Переход или история одной экстериоризации

Ольга Ендовицкая (2024)

Эта увлекательная история повествует о мистическом приключении адвоката Владимира Черемицкого, который в результате сердечного приступа умирает, но вскоре осознаёт, что его путь на этом не завершается. Он открывает для себя тонкие грани духовного бытия и, обретая новые знания, стремится вернуться в своё прежнее воплощение к любимой супруге.

Глава 5

Одного взгляда на маленькую избушку с синей крышей, огромными окнами и просторной террасой, открывающей живописный вид на озеро, было достаточно, чтобы почувствовать: это — моё место. Прежде чем объявить себя новым хозяином этого дома, я, как порядочный гражданин, громко постучал в массивную дверь. Как и ожидалось, в ответ не раздалось ни звука. Повернув дверную ручку, я уверенно вошёл внутрь. Узкая прихожая вела в большую центральную комнату, которая гармонично сочитала в себе спальню, кабинет, гостиную и столовую. В закутке за стенкой от коридора притаилась крошечная кухонька. Несмотря на отсутствие электричества, панорамные окна щедро впускали свет даже в вечернее время. Я распахнул двери на террасу, и лунный свет стремительно окутал таинственным сиянием самые отдалённые уголки моего скромного жилища.

На террасе, я обнаружил круглый стол и три мягких кресла. Отсутствие ограждений по краям террасы придавало ей вид деревянного пирса, который простирался на пять метров от берега. Озеро, сверкающее как живое зеркало, гипнотизировало, а свежий ветер наполнял воздух благоуханием цветов. Мелодичное пение птиц разливалось по округе и завораживало даже рыб, которые всплывали на поверхность, чтобы насладиться чарующими трелями. Устроившись на краю причала и свесив ноги в прохладу воды, я ощутил, как тяжесть дня, превращалась в усталость десятилетий. Поймав себя на мысли, что здесь — моё пристанище, мой приют, мой дом, я улыбнулся. Как жаль, что Елены нет рядом. Это идеальное место, чтобы остановить время и погрузиться в вечность.

Я оторвался от своих раздумий, ибо мой желудок затянул свою песню. Увы, его громкое урчание не могло сравниться с благозвучием ночного рая, поэтому, я вернулся в дом в поисках хоть какой-то пищи. Взгляд мой вновь скользнул по его внутреннему убранству. Центр комнаты занимал скромный деревянный стол, явно не предназначенный для пышных пиршеств; его размеры значительно уступали столу на террасе. Возле него стояли два простых табурета, такие, что не боятся ни времени, ни суровой эксплуатации. У глухой стены покоилась одноместная деревянная кровать с тонким матрасом, рядом с ней возвышался платяной шкаф. Ковыряться в нём сил не было, но обретённая уверенность подсказывала, что внутри найдётся всё необходимое. Чуть дальше виднелась дверь в ванную комнату. В кухне не было ни холодильника, ни плиты, ни намёка на современные удобства — лишь одинокий гарнитур, состоявший из двух нижних шкафов с глухими дверцами и пары подвесных с открытыми полками. На одной из них, я заметил небольшую восковую свечу. Её тёплое пламя, осветило скудный ассортимент содержимого шкафов. Всё, что я в них нашёл: лепёшку свежего белого хлеба, вазу с фруктами и кувшин с какой-то жидкостью. Всё найденное я вынес на террасу, поставил на стол и уже собирался вкусить, как вдруг тихий стук в дверь прервал трапезу.

Слегка ошарашенный столь неожиданным поворотом событий, я не сразу решился открыть дверь. Ведь за всё время моего пребывания здесь, мне не доводилось встретить ни души, кроме Агаты. Однако это не могла быть она — эта девушка напрочь лишена склонности к соблюдению этикета, а уж тем более манеры входить через обычные двери. Она бы внезапно возникла передо мной, даже если бы я мылся в душе. Так кто же этот нежданный гость? Стоит ли открывать дверь? Может, лучше притвориться, что дома никого нет? А вдруг это новый постоялец, которому приглянулся мой дом? Тогда стоит обозначить своё присутствие. В конечном счёте, природное любопытство одолело мои сомнения, и я отворил дверь.

На пороге стоял чернокожий мужчина среднего роста, приблизительно шестидесяти лет. Он был одет в тёмно-серый шерстяной костюм-двойку, изысканная простота которого демонстрировала безупречный вкус и солидный достаток. Его короткие курчавые волосы, тронутые сединой, мягко отливали серебром и были аккуратно уложены. На лице сияла широкая улыбка, но тёмно-карие глаза смотрели на меня с тихой печалью.

