Угол зрения

Ольга Гуцева

Все счастливые семьи похожи друг на друга, и каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Но в чем же причина этого несчастья? Какая проблема заставляет целую семью страдать? Зависит от угла зрения…

Меня воспитывала бабушка. Все детство она любила меня, холила, лелеяла. Но когда я вырос, все изменилось. Бабушка стала раздражительной, постоянно ворчала, срывалась на пустом месте. Стала рассеянной, могла «потерять» очки, находившиеся у нее на переносице. Спала днем, а всю ночь колобродила. И ворчала, ворчала, ворчала на меня. Я не должен был оставлять ее одну, но находиться с ней в одной квартире становилось все тяжелее. Я оформил ипотеку и купил домик загородом. Так дешевле, чистый воздух и бабушке хорошо будет жить там летом. Но я не успел переехать — бабушка вдруг перестала ходить. Она вставала, топталась на месте, но не могла сделать шаг вперед. Мы бросились к специалистам, но было уже поздно. Водянка головного мозга. Ее можно было диагностировать раньше. Если бы самый близкий к бабушке человек обратил внимание на изменения в ее поведении, проявил заботу. А я просто пытался сбежать…

Я виновата. Незапланированный ребенок. Мама, всю жизнь проработавшая воспитательницей в детском саду, не могла содержать меня одна. Из-за меня ей пришлось продолжать жить с моим отцом, пьяницей и дебоширом. Но у него была своя квартира и хорошие заработки сварщика, даже та часть, которую он не успевал пропить, была выше маминой зарплаты. Мама была красивой и статной женщиной, но не могла развестись с ним из-за меня. И я же помешала бы ей создать новую семью. Как тяжелый камень я двадцать лет висела на ее шее. Я виновата. Я познакомилась с хорошим человеком и испортила ему жизнь. Я виновата. Я родила больного ребенка. Я не смогла закончить учебу. Отец моей дочери, порядочный и талантливый человек, вынужден жить со мной ради больного ребенка. Теперь я стала мертвым грузом для него. У меня маленький заработок и нелюбимая работа. Я не смогу вернуться к учебе, теперь это стоит больших денег, а возможность учиться на бюджете я навсегда упустила. Моя пятилетняя дочка только год назад научилась разговаривать. Но теперь снова перестала. Меня нельзя жалеть. Ведь я сама во всем виновата.

Меня зовут Зина. Мне пять лет. Когда я вырасту, то буду работать продавцом в киоске. Я буду продавать игрушки, мороженное, батончики «Буратино» и журналы про животных. И красную рыбку иногда. Мою маму зовут Аня. Она самая красивая мама в нашей группе. Ну, еще нянечка Лариса тоже красивая, она носит красные бусики. Мама умеет делать мне хвостики с разноцветными резиночками, косички и еще прикреплять заколки с бабочками. Мама очень добрая. Папу зовут Максим. Он работает рисовальщиком. Папа рисует на бумаге полосочки и квадратики, потом отдает дядям-строителям, они его рисунки срисовывают себе, и получается домик. Папа может поднять меня на ручки и долго держать, потому что он сильный. Я вечером иногда сажусь в кресло и закрываю глаза. Тогда папа думает, что я сплю, и переносит меня на ручках в кровать. Моего друга зовут Кенни, он зеленый и с бантиком на голове. Он меньше, чем Маруськин медведь Вася, но это потому, что он еще не вырос. А когда вырастет, то станет самым большим. Папа говорит, он будет жить в океане, и все его будут бояться. Мы с Кенни очень дружим, у нас даже есть секрет, который мы никому не расскажем. Кенни добросердный, потому что он добрый. Он меня жалеет, когда мама с папой ссорятся. Они часто ругаются из-за меня. Мне кажется, что мама с папой меня больше не любят…

1

Максим важно разложил на столе документы.

— Будем устраивать ритуальное сожжение? — поинтересовалась Аня.

— Что за сожжение?

