Судьба смеется дважды

Ольга Волкова, 2019

Она – дочь прокурора. Он – сын влиятельного олигарха и бандита русского альянса мафии. Их семьи столкнулись лбами, потому что обе оберегают общую кровавую тайну. Сможет ли он принять её любовь, а главное поверить в неё? Сможет ли она, не смотря на всю трудность их пути, противостоять крупному синдикату и завоевать среди них доверие. Возможно, это сплотит их ещё больше, или вовсе разрушит до основания. Содержит нецензурную брань.

Глава 2

« — Хватит орать! — кричит Роман, затем продолжает бить мужчину. Его кровь повсюду. Как я вообще оказалась здесь? Осматриваю всю себя — на мне кровь, но она не моя. Провожу руками по лицу и на них тоже она. Меня трясёт, но это никак не связано с собственной потерей крови, потому что она принадлежит тому мужчине. Пытаюсь стереть с себя липкую жидкость, но её становится всё больше и больше. Кажется, будто начинаю в ней утопать. Нескончаемый крик звенит в ушах, превращаясь в змеиный смех свёкра. Затем появляется сам Давид Александрович. Его голова обретает форму змеиной головы, обращаясь ко мне шипящим голосом:

— Ты здесь одна… Совсем одна. — Затем, я вижу, как его раздвоенный язык то и дело двигается в разные стороны, ещё больше усиливая мой страх.

В комнате гаснет свет и Роман выходит из подвала. Избитый мужчина исчез, оставляя в темноте тихие стоны боли. Муж видит меня и протягивает руки, но наше расстояние стремительно увеличивается. Отдаляясь друг от друга, понимаю, что стою в огромном бассейне, который начинает заполняться чёрной жидкостью. Мне страшно, отчего бросает в озноб, но я продолжаю стоять здесь. Смотрю на свои руки — они связаны, ноги тоже. Хватаюсь за верёвку на ногах и пытаюсь её развязать, дёргаю из последних сил, но ничего не выходит. Резкий запах бензина вперемешку с мазутом заседает в ноздрях, чёрная жидкость — нефть. Поднимаю голову выше в поисках спасения, но все боковые части бассейна пусты, нет ни лестниц, ни ступеней. Затем встречаюсь взглядом с отцом, рядом с ним по обе стороны стоят Роман и Давид Александрович. Все трое смеются и указывают на меня пальцем. В этот момент чувствую себя зверем в зоопарке, на которого целыми днями пялятся прохожие. Пытаюсь закричать, но во рту тряпка. От паники начинаю задыхаться. Непонятным мычанием прошу о помощи, но тщетно. Чёрная «кровь» покрывает меня всю, бьюсь из последних сил, а затем полностью утопаю в ней.

Затем резко оказываюсь в том подвале, где Роман снова продолжает пытку. Он хватает нож и вонзает его в грудь мужчине. Не выношу столько насилия со стороны мужа, ужас полностью сковал тело и меня начинает трясти…».

— Аня, проснись, — просит Роман, качая меня в своих руках, словно маленького малыша, а я прижимаюсь к его груди, вдыхая его запах. Он пахнет цитрусом и собой. В порыве своих эмоций ищу его губы и впиваюсь в так нужном мне поцелуе. Мне необходимо стереть этот чёртов сон. Каждый раз он становится мрачнее и принимает самые непредсказуемые образы.

Роман нежно обхватывает меня за шею и отвечает на мою безмолвную потребность. Его язык завладевает моим ртом, исследуя, проникая глубже. Это напоминает чем-то соревнование, где нет победителя и проигравшего. Есть лишь он и я. Тяну его за волосы, они немного отросли, поэтому с лёгкостью беру их в охапку и продолжаю с силой оттягивать. Мне хочется сделать ему больно, чтобы почувствовал все мои душевные терзания.

В порыве своих вспыхнувших чувств, замечаю, что мы оба сидим на кровати, должно быть муж нашёл меня у двери, когда заснула от переизбытка негативных эмоций. Роман встал передо мной на колени, и, не разрывая нашего поцелуя, начал расстёгивать пуговицы на моей блузке, но эти пуговки были настолько мелкими, что его терпения хватило на первые две. Схватив полы рубашки, рванул в обе стороны и весь декор со звоном разлетелся в разные стороны. Тем временем я продолжала свой натиск на его волосы, тянула их и царапала голову. Кажется, Роман был не против такого физического насилия с моей стороны, его это заводило ещё больше.

