Излечи мою любовь

Ольга Корк (2024)

"Твоя любовь больше не кружит"… Жизнь разбита на "до" и "после". Содранные костяшки рук. Сердце в клочья. Время замирает. Не могу думать. Дышать. Двигаться. В голове её голос. Слова, что порвали душу на части. Дурацкие фото в соцсетях. Мысли, которые только глубже загоняют в яму. Чувства. Воспоминания. Работа не помогает. Чертово время не лечит!Но случайный смех чужого ребенка заставляет сделать первый глубокий вдох без боли. Грустные глаза его матери — почувствовать биение израненного сердца. Смогут ли они излечить мою любовь? Смогу ли я вернуть в их жизнь счастье?

Глава 6

— Привет, — подойдя к малому, остановился в нескольких метрах, чтобы не пугать пацана, — что случилось?

Огромные, темные, как спелая вишня, глаза следили за мной. Мальчонка подобрался, ручонки сжал. Воинственный воробей. Нахохлившийся, явно замерзший, но готовый отбиваться, если понадобиться.

— Я-то что, ты вон как упал. Головой прям.

— Мда, — поднял руку в порыве потереть пострадавший затылок, но остановил себя. Болит, зараза, — сам не ожидал от себя таких пируэтов. Испугал тебя?

Машет головой отрицательно, но молчит.

— Хорошо, думал, ты из-за меня плакал. Извиниться хотел.

Опыта общения с детьми у меня особо нет. Но страх-то различить несложно. А то, что ребенок напуган, видно было еще с положения «сидя задницей на льду».

— Ты смешно летел. Не страшно, — нахмурился, а потом как-то сдулся весь, обмяк и снова губки задрожали. — Я потерялся.

Во те раз. Неожиданный поворот.

— Как так? Один гулять ушел?

— Не, — опять мотнул головой, — в магазин ходил. Хлеб дома закончился. А как вышел, у крыльца собаки были. Большие такие. Жуть. Они ко мне бросились. Страшно стало, я хлебом в них бросил, а сам побежал. Только перепутал и не в ту сторону. Наверное. Все думал, что вот в следующем дворе наш новый дом. А теперь сижу здесь и идти не знаю куда.

— Собаки, говоришь? — сдержал парочку ласковых эпитетов в сторону этих долбанутых зоозащитников, которые подкармливают бездомных псов, не думая о последствиях. — Собаки любого испугают. Хорошо, что за тобой не бросились. А ты почему один в магазин-то пошел? Не рано тебе?

— Я мужчина.

Потрясающе информативный ответ.

— Мужчина, — кивнул. — Только ты пока еще маленький мужчина. Отец где?

— Нет у меня папки.

Судя по тому, как мальчишка отвернулся, объяснений ждать не приходится. Да я, собственно, и не рассчитывал. Мало ли, как в жизни бывает. На беспризорника ребенок не похож. Куртка новая, не из дешевых. Ботинки хорошие, шапка смешная. Даже знаю примерно, где такую купить могли. Модные нынче стали. Комплектом с шарфом-трубой продаются. Сверху вязка, внутри флис плотный, а по краю тонкая меховая вставка. У самого похожая недавно появилась. Не детдомовский пацаненок точно. А значит, нужно как можно быстрее домой его вернуть, там мать поди уже полгорода на уши подняла.

— Адрес свой знаешь?

— Зна…забыл. Точнее новый еще не выучил.

Тяжело так вздыхает. Обреченно как-то.

— Новый? — акцентирую внимание на ключевой информации.

— Да, мы с мамой переехали, тепло еще было. Но я никак не могу запомнить номер дома. Он длинный, с палкой посередине и буквой. Не привычно.

— А что рядом с домом помнишь? Или во дворе?

Не уверен, но судя по описанию номера дома, мой случайный знакомый из того же комплекса новостроек, что и я. Недалеко в общем-то отсюда. Да и магазин со стаей собак у нас там есть. В принципе в него и шел, пока не упал.

— Во дворе у нас детская площадка. Красивая! Там столько всего!

Довольно щурится, вспоминая место своих игрищ. Только информация не информативная совсем. Почти в каждом дворе есть площадка. Вопрос, какая из них нужная.

— Так, пойдем потихоньку. Будем искать твой двор с площадкой. А ты пока вспоминай, что еще рядом с домом есть. Какие магазины. Вывески.

