Виктория – значит ПОБЕДА!

Ольга Котик, 2021

Иногда за смехом скрываются слезы, а за явной грубостью – любовь. История обычных людей из отдаленной глубинки переворачивает всю жизнь главной героини романа. Её история начинается с победы, победы над смертью. Что ждет её впереди? Какие испытания судьба приготовила ей? Вернёт ли она себе то, что спрятала от неё её собственная память?

6.

— Карл, тебе нужно лишь подождать.

— Я не могу ждать Чарльз, как ты не можешь понять, я банкрот! Если я сейчас же не доберусь до ее денег, я — труп. Люди, которым я проиграл — очень серьезные люди! Они не будут церемониться, они убьют меня, а потом найдут способ самим добраться до ее денег. Понимаешь?

— Но, неужели, ничего нельзя сделать? Ведь тело твоей жены не найдено, нельзя же считать ее выжившей, ведь самолет-то разбился.

— Так-то оно так, вот только, она гражданка Германии, наши законы не позволяют признать ее умершей сейчас, нужно время, а у меня его нет. Нет! Слышишь!

— Но, Карл, что же делать, я не смогу дать тебе столько денег. У меня их просто нет.

— Я понимаю, друг! Прости, что кричу, просто не знаю, что делать.

И, действительно, Карл, всегда спокойный и сдержанный, что типично для немцев, бегал из угла в угол и кричал.

— Самое главное, не показывай эмоции при прислуге, они должны думать, что ты все еще хозяин этого дома. А Эльза не оставила завещание?

— Нет, Чарльз, в том то и дело. Я уговаривал ее, но она смеялась и говорила, что так молода еще, да и что с ней может случиться.

— Может тебе пока скрыться в моем родовом поместье в Англии?

— Нет. Там меня станут искать в первую очередь. Им известно, что мы друзья с колледжа.

— Но, Карл?!…

— Да, да, я как-то обмолвился, а они уцепились за это, теперь даже не знаю, что и делать.

— Ты детей куда дел?

— Этих незаконных щенков? В интернате.

— Они-то как раз законные, а ты вот нет.

— Перестань, Чарльз, не надо начинать читать мне мораль, что меня испортили деньги, и на Эльзе я женился только из-за них. Да! Ну и что! Я люблю деньги! Ты-то с ними родился!

— А сейчас из-за своей любви, ты — банкрот!

— Господи! Чарльз! Не читай нотации, а помоги найти выход.

— Уезжай, сейчас это лучший выход. Уезжай далеко. Где упал самолет?

— Где-то в России, Сибирь кажется.

— Отлично! Ты едешь искать Эльзу! В Россию! По крайней мере, первое время они тебя не найдут. А если ты найдешь ее или ее могилу, последнее для тебя лучше, будет просто отлично. Проведешь эксгумацию трупа, подтвердишь ее личность и все. Найдешь живую — прикончишь, а труп представишь как доказательство.

— О, Чарльз! Иногда ты меня пугаешь.

— Ты спросил совета, я его дал. Не хочешь в Лондон, поезжай в Москву и ищи ее следы, найми детектива. Русский ты немного знаешь, благодаря своей женушке.

— А если они выйдут на тебя?

— Не беспокойся за меня, я исчезну на некоторое время.

— Я так понимаю, что связь мы поддерживать не сможем?

— Правильно понимаешь, Карл.

На том мужчины и порешили. Чарльз оставил друга в кабинете в раздумьях, вышел из дома и исчез. Так мог только Чарльз.

Они были друзьями с колледжа. Но никто не знал, кем был Чарльз на самом деле. Англичанин — вот все, что о нем знали, или скорее, он позволял знать о себе.

Карл тяжело опустился в кресло у своего рабочего стола, обхватив голову руками и надолго замер. Его мысли лихорадочно бегали. Выход, должен быть выход. Чарльз был прав, впрочем, как всегда. Он знал о Карле все: и хорошее, и плохое, последнего было гораздо больше, чем первого. Именно Чарльз натолкнул Карла на мысль, жениться на Эльзе, простушке из провинции. «Ты быстро ее окрутишь, твой шик, твои речи сведут ее с ума, она будет сохнуть по тебе, тут ты и предложишь ей себя на блюдечке. Сделай все, чтобы она поверила, что ты богат, и тебе не нужны ее деньги. Сделай так, чтобы ее дети полюбили тебя. Полюбят они, и она твоя!» Так учил его Чарльз, когда они просиживали все вечера в баре, обдумывая тактику. Карл предлагал заняться Эльзой Чарльзу, но тот уверял, что не попадет в поле зрения Эльзы даже своим кончиком носа, да и то, что он англичанин было важно, так как Эльза «породистая» немка.