Разорвав наш поцелуй, он притянул меня к себе, что дало нам обоим время отдышаться. Мы соприкоснулись лбами, удерживая таким образом друг друга и балансируя на грани кислородного голодания.

— Я хочу тебя, — прохрипел он, вбирая в лёгкие больше воздуха.

Я закрыла глаза, отдаваясь своим чувствам и потребности в нём. Мне хочется почувствовать себя нужной ему. Смыть и стереть из памяти всплывающие образы его жестокости, забыть тот насмешливый взгляд, причиняющий боль. Это просто сон. Очередной кошмар, над которым у меня нет власти.

Начинаю стягивать с него футболку, дав понять, что тоже хочу его. Мы продолжаем исследовать наши тела, снимая все преграды, мешающие добраться до заветных мест. Провожу руками по его мощным, тугим мышцам рук и груди, восхищаясь силой своего мужа. Этот мужчина навсегда останется для меня загадкой, из двадцатипятилетнего парня тогда, он превратился в сильного мужчину сейчас. Моя потребность в нём возрастает с большей силой, чем прежде. И с той обретённой мною любовью к нему, осознаю, что сейчас хочу его по-настоящему. Я желаю своего любимого мужчину.

Почувствовав смену моего настроения, Роман усиливает свою хватку на моей талии, затем опускает вниз на кровать, придавливая собой и устраиваясь между моих ног. Всё, что сейчас на мне — это хлопковые простые трусики. Касаясь меня своим членом у моего входа, начинает дразнить и пытать. Мои груди тоже подвергаются пытке его опытными руками, целуя и кусая вершинку одной из них, другой достаётся чувственный массаж. И так чередуя натиск. Ощущаю, как внутри меня возрастает тёплая волна, начинаю извиваться под ним, но Роман ещё больше отдаётся страсти, прижимаясь ко мне с большим усилием. Его тепло всюду, и мной завладевают самые сильные эмоции. Весь накопившийся стресс вырвался в самом мощном оргазме.

— Да… дай мне себя настоящую, — прорычал он.

С этими словами и треском тонкой ткани между ног, я наконец ощущаю в себе всю его длину. Он ворвался одним толчком, без каких-либо остановок. Захватил то, что его по праву.

— Я скучал по тебе, — говорит мне между поцелуями. Эти заветные слова, словно бальзам для души, которые я так давно хотела услышать. Но не отвечаю ничего в ответ, лишь раскрываю глаза и всматриваюсь в его. От возбуждения глаза Романа стали ещё чернее, медово-коричневый оттенок наполнился глубиной, и постепенно я начинаю в ней утопать.

— Сегодня ты сделала мне больно, — продолжает он. Я пытаюсь ухватиться за мысль, за смысл его слов, но всё становится таким размытым, потому что он отдался страсти с такой силой, будто пытается донести до меня что-то, рассказать о чём-то, а я этого не понимаю.

— Рома, — выкрикиваю имя мужа, и впиваюсь ногтями в его спину, затем провожу сверху вниз вдоль упругих мышц.

— Чёрт возьми, Аня… — рычит и продолжает усиливать темп по нарастающей. Оргазм накрывает нас обоих, кончая друг за другом, Рома изливается внутри меня, оставляя во мне часть своей души. Всё ещё обнимая его руками и ногами, чувствую его пульсацию в себе, это не забываемые ощущения, знать, что мужчина не способен контролировать себя в самых сокровенных местах. Мы оба тяжело дышим, но этот момент срасти настоящий, и я не хочу, чтобы он заканчивался, словно раньше наши души были заперты друг от друга, а сейчас, будто наконец поняли, что принадлежат друг другу. Это наш маленький мир, где нет преград нашим чувствам. Но момент быстротечен, и, выйдя из меня, Рома ненамеренно его ускорил. Чувствую себя снова опустошённой, покинутой.

На ватных ногах мы оба идём в ванную, занимая свои места под душем. Это не первый раз, когда мы вместе принимали душ, но этот раз ощущается совершенно иначе.