— Привет сосед, — дружелюбно произнес незнакомец, — если ты не против, я с удовольствием составлю тебе компанию.

Я жестом пригласил гостя войти. Мы прошли на террасу и уселись за накрытый стол. В отличие от меня, незнакомец оказался куда более раскованным: он самостоятельно сходил на кухню и вернулся с парой глиняных кружек, напоминающих чарки, и небольшим кусочком сыра, который я, видимо, упустил из виду. Он разлил по кружкам содержимое кувшина, и, чокнувшись без слов, мы выпили. По вкусу напиток, напоминал эль или медовуху, был в меру сладок, слегка игрист и терпок. Хотя я закусывал, лёгкое приветствие Диониса всё же настигло меня: тело расслабилось, тревога испарилась, усталость начала таять, возникло желание поговорить по душам. Наполнив кружки, мы вновь их осушили в полном молчании.

— Владимир, — прервав застоявшееся безмолвие, произнёс я после третьего стакана горячительного и протянул руку гостю.

— Джон, — ответил он, крепко сжимая мою ладонь. — Так меня звали в прежней жизни.

— Откуда ты, Джон?

— Омаха, Небраска, тридцать седьмой штат Америки. А ты?

— Россия-матушка, Москва. Джон, а ты откуда так хорошо знаешь русский? — удивленно спросил я, надкусывая яблоко.

Мой собеседник тихо рассмеялся, ломая хлеб:

— А с чего ты решил, что сейчас мы говорим по-русски? По мне, так мы говорим на английском, а наша соседка, она из Ирана, уверена, что мы общаемся на персидском.

— Ты серьёзно? Как же мы друг друга понимаем?

— Язык мысли, приятель, не нуждается в языковой кодировке, — ответил Джон, вновь наполняя стаканы.

— Сколько ты здесь? — спросил я, осущив кружку.

— Вопрос не из лёгких. Здесь движение измеряется не временными рамками, а изменением энергетического потенциала. Времени, как такого, тут нет. Всё, что мы в данный момент видим, — лишь иллюзия, создающая твоё личное время и пространство. По твоим часам — сейчас полночь, но если мы войдем в мой дом, то ты удивишься, ведь там утро. Единственный отсчёт — это соседи, которые живут, а затем уходят в иные миры. Я успел попрощаться с сотнями друзей и соседей, — с грустью произнёс мой гость.

Наконец, мне посчастливилось встретить человека, способного ясно и доходчиво изложить правила пребывания в этом чудесном месте. Я заметил, как с каждой новой порцией эля Джон становился все более красноречивым. Стремясь продлить нашу увлекательную беседу, я не спешил прерывать его речь. Когда кувшин опустел, я направился на кухню и к своему удивлению обнаружил второй, абсолютно идентичный. Я быстро разлил напиток по кружкам и с искренним любопытством продолжил свои расспросы.

— Это мой первый день в новом состоянии и в этом месте, и мне пока многое неясно. Просвети меня, сколько в среднем люди здесь находятся, прежде чем отправиться в иные миры?

Он залпом опорожнил стакан и продолжил:

— Это зависит как от самого человека, так и от его проводника. По моему исчислению — несколько месяцев, а то и год. Однако встречались и вундеркинды — святоши, которые перескакивали на новый уровень за считанные дни. Чем быстрее освободишься от материальных привычек прошлой жизни, тем скорее свершится переход.

— Джон, а не мог бы ты подробнее объяснить мне эту странную зависимость?

— Всё предельно просто. Создавая иллюзию дома, обстановки, еды и даже тела, ты расходуешь энергию. Отказываясь от материального, ты перестаёшь её растрачивать. Она накапливается, уплотняется, её вибрация возрастает. И вот врата иного мира, чья частота созвучна твоей, распахиваются перед тобой, и ты переходишь на новый уровень. Иными словами, сбрасываешь груз прошлого, чтобы воспарить к небесам.

— Откуда ты всё это знаешь? — моё изумление росло, а вместе с ним и жажда познания нового, неведомого мне мира.

Громко икнув, подвыпивший сосед, рассмеялся:

— Я это прочёл в своей книге, уверен, что в твоей написано тоже самое. Кстати, у нас закончился напиток. Достанешь ещё?

— На кухне больше ничего не осталось. Магазины тут есть?

