Мечта идиота. Миниатюры-пятиминутки

Ольга Клен

Миниатюры-пятиминутки – литературные фотографии каждодневных случаев из нашей жизни, выхваченные из нее только для того, чтобы было время над ними поразмышлять.

© Ольга Клен, 2017

ISBN 978-5-4483-6604-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Прощеное воскресенье

Митрич слыл странным человеком. Дружбы ни с кем не водил, семьи не имел, а самое чудное, — вообще не ел хлеба. И это-то, работая всю сознательную жизнь на хлебозаводе, сначала на замесе теста, потом — пекарем, а уйдя на заслуженный отдых, — на проходной. И все на заводе знали: если дежурит Митрич, не то что буханку, но и сухарик не пронесёшь. Нюх у Митрича на несунов был прям-таки мистическим. Первое время бабы на спор пытались обмануть Митрича, прятали хлеб в самые неимоверные места, — тщетно. Со временем все смирились, и принимали Митрича как неизбежное. Однако, досужие домыслы и анекдоты никогда не уходили с эфира местного сарафанного радио. То грузчики случайно увидят, как Митрич с благоговением нюхает свежеиспеченную буханочку хлеба, отобранную при досмотре, то тестомес прибежит с новостью: Митрич купил в магазине хлеб и отдал его нищенке на переходе…

В служебной каморке на проходной на самой солнечной стене висела икона Николая Чудотворца, вот с ним Митрич и вёл свои задушевные беседы, всегда начиная разговор словами: «Ну здравствуй, тёзка!»

Вот и сегодня, в Прощёное Воскресенье, отпустив по домам дневную смену, Митрич зашёл в каморку, перекрестился на икону и опустившись напротив неё на охнувший стул, произнёс:

— Ну здравствуй, тёзка! Вот как ты думаешь, простит меня Господь когда-нибудь или нет? Времени у меня всё меньше и меньше остаётся, видно так и придётся непрощённым предстать пред Господни очи. Да… Вот уже и 80 годочков стукнуло, скоро в путь собираться. А я, может, только и живу, чтобы тот свой давний грех отмолить!

Митрич замолчал, разговор продолжился уже мысленно. Да что говорить! Святитель Николай знал всё наизусть.

Перед взором Митрича возникла холодная блокадная ленинградская квартира. Он, семилетний несмышлёныш, с вечно шмыгающим носом. Мама, такая прозрачная, что всё время хотелось её пощупать и убедиться в её реальности. Бабушка, подходить к которой запрещалось, потому что она уже умерла, но хлебные карточки которой помогали выживать её внукам. И Васятка, младший брат, существование которого определить можно было только по тяжёлым хрипам при вдохе и выдохе. Увидеть Васятку под множеством одеял было невозможно. Брат болел, казалось, вечность.

В тот день мама выдала Николеньке и Васятке по кусочку хлеба и быстро ушла куда-то. Так она делала через день. Это только потом пришла мысль, что мама уходила, чтобы не видеть хлеба и не соблазниться своей долей. Через день она делила свой хлеб между детьми. Свой кусочек Николай съел моментально, но голод только усилился. Васяткин хлеб оставался нетронутым, брат не хотел есть. Это было так странно, что Николай опомниться не успел, как этот чужой кусок хлеба оказался у него во рту.

Вечером брат умер.

Митрич застонал, словно от боли. Встал, перекрестился и с надеждой стал всматриваться в мудрый лик Николая Чудотворца.

Странный звук заставил Митрича обернуться. Там, за окном, в февральской стуже стоял… Васятка. Митрич не сразу и опомнился, не сразу кинулся к мальчонке. А когда паренёк уже сидел в тёплой каморке и пил чай с сушками, Митрич понял, что сходства с братом-то и нет. Все мальцы в таком возрасте похожи. Мальчишка рассказал, что потерялся, что его уже наверняка ищут родители, что всыпят берёзовой каши, и поделом… Митрич набрал номер отделения полиции, вскоре за потеряшкой приехала машина с заплаканными родителями. И только на прощание Митрич спросил:

— Как звать-то тебя, пострелёнок?

— Васятка, — обернулся мальчишка, и в его облике вдруг проявился всё время живший в сознании Митрича брат.

— Спасибо, Господи! — только и смог прошептать Митрич.