А бывают ли на свете принцы?

Ольга Кравченко (2024)

С каждым днём природа за окном становилась всё более унылой, а жёлтая листва вызывала во мне чувство тоски. Я сидела в электричке, крепко сжимая рюкзак обеими руками. В этом рюкзаке была судьба моего брата и всего мира. Мой брат — физик-ядерщик, он создал портал между нашим и другим миром. К сожалению, некоторые люди узнали об этом проекте, и теперь ему грозит опасность. Чтобы спастись от преследователей, он прошёл через портал. И теперь моя задача спасти брата. Для этого мне нужно построить такой же портал и отправиться за ним.

ГЛАВА 4

Я очнулась в холодном помещении на полу. Огляделась по сторонам и меня охватил ужас. Помещение напоминало тюрьму: бетонные стены, железные решётки, темнота, сырость, заложенные кирпичом вентиляционные отверстия. Никаких окон — будто в склепе.

Поднялась, добрела до дверной решетки, вцепилась в нее как утопающий и попробовала выглянуть наружу. Даже голову попыталась протиснуть сквозь прутья. Впрочем, безуспешно.

Все что мне удалось разглядеть это темные камеры напротив и слабо шевелящиеся тени внутри них. Тусклый свет факела едва проходил сквозь решётки камеры. Ряды тесных камер уходили вдаль и терялись в темноте.

— Эй! Тут есть кто-нибудь!

В ответ ничего. Разве что из соседней камеры донёсся кашель.

Из камеры напротив, меня рассматривал мужчина, лица не видно было, но казалось, что его глаза смотрят на меня из сумрака. Человек то открывал, то закрывал их.

Внезапно раздался выстрел — из другого конца тюремного коридора. От неожиданности я чуть не подпрыгнула. Затем ещё один выстрел, за которым последовала тишина. Никто из заключённых не пытался позвать на помощь. За решеткой моей камеры появилось мужское лицо. Заглянув ему в глаза, мне открылся беспристрастный взгляд мясника, наполненный чем-то черным, отталкивающим. Здоровяк производил впечатление потустороннего палача, не знающего сомнений и жалости. Мы некоторое время смотрели друг на друга, затем он развернулся и отошёл в сторону.

Человек достал сигарету и смерил меня взглядом. Видимо, здесь это в порядке вещей.

— Убили кого-то?

— А тебе-то что?! — он сплюнул на пол и ушел.

— Ничего… — полушепотом ответила здоровяку.

Я заметила миску и стакан на грязном полу. Не стала долго раздумывать, жажда оказалась сильней моей брезгливости. И залпом выпила воду.

Заглянула, что находится в тарелке, и моя брезгливость оказалась более стойкой к голоду. Вид у каши… если это каша отвратительный, не хватает еще отравиться. Потыкала пальцем и отползла обратно. Я не смогла запихать в себя ни крошки.

Забившись в дальний, темный угол задумалась. Как выбраться из этой западни.

Я старалась не паниковать раньше времени, вдруг что-то напутали и меня скоро отпустят. И отведут в больницу.

Тут было так холодно, что у меня зуб на зуб не попадал. Как будто голая на мороз вышла — холодно до ужаса. Решила походить, чтоб не окоченеть, ноги едва передвигаются, совсем замерзли.

Хотя бы матрас дали, а то сидеть на голом каменном полу как-то не комильфо, жестко и холодно. Я чувствую, как мне становится все хуже. Боль в руке не унимается, а наоборот нарастает. Как хочется, чтобы все оказалось кошмарным сном.

За дверной решеткой послышались тихие шаги. В первую секунду я подумала, что это тени из соседних камер выбрались на свободу и теперь ищут, чем бы можно было поживиться. Чего только в голову не придет!

В коридоре между камерами показалась высокая фигура. Она застыла напротив, я тут же почувствовала чужой изучающий взгляд. И вскоре раздался голос:

— О! Очнулся. Сейчас пожрать принесу.

Фигура еще постояла с минуту, словно ожидала ответа, а затем исчезла из поля зрения.

Я не успела досчитать до десяти, как мой тюремщик вернулся. Сперва появился всполох света, пляшущий по стенам и решеткам камер, а затем появился человек в кожаном грязном плаще, замызганных штанах и сапогах со стоптанными каблуками. Ничего себе, только металлических заклепок на плаще не хватало, да какой-нибудь черной футболки с логотипом рок-группы. В одной руке старик сжимал факел, которым и освещал себе дорогу, а в другой металлическую миску с обещанным ужином.

