Дочь ведьмака. Поле и полынь

Ольга Кипренская (2024)

Таких как я называют Ягинями. Привратницы между Явью и Навью, сторожа Равновесия. Мы живем среди людей, и очень-очень немногие знают нашу истинную сущность. А те, кто знает, долго не живут. Как долго не живут и те, кого полюбит Ягиня. Наша любовь всегда созвучна со смертью. Я не выбирала стать такой, меня просто поставили перед фактом. Когда меня выгнали из дома, и мой отчим… впрочем, не важно. Я учусь жить заново и пытаюсь принять иную реальность. Реальность, где есть умертвия, русалки и… древняя магия. Настолько древняя, что даже Ягини могут к ней лишь немного приблизиться, но не постичь целиком. И теперь мне нужно понять, почему в окрестностях гибнут люди, кто хочет меня уничтожить и куда много-много лет назад пропал родной мой отец. И я в этом обязательно разберусь.

Глава 2

Открыла глаза и в недоумении уставилась на деревянный потолок. Осторожно провела рукой и убедилась, что лежу на широкой лавке у стены. За окнами догорали поздние летние сумерки. Ничего себе приключение! Я осторожно села.

Привидится же такое! Говорящий кот с вилкой! Неужели меня так солнцем припекло? Поверить в реальность происходящего я не могла при всём желании, но и оставаться одной уже было невыносимо страшно. Вдруг снова скрутит? Проще уж добежать до деревни и попроситься к кому-нибудь на постой — хоть в сеновал, хоть в сарай. Если не пустят в сарай, можно в курятник, я там на жердочке перекантуюсь среди товарок по разуму.

Стоп, а почему так светло?

Я осторожно, стараясь не делать резких движений, оглядела пространство. На столе стояла огромная керосиновая лампа и освещала всё вокруг немногим хуже электрической. Мурашки табунами пробежали по коже. Кто-то здесь был и оставил лампу! Может, кто из деревенских приходил и зажёг её, и на лавку меня перенёс? Решили из любопытства прийти и поздороваться? Узнать, как устроилась, не надо ли чего? Говорят, люди тут намного добрее к дальнему ближнему, чем в городе.

Несмотря на тревогу, на душе стало немного спокойнее. Люди — это хорошо. Люди — это приятно. Значит, и бежать никуда не надо сами пришли.

Кота нигде не было видно.

В углу едва слышно зашуршало и заклокотало. Я снова похолодела и осторожно обернулась на звук. Напечке сидел здоровущий ворон и, повернув голову вбок, рассматривал меня своим глазом — бусинкой.

Дожили. Мало мне было кота, принимайте пернатое пополнение. Людииии, вы гдееее? Я почувствовала, как отступивший было страх снова щекочет кожу ледяными коготками.

— Цып-цып-цып, — зачем-то позвала я и удивилась своему голосу. Он был чужим, хриплым и скрипучим. И ещё предательски дрожащим. — Ты откуда, птичка? Как ты сюда попала?

Птичка почистила лапонькой клюв и повернулась ко мне другим боком. В её взгляде явно читалась насмешка и даже презрение. Не знаю, насколько могут быть выразительны птичьи глаза, но у этой взгляд был ОЧЕНЬ выразительным.

— Живет он здесь, чего неясного? — проворчал знакомый голос.

Я резко повернула голову к лампе, прямо на столе прямой как египетская статуэтка, сидел давний черный кот.

Я снова заорала и дернулась от души, приложившись головой о бревенчатую стену.

Твою ж…

От страха ноги оказались ватными, и я обессиленно сползла на пол. В горле моментально пересохло, и вместо крика вырвался какой-то невнятный, придушенный сип.

— Предсказуемая реакция, — философски вздохнул кот и едва заметно поморщился. — Просил же Елистрата помочь, нет же! Ни стыда, ни совести, ни сострадания к ближнему. Опять придется всё самому делать.

Внезапно резко посветлело, и откуда-то сбоку потянулся горьковато-смолистый дымок.

— Пожар! — молнией сверкнуло в мозгу, и я попыталась встать.

Дымок змеистой лентой петлял по комнате, закручиваясь вокруг меня кольцами. Я вздохнула и закашлялась — дым оказался плотным, словно обволакивающим лёгкие, цепляющимся и шершавым. От неожиданности я сделала ещё два глубоких вдоха, и мне неожиданно полегчало. Дым стал менее ядным и скорее даже приятным, как от ароматической палочки. Вроде и есть, но с пожаром не спутаешь.