— Ты сегодня молчалива, — заметил Роман, намыливая свою голову шампунем. От стекающего шампуня по лицу, он закрыл глаза, пена нашла путь к шее, груди и спине, открывая для меня вид глубоких царапин. Они бордовые и воспалённые, местами из ранок проступает кровь. В ужасе охаю и закрываю рот рукой, заглушая чуть ли не вырвавшийся крик. Я даже не заметила, как исцарапала его всего. На меня это не похоже, но я так стремилась дать ему прочувствовать весь спектр моего страха и ужаса от сна и кошмара. Роман смыл пену с глаз и посмотрел на меня, прослеживая, куда я так уставилась, затем, ухмыльнувшись, взял губку и протёр тело, смывая кровь.

— Рома, прости, я… — но никаких слов не добавить к тому, что я вижу перед собой, и тем, что я чувствую. Он обнимает меня и почти что шепчет, убаюкивая в крепких объятиях:

— Успокойся, Ань. Это всего лишь царапины, я просил тебя настоящую и получил желаемое. Не знаю, что в тебе щёлкнуло, но сегодня было особенным.

Его голос такой тихий и умиротворяющий, и я поддалась своим чувствам, обняла в ответ, целуя в грудь — прямо напротив сердца. Это сделано непроизвольно, но так я выразила свою любовь к нему. Роман поразился таким действием с моей стороны, но лишь ещё сильнее притянул к себе, ведь прежде весь наш сексуальный контакт заканчивался обоюдным пожеланием дежурного «доброй ночи». И каждый находил тысячу причин не смотреть друг другу в глаза. Но сегодня… всё изменилось, и это пугает нас обоих.

— Знаю, — еле слышно, говорит он.

И наш мир снова окружил нас вокруг, создавая иллюзию безупречной любви, стирая всё прошлое.

После душа мы снова легли в постель; глубоко внутри меня засело его тихое слово «знаю». Что имел в виду Роман, сказав это — не понимаю, но я почему-то абсолютно спокойна.

— Не хочешь поделиться, что тебе снилось? — его вопрос прозвучал не назойливо, нарушая тишину в тёмной комнате. Обернувшись к нему лицом, стала всматриваться ему в глаза: он был расслабленным, спокойным, и эта его вечная уверенность в победе, побудила вспомнить ту глупую статью жёлтой прессы. Навернувшиеся слёзы на глазах так и просятся на свободу, но я игнорирую их, прочищаю горло и беру себя в руки. Не хочу, чтобы муж видел во мне моих собственных демонов.

— Нет, — отрицательно мотаю головой, — это просто кошмар.

Роман прищурился, но не стал допрашивать, лишь согласно кивнул, будто прочёл мою последнюю мысль. Снова повернувшись к нему спиной, думаю, что бы он хотел услышать от меня, ведь никакие признания не помогут мне выбросить из головы всплывающий образ его самого с этой Наташей. Через минуту, не более, он обнял и притянул меня к себе, и, ощутив его тепло, мне стало настолько физически комфортно в его объятиях, но мысли продолжали держать эмоциональную дистанцию. Я почувствовала тёплое дыхание возле шеи, Роман нежно прикоснулся губами, оставляя целомудренный поцелуй.

— Я видела статью, — выпаливаю мгновенно и замираю. Он остановился лишь на секунду, затем заставил обернуться к нему лицом.

— Тебя это расстраивает? — тихо спрашивает.

Я выпучиваю глаза и только собираюсь на него наорать, как вдруг он целует меня, а потом включает ночник, стоящий позади меня. Как хорошо, что он не увидел весь спектр моего недовольства.

— Эта дама была приглашена отцом, — начал рассказывать он. — Ань, ты ведь знаешь его не хуже меня. Просто пытался сыграть со мной, в очередной раз. Шутка не удалась, а я, как всегда поглумился над ним, просто подыграл. Вот и весь расклад. Мне нечего от тебя скрывать, неужели я хоть раз дал тебе повод? — Роман внимательно следит за моей реакцией, ждёт, будто я наброшусь с расспросами, чего никогда не делала.

— Нет, не давал, — отвечаю просто, — но видеть это было неприятно.

Муж хохотнул, чем разозлил меня, но я оставила своё негодование в себе.

— Я бы тоже разозлился, и, наверное, этот некто уже был бы закопан глубоко под землёй, — пошутил Роман, но в словах мной был услышан подтекст. И теперь, как дальше реагировать на его намёки, если Давид Александрович задумал такой трюк — это определённо не просто так, и следующий раз может оказаться фатальным.

Жизнь становится настолько не предсказуемой, что отличить кто друг, а кто враг бывает ещё сложнее. Отношения Романа с его отцом до сих пор остаются загадочными — вижу их обоюдное напряжение между друг другом, но тем не менее, сын в курсе всей финансовой ветви компании, что определённо начинает подбешивать отца.