Остановившись напротив камеры, рокер поставил миску на пол и толкнул ее сапогом в камеру. Я медленно подошла, половина содержимого выплеснулась, а то, что осталось аппетита не вызывало. В неверном свете факела мне удалось разглядеть мутную густую жидкость, в которой плавали какие-то овощи и жуки.

Накатила тошнота. Основательно так накатила. От миски воняло так, что я еле успела допрыгнуть до вонючей дырки в полу с грязными следами вокруг. Предыдущие обитатели явно не славились меткостью. Склонившись над дырой, я изрядно облегчила желудок.

Я резко распрямилась и бросила на него пристальный злой взгляд. Войдя в камеру факел дернулся, осветив его лицо. Мужчина был не очень старым, но и не молодым. Впалые глаза, бледный лоб. Из-под воротника плаща на шее справа виднелся ожог.

Он схватил мое измученное, больное тело и усадил, точнее, попытался усадить на стул, который принес недавний мой знакомый здоровяк. Я постоянно заваливалась в бок, прямо, как неваляшка. И каждый раз меня пытались удержать. Очевидно, кому-то это надоело, и он ушел, я уже обрадовалась, что смогу наконец-то поспать.

Опять не вышло. Я моментально открыла глаза от вылитой на меня холодной воды. Улыбнулась тому, кто это сделал, облизнула потрескавшиеся губы. Мужской голос что-то спрашивал у меня, задавал вопросы, но я не могла собрать свои мысли воедино. Не было у меня на это сил. Тогда он принял более радикальный метод, заехал кулаком мне в челюсть, отправив в нокаут.

Я не знаю, какой сегодня день. Я даже потеряла счет времени. Мне кажется, что я нахожусь тут вечность. Мои сны пусты и непонятны. Единственное, что они приносят — облегчение…

Меня разбудил пинок под дых. Я закричала от боли и испуганно открыла глаза. Надо мной возвышается, судя по очертаниям, довольно крупный мужчина. До дальней стены камеры свет факелов не доходит, поэтому я не могу его рассмотреть, как следует.

— Отвечай на мой вопрос! — раздался строгий мужской голос. — Кто ты такой? Кто тебя нанял убить одиннадцатого советника?

Он поставил ногу мне на горло и придавил к полу, я захрипела. Его, наверное, забавляет видеть мои мучения, он получает от этого удовольствие.

За что они со мной так? Я же ничего никому не сделала. Слезы не перестают литься из глаз от боли и обиды.

— Ты будешь отвечать? — он все сильнее давил на горло.

— Я ни в чем не виноват! Вы взяли не того! — прохрипела я.

— Откуда у тебя арбалет?

— Его обронил человек, который меня сбил! — задыхаясь, просипела я.

— Кто ты такой, и что делал ночью в лесу?

— Я ехал к брату, но заблудился, а твои дружки напали на меня и избили. И ты продолжаешь это делать, — во мне все начинало закипать от бессилия. — Отпусти меня, урод! Не видишь, мне нужен врач…

— Патрон! Вас хочет видеть какой-то господин! — послышалось от выхода.

— Скажи, что я сейчас приду! — мужик снова обратился ко мне. — Запомни мразь, я не таких колол! — он сплюнул рядом со мной и убрал ногу с горла.

Я свернулась калачиком, жадно глотая воздух и слезы. Как же надоело терпеть боль и унижение.

— Ублюдок! — просипела я ему вслед.

Перевернулась на бок, всепоглощающая боль застилала глаза красной пеленой злобы. Инстинктивно я понимала, что мое состояние ненормальное, и мне нужен врач. Но если я тут пробуду еще два—три дня, то он уже не понадобится.

Не успела я прийти в себя, как лязгнул замок, и в темноте раздался уже знакомый голос, но с другой интонацией.

— Возможно, мы начали не с того! Давай ты все мне сейчас расскажешь, и я постараюсь, чтобы тебя не отправили на виселицу, — неожиданно тихий и спокойный голос поселил во мне еще больше ужаса.

Решил поиграть в злого и хорошего полицейского? Шустрый какой! Все ему расскажи, мне бы кто рассказал, за что меня так!

Он схватил меня за больную руку и поднял с пола, мой визг пронесся по всему помещению. Если я и билась в детстве или меня били дворовые девчонки, то это обходилось синяком или парой царапин. А тут я вообще не чувствую ни одного живого места на своем теле, болит все и везде.

Он вытащил меня на свет, стянул шапку и замолк. Нужно было видеть его бледное, до ужаса перепуганное лицо, когда из-под шапки появилась копна сальных, ярко—оранжевых волос. Ну что, каково избивать девчонок?

— Удивлен, что еще не сдохла? — выдавила я из себя, и он меня отпустил. Я кулем рухнула на пол, закричав от боли.