— Ну, когда люди выплачивают, наконец, ипотеку, положено сжигать все документы с воплями: «Да гори ты синим пламенем! Наконец! Наконец!».

— Не слишком разумно сжигать документы на собственный дом. — Максим любовно разгладил листок. — Наконец-то свой…

Аня слегка помрачнела, она машинально развернула к себе один из чертежей.

— А это что?

— План местности. Как здесь все выглядело до постройки коттеджного поселка.

— А где теперь стоит наш дом?

— Вооооот… тут. — Максим ткнул пальцем в место на карте, где был изображена дорога.

— На перекрестке? — удивилась Аня. — Странно…

— Да это не дороги были, а одно название — тропинки протоптанные, только широкие.

— Перекресток трех дорог… — девушка повернулась к окну. — А наш тополь, значит там рос…

— Ну да, дерево старое. — рассеянно согласился Максим.

— Это плохая примета. — заметила Аня. — На перекрестках вешали преступников, чтобы их дух не смог вернуться…

Максим поднял на нее глаза:

— Аня, не обижайся, но ни одному нормальному человеку, посмотревшему на три тропинки и дерево, не придет в голову мысль о повешенных преступниках.

Девушка резко поднялась:

— Что ты хочешь этим сказать?

— У тебя после похорон Зинаиды Павловны постоянно проскальзывают странные мысли…

— А ты теперь практикуешь раннюю диагностику на дому? — резко спросила Анна, — Занимайся своими чертежами, Максим, это у тебя получается лучше.

Она развернулась и быстро вышла.

— Я переживаю за тебя… — произнес мужчина, но его слова повисли в воздухе, не достигнув слуха той, к кому были обращены.

* * *

— Дочь, ты встала? — громко спросила Аня, подходя к комнате дочери.

За дверью стояла тишина.

— Зина, что ты там делаешь? — девушка осторожно отворила дверь. — Спускайся, а то мы в садик опоздаем…Зина!!!

Первое, что увидела Аня, войдя в комнату — свою дочь, сидящую на подоконнике. Окно было широко открыто, а девочка наполовину высунулась наружу. Анна бросилась к ней и втянула обратно.

— Зина, я запретила открывать окно!!!

Девочка молча ткнула пальчиком на стекло. Оказалось, что ветка тополя, о котором совсем недавно вспоминала Аня, почти уткнулась в окно детской. Зина приложила свой пальчик к стеклу, если бы не тонкая преграда, она бы коснулась ветки.

— Что у вас тут? — в комнату вошел Максим, услышавший снизу крик жены.

— Зина в окно высунулась.

— Как? Тут же защита от детей!

— Это от маленьких детей, Максим, пятилетка вполне может с ней справиться. — сказала Аня. — Посмотри, ветка тополя почти упирается в стекло. Зина пыталась на нее залезть.

Мужчина посмотрел на дерево и поморщился. Домик загородом означал огромное количество хлопот, в том числе во дворе, а у Максима и так хватало забот. То, что ребенок чуть не вывалился, он принял за упрек себе, как хозяину.

Максим посмотрел на дочь и в сердцах сказал:

— Зина, ну ты же уже большая! Что ты, дерева никогда не видела? Вот стоило из-за него в окно лезть?

Девочка понурилась и прижалась к маме. Папа снова ее ругает…

* * *

— Максим, смотри на дорогу.

— Аня, не говори под руку. — огрызнулся мужчина, не отрываясь от телефона.

Зина сидела на заднем сидении машины. Внезапно, покрывало, сложенное рядом, зашевелилось, и из-под него вылез довольный Кенни. Он подмигнул своей хозяйке и потерся об ее колени. Зина улыбнулась, сейчас они будут играть в ее любимую игру. Девочка смотрела в окошко и представляла, как они с Кенни бегут рядом с машиной, но не по асфальтированной дороге, а по полям и лесам, пробегающим мимо. Вот они бегут по лугу, мимо ромашек, потом весело прыгают по кочкам, а вот здесь целое озеро, которое называется канава…

— Смотри, козел! — удивилась Аня.

