Папа, смотри! Это та самая красивая тетя!

Юля обернулась и увидела, что к ней бежит Андрюша, а его отец, не удержавший сына за руку, с удивлением смотрит ему вслед. Она сделала несколько шагов навстречу мальчику и присела, раскрыв для него объятия. Андрюша доверчиво прижался к ней, и она заговорила с ним ласково:

— Здравствуй, мой маленький. Как твои дела?

— Хорошо! — сообщил он ей тут же. — Бабушка заболела, и папа пошел со мной гулять! А раньше он работал и совсем не гулял!

В это время к ним направился отец мальчика, и Юля почувствовала, как внимательно он рассматривает её. Она встала, прижала к себе мальчика и улыбнулась, когда услышала:

— Добрый вечер. Меня зовут Вячеслав, а это мой сын Андрей. Но вы, кажется, уже знакомы с ним. Хотя я вас не помню, простите.

— Я — Юлия. А место знакомства с Андрюшей у нас было очень необычным. Я пришла на кладбище, чтобы проведать могилу мамы и ваш сын подошел там ко мне. Вы потом его забрали.

— Ах да, что-то такое было, — Вячеслав поднес руку ко лбу и потер его: — Простите, у меня совсем вылетело из головы.

Юлия смутилась.

— Это вы меня простите. Кажется, я проявила бестактность, напомнив вам об этом.

— Вы же не торопитесь, Юля? — вместо ответа поинтересовался Вячеслав. — Я видел, вы прогуливались не спеша. Давайте пройдемся. Или, может быть, у вас здесь назначена встреча и мы мешаем вам?

— Нет, я никого не жду, — улыбнулась она, беря Андрюшу за руку. — Просто мне захотелось прогуляться после работы.

— А кем вы работаете?

— Я — учитель, — сказала Юля.

— Муж? Дети? — спросил он и тут же смущенно развел руками: — Извините, я не собираюсь вмешиваться в вашу личную жизнь. Просто я занимаюсь бизнесом и никак не могу избавиться от привычки выяснять все и сразу, особенно если вижу нужного мне человека.

— У меня нет ни мужа, ни детей, — спокойно сказала Юля. — Но я не понимаю, чем могу помочь вам.

— Андрей, — обратился Вячеслав к сыну, — можешь поиграть на площадке, а мы с тетей Юлей пока посидим вот на этой скамеечке и отдохнем. Потом пойдем в кафе-мороженое, договорились?

— Тетя Юля, — заглянул ей в глаза. — Ты любишь мороженое?

Юлия улыбнулась ему:

— Очень!

— Значит, ты пойдешь с нами? Папа, можно тетя Юля пойдет с нами?

— Это мы сейчас обсудим, — ответил ему отец и слегка подтолкнул в спину: — Ну, беги, играй. Пока есть свободные качели!

Мальчик вприпрыжку помчался на площадку, и Юля улыбнулась. Ей и раньше казалось, что та встреча с Андрюшей на кладбище у могилы её матери была не случайной. И вот опять они встретились, только в более приятной обстановке. Нет, все-таки, какой хороший малыш.

Вячеслав тоже проводил взглядом сына, потом повернулся к Юле:

— Ну, так на чем мы остановились?

Юля пожала плечами.

— Вы сказали, что хотите обсудить со мной что-то.

— Ах, да. Видите ли, Юля, сейчас воспитанием Андрея занимается моя мать, но она человек пожилой и нуждается в помощнице.

— А мама Андрюши? — не удержалась от вопроса Юлия.

Вячеслав посмотрел куда-то в сторону и его взгляд стал пустым и отсутствующим:

— Тот день, когда вы познакомились с моим сыном, был днем её похорон.

— О, простите меня, — вздрогнула Юлия. Меньше всего она ожидала от Вячеслава таких слов. — Я сегодня сама не знаю, что говорю.

