Почувствуй это снова

Ольга Вечная, 2023

– Знаешь, наверное, не очень хорошо, что мы расстались как враги. Давай дружить? Я не видела Матвея, любовь всей своей жизни, месяц. Я умирала от боли, а теперь он сидит напротив и предлагает… дружить? После всего, что между нами было? – Давай, – выдаю с фальшивым восторгом. – Здорово! – Тогда может, сделаешь мне одолжение? Дружеское, – тут же подлавливает Матвей. – Какое именно? Он смотрит мне в глаза неотрывно. У него они хитрые, как у лиса из самых страшных сказок. По моему телу проносится дрожь. – Просто скажи: согласна или нет. Это секрет пока. Можно читать отдельно или как продолжение «Почувствуй». В книге присутствует нецензурная брань!

Глава 11

Матвей

— Ты с похмелья, что ли? — бросаю я Захару.

Настроение с утра приподнятое, хочется шутить.

Падаю в бэху и закрываю дверь. Вроде бы хлопаю несильно, но бедолага морщится и прижимает ладони к вискам.

— Блин, Матвей, это не «Гранта», можно мягче?! И не ори, башка с самого утра трещит по швам.

— Сорян, но орешь пока только ты. Так когда успел накидаться-то?

— С какого еще похмелья? Мы вчера в полночь выползли с этого гребаного завода, я добрался домой, пожрал и в кровать. Это треш: лучшие годы жизни тратятся на перетаскивание мешков и метлу. Не помню, когда в последний раз голую девчонку обнимал. Мне все время некогда! — разводит он руками в искреннем возмущении.

Я смеюсь. Затем представляю голую девчонку, которую сам обнимал, и настроение падает в ноль. Красивая, нежная, на простынях, с запрокинутой головой и легкой улыбкой. Пульс предательски ускоряется. Она пальчики ног в предвкушении поджимает. Острые колени стыдливо вместе сжала, ждет, пока разведу. Сама никогда, потому что стесняется. Робко смотрит. А я палю на ее плоский живот с манящим пупком, во рту слюны — захлебнуться. Так хочу, аж трясет. Пытаюсь контролировать, а то заметит и смеяться будет. Юля. Стоп. Блть, хватит! Вышвыриваю из памяти картинки из другой жизни.

— Че ржешь? Сам-то помнишь?

— Да куда мне, — подкалываю.

— Вот и ничего смешного. — Захар достает сигарету, подносит ко рту, но не прикуривает. — Отец называет меня своей гордостью: сварщиком первого разряда. Утверждает, что роба мне идет.

Я не удерживаюсь и глухо хохочу.

— А говоришь, ничего смешного!

— Ага. Попросил «Мустанг» помыть, но это завтра. Он тачку себе оставляет, прикинь. Так куда ехать-то? Как эта база называется? — Захар морщит лоб.

— «Ручеёк». Но сначала одного человечка заберем тут недалеко. До конца улицы, направо и дальше по дворам.

Захар равнодушно кивает и давит на газ, машина трогается.

— Ты нормально? Может, я поведу? — уточняю на всякий случай.

— Нормально. Приступ мигрени, я уже закинулся колесами. Пить сегодня не буду, даже не предлагай, нельзя мешать.

— Я тоже не планирую.

— Матвей, объясни толком, какая наша цель. — Захар продолжает хмуриться. — Мы туда едем, чтобы что?

— Отлично провести время, подышать свежим воздухом… Так, стоп, нам налево.

— Юля живет справа.

— Да. А нам налево.

— Понял.

Захар врубает задний ход. Мы поворачиваем в правильную сторону, проезжаем улицу, я показываю на серую девятиэтажку. Люба уже ждет у подъезда с увесистой сумкой.

— Любаша? Серьезно? — вопит Захар, мгновенно позабыв о мигрени. — Ни фига себе! Я еще думаю: далеко не ходит, все телки в одном районе. А ты прям… вообще никуда не ходишь? Где стоял, там и окей?

— Ее укачивает в автобусе, поэтому докинем. Кроме того, она наш пропуск на политеховскую тусовку. Ничего больше.

— Уверен?

— Юлина подружка, конечно, я, блть, уверен. И ты к ней тоже никак, лады? Мы хоть и расстались с Райденко, но доводить до слез ее подружку не стоит.

— Почему я должен кого-то довести до слез?

— Люба мечтательная. Ты парень на хорошей тачке, влюбиться легко. И точно не взаимно.

— Полагаешь, Матвей, кто судит людей по тачкам, заслуживает взаимности? — криво улыбается Захар.

— Полагаю, у тебя настроение поспорить, а мне лень.

Люба видит нас и радостно машет. Захар сворачивает в сторону, объезжая огромную кучу снега.

— Мы подвозим не Юлю, а ее подружку, — размышляет вслух. — Капец. Бедная Юлька, тотальное невезение.

Его слова неприятно царапают.

— Почему тотальное?

— Подружка — дрянь, бросила в дороге. Бывший — козлина.

— Юля всегда хотела тусоваться. Инджой.

— Ага.

— Мы виделись в понедельник. Она даже рада… блть, за «нас».

— Чего-о?! Рада? Ты укуренный, что ли?

Захар со скрипом шин пафосно тормозит напротив Любы, я выхожу из машины, дабы помочь с вещами.

— Привет! — бросаю.

— Привет, Матвей, — широко улыбается она. — Спасибо, что довезете. Мы газельки арендовали, но там душно капец. Меня всегда укачивает.

— Без проблем. Как настроение?

— Отличное. У нас всё по плану? Ты просто не писал и не звонил эти дни.

— Был занят. Да, по плану. — Потом я осмысливаю услышанное от Захара и добавляю поспешно: — И спасибо за помощь. Понимаю, чего тебе это стоит, вы ведь с Юлей близкие люди. После всего, что было, притворяться, будто мы мутим, это — ну такое.