— Тут их целая полоса. — ответил Максим, не отрываясь от дороги и телефона.

— Настоящий козел. Черный. Вон там пробежал. Интересно, чей это?

— Чей-то муж, наверное.

— Ха-ха, как смешно.

Зина и Кенни кувыркаясь скатились с пригорка. Это было совсем нестрашно, ведь он был покрыт мягкими пушистыми одуванчиками.

— Мама звонила. Спрашивала, читаем ли мы Зине книжку, которую она подарила. — сказал Максим.

— Выборочно.

— А что за книжка, хоть?

— «Мифы и легенды Древней Греции».

— А, приобщаем ребенка к великой культуре.

— Там далеко не все можно читать детям. Даже в изложении Куна.

— Да? А что там такое?

— Это пособие как можно… — Аня запнулась, бросив взгляд на дочку-…добиться внимания чужой жены, изменив свой вид, структуру…

— Например? — заинтересовался Максим.

— У тебя все равно так не выйдет. — фыркнула девушка. — Превратиться в лебедя, быка или золотой дождь.

— Ну, с помощью последнего каждый дурак может… добиться внимания.

— Ты о чем? — с подозрением спросила Аня. — Кто это может превратиться в дождь?

— Аня, золотой дождь — это бабки. Большие бабки.

— Дождь — это вода! Как, по-твоему, с помощью денег можно забеременеть?

— Да уж скорее, чем от воды…

Зина и Кенни остановились на краю леса, в ожидании, попрыгали по мягкой земле, да так высоко, что допрыгнули до еловой ветки и даже сорвали шишку. Им не терпелось тронуться в путь, ведь дальше будет большая река, которую папа называет пруд для комаров. А рядом часто гуляют настоящие коровы.

— Максим, оторвись от телефона.

— Мы стоим!

— Вот именно! А давно должны были проехать…

Макс поднял голову и увидел, что они действительно только что могли проскочить переезд, а теперь должны ждать пока проедет целая вереница машин.

— Черт…

Его жена промолчала, но весьма выразительно. Мужчина посмотрел на часы и еще больше рассердился. Он бросил взгляд назад и сердито проговорил:

— Зин, отлипни, пожалуйста, от окна. Ты мне своей головой весь обзор загородила. Стоим теперь…

Девочка послушно отодвинулась на середину сидения и опустила головку.

— Отлично, — сказала Аня. — Сколько денег теперь сэкономим. Вот собьет тебе опять кто-нибудь зеркало, а оно тебе и не нужно. Зачем? Ты же, оказывается, через окно задней двери все прекрасно видишь…Если не загораживать.

— Не знаешь, как детали машины называются — не позорься. — огрызнулся Максим.

Наконец, они тронулись. За окном пронеслось поле, в центре которого был большой пруд. По полю меланхолично прогуливалась рыжая корова с большими белыми пятнами.

Кенни радостно ткнул Зину в бок, но девочка не отреагировала. Тот не сдавался и снова потыкался в хозяйку головой с бантиком: «Давай же! Наше любимое место!». Зина подняла головку и посмотрела в сторону окошка. Потом перевела взгляд на папу, грустно опустила плечики и осталась сидеть на месте. Кенни положил голову хозяйке на колени и загрустил вместе с ней.

* * *

— Дочь, давай быстренько. — поторопила девочку Аня.

Но было поздно. Воспитательница детского сада уже поджидала ее у двери группы.

— Здравствуйте, Анна Вадимовна. Опаздываете.

— Извините, на переезде долго стояли. — попыталась оправдаться Аня и тут же себя выдала.

— Ах, так вы на машине…

Девушка досадливо поморщилась, потом наклонилась к дочке и чмокнула ее в щечку:

— Ну, давай, зайчик. Веди себя хорошо. Тебя сегодня папа заберет, ладно?

К сожалению, на ее слова больше отреагировала воспитательница:

— Какой у вас папа хороший. Привозит, забирает…Проходи, Зиночка, в группу, мне с твоей мамой поговорить надо.