Моя же семья фактически отказалась от меня, да и их понять можно. Мама всячески уговаривала отказаться от предложения в замужестве, но тогда это был не только вызов Романа, но и мой тоже. Как же мне надоело, что отец буквально расписал всю мою жизнь по годам. Решал всё за меня: устраивал в школы, в лицеи, затем в ход пошли университеты, но здесь своё право я отстояла. Подала документы в абсолютно другой факультет, хотя уже тогда знала — отец наверняка договорился с деканом, что его дочь — будущий юрист, непременно принесёт пользу обществу, в частности ему самому, ведь тогда я опять окажусь под его крылом. Мой отказ стал первым шагом на путь к бунту. Мама, как и всегда, умыла руки, предоставив отцу карт-бланш. И, казалось бы, вот всё улеглось, отец принял обратный факт, а затем появился Роман со своим восточным другом Самиром. Эта парочка буквально сводила с ума всех девчонок в университете, но, что было на уме у Романа, когда стал ухаживать за мной, не понятно, и это незнание меня до сих пор мучает. Вся суть душит и не даёт покоя. Это любовь или наш вызов остальным?

Вырываюсь из своих мыслей, медленно провожу ладонью по лицу мужа и спрашиваю:

— Мне интересно, как часто ты воображаешь картинку мести?

Он улыбнулся, а потом сосредоточил внимание на мне, обдумывая ответ.

— Я не шутил, что будут мрачные последствия. — Затем Роман придвинулся ближе и поцеловал в кончик носа, тем самым смягчая свои слова. — Давай спать. Мне скоро вставать.

— Рома, а что здесь делал мой отец? — Задаю ему вопрос, мучающий меня с момента встречи. Чувствую, как муж напрягся, его дыхание постепенно учащается, будто борется с самим собой и возникшей злостью. Для меня его злость не ясна. Как надоело быть прозрачным листом — украшением для мужчины, словно вещь. Вокруг происходит столько событий, но они исключительно проносятся мимо меня.

— Ничего, — резко отвечает. — Забудь. Просто выброси из головы эту встречу и то, что могла слышать. Нас это не должно касаться.

Рома прижимает меня ещё крепче к себе, словно боится потерять, или я растворюсь от его слов. Объятия настолько сильные, что начинаю паниковать, — сон ворвался, и будто опять начинаю захлёбываться.

— Мне больно, — жалуюсь ему.

— Сегодня ты мне тоже сделала больно.

Волнуюсь за его царапины, поэтому снова прошу прощения за них, но Рома отрицательно мотает головой.

— Спи, — почти приказывает. — Ань, просто забудь, ладно?

Согласно киваю и закрываю глаза, иначе заплачу, легко говорить «забудь», но как это сделать. Есть ли в мире такие способы, о которых я ещё не знаю; возможно, существуют такие переключатели эмоций: ты щёлкаешь тумблером и всё вокруг становится «розовым». На моих глазах происходят непонятные вещи, а я что-то упускаю, или кто-то намеренно держит меня в неведении. Вся история кружится вокруг да около наших семей, и скорее больше затрагивает отрезки жизней наших отцов. Давид Александрович крайне лояльно относится к нападкам отца, словно готовит самую неторопливую пытку, которой обязательно воспользуется в нужное время.

Медленно засыпая, снова прокручиваю прошедший день. Пусть Роман скрытен, как и всегда, но я добьюсь правды, — неважно каким путём и чем придётся пожертвовать. Жить в неведении, всё равно, что быть пустым листом в блокноте. Мой юный вызов отцу в сравнении с нынешней ситуацией выглядит детским проказничеством.

Следующим утром я не застала Романа в постели, как обычно он встаёт раньше меня и незаметно исчезает из комнаты. Его ранние тренировки — первый пункт начала дня. Неудивительно, что мальчишеское тело приобрело мужественную сталь мышц и силы. На работе дела шли своим чередом: в центре было много посетителей, в основном приходили мамы с детками, но разбавила и парочка супружеских. Было одно удовольствие наблюдать за детками, как они носились по игровой комнате, пока мамочки ожидали вызов доктора. У нас с Романом была лишь одна условность, что после свадьбы мы не побежим «делать» детей, и тогда это казалось для меня таким приятным и осознанным решением с обеих сторон. А сейчас, глядя на эти маленькие создания, представляю, будто по комнате носится мой сын или дочь, в точности копия мужа; возможно, с появлением наших деток, обе семьи, наконец, перестанут бунтовать. Но это лишь мысли из параллельной вселенной, и, по крайней мере, мы оба не готовы к родительству — не в данных обстоятельствах.