И действительно это такое себе, Захар прав. Пусть даже мы с Юлей расстались плохо.

— Согласна. Некрасиво получается. Но вы ведь разошлись на сто процентов?

— На двести.

Люба смотрит мне в глаза — отвечаю невозмутимостью.

— Тогда всё нормально. Юля спокойно отнесется. Она… думаю, она уже переболела.

Бабуля в последнее время любит вязать. Так вот, кажется, что одну из ее спиц мне сейчас между ребер вхерачили. Усилие делаю, чтобы не поморщиться. Когда уже перестанет так бесить все, что с этой девчонкой связано! Да сколько можно уже! Переболела она за месяц. Холодная, равнодушная. Для приличия бы вид сделала, что переживает.

Люба тем временем продолжает болтать:

–…Поэтому совершенно ничего страшного, если мы… ну типа попробуем с тобой. Потом скажу, что не вышло. Бывает.

— Окей. Да, бывает. Я просто знаю, что вы важны друг для друга, и не хотел бы портить вашу дружбу.

Кладу сумку в багажник.

— Ты не испортишь, не беспокойся. Юля сама говорила, что мы подходим друг другу и были бы отличной парой.

— Она так говорила? Неужели?

— Да, было дело, — улыбается Люба, не замечая иронии. — Так что, уверена, все получится.

Если бы не фиговое предчувствие, я бы не поехал.

Тут же инстинкты ощетинились и интуиция в набат забила: сопроводи. Народ у Юли в группе по большей части нормальный, ничего дурного не должно случиться. Приличная, охраняемая база отдыха. Всю неделю я планировал передумать, но сегодня утром проснулся с четким пониманием: надо ехать. Видимо, чтобы хапнуть еще унижения.

В понедельник Юля отлично выглядела, когда навещала бабулю. И все же что-то в ее глазах было не то. Да и в ней самой я заметил изменения. Бред сумасшедшего. Пофиг, проще смотаться, чем сидеть и выдумывать лишнего. Вообще, разное же бывает: от пьяной драки студентов до терроризма. Если не поеду и что-то случится, не прощу себе.

— Ну и хорошо, — говорю я с улыбкой.

Занимаю переднее сиденье в бэхе, Люба падает назад, пожимает руку Захару.

— Кости, кстати, не будет, — начинает она болтать взахлеб. — Когда я сказала, что вы едете, он деньги забрал. Захар как раз на его место попадает. Не придется в машине ночевать.

— Замечательно, — отвечает Захар, стреляя в меня глазами. — Не знал, что мое место должно было быть в мороз в тачке.

— Я бы уступил тебе свое, — подбадриваю. — Я вообще не планирую сегодня спать.

— У нас на троих было бы две кровати, включая мою. Разобрались бы как-нибудь, — смеется Люба.

Захар бросает на меня долгий взгляд и произносит тихо: «Мечтательница, да?»

Становится не по себе.

Едва заметно предостерегающе качаю головой. Захар — нормальный парень, но он не про большую и светлую. Его перепих с лучшей подружкой Юли был бы мне в минус. Раньше. А сейчас?

Сейчас какая-то хрень происходит во всех смыслах.

Тем временем мы держим путь в сторону выезда из города. Слушаем музыку, каждый молчит о своем. Я внимательно слежу за дорогой, так как Захар периодически морщит лоб от терзающих спазмов. Его головные боли — это что-то поистине жуткое. Причем они бывают разных видов, и от каждой свои таблетки. Впервые Захар препаратами увлекся и загремел в рехаб в десятом классе.

Есть такое направление в неврологии: врач-цефалголог. Спец по лечению головных болей и головокружений. Захар уже достаточно знает на эту тему. Когда вырастет большой, сможет помогать и себе, и другим людям.

Но это все будет через несколько лет, а сейчас нам важно доехать до базы отдыха живыми и невредимыми. Поэтому ни о каком расслаблении речь не идет, я глаз не отрываю ни от дороги, ни от Захара, ежеминутно оценивая его состояние. Надо было брать «Мурано», блть.

— Может, по пиву? — предлагает Люба, указывая на заправку. — А то вы оба какие-то напряженные.

— Остановишь? — спрашиваю у Захара.

— Конечно.

На заправке я покупаю пару банок, бутылку воды, Захар берет себе орешки. Протягиваю обе банки Любе. Машина трогается.

— А ты не будешь?

— Не хочу, спасибо.

Люба, видимо, не замечает, что нас везет инвалид. Тем не менее, несмотря на общее состояние, машину Захар ведет уверенно.

Практически всю дорогу мы молчим, изредка обсуждая случаи с «завода», Люба потягивает пиво и, захмелев, время от времени громко смеется.

— Ты выпивал вчера, что ли, Захар? — спрашивает она.

— Да, в хлам. Фигово теперь.

— Ну ничего, в «Ручейке» есть банька. Хорошо попаришься, потом в снег. В момент полегчает.

— Наверное.

Люба придвигается ближе, смотрит в телефон.

— Та-ак, ребята, судя по чату, остальные парни из компании, с которой вы подрались в ту ночь, будут. Но они вроде бы нормально настроены. Не конфликтовать.

— Мы как раз и едем, чтобы наладить отношения, — объясняю я. — Все понимают, что Фиксик повел себя как ушлепок, к чему нормальным людям из-за него ссориться? И Юле эти проблемы ни к чему.

— А Юли, скорее всего, и не будет, — поддакивает Люба.

В меня будто ледяной водой брызгают. Оборачиваюсь.

— В смысле не будет? — нападаю, не скрывая изумления. — А чего ты, блин, молчишь тогда?