Чёрт, надо выбираться отсюда! Сгорим же! И кота захватить. И ворона, будь он неладен. Уже во дворе решим, галлюцинация это или нет.

— О, подействовало, — словно сам с собой, но так, чтобы я слышала, сказал кот. — Что и следовало ожидать: плакун-трава, дурман-трава в равных пропорциях с заговором. Сядь уже, вполомошная. И послушай внимательно.

— Ты кто? — хрипло уточнила я и снова закашлялась. — Ты меня что, отравил?

— Больно надо тебя травить, ты сама самоубьёшься, если будешь так дергаться, — равнодушно протянул кот. — Непредсказуемая ты, как воробей в овине, по стенам мечешься. Ну, это потом, — сам себя оборвал мой собеседник. — Имею честь представиться — Бальтазар. Если говорить о видовой принадлежности, кот-баюн, помощник и соучастник. — В лаймовых глазах кота мелькнула ехидная золотая искорка.

— Ярослава, — автоматически сказала я, по-прежнему глядя на кошака снизу вверх. — Наследство вот получила. От прабабушки.

— Я в курсе, — зевнул кот. — Попала ты, конечно, как курица в ощип. Мало того, что Яга, так ещё и ведьмачья дочь!

— Моя мама, конечно, тот ещё персонаж, но она не ведьма, — обиделась я.Ещё я от котов о своей семье не выслушивала.

— При чём тут твоя мама? — вкрадчиво уточнил он. — Я говорю о папе!

— А при чём здесь он? — я нащупала руками лавку и пересела на неё, опершись на стену. Едкий дымок почти исчез, и меня совершенно не смущало, что я сижу в ночи и разговариваю с котом. В желудке предательски заурчало, и пить захотелось с утроенной силой.

— В печке посмотри, — смилостивился кот. — Там каша была и молоко топлёное, не остыло ещё. Вода в кружке на лавке с краю. Как знал, что пить захочешь. — Да вот, всё правильно, пей на здоровье.

— Так при чём тут мой отец? Я его и не видела никогда! — выпалила я, залпом выдувая кружку воды. Покосившись на ухват, мысленно плюнула, отодвинула заслонку и нырнула в печь, руками доставая прикрытый то ли плоской тарелкой, то ли крышкой едва теплый чугунок. Вторым заходом достала высокий и тяжёлый кувшин. В чугунке нашла пшённую кашу, застывшую единым монолитом.

Кот равнодушно наблюдал за моими неуклюжими попытками подковырнуть её ложкой, но с комментариями не лез. В конце концов, намучавшись я вырезала себе порцию ножом. Понятия не имею, как её правильно отколупывать, но главное — результат, верно? Сунула нос в кувшин и обнаружила там плотную коричневую плёнку, которую, недолго думая, пробила тем же ножом. Ну а что?

— Будешь? — я с сомнением покосилась на кота. — Я могу плеснуть в блюдечко.

— Нет, спасибо, я твои бутерброды съел, — в кошачьих глазах не промелькнуло ни тени раскаяния. — Я начну с самого начала, может быть, тогда ты полностью осознаешь, ЧТО с тобой стало.

Пламя лампы снова взмыло вверх. Котяра нагло улёгся прямо на столе, напротив моей миски, и принялся рассказывать:

— Место, где ты находишься, называется Перекрестьем. Или Приграничьем. Но Перекрестье мне больше нравится, ты можешь называть как хочешь, месту всё равно. Здесь, — кот легонько постучал лапой по столу, — точка пересечения миров. Явь и Навь. Привычного тебе мира и Иномирья, Зазеркалья, Извне, Хтони. Тоже называй, как хочешь, суть от этого не меняется. Тут нормально то, за что в ином случае грозит, ну чтобы не нагнетать — дом казённый, пансион с полным режимом и препараты по расписанию. И советую принять эту реальность как новую нормальность.

— А со старой что делать?

— Выкинуть. Она тебе больше не пригодится, — совершенно серьёзно ответил кот.

— Отсюда можно как-то уйти? — я зябко передернула плечами и посмотрела в окно. Ничего там не увидела, кроме черноты и своего отражения.

— Всем да, тебе нет, — в успокаивающем тоне кота прорезались сочувствующие нотки. — Перекрестье приняло тебя как наследницу Яги. Ты сама должна была это почувствовать, как только зашла.