Гроссеры довольно древний род и приставка к фамилии «фон» играла не малую роль. Женившись на Эльзе фон Гроссер, муж становится бароном. Она была завидной невестой уже долгое время, так как овдовела в двадцать пять лет, при этом родив двух чудесных мальчишек Дитриха и Фрица. Дети были ее смыслом жизни, пока в нее не ворвался Карл. Он окутал их своей любовью, дети были от него без ума. Эльза потеряла голову от любви и нежности. Конечно, такой мужчина! Карл Кёниг был высоким брюнетом, про таких говорят «Красавец — мужчина!». А фамилия, какая фамилия! Король! Глаза блестят черной искоркой, спортсмен и романтик. Он делал все, чтобы соблазнить Эльзу, привязал ее к себе на столько, что она уже и дышать не могла без него. А когда, сделав ей предложение, согласился взять ее фамилию, то покорил ее окончательно. Для многих мужчин оскорбительно брать фамилию жены.

Чарльз Дирк был совсем другим, ему не хватило бы терпения, так долго ухаживать за девушкой. Он бы ее уже давно бросил, да и ублажать богатеньких простушек никогда не входило в его планы. Он был волк — одиночка. Никто и никогда не знал, откуда он взялся и куда опять исчезнет. В нём не было ничего постоянного. Он противоречил сам себе, то был веселым и смеялся со всеми вместе, то ту же мог оскорбиться, проявить гнев и даже жестокость. Он был жесток… и кровожаден. Любил ходить на бои без правил и в бордель. Про таких говорят: «хлеба и зрелищ»; ни семьи, ни детей, ни привязанностей. Последнего он никак не мог допустить, ведь это самое слабое звено в человеке. Он не был красив, не был высок, но женщин у него всегда было много, и Карл немного ему даже завидовал в этом. И все же, барон считал его своим другом, так как именно Чарльз вытаскивал его из всех передряг, в которые умудрялся попасть он сам. Англичанин всегда давал дельный совет. И на Эльзе, вернее на её деньгах, тоже надоумил жениться Чарльз. Но то, что эта «породистая» немка окажется крепким орешком, они не предполагали. «Деревенская простушка» не хотела писать завещание в пользу Карла. Она считала себя еще молодой. Двадцать восемь лет. На тот свет она не спешила. Тогда мужчины заняли выжидательную позицию до особого случая. Карл играл роль любящего мужа, боготворящего свою милую жену, а Чарльз — друга семьи, всегда и везде сопровождавшего семейную чету фон Гроссер.

И вот, теперь, понимая, что он загнан в угол, Карл решился на серьезный шаг. Чарльз прав, надо ехать в Россию, искать тело жены. Или, если она все еще жива — убить её. Но надо всё хорошенько обдумать и обстряпать так, чтобы никто и ничего не заподозрил. В том числе и её подрастающие дети. Пока что отпрыски Эльзы нейтрализованы. Но адвокат семьи позаботился, чтобы всё осталось детям, а Карл остался ни с чем. Нельзя допустить этого, нельзя. Хватит с него нищеты. Все эти годы он лелеял надежду, что жена упадет с лошади и сломает шею, ее собьёт машина, упадет самолет, на котором она летит. Но, увы, мечты сбылись неожиданно, когда она летела из Москвы в Тобольск на частном самолете, решила корни свои поискать. У богатых свои причуды. И подозревал Карл, что к крушению самолета имел отношение его друг. Чарльз видел, как устал его друг ждать «удобного момента». И помог обрести барону душевный покой. Вот только получилось не так, как хотелось, самолет упал так, что никто не знал, куда и как. Искать никто не стремился. Сначала Карл был очень рад, а теперь понимал, что останки самолета надо было искать сразу. Сейчас все немного сложнее, прошел год, целый год. И кто его знает, что там, на месте крушения, это же Россия, там все может быть.

Так, размышляя о России, Карл поднялся с кресла и позвонил в колокольчик. Вошел дворецкий, седой худощавый мужчина высокого роста, выше Карла, а Карл был отнюдь не низеньким — метр восемьдесят.

— Ганс, сварите кофе и прикажите собрать мои чемоданы.

— Вы куда-то едете, господин барон?

— Да, не могу без неё, еду искать!

— В Россию? — брови дворецкого поползли вверх. Он всегда недолюбливал нового хозяина. Но госпожа в души не чаяла в этом человеке, и приходилось мириться с ним. Вот и сейчас дворецкий не поверил, что барон едет на поиски, все бросив, не поверил.

— Да, ты не ослышался, Ганс, в Россию!