Мысли подобны вихру, перемещались от событий с отцом до нашей «особенной» ночи, как вдруг слышу вибрацию телефона, оповещающего о входящем смс. Беру его в руки, и на моём лице тут же расплывается улыбка — сообщение от Самира, от нашего восточного друга.

«Уawmun sa ʾīd (уёумун сайид — добрый день), аzizа (азиза — дорогая) — Анна. Где пропадает Роман? Слышал о вчерашней встрече. Как ты?»

Перечитываю сообщение ещё раз, меня пугает два обстоятельства: во-первых, Роман никогда не игнорирует своего восточного друга, во-вторых, кто посмел доложить ему о встрече с отцом, и как вообще об этом прознали. Немедленно набираю номер мужа, хотя до вчерашнего времени мне было практически неинтересно, где он и что с ним происходит, но сам Самир не смог с ним связаться, что для мастера телекоммуникационных сетей это априори не является проблемой.

Слышу в телефонной трубке механический голос девушки: «абонент временно недоступен…», не дослушав до конца, сбрасываю вызов. Мысли начинают принимать негативный оборот, и от них мутит с удвоенной силой. Втягиваю больше воздуха в лёгкие, чтобы успокоить нарастающую панику, но это не срабатывает, срываюсь с места и несусь в уборную комнату. Спасибо, Господи, что у меня свой собственный кабинет. Кое-как совладав с панической атакой, судорожно ищу решение как поступить с отсутствием ответа от мужа. Рабочий день ещё не закончен и у меня нет возможности покинуть кабинет прямо сейчас. Все посетители, записанные на вчера, принимаются сегодня. Работа — моё единственное убежище, которое сама лично для себя создала, поэтому не следует к ней относится пренебрежительно.

Решение пришло само собой, звоню Самиру. Будущий эмир своей страны оттягивает время восхождения на престол, его отец уже давно покинул трон, и было шоком для всей семьи, что сын отдал временное право своему кузену Саиду, скользкий тип этот кузен, однако. Восточный друг настолько увлёкся своей профессией и, полагаю, в его планах изучить её до мельчайших крупиц, что не пренебрёг своим братцем.

Пошли гудки. Всё ещё нахожусь в уборной, эмоциональное сотрясение постепенно приходит в норму, но не решаюсь пока покидать комнату, проведу пару минут разговора здесь.

— Самир?

— Азиза-Анна, рад тебя слышать. Как ты? — обеспокоенно спрашивает он.

Хмурюсь ещё сильнее, меня удивляет, что Самир обладает какой-либо информацией, но и в то же время не пугаюсь этой особенности, не с ним.

— Я звонила ему. Не отвечает. — Слышу, как Самир ругается на своём арабском. Со стороны это выглядит немного смешно, поэтому невольно хихикнула в трубку, затем резко зажала рот. Друг мгновенно затих. — Самир? Ты тут, алло?

Тишина. Я даже проверила, не оборвался ли звонок. — Самир?

— Асиф (извини), — наконец отвечает. Тон его голоса из игривого когда-то, резко изменился в серьёзный, с ноткой опасности и беспокойства. — Азиза-Анна, положение не из приятных. Всё стало выходить из-под контроля. Компания Давида Александровича совсем скоро перейдёт в управление к Роману, такого его завещание. Но, с некоторых пор, господин Верховский-старший этого не желает. — Самир продолжал тараторить так быстро и нервно, что его акцент стал слышен сильнее и слова начали сливаться.

— О чём ты говоришь? Самир, успокойся, прошу тебя и объясни толком.

— Азиза-Анна, всего сказать не могу. Ищи мужа, и что есть силы выпытывай правду. ʾАna āsif (ана асиф — мне очень жаль), но тебе она не понравится.

Чем же так наши семьи разразили небеса, что теперь именно сейчас всё всплывает из глубины океана, будто старые верёвки прогнили и воздушный шар прорывается на свободу.

— Хорошо, — соглашаюсь с другом, — лишь ответь вот на что: здесь наши отцы замешаны?

Самир со свистом вобрал воздух, но потом уныло ответил: — Не только ваши, но и мой.