— Кого?? — я поперхнулась кашей и закашлялась. Кот совсем по-человечески вздохнул и, не церемонясь, стукнул лапой по спине. Не знаю, отчего мне полегчало больше — от удара или от неожиданности. Бальтазар снова улёгся на своё место, прямо напротив миски, и пояснил:

— Ты наследница Яги. Точнее, уже ты сама Яга. Как бы тебе сказать попроще… Вот есть ведьмы — эти рождаются с интересными природными способностями. С силой. Не тёмной и не светлой, нет у природы однозначных понятий света и тьмы, есть просто сила, а куда уж ты её направишь — твоё дело. Молотком можно и гвоздь в стену забить, а можно и человека убить. Дело не в молотке, дело в руке, которая его держит.

Есть знахари и знахарки — эти больше по лечению, травницы, те вообще только травы собирать горазды и отвары составлять. Есть ведуны — эти больше по грядущему, ну и по мелочи ворожат. Странные ребята, не от мира сего. Есть ворожеи — мелкое бытовое колдунство: скотину заговорить, домового приструнить. Есть колдуны — эти продались тьме, их сила идёт из тьмы, не природная, заёмная. А за заёмную силу платить надо, и дорого. Не стоит оно того, между нами говоря. А ты — Яга. Ты — Привратница. Стоишь между миров, сохраняешь баланс. Перекрестье — оно и есть перекрестье. Никого нет равным по силе Яге и…

— Я что, попала в Иномирье? — перебила я. Услышанное никак не укладывалось в голове, хотя я и пыталась вертеть смыслы, как тетрис. Явь, Навь, Яга, Иномирье, знахари… Что здесь вообще происходит, э?

— Нет, на умклайдет случайно села, — поддел кот. — Естественно, это… ну пусть это будет Иномирье. Живи теперь с этим как хочешь.

— Просто жить?

— Да кто ж тебе даст просто жить? — хмыкнул Бальтазар. — Нет, с просто жить в своё удовольствие не получится. Не та обстановка, не та должность. Придётся отрабатывать полученное сверхурочно.

— Спасибо, просто от сердца отлегло, — проворчала я.

— Всегда пожалуйста, — равнодушно зевнул тот и прикрыл глаза.

— Я могу отсюда уйти? — переспросила я.

— И да, и нет, — Бальтазар посмотрел на меня как учительница математики после годовой контрольной — со смесью жалости и сожаления о потраченном времени. — Физически иди — никто не держит, но от себя не убежишь. Куда бы ты ни пошла, ты заберёшь с собой частичку Перекрестья и эту новую реальность. Увиденного не развидеть, господарыня.

— И что мне надо делать? — я отхлебнула топлёное молоко, хотя уже и не хотела. Каша стояла поперек горла. Наверное, она была вкусной, но это не точно. Желудок перестало сводить, и на том спасибо. — Что ты там говорил про отработку? А если я не хочу? Никакие договоры я не подписывала, и вот, хоть сейчас могу кому-то передать этот почётный пост! Вместе с избушкой.

— Ты Яга, — кот снова вздохнул. — Часто с нами случается не то, что мы хотим, а то, что должно. Поймёшь со временем.

— А есть ещё другие? — я оставила пустую кружку. — Ну, Яги.

— Есть, как не быть. Вместе с тобой тринадцать. Всегда тринадцать. Позже расскажу. Спать иди, государыня. Завтра познакомлю с Елистратом, надеюсь, вы подружитесь. В крайнем случае, не очень разругаетесь. Всё равно вам деваться друг от друга некуда. Даже отравить не выйдет. Проверено.

— А кто это? — почему-то шепотом спросила я. Воображение моментально нарисовало классического упыря, почему-то в вышитой славянской рубахе, сидящего посреди поросших ромашками холмиков.

— Елистрат, — пояснил кот, приоткрыв один глаз. — Проклятый богатырь.

— Почему проклятый?

— Однажды он неудачно пошутил над Привратницей, и ему пришлось шутить снова и снова, пока шутки не перестали быть шутками. Теперь вот на услужении, по хозяйству помогает, защищает при надобности. Он всегда здесь, пока срок не отмотает.

— Жуть какая, — по коже пробежал мороз. — А его можно как-то отпустить?

— Я же сказал — пока не истечёт срок. И конец его он и сам не знает, — кот черной каплей стек на пол.

— Подожди! — или он отвечает мне на все вопросы, или я за себя не отвечаю! — ты что-то говорил о моём отце. Я хочу знать. Что с ним стало? Почему он ушёл? Я могу его увидеть?