Да я сама была удивлена, рассмотрев его красивое, бледное и холодное, как лед, лицо. Только серо-зеленые глаза казались грустными и уставшими. Передо мной стояла моя мечта. Высокий, широкоплечий мужчина, длинные черненые волосы, заплетенные в тугую косу. С таким не страшно, но с таким и опасно.

— Сражен! — он смотрел на меня как-то странно, будто увидел что-то, знакомое лишь ему.

— Если бы не мое состояние, я бы надрала тебе задницу, прямо тут!!! — отчеканила я с ненавистью.

— Если бы ты не была преступницей, я бы пригласил тебя на свидание! — вдруг выдал он.

— Да пошел ты! Ты со своими дружками напал на меня, и теперь вы пытаетесь убедить меня, что я кого-то убила! — выпалила я, чувствуя, как уплывает мое сознание.

— Никто не пытается тебя убедить, мы просто хотим получить ответ!

— Ответ? Да чтоб вы все сдохли! Особенно ты! Чтобы страдал от невыносимой боли, как я! И, знаешь, если у меня выпадет шанс бросить тебя умирающим, я это сделаю, не задумываясь! — на этом силы меня покинули. Стало уже все равно, что со мной сделают. Я жалела лишь о том, что так и не смогла спасти брата. И Александра с Ноксом так и не узнают, что со мной случилось.

Меня осторожно подняли на руки и понесли, видимо решили закопать, а может пустить на органы, пока не поздно.

Приоткрыла глаза, но сфокусироваться не получилось, перед глазами все расплывалось. Я слышала только его жестокий и холодный голос, он звал кого-то.

— Козел… — прошептала я.

Приходила в себя долго. Мне снились козлы, жующие травку. Они вылизывали мне руки своим мокрым шелковистым языком. Зачем? Не знаю. А еще, козлики так задорно прыгали по полянке, как в детских мультиках, и каждый подбегал ко мне, приносил цветочек в зубах и блеял. Странные сны, скажу я вам.

Сначала не удавалось открыть глаза, мешал яркий свет. Только с третьей попытки я смогла разглядеть белые стены, пожелтевший потолок, потертую коричневую тумбочку. На мне надета белая сорочка, больная рука лежит поверх одеяла — перебинтованная. Она пахнет не только лекарствами, но и цветами. Я повернула голову набок и увидела множество цветов, стоящих на полу в вазах. Неужели мир перевернулся, и теперь меня перестанут жестоко допрашивать? Решили задаривать цветочками?

Итак, я нахожусь в больнице. В палате со мной больше никого нет, хотя и пустует два места. Никаких пикающих мониторов, ни капельниц, и даже нет розеток, не говоря уже о настенной лампе. Электричества нет. А чем они тогда пользуются ночью? Нет, только не это! Неужто свечами?

Я попыталась встать с больничной койки, посмотреть, что творится за окном, уж слишком любопытно, куда меня занесло. А то кроме леса и тюрьмы я больше ничего не видела. От резкого подъема закружилась голова, и я повалилась на пол. Он выложен белым потрескавшимся кафелем, не помешало бы сделать ремонт. Это единственное, что мне пришло в голову в этот момент, а не как мне подняться с пола. Возможно, действия лекарств отразились на моем мозге. Дверь открылась, в палату вошли. Я видела только ноги в светло-коричневых брюках, они явно принадлежали мужчине.

— Ты в порядке? — прозвучал рядом со мной вопрос.

Этот голос я узнаю везде, даже среди гудящей толпы, он будет выделяться для меня особенно.

— Козел! — получилось довольно громко. Мужчина обошел кровать и помог мне подняться. Я всячески сопротивлялась, но для него мои отпирания, что детский толчок в спину, даже не заметил. — Уйди от меня и не приближайся ближе, чем на десять метров, — я ненавидела этого человека настолько, что готова расцарапать ему физиономию, а потом хорошенько отдубасить.

— Значит, в порядке! — прозвучал мужской голос довольно громко для моего слуха.

Он тоже не испытывал ко мне симпатии, усадил на кровать, задев больную руку. Я взвыла от боли. Мужчина хотел что-то сказать, но я не смогла сдержаться, чтобы не отомстить ему, пускай таким низким способом. Он стоял очень удобно для моей маленькой подлости, и я, недолго думая, саданула пяткой мужику между ног. Его физиономия искривилась от боли, и он рухнул на пол. Я забралась под одеяло и стала дожидаться, когда этот субъект придет в себя и свалит отсюда.

Возня на полу прекратилась вместе со стонами довольно быстро, козел поднялся, поправил одежду и, не проронив ни слова в мой адрес, ушел, со всей силой хлопнув дверью.