— Мне нельзя с незнакомцами гулять. Мама ругать будет.

Мама. Мама — это серьезно. С такой силой не поспоришь, и, сколько бы тебе не было лет, ругаться с мамой не хочется. Так что мальчишку я понимаю. Но не оставлять же его мелкого тут одного.

Присаживаюсь на корточки и криво улыбаюсь.

— Меня Даня зовут, — серьезно киваю, будто и не с малышом разговариваю. — Давай, чтобы твою маму не расстраивать, мы с тобой дом твой скорее найдем. Она же переживает.

— А если не найдем?

— Найдем. Если нужно будет, полицию вызовем, они нам помогут искать. Но маму расстраивать не надо. Она же ждет тебя.

— Ждет. Одна в квартире сидит и боится.

— Почему боится? — А может, мальчишка-то и не в магазин ходил? Может, дома какие-то проблемы?

— За меня боится, она сама так сказала. Что будет очень волноваться, и просила нигде не задерживаться.

— Но в магазин все же отпустила.

Зимой, в сумерках!

— А она и не хотела. Но нам хлеб нужен был. Я без хлеба не ем. Ну и на котлеты еще. А мама сама не может до магазина дойти. А доставка… Мама ругалась очень. Они нам хлеб забыли привезти. Дураки!

— И правда, — хриплый смех сорвался с губ, и я вдруг удивленно распахнул глаза.

— Ты чего? — мальчишка даже оглянулся, не поняв, с чего бы вдруг я так резко смеяться перестал.

— Представляешь, я за четыре месяца в первый раз рассмеялся.

Признание легко срывается с губ. Мне не стыдно перед ребенком, я не стесняюсь своих переживаний. Но и посвящать в подробности его конечно не собираюсь.

— Как это?

— А вот так. Поводов не было. А сейчас, с тобой вдруг весело стало.

— Да, я такой, — он машет на меня рукой. — Мама меня смайликом иногда называет, потому что часто смеюсь, и со мной всем весело.

— Смайлик, — удивленно качаю головой, — ну надо же.

Губы сами собой кривятся в едва сдерживаемой улыбке. Вот это совпадение. Ничего себе.

— Ну пойдем, смайлик, искать твой дом и успокаивать маму. Тебя как зовут-то?

— Ромка.

— Очень приятно познакомиться.

Протягиваю ему свою ладонь. Как только мы пожимаем руки, перехватываю замерзшие пальчики и осторожно тяну за собой.

— Вспомнил, что еще у твоего дома есть?

— Ага, магазин. Там еще такая вывеска смешная. Колобок под каток. Мама говорит, что там блины продают, но мы не ходили ни разу. Не уверен.

— У-у, Ромка, кажется, нам с тобой по пути. Идем.

***

Веду мальчишку по дорожке, осторожно обходя то место, где недавно упал. Советую ему не быть, как я, и следить за тем, что под ногами. Мы довольно мило общаемся, пока проходим сквозной двор. Идем мимо моей одноподъездной свечки, рядом еще несколько таких, только вот подъезды у всех в разные стороны смотрят, не общий у нас двор. Это с парковки мне до дома идти минут пятнадцать, подземную не стал брать. А до магазина нам рядом. И блинная как раз там же. Вот и выясним, не ошиблись ли мы с Романом.

Улыбчивый мальчонка успевает рассказать, как они с мамой переехали и ремонтировали квартиру. Как его перевели в новый детсад, что с этого года он ходит в подготовительный класс в школу. И школа тоже вот прямо радом с домом. Вспоминает номер школы, и я облегченно вздыхаю. Местный он. Из новостроек. И школа тут новая совсем. Так что точно найдем его дом.

Спрашиваю его, почему они с мамой в блинную не ходили. Там и правда вкусные блины, со всякими начинками. На что мальчишка, задрав нос, отвечает:

— Мамины блины самые вкусные, никто так больше не делает. Зачем мне чужие покупать?

— Хм, и правда.

— А твоя мама тебе, что, блины не делает?

— Делает, почему, — усмехаюсь, — тоже очень вкусно умеет. Только она живет далеко. Так что приходится покупать. Я и сам умею. Но мне лень, если честно.

— Как это?

— Лень?

— Ну да? Как может быть лень себе приятно сделать?

