Подарок для маленькой леди

Ольга Вешнева, 2023

Зимняя сказка порой бывает вовсе не простой волшебной историей. Аристократ и вдова военного – казалось бы, у них нет ничего общего. Но жизнь расставила все по своим местам.Кукла… Обычная детская игрушка связала две нити разорванных судеб. Спасение? Опасность? Или сжигающая страсть? Они и сами не могут найти ответы, но новогодний бал прошепчет их перезвоном колокольчиков.

Глава 6. Печальное известие

Полтора года спустя… Город Стантерфинс

Лирана

— Мамочка! А папа скоро вернется? — дочка вбежала в раскрытую дверь комната, которая до начала войны была кабинетом моего мужа.

Теперь же я заходила туда лишь для того, чтобы воспользоваться фонографом, как сейчас. Большой тяжелый прибор с медными пластинками, проводами и украшающими вставками из ценной красной древесины занимал собой четверть массивного письменного стола с резными ножками. Фонограф чаще всего использовался для междугородних звонков, но мог поддерживать и международное соединение через выход на оператора. Еще он мог печатать документы, выдавать краткие справки. Раз в сутки, строго по вечерам, его маленький экранчик передавал главные новости страны.

Перестав прижимать к уху трубку, слушая опостылевшие монотонные гудки ожидания ответа, я положила ее на стол и обняла дочь, свою маленькую принцессу Миссандею. Посмотрела в ее устремленные на меня ясные голубые глаза и нервно кашлянула, не сумев быстро придумать, что сказать на этот раз. Но и молчать было невозможно. В тот момент мы будто бы остались в мире совсем одни: я и самый дорогой моему сердцу маленький человечек, нуждающийся в защите и утешении. Мы словно плыли в вязком мареве, раздираемом противными звуками гудков.

— Не знаю, милая, — ответила я честно. — Видишь, я тоже жду новостей. Пытаюсь дозвониться генерал — майору, командующему дивизией, где служит папа.

— У Дорис папа вернулся, а нашего все нет, — дочка прижалась горячей щекой к моей руке. — Скажи тому генералу, чтобы отпустил его хотя бы на Новый год.

— Обязательно попрошу его об этом, как только дозвонюсь. Я тоже хочу, чтобы папа встретил праздник вместе с нами у большой нарядной елки. А пока беги, поиграй с котенком миссис Пикстит.

Отправив дочь к соседке, чтобы она не слышала возможный предстоящий тяжелый разговор, я вновь прильнула к фонографу, надеясь все же услышать ответ. Не хотелось думать о худшем, но дурные мысли непрестанно лезли в голову. С каждым новым прожитым днем в неведении о судьбе Натангана моя надежда на то, что муж вернется живым и невредимым, становилась все слабее. Полтора года мы с дочкой прожили как в кошмаре. Радовались каждому полученному с фронта письму, гордились подвигами наших защитников. Но потом удача отвернулась от нашей семьи. Летом я получила извещение о гибели отца, а месяц назад, когда победа была уже совсем близка, узнала о том, что муж считается пропавшим без вести. Натан почти успел дойти до вражеской столицы. Он мог попасть в плен, и я утешала себя этой последней надеждой. Война, унесшая множество жизней, закончилась позорной гибелью короля Шотнерии, которому был предъявлен ультиматум. Не смирившись с поражением, вражеский монарх застрелился на балконе своего дворца, перед собравшейся на площади толпой народа. Сменивший его на троне сын подписал акт о безоговорочной капитуляции.

Обмен пленными проходил по согласованному обеими сторонами расписанию, списки продолжали обновляться. На прошлой неделе вернулся после пребывания в магическом госпитале отец Дорис, подружки моей Мисси. Помню, как моя дочка с любопытством рассматривала его механическую руку. Мужчина говорил, что протез был сделан одним из лучших механиков-артефакторов страны, но, хотя работал он исправно, все же не мог полноценно заменить утраченную в бою конечность. Место его присоединения часто болело, ныло по ночам и беспокоило в плохую погоду. Но я в глубине души уже была согласна и на такой исход. Пусть Натан вернется с искусственной ногой или вставным глазом, как многие бойцы, только бы нам с Мисси вновь увидеть его живым.

Гудки прекратились, и я положила трубку на место. Придерживаясь за край стола, я медленно встала и пошла на ослабевших от постоянного стресса ногах прочь из кабинета, где каждая мелочь напоминала о горячо любимом супруге. Но тут послышался специфический треск, заставивший меня снова подойти к письменному столу. Фонограф крякнул, как селезень на пруду, и, выплюнув хвостик бумажной ленты, начал что-то печатать, скрипя чернильной иглой.

Сердце тревожно подпрыгнуло в груди. Я чувствовала, это не к добру. Официальное извещение вместо живой речи в ответ.