— Ведьмы не имеют семьи, — откуда-то снизу раздался насмешливый баритон. — И у Яги семьи тоже нет. Точнее, может быть, возлюбленный и даже ребёнок, но это не совсем привычная семья в понимании людей. Возлюбленный ведьмы всегда обречён. Всегда. Не важно на что — болезнь, смерть, изгнание, но вместе они никогда не будут. Должность такая. Если влюбишься — самое разумное и благородное — держаться от него подальше. Счастливых супругов можно по пальцам пересчитать, и то, это исключения, подтверждающее правило. Сила ревнива и терпит с собой рядом только равного, а так уж вышло, что все ведьмы — женщины. И нет мужчин с такими силами. И рождаются в семье только дочери. Редко, очень редко, примерно раз в столетие, у ведьмы рождается сын. У Ягинь и того реже, примерно никогда. И такой мальчик становится ведьмаком. Мужчиной с даром ведьмы. Очень сильным даром. Даже если его род до этого был слабым, то всё равно такой ребёнок будет по силе стоять чуть ли не рядом с Привратниками. А уж если он родился у Привратницы… Дурной знак, короче.

— Что же тут дурного? — удивилась я. — Можно сказать, удача, редкий шанс. Рождение самого одарённого и самого сильного. Чем плохо?

— Ну всё не так просто, — фырнул кот. — Во-первых, дар приходит только к одному ребёнку. Чаще всего к старшим детям, но не обязательно — дар может выбрать и кого-то другого. Редко у сестёр будет хоть какой-то отголосок, даже на уровне самой слабой знахарки. Если бы ты знала, сколько вражды было между сестрицами из-за этого. Или ты думаешь, старшие сестры просто так младших изводили в патриархальном-то обществе, чествования первенцев? Да как бы не так! Сила у одной и бессилие у других, которые вроде по рождению больше прав на эту силу имеют. Сказки-то вспомни.

Я напрягла память и тихо ойкнула — с этого ракурса я ещё не смотрела. А ведь если подумать, всякие Василисушки не забитыми сиротками были. Дверь с ноги к Бабе Яге открывали. А может, потому и открывали, что это была ИХ дверь?

— А если родился мальчик, то без вариантов — все силы отойдут ему. Но кому много дано, с того много и спросится. Ведьмаки берутся за то, где пасуют самые сильные ведьмы, влезут в те битвы, куда лезть и не следовало бы. У них редко бывают дети. Очень редко. Просто не успевают. Ведьмаков рождается мало, но ещё меньше доживает до зрелого возраста, не говоря уже о старости. Так что рождение мальчика чаще всего приговор роду. Да, это очень красивый и эпичный финал. Но финал. Так что когда мы узнали о твоём существовании, несказанно обрадовались. Варя, то есть Варвара, думала, что детей у Святослава нет. С тех пор, как он пропал, мы только и думали, как и где найти новую Ягу. Варвара даже дальнюю родню искала, думала, может, проклюнется где-то Сила. А потом ты вот нашлась, случайно совершенно — отголосок пронесся. Видать, ты смогла сама, без помощи, в какой-то момент активировать спрятанную Силу. А дальше дело техники.

— Куда пропал? — я заглянула под стол. Кажется, кот решил уйти от ответа ногами. — В смысле пропал? Мама сказала, он её просто бросил!

— В прямом смысле пропал — на Той стороне, — кот обнаружился на лавке у меня под боком. — Ушёл и не вернулся. А за Рекой выдачи нет. Если уж сгинул там и сам не вышел, то всё — ставь свечи за упокой. Хотя скажу по секрету, мы до конца толком и не знаем, что там на самом деле происходит.

— Офигенно, — порадовалась я. — И ты мне в этом предлагаешь жить? Я завтра же возвращаюсь назад! Поживу в общаге, ничего страшного не произойдёт.

— Утро вечера мудренее, — промурлыкало уже из-под стола. — Иди спать, а там решим, кто и куда идёт. И идёт ли…

Я фыркнула. Это мы ещё посмотрим. Может, я и задержусь здесь, но только исключительно ради того, чтобы посмотреть, а что здесь интересного. Пусть на отработку ищут другую дурочку.

— Иди, иди, я сам лампу потушу, — снова дал ценные указания голос из тьмы под столом. — Всё равно ж не умеешь ничего. А помыться завтра Елистрат баньку истопит.

Лампа начала медленно гаснуть, погружая домик в сумерки. Я на ощупь добралась до спальни, стащила одежду и расстелила постель. Завтра уже всё перестелю, сил нет. Сто процентов не усну теперь после всего этого, но хотя бы просто полежу. Как провалилась в сон, не помню.