— Да ничего, — он посмотрел на нее и подавил вздох. — В общем, Юлия, я ищу няню для сына. Платить буду хорошо. Возможно проживание на моей территории. Даже лучше, если это будет так. У меня четырехкомнатная квартира, места хватит всем. У матери есть свое жилье, но она остается у меня, потому что больше мне не с кем оставлять Андрея. Дело в том, что я большую часть дня провожу на работе, и у меня физически не хватает времени на его воспитание. Что еще? Да! За отдельную доплату я попрошу вас готовить еду, матери тяжело делать это, а вы справитесь. В основном, это общий завтрак, а вот обед и ужин только для Андрея. Разумеется, вы также будете питаться вместе с ним. Три раза в неделю приходит домработница, она наводит порядок в квартире и следит за нашим с сыном гардеробом. Так что эти обязанности вам выполнять не придется.

Юлия слушала Вячеслава и смотрела, как Андрюша карабкается на веревочную лестницу, но думала не о мальчике и даже не о его отце. Она представляла самодовольное лицо Сергея Геннадьевича и мысленно улыбалась: теперь она знала, что её увольнение не принесет ей никаких проблем.

— Ну так что, вы согласны? — спросил её Вячеслав.

— Да, — коротко ответила она.

— Вот и хорошо. Значит, договорились. Сколько вы получаете в школе?

Юля ответила.

— М-гм, — кивнул Вячеслав. — Смотрите, я готов платить вам в два раза больше. Вас устроит эта сумма? Разумеется, дополнительные услуги, если они понадобятся, будут оплачиваться отдельно. Я имею в виду уход за Андреем, если он заболеет, возможно, нахождение с ним в больнице, и все такое.

— Не волнуйтесь, мы хорошо поладим с Андрюшей, — улыбнулась Юля. — Мы с ним уже подружились и я уверена, что он меня полюбит.

— Вот это совсем не обязательно, — нахмурился Вячеслав. — Я не буду требовать от вас каких-то чувств по отношению к нему. Достаточно, если вы просто будете добросовестно выполнять свои обязанности. И все.

— Когда вы хотите, чтобы я приступила к своим обязанностям? — спросила Юля, немного обескураженная его строгим тоном.

— Завтра. Уже завтра. Моя мать страдает от давления, она не может подняться с постели, а в детский сад Андрей не ходит, и мне просто не с кем оставлять его. Конечно, я обращался в агентства и мне присылали то одну, то другую няню, но они приходили всего на несколько часов. Да и мне не нравится, когда в моем доме находится случайный человек.

— Я поняла, — кивнула Юлия, с трудом скрывая внутреннее ликование. — И согласна на ваши условия.

В это время к ним подбежал Андрюша и взял её за руку:

— Пойдем в кафе, тетя Юля! Папа, ты обещал!

— Да, конечно, — ответил сыну Вячеслав, и Юля снова удивилась, что отец разговаривает с ребенком так, будто он не маленький мальчик, а партнер на деловых переговорах. А Вячеслав продолжал, не замечая её недоумения: — С завтрашнего дня тетя Юля будет жить с нами, и заниматься твоим воспитанием.

— Это правда??? — Андрюша даже подпрыгнул на месте. — Тетя Юля ты теперь будешь моей мамой?!

— Андрей, — одернул сына Вячеслав.

— Я буду твоей Юлей, — улыбнулась мальчику Юлия.

На следующий день она пришла в гимназию и положила заявление на стол директора.

— Вот, значит, как? — нахмурился тот.

— Да, — кивнула она.

— Ты должна отработать две недели, пока я не найду тебе замену, — прошипел Сергей Геннадьевич. — Иначе я уволю тебя по статье. Ты понимаешь, что это значит?

— Делайте, что хотите! — махнула рукой Юлия и вышла из его кабинета.

— Вот тварь! — хлопнул рукой по столу Сергей, а потом добавил свое любимое: — Ты еще приползешь ко мне… Еще приползешь! Но, черт возьми, как же хороша…

А Юлия уже забыла о нем. Она взяла такси и приехала домой к Вячеславу, назвав адрес, который он написал ей на бумажке.

Вячеслава дома не было, и дверь ей открыла пожилая полноватая женщина в очках и с тростью в руках.

— Здравствуйте, — приветливо улыбнулась ей Юлия и назвала свое имя.

— А! Да-да! Сын предупреждал меня. Я — мать Вячеслава и бабушка Андрюши. Меня зовут Анна Федоровна. Проходите, пожалуйста. Я вам все покажу.

— Простите, а где Андрюша?