Девочка помахала маме ручкой и скрылась за дверью, а женщина тут же начала обработку родительницы:

— Анна Вадимовна, у нас специализированное дошкольное учреждение.

— Я знаю, Вера Александровна, Зину сюда направила комиссия.

— Анна Вадимовна, наш специализированный детский сад — единственный в поселке.

— Я знаю.

— У нас очень строгие требования к родителям, касаемо дисциплины. Если вам слишком долго добираться до нашего учреждения, возможно, вам будет удобнее перевести Зиночку в садик по месту жительства.

— Вы же знаете, Зине нужны эти занятия.

— Другим деткам тоже нужны, Анна Вадимовна, у нас очень большая очередь. Ведь мы единственное…

— Я все поняла, Вера Александровна. Извините, этого больше не повторится.

— У нас в группе очень много работающих мам…

— Я тоже работаю и сейчас как раз опаздываю к…

— Работающих на постоянной основе. — перебила ее воспитательница. — Которые могут предоставить справку о доходах. Так вот, они добираются до учреждения на двух маршрутках и никогда не опаздывают.

Аня с тоской посмотрела на часы. Вера Александровна, видимо, заметила это и подошла к главному:

— А ваш муж, значит, строитель?

— Нет. Архитектор.

— Значит, работает, со строителями? — продолжала гнуть свою линию собеседница.

— Нет, с архитекторами. — ответила Аня, прекрасно понимая, что та намекает на какую-то помощь единственному в округе специализированному дошкольному учреждению.

Воспитательница переключилась на саму девушку:

— А вы парикмахер?

— Да. — сухо подтвердила Анна.

— Значит, шить умеете? — сделала странный вывод Вера Александровна.

— Нет, с чего вы взяли?

— Так вы ведь, наверное, в училище легкой промышленности учились?

— Я не училась ни в каком училище, просто прошла курсы.

— Да? — удивилась женщина. — А я думала, что вы с образованием…

К счастью, за дверью группы послышалась какая-то возня и громкие оклики нянечки Ларисы.

Воспитательница приоткрыла дверь и грозно спросила:

— Так, кто там хулиганит?

— Вера Александровна, мне пора идти, клиент ждет.

— Так мы договорились насчет костюмов для утренника? — крикнула ей в спину воспитательница.

Аня сделала вид, что не услышала и поспешила скрыться за дверью. Лицо ее пылало. Мало того, что Вера Александровна так некстати напомнила ей о нелюбимой профессии, так еще и упомянула об отсутствии образования. Да еще и этот липовый статус замужней, а значит социально защищенной женщины…

И опоздали они сегодня из-за глупости. Вот захотелось Максиму с утра пораньше похвастаться тем, что он стал, наконец, полноправным владельцем загородного домика.

«А сам даже ветку у дерева отпилить не может. Дождется, что она к Зине в детскую прорастет», — мысленно отругала Аня мужа.

Но тут же устыдилась своих мыслей. Максим на собственный дом честно заработал. И сам расплатился со всеми долгами. А она что? Эх…

* * *

Аня сверилась с адресом и позвонила в дверь квартиры. Через минуту ей открыла молодая хорошенькая девушка, но очень бледная:

— Здравствуйте. Вы, наверное… — она быстро сделала несколько глубоких вдохов. — …прическа?

— Да.

— Проходите. — сдавленно проговорила хозяйка квартиры, пропуская Аню.

Затем она жестом указала на открытую дверь комнаты. Анна проследовала туда, клиентка за ней, но тут же опустилась в кресло, прикрыла глаза и сделала пару глубоких вздохов.

— Вам плохо? — осторожно спросила Аня.

Девушка открыла глаза и виновато улыбнулась:

— Токсикоз.

— О! — с пониманием дела посочувствовала Анна.

— У меня уже четырнадцать недель, я думала — все уже прошло, а вот сегодня снова…

Конец ознакомительного фрагмента.