Завтра ты увидишь рассвет

Ольга Голицына

Героини книги – мамы после долгого декрета. У каждой из них своя история, но объединяет их желание найти баланс между социальными ролями: жены, матери, хозяйки, специалиста в профессии и личными интересами. Вспомнить о себе, принять свою индивидуальность. Позволить себе быть и хотеть.Встретившись при необычных обстоятельствах, они находят друг у друга поддержку и понимание, силы начать новую жизнь – интересную, наполненную, приносящую радость и пользу.Книга о женщинах и для женщин.

Глава 3. Другая женщина

Чашки, блюдца и вазочка с конфетами расположились на столике рядом с диваном, чай понемногу остывал. Светлана была готова начать разговор, но не торопила события. Ее опыт давно подсказал, что с Машей будет непросто: сильное волнение плюс недоверие — не самый удачный коктейль для беседы по душам.

«Милая, как же тебе тяжело… Ну ничего. Справимся».

— Как вам у нас? — спросила она Машу, теперь уже вслух.

— Да ничего вроде, нормально… — ответила Маша, и Светлана услышала в ее голосе дрожь от спрятанных слез.

— Были уже на каких-то занятиях?

— Нет пока… Как-то не получилось…

— Мария, поверьте, я знаю, как вам сейчас тяжело. Вдали от дома, от привычной обстановки, да еще в непростом эмоциональном состоянии. Но вы приехали за помощью, и мы — я, весь мой персонал — хотим вам помочь. Позвольте нам, пожалуйста, это сделать.

— Я… Я не могу… Не знаю… Мне трудно… У меня не получается…

— Вы скучаете по сыну?

— Да, я раньше никогда так надолго с ним не расставалась.

— А вы звоните домой? Говорите с ним, с мужем?

— Да, конечно. Каждый день. Они молодцы, рапортуют, что все в порядке. Кажется, и без меня им неплохо…

— В этом я сомневаюсь. Без женщины дом — это не дом, а так, жилище.

— Не знаю. Последнее время я чувствую себя там как в клетке какой-то.

— Что вы имеете в виду?

— Меня как будто лишили свободы… Да, муж обеспечивает нас материально, мы ни в чем не нуждаемся, он очень добрый, щедрый. И Максимка — такое чудо! Но мне тесно почему-то, душно…

— Понимаю. Мария, кто вы по образованию?

— Журналист… Но я ни дня не работала по профессии.

— Почему?

— Я писала в газеты, когда проходила учебную практику, но принципы работы мне не понравились. Там редактор решал, о чем писать. Никому не было важно, что думаю я сама. И приходилось делать, как сказано, выражать конкретную идею, задачу, даже если было неинтересно. При этом еще укладываться в определенное количество знаков, от которого зависел размер гонорара… И тогда, и сейчас я уверена, что это все убивает творчество. И делает из него ремесло. Мое отношение к текстам другое…

— Какое? — Светлана чуть откинулась на спинку дивана, удовлетворенно заметив, что в области воспоминаний Маша словно расслабилась, смягчилась. Глаза заблестели — отлично, это признак пробудившейся энергии!

— Мне всегда хотелось рассказывать про людей, специалистов в какой-то отрасли, умных, целеустремленных. И говорить о них так, как я хочу, как вижу.

— Хм, интересно! А сейчас вы что-нибудь пишете?

— Да, у меня есть небольшой блог. Я там пишу иногда.

— Про людей?

— И про людей в том числе. Если удается встретить вдохновляющую историю. А так мысли свои пишу, стихи…

— Стихи? Здорово! Дадите потом ссылку на ваш блог? С удовольствием почитаю.

— Ну да, если хотите…

— Подлить вам чаю горячего?

— Да нет пока, спасибо.

Светлана поняла, что разговорить Машу будет труднее, чем она думала. Наверно, с вопросом про стихи и почитать немного поторопилась — гостья как-то вмиг угасла. Надо исправлять ситуацию, что-то предпринять.

— Вы уже были в нашем саду?

— Еще нет…

— Наши гости любят там гулять — там не так жарко. И пруд есть с рыбками. Давайте сходим?

— Сейчас?

— Ну да, а почему нет? Прогулки полезны для здоровья.

* * *

«Зачем ей это все? Что она от меня хочет? Зачем я на это все подписалась? Сидела бы спокойно дома, — нет же, сама создала себе проблемы», — снова и снова спрашивала себя Маша. Отказ от прогулки прозвучал бы грубо, поэтому ей нехотя пришлось принять предложение. Она сердилась на себя, на Светлану — такую изящную, деликатную, улыбчивую, — на ситуацию, но деваться было некуда.

В саду и правда было хорошо. Тихо, спокойно. По обеим сторонам аллеи росли яблони, они уже отцвели — значит, скоро должны появиться плоды. Маша повела плечами, словно освобождаясь от тяжелых мыслей, выпрямила спину. Странно: идти рядом с этой цветущей Светланой и сутулиться ей показалось невозможным.

— Приехали бы вы чуть пораньше — застали бы этот медовый аромат, — сказала Светлана, оглядывая деревья. — А какие цветы! Я каждый год любуюсь и никак не могу привыкнуть. Вот здесь у нас пруд для рыбок. Девочки-сотрудницы предлагают еще уточек завести — не знаю пока, не решаюсь. Но, похоже, они все-таки меня уговорят.

— Да, уточки — это хорошо… — Раздраженная Маша явно не собиралась облегчать спутнице жизнь.

— Присядем в тенечке? — сказала Светлана, кивая на скамейку, стоящую под одной из яблонь.

— Давайте присядем.

— Устала немного, если честно, от каблуков. Целый день еще на ногах — надо отдохнуть. Подумать только, а когда-то ведь я мечтала о них!

— О каблуках?

— Ну да. Когда после рождения сына просидела дома четыре года, отвыкла совсем от женской обуви. Все как-то больше кроссовки… ну, или что-то другое без каблуков.

Маша не верила своим ушам. Вот уж кого-кого, но представить именно Светлану сидящей дома четыре года, без каблуков, макияжа, прически у нее совершенно не получалось! Разве она не просыпается уже при полном параде?

Светлана, уловив реакцию Маши, легко улыбнулась и продолжила:

— Да, сыну долго не давали садик. Ну, вы же знаете, как у нас с этим туго. Хотя, может, сейчас что и изменилось в лучшую сторону…

— Только если немного…

— Да? Ну хорошо. Маленькие шаги — это же тоже шаги. А я вот тогда без садика не могла выйти на работу. Да, честно говоря, не очень-то и хотела. Мне нравилось проводить время с сыном. Только вот муж все чаще интересовался: когда уже я начну работать, — мол, ему одному тяжело нас содержать. Намекал, что пора бы уже мне заняться чем-то еще, кроме дома и ребенка…

Светлана вздохнула, задумалась, тень тревожных воспоминаний на миг мелькнула в глазах, и Маша вдруг увидела совсем другую женщину. Такую же уязвимую и ранимую, как она.