— Спит. Я только уложила его и у нас есть пара часиков на знакомство. Я как раз чайник поставила. А, слышу, он, кажется, закипел!

— Давайте я вам помогу, — предложила Юлия и быстро накрыла на стол, пока Анна Федоровна, благодарная ей за помощь тяжело опустилась в кресло.

— Почему вы с тростью? — спросила Юлия старушку. — Болят суставы?

— Нет, — охотно пояснила та. — Меня мучает давление. Вот вчера неаккуратно встала, голова закружилась и я упала. Ногу подвернула. Славик отвез меня в больницу, сделали снимок — перелома, к счастью нет, просто растяжение. Но даже это в моем возрасте настоящая катастрофа.

Она приняла чашечку чая из рук Юлии:

— Спасибо тебе, девочка. Можно ведь на ты, да? Спасибо. Ну, давай, садись и расскажи мне о себе.

— Да мне рассказывать, собственно нечего, — грустно улыбнулась Юля. — Я не замужем, семьи у меня нет, детей тоже. Была мама, но три года назад умерла. Там, у нее на кладбище, когда пришла навестить её, я впервые увидела Вячеслава и Андрюшу.

— Конечно, — кивнула Анна Федоровна. — В тот день были похороны Оли. Ох, Господи, как же все это тяжело.

— Анна Федоровна, — осторожно поинтересовалась Юлия. — Андрюша уже все понимает, но он совсем не вспоминает маму. Почему? Вы не сказали ему, что она умерла? Обычно дети в таком возрасте постоянно говорят о маме, но только не он.

— Сказали, конечно, — вздохнула Анна Федоровна. — Но он все равно её не знал и поэтому отнесся к этому спокойно.

— Как это, не знал? — удивилась Юлия.

— Понимаешь, Юлечка, — немного помолчав, сказала старушка. — У Оли и Славика не было детей, хотя они прожили вместе достаточно долго. Правда, несколько раз она беременела, но все заканчивалось выкидышами на разных сроках и, в конце концов, врачи категорически запретили Ольге даже думать о детях. Славик поддержал их, но Ольга никого не хотела слушать и когда забеременела в последний раз, на ранних сроках легла в больницу. Она провела там почти все время беременности, но даже под наблюдением врачей Андрюша родился семимесячным.

Слушая рассказ старушки, Юля почему-то разволновалась и прижала дрожащие пальцы к губам. Она и не догадывалась, на что могут пойти некоторые женщины ради того, чтобы стать матерью. Анна Федоровна взглянула на него, вздохнула и продолжила:

— Малыш еще несколько месяцев провел в больнице, и здоровье самой Ольги тоже сильно пошатнулось. Тяжелая беременность спровоцировала онкологию, которая стала развиваться очень быстро и, что самое страшное, опухоль коснулась и головного мозга. За год Ольга превратилась в беспомощное существо, за это время от прежней молодой и красивой женщины практически ничего не осталось. Разумеется, Слава поместил её в клинику, оплачивал лечение, сиделку, уход. Сам навещал, иногда брал с собой Андрюшу. Но малыш еще ничего не понимал. А Ольга просто плакала, глядя на него. Она не могла даже взять его на руки, у нее не было на это сил.

— Боже мой, как все это тяжело, — сказала Юлия. — Значит, вот почему Андрюша не помнит свою маму.

— Да, именно поэтому, — снова вздохнула Анна Федоровна. — Последние полтора года Ольга не жила, а мучилась, и Славик не брал с собой сына в клинику к ней.

— Но почему? — вырвалось у Юли. — Он ведь и её ребенок тоже.

— Да как тебе сказать, девочка, — Анна Федоровна сделала глоток давно остывшего чая. — Понимаешь, Юлечка, больной человек совсем не похож на себя, когда он был здоров. Болезнь, особенно такая страшная и необратимая как у Оли, меняет людей до неузнаваемости не только внешне, но и внутренне. Ольга сильно страдала, очень сильно. И все, что она любила, это страдание просто уничтожило. Последние полтора года моя невестка не жила, а существовала. А потом и вовсе на несколько недель впала в кому. Больше в себя она не пришла. Прости, Юля. Я больше не хочу говорить об этом. Очень уж тяжело…

Конец ознакомительного фрагмента.