Весело хохоча, Джон произнёс:

— Ну, ты пень! Я же тебе только что объяснил: всё это — плод твоих фантазий. Так что загадай бутылочку красного бургундского. Я хоть и патриот, но вина предпочитаю исключительно со Старого света.

Вера в чудеса, как и в собственные сверхсилы была утрачена мной ещё в детстве, но я все же решил попробовать материализовать вино. Не желая иметь свидетелей на случай возможного фиаско, я удалился на кухню. Сильно зажмурившись, я сосредоточенно визуализировал бутылку красного сухого. И когда я вновь распахнул веки, передо мной, на кухонной столешнице, стояла настоящая бутылка вина. Охваченный диким восторгом, я помчался к Джону, чтобы показать успешно выполненное задание. Как вдруг вместе с вечерним ветром до меня донесся его голос:

— Володя, только штопор не забудь.

Таким же способом я материализовал штопор, бокалы, лёгкие закуски к вину и поднос, на котором, собственно, разместил всё это и вынес на террасу. Джон взял бутылку в руки и открыв её, понюхал пробку.

— Что тут у нас? — спросил он, читая этикетку, — Ага, фантазии хватило только на «Крымское». Ладно, давай испробуем.

— Володя, а ты случайно не святоша? — пригубив бокал, спросил Джон.

— Отнюдь, я адвокат. Точнее сказать был им при жизни.

— Тогда объясни мне, отчего у тебя такой скромный вкус? Посмотри, какая скудная обстановка в твоем доме. Да и обед твой беден. Неужели ты не пробовал еды вкуснее или в России только тёртые калачи подают?

— Всегда испытывал трудности с воображением, поэтому радуемся тому, что получилось. Я не гурман и не эстет. А жить могу и в шалаше, главное с родной душой и в мире. — произнёс я, сделав глоток вина, которое оказалось на удивление вкусным.

— Был у меня здесь друг, тоже русский, очень похожий на тебя, скромный в потребностях, но щедрый душой. Он, правда, отдавал предпочтение водке и радовал меня кислыми щами. Это было так давно, но в памяти моей так свежо, словно это было вчера.

— И где же он теперь? — спросил я, смакуя закуски.

— Ушёл в иные миры, — с печалью ответил сосед.

— Тогда давай выпьем за него. Как его зовут?

— За Ивана.

Мы чокнулись бокалами и, устремив взгляды на зеркальную гладь озера, в один миг осушили их содержимое. Вдали звучали мелодии птиц, звенели цикады и сверчки, создавая захватывающий хоровод звуков. Я не хотел нарушать эту мистическую симфонию, но любопытство распалило во мне желание узнать больше о своем собеседнике.

— Джон, объясни мне, почему ты находишься здесь так долго? Отчего не отправился вслед за друзьями?

— Не могу никак освободиться от привязанности к материальному благу.

Он тоскливо вздохнул, а затем продолжил:

— Знаешь, Володя, в земной жизни я был очень богат. Я создал бизнес-империю, продав свою бесценную душу за сотню долларов в минуту. Да, именно столько стоила минута моего времени, — с гордостью произнёс мой гость попивая вино, и затем добавил, — при этом я умудрился потерять самое драгоценное — любовь своей семьи. Теперь мне стало совершенно ясным, что истинная любовь, Вова, не имеет цены, ее нельзя купить ни за какие деньги. Я не увидел, как мои дети сделали первые шаги, не услышал их первых слов, не участвовал в их воспитании. Стремясь дать им самое лучшее, я лишил их самого главного — своей любви. Оплотом моей семьи стала твердая валюта, а не человеческие отношения. Эта философия жизни глубоко укоренилась в моей душе, растлевая её, и теперь я снова и снова прохожу путь потерь, чтобы понять, что единственным святыней в жизни была моя семья.

— Знакомая история, — тихо произнёс я.

И вот, под покровом ночной тишины, мы открываем вторую бутылку вина. Погрузившись в томительные рассказы о жизни, которая когда-то была нашей, мы неспешно допиваем её до дна. Несколько мгновений мы сидим в молчании, внимая сладостным звукам ночи, которые струятся в воздухе, словно невидимые нити, связывающие нас с мгновениями прошлого. Затем, взяв с меня слово навестить его, Джон, попрощавшись, исчезает в ночи.

Я чувствую, как алкоголь и слабость валит меня с ног. Лежа на кровати с закрытыми глазами, я надеюсь на чудо материализации, представляя перед собой мою жену и произнося её имя. Внезапно сон вырывает меня из этой реальности и выбрасывает в иную.