Маша, кот и шуры-муры

Ольга Вадимовна Юдина, 2021

Если у вас есть кот, то будет вам счастье! Будет, будет, никуда от него не денешься!

— Вась, что делать-то будем, а?

Кот Васька пошевелил усами и пристально посмотрел жёлтыми глазами на старичка, который сидел рядом с ним на подоконнике. Старичок был маленький, с длинной бородой и в тапках.

— Может, ты зря её хахалю сковородку на ногу уронил? — продолжал он. — Всё ж какой-никакой, а кавалер!

Васькины глаза недобро вспыхнули.

— Не зр-р-ря, Матвей Тимофеевич, не зр-р-ря! Кавалер-р-р нашёлся! Глаза его видел? Точно у собаки бешеной! И пах псиной! — Васька чихнул. — Он за Машкой только ради квартир-р-ры ухаживал, под себя подбир-р-рал. И тебя бы спр-р-роваил, быстр-р-ренько!

— Как-так спровадил? — опешил старичок. — Но-но! Меня так просто не спровадишь! Я в этом доме…

— Знаю, знаю, — Васька прищурился и посмотрел в окно. — Пять веков пр-р-рожил! А дому-то только пять десяточков! Ох, вр-рёшь!

— Ну тебя, Васька! — домовой Матвей Тимофеевич от досады сплюнул через левое плечо. — Я же говорил тебе, что речка здесь была, и деревенька стояла, маленькая такая…

— И нар-р-роду в ней, поди, не было. Откуда же столько вас, домовых, р-р-расплодилось?

Матвей Тимофеевич насупился и отвернулся к окну.

За окном летели мелкие сероватые снежинки. Прохожие, вдвинув голову в шарфы и пальто, торопливо шли к остановке. В общем, смотреть за окном было совершенно не на что и, посопев ещё немного, Матвей Тимофеевич снова повернулся к коту.

— Вась, она же всё грустит. Весь свой дневник разбитыми сердцами изрисовала. Как маленькая. А самой-то замуж пора давно!

Васька хмыкнул в усы и протяжно мурлыкнул:

— Ага, по чужим дневникам, значит, шастаем!

Домовой смутился.

— Ну не то чтобы… — он почесал затылок, потом нос, потом потёр друг об дружку ноги и снова уставился в окно. — Самую малость если, а то как в доме порядок держать, если в голове у хозяйки чёрти что творится. А она же мне… Как родная дочь, всё равно что. Я же её с пелёнок помню!

В это время во входной двери щёлкнул замок, в прихожей зажёгся свет.

— Пр-ришла твоя дочурка! — язвительно мурлыкнул кот. — Встр-р-речай!

— Прикрой, Вась! — шепнул домовой.

Васька спрыгнул с окна и, мурча, направился в коридор, где Васькина хозяйка стягивала с себя неуклюжую шапку с помпоном и разматывала толстый, крупной вязки шарф.

Девушка наклонилась к коту и погладила его по голове.

— Привет, Вася, Васенька-коток, один только ты и ждёшь меня в этой жизни. Да и то, потому что голодный!

Она тяжело вздохнула и начала стягивать сапоги, с которых на пол падали большие грязноватые капли.

— Как же я не люблю всю эту сырость, — один сапог встал на коврик. — И серость. Так и проживёшь всю жизнь, в серости. И сырости, — второй сапог аккуратно встал рядом с первым.

Вася потёрся девушке об ноги, замурчал и краем глаза проследил за тем, как с подоконника в комнате тихонько спрыгнул домовой, пробежал мимо старого дивана в коридор и незаметно прошмыгнул в ванную, к самой дальней стенке — там у домового был свой маленький домик.

Девушка, погружённая в свои мысли, ничего не заметила. Она снова вздохнула («Всё вздыхает и вздыхает», — заметил кот) и направилась к окну в комнате.

Через полчаса Васька прокрался в ванную.

— Вылезай, Матвей Тимофеевич, совсем наша деваха того.

Домовой испуганно уставился на кота.

— Что того? Заболела, чай?

— Не заболела! Сам посмотр-р-ри! — кот фыркнул в усы.

Домовой следом за Васькой прокрался в комнату и украдкой выглянул из-за дивана. В комнате было темно.

Хозяйка сидела на подоконнике незашторенного окна и смотрела в небо.

— И долго она так сидит? — спросил домовой.

— Как пр-р-ришла, так и сидит, — кот взмахнул хвостом. — Даже меня покор-р-рмить забыла, каково, а?

— Того и гляди, стихи писать начнёт, — мрачно уронил домовой. — Тогда и вовсе пиши пропало. Что у неё в институте?

— Сдала вчера последний экзамен. Ср-р-редневековая литератур-р-ра.

Конец ознакомительного фрагмента.