— Знаешь, Ром, для себя что-то делать чаще всего лень. А вот других порадовать приятно.

— А чего не радуешь? — и глазами в мою сторону так сверкнул лукаво. Чуть не пообещал нажарить блинов. Маленький манипулятор!

— Мне некого, — снова признание срывается с губ легко. И что самое удивительное — в компании чужого ребенка мне совсем не сложно говорить про свою больную любовь.

— У-у-у, жаль. Одному скучно.

Устами младенца… И правда скучно. Только я той скуки не замечал, погрузившись в работу и в культивирование своей боли. Цеплялся за нее. Будто, если мне не будет плохо, то и Лизу, значит, я не люблю. Дурак такой. Нужно было давно упасть где-нибудь, чтобы мозги на место встали. Лиза счастлива, это же здорово. Значит, и я могу жить нормально. А когда я ей понадоблюсь, буду рядом. Куда же я денусь? Такой весь бракованный. Другие женщины мне не интересны. Но жизнь не останавливается по щелчку пальцев. Что я помню за последние четыре месяца? Да ничего! Как будто все вокруг на паузу поставил. Но ведь это не так. Это я себя поставил, а жизнь вокруг бурлила, текла, менялась.

Еще немного поговорив с Ромкой, мы вышли к магазину, и он тут же издал радостный вопль.

— Он! Дань, это тот магазин. И дом наш. Вот! — взмах рукой на соседнее здание, и я понимаю, почему мелкого отпустили одного. Тут идти два шага. Кругом фонари, людей куча. И детей — тоже. Хорошее место. Двор спокойный. Магазин на углу находится. И вход есть как со двора, так и со стороны дороги. Удобный. Наверное, и правда мать малыша с ума сходит. Но несмотря на это, решительно хватаю готового сбежать мальчишку за руку.

— Подожди, бегун. Пойдем хлеб тебе купим, и провожу тебя.

— Да не, не надо. Мама поймет!

— Конечно, поймет, — соглашаюсь, не сомневаясь. — Но давай лучше провожу, мне самому только молоко нужно.

Ромка пытался возразить, но из-за угла дома показались три пса. Мощные, лохматые. Вроде никого обычно и не трогали. Но ребенок же! Черт. Он ростом-то почти как они. Конечно, легкая добыча. И выпечка свежая, пахучая. Позвонить, что ли, в отлов? Ну что это за хтонь? Зачем нам тут стаю выращивать?!

— Ладно, пошли за хлебом, — Ромка вцепился в мою ладонь, вырывая меня из размышлений.

Мы с ним буквально забежали в магазин, да и там не стали задерживаться. Схватив пачку молока и две буханки нарезного хлеба, уже через пять минут снова оказались на улице.

А потом я послушно шел за своим маленьким знакомцем, провожая его до квартиры. Потому что маму нужно успокоить. Объяснить, что ребенок не пострадал. Она ведь переживает. Какая мать не переживала бы? А наругаться на пацана, на эмоциях, не со зла, сейчас последнее, что нужно обоим. Я знаю. У самого в детстве была такая история.

Рома достает ключи, открывает подъезд. Лифт, пятый этаж, и вот мы у двери в квартиру. Не задумываясь, жму на звонок, не дожидаясь, когда мальчишка справится с замком, и дверь почти тут же распахивается.

— Мам, только не ругайся, со мной все в порядке!

Тараторит этот Смайлик и кидается к хрупкой фигурке в дверях квартиры. Первое, что я замечаю, — это растрепанные волосы медового цвета, тонкие худые руки, обнимающие мальчишку, бледную кожу. Подняв взгляд, встречаюсь с полными слез серыми глазами. Боже, никогда не думал, что в такие глаза вообще могут существовать!

— Да… Данила Валентинович. А… А что вы…?

— Ма! Ма, представляешь, там у магазина собаки были. Я убежал и потерялся, а Даня, он меня нашел и помог. Правда он классный? Ну скажи?

— Классн… да, наверное.

Слышу разговор Смайлика с матерью, а сам не могу оторвать взгляд от ее серых, широко распахнутых, слезами умытых серых озер. Прокрутив слова незнакомки в голове, понимаю, что она меня откуда-то знает. Вот только уверен, что сам ее никогда не видел. Или? Еще раз бегло осматриваю девушку и глазам не верю. Вот это неожиданная встреча!

— Ева?