Сквозь заволокшую глаза влажную пелену я с трудом разбирала слова, медленно складывающиеся в строчки. Пробежалась взглядом по той части документа, которая уже была напечатана, и чуть не упала без чувств. Судорожно ухватившись за резной край столешницы, осела на пол мимо стула.

В извещении значилось, что мой муж погиб в городе близ вражеской столицы, подорвался на мине и был похоронен в братской могиле.

Сложив руки на сиденье стула и уткнувшись в них лицом, я долго рыдала, вздрагивая от всхлипов. Намочила обивку старого стула, еще и казенного, относящегося к той части обстановки служебной квартиры, которая не менялась долгие годы со сменой жильцов. Но в тот момент я не думала про заботу о мебели.

В горьких, удушливых воспоминаниях муж являлся мне снова и снова. Еще не так давно мы с ним считали те мгновения самыми прекрасными в нашей жизни. Встреча на балу в доме офицеров, свидание поздним вечером на берегу пруда в городском парке, путешествие в медовый месяц, первый день рождения нашей дочери. О, как он был красив, высок и строен, как удивительно шел ему черный форменный мундир с начищенными до блеска медными пуговицами, его синие глаза напоминали мне сапфиры, а гладко зачесанные короткие волосы цвета воронова крыла так и хотелось слегка взъерошить, запустив в них пальцы. Натанган служил в полиции, он мог на законном основании не идти на фронт, но записался в добровольцы. У меня в груди все ныло, голова раскалывалась, а слезы нескончаемым потоком текли из-под зажмуренных припухших век, когда я вспоминала день нашего прощания. Казалось, он был только вчера…

— Звонила твоя мама. Просила с ней поговорить, — скромно напомнила я, ожидая недовольных возражений в ответ.

Почти на цыпочках подошла со спину к мужу, который, примерив темную, грязно-зеленого цвета военную форму, стоял перед зеркалом на двери платяного шкафа, деловито поправляя воротничок.

— Лира, ты знаешь мой ответ, — Натанган повернулся ко мне. — И она его тоже знает. Нет, я не откажусь от своего решения. Позвонит еще раз, так ей и передай. Я не могу больше слушать их с тетушкой рыдания. Отец хотя бы на моей стороне. Он сразу все понял.

— Твой начальник тоже звонил, — скрывая вздох, я опустила взгляд. — И тоже хотел попытаться тебя переубедить. Сказал, что такие, как ты, нужны для поддержания городского порядка в тяжелые времена.

— Сдается мне, матушка и до него добралась, — по-нервному резко улыбнулся муж, взяв меня за руки и вынудив снова посмотреть ему в глаза. — Без ее вмешательства у нас был совсем другой разговор с начальником. Нет, Лира, и ты меня тоже должна понять. Такие опытные бойцы, как я, сейчас всего нужнее на передовой. Помнишь, я был признан лучшим стрелком нашего округа на прошлогодних соревнованиях. Мое место на фронте, где я буду обучать неопытных резервистов. Генерал-майор Перенелл предложил мне стать снайпером — инструктором. Я согласился без раздумий. Поймите вы все, мои самые родные и близкие люди, я пошел на этот шаг и ради вас тоже. Ради мирного неба над вашими головами.

— Мы все понимаем, но тревожимся за тебя, — тихо произнесла я, чувствуя, как нагреваются от волнения его сильные, такие надежные руки. — Нам страшно. Мы не хотим тебя потерять.

— В этот час, когда само существование нашей страны на карте мира поставлено под угрозу, не говоря уже о свободе и безопасности народа, каждый уважающий себя мужчина должен взять в руки оружие и пойти защищать родную землю от врага. Иначе это не мужчина, а тряпка! Жалкий ничтожный трус, не достойный ни капли уважения! — отстранившись от меня, Натанган презрительно махнул рукой. Выйдя в коридор, он снял с вешалки для верхней одежды тяжелую снайперскую винтовку, которую ему выдали в отделении вместе с военной формой. — Общий сбор добровольцев начнется в десять часов. Мне пора идти. Прощаться не хочу, слышал, это плохая примета. Мисси жалко будить. Просто помни, моя радость, что бы ни случилось, вы с дочкой навсегда останетесь для меня самыми дорогими и любимыми на свете. И я обещаю сделать все возможное, чтобы враг не смог добраться до вас.

С этими словами муж вышел за дверь и тихо притворил ее, чтобы не разбудить нашу малышку. Даже не позволил мне поцеловать его на прощание, хотя бы чмокнуть в щеку. Не знаю, он действительно решил соблюсти народную примету, которая на деле ничем не помогла, или просто не хотел сделать мне еще больнее. Суеверным Натан точно не был, это я под любой присягой могла бы подтвердить. Думаю, он просто не желал, чтобы потом, при худшем исходе, меня мучил тот наш последний поцелуй, изо дня в день всплывая в памяти.