Я в полной мере насладилась своей небольшой местью, пусть знает, как меня обижать. Кто ему дал права так со мной обращаться? Чуть не померла. Варвары!

Позже в палату вошел мужчина в белом халате. На вид ему около сорока пяти-пятидесяти лет. Среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами и добрым выражением лица.

— Доброе утро! — произнес он.

— Доброе!

— Как вы себя чувствуете? — спросил доктор.

— Могло быть и лучше! — сердито ответила я, вспоминая недавнего посетителя. — А сколько я тут уже нахожусь?

— Неделю!

— Так много? — я чуть не поперхнулась от услышанного.

— Вы помните, что с вами случилось? — он сложил руки у себя на коленях.

— Доктор, а если не секрет, откуда эти цветы? — я сменила тему разговора, он посмотрел на цветник.

— Это от ваших друзей!

— Но у меня нет друзей?

"Устроили тут оранжерею": подумала я.

— Да? — он удивился.

— Да! — ответила я, посмотрев на него непонимающим взглядом.

— Ну, вам видней, мисс Натане. — он что-то начиркал карандашом в журнале и уже собрался уходить.

— А можно еще один вопрос? — остановила я его возле двери.

— Можно!

— А кто тот человек, который недавно вышел отсюда. И почему вы меня называете Натане?

— Это уже два вопроса, — рассмеялся мужчина. — Вы ничего не помните?

— Нет! — я сделала вид, что вообще ничего не помню.

— Странно! — он почесал подбородок правой рукой. — Вы, мисс Натане, не расстраивайтесь, сильных повреждений у вас нет, так что память через пару дней к вам вернется. Этот человек — ваш брат, Эдвард. Он и принес цветы. Сказал, что на вас напали. Он был очень расстроен…

Ну-ну, видела я расстройство на его мерзкой морде.

— Эдвард тут почти жил, пока вы были без сознания, но я все-таки сумел его убедить, чтобы он пошел домой и выспался.

— Он меня принес?

— Да. — ответил доктор. — Отдыхайте.

Пфф… надо же придумал историю. Мой брат, ха…

ГЛАВА 5

Странная у этого Эдварда забота. Сначала калечит, потом лечит или он просто испугался? Но чего? Что я умру? Не похоже! Или, что я очнусь, и сболтну чего лишнего, поэтому он тут и сидел сутки напролет, караулил. Сочинил сказочку про сестренку, избитую разбойниками, чтобы никто не узнал о его темных делишках. Вот, сволочь!

Надо отсюда выбираться! Я уже потеряла больше недели, а что, если мой брат в лапах у злодеев и ему нужна помощь. Александра с Ноксом, небось, уже валерьянку пьют, не закусывая. Все мои вещи наверняка у этого злодея. В тумбочке ничего нет. Интересно, а чтобы сделал на моем месте Шерлок Холмс?

Я скрестила руки на груди, прислонившись к оконному косяку. Рука болела, но уже не так сильно. Задумалась, хмуро разглядывая проходящих людей. По улице проезжали нелепые агрегаты, похожие на самые первые автомобили. На таких машинах ездили наши прабабушки и прадедушки, если мне не изменяет память, в далеком девятнадцатом веке. Неужели, меня занесло на несколько столетий назад, когда мир только начал развиваться, но я не припомню, чтобы в хрониках описывались собаки—мутанты. Возможно, этот параллельный нашему, мир отстал в развитии или образовался позже. На фасадах домов, через дорогу, не было ни одного открытого окна. Слева на противоположной стороне улицы, я увидела небольшую группу людей. Четыре человека стояли вместе и один чуть поодаль. Одежда на них была не такая, в какой я привыкла ежедневно видеть людей. Трое мужчин были завернуты в плащи черного, коричного и серого цвета. И женщина, подошедшая к стоящему чуть дальше мужчине, была так же завернута в плащ алого цвета, а голову ее украшала маленькая шляпа, сидящая на макушке. Мужчина в сине-черном плаще подал руку женщине, они сели в жалкое подобие автомобиля и, не спеша, скрылись.

Солнце медленно садилось за горизонтом, и я, любуясь на потрясающе красивый закат, закрыла глаза. Пронзительная тишина и покой этого мира наводила на меня уныние. В голову не приходило ни одной гениальной идеи. Бежать? А куда я пойду, больная и без одежды?

Прошло еще четыре дня, меня никто не навещал, кроме медсестры и доктора. Я не знала куда деть себя от скуки, читать нечего, поболтать не с кем. Так что целыми днями я слонялась по палате и разглядывала белые стены. За окном шел дождь, капли медленно стекали по стеклу, улицы казались безлюдными. Надышав теплым влажным воздухом на холодную гладь, подняла руку, проведя теплым пальцем по моментально запотевшему стеклу. Нарисовала улыбающийся смайлик.

Я сначала подумала, что мне показалось, дверь в палату была открыта и хорошо виден коридор. Трое мужиков, с бандитскими мордами, в грязных потертых плащах, ходят туда-сюда. Иногда кидают косые взгляды в мою палату. Я отвернулась. Интересно, кого они ищут, не меня ли случайно. Когда бандюганы исчезли из поля зрения, я осторожно выглянула в коридор. Недостаточно осторожно! Один головорез увидел меня и позвал остальных. Я рванула со всех ног, стараясь никого не сбить и не поскользнуться. Мужики не отставали, нещадно расталкивая пациентов и медперсонал. Я заскочила в первую попавшуюся дверь, заметалась в поисках укрытия, как загнанный зверь.

— Черт! — в палате лежало двое мужчин, один из них не спал. Он не возмутился фактом моего вторжения.

Недолго думая, я подлетела к окну и посмотрела вниз.

— Эй, малышка! Ничего не получится! — привлек мое внимание неспящий мужик.

Я обернулась. Высокий мужчина, средних лет, с лысой головой и серыми глазами смотрел на меня. Еще его выделяла длинная борода, заплетенная в толстую косу.

— Почему? — я уперлась рукой в колено, чтоб отдышаться.

— Детка, не каждый может спрыгнуть с третьего этажа, не переломав себе кости. Но ты можешь попробовать. Если что, врачей не придется долго ждать. — раскатисто рассмеялся мужчина.

— А есть из больницы другой выход?

Больной видимо хотел съюморить по этому поводу, но передумал. Вместо этого он спросил:

— Тебе очень надо?

Я кивнула в ответ.

Мужчина дал мне свою рубашку: — Надевай! Я не думаю, что она мне скоро понадобится!

– — А?

— Надевай, говорю! Если не хочешь замерзнуть. За тобой что, гонятся?

А мужик оказался не дурак.

— Я не знаю, что им от меня надо, внешне они похожи на отъявленных негодяев. Спасибо вам, вы… — я протянула мужчине руку, его огромная, горячая лапища, слегка сжала мою.

— Пока не за что! Сид.

— Тиль.

— Выходи, третья дверь слева, — выход на черную лестницу.

— Но они же сразу увидят меня! — прошептала я.

— Ладно! У меня есть план, но он дорого будет тебе стоить!

— Сид, у меня нет денег, ничего нет, даже одежды. А мне нужно обязательно отсюда выбраться. Я обещаю, как только все наладится, я заплачу за помощь.

— Ох, детка! — улыбнулся он, оголив свои кривые зубы. Не нужны старику деньги и побрякушки. Если бы мне представился такой случай лет пять назад, то я бы попросил у тебя не только их. Мне недолго осталось, а хочется просто, чтобы кто-то обнял и сказал: «Все будет хорошо!» — смешливые искры появились в его глазах.

Я даже выдохнула от облегчения, откуда знаешь, что придет в голову этим мужикам. Крепко обняла старика, не знаю почему, но мне захотелось это сделать. Сразу стало легче. Мы простояли так минут пять, я погладила мужчину по широкой спине, и сказала:

— Все будет хорошо!

Мужчина посмотрел на меня, стерев сиротливую слезинку с щеки.

— Что стоим, кого ждем?

Сид вез меня по коридору на тележке, накрытую белой простыней, словно труп. Сам дядька надел халат доктора…

Я старалась дышать незаметно, а сердце колотилось как сумасшедшее, так и хотелось сделать полный глоток воздуха. Я слышала, как мимо нас проходят люди, их разговоры. Я скрестила пальцы наудачу, чтоб нас никто не остановил. А то влетит обоим за такое. Наш план удался, Сид спокойно довез меня до нужной нам двери.

— Все, детка, мы на месте!

Он откинул простынь и протянул мне руку, помогая встать. Холодный пол обжег голые пятки.

— Где мы?

— В этой комнатке хранят грязное белье! А за следующей дверью, — выход на черную лестницу, — он кивнул в сторону двери, на которой висела желтая табличка.

Я была так благодарна этому человеку, что поцеловала его в щеку и обняла еще раз.

— Спасибо вам! Может, еще когда-нибудь увидимся?

— Вряд ли! — он подтолкнул меня к выходу, помахав рукой на прощание.

Мне стало грустно и еще страшней, чем было. Я снова одна, в незнакомом мне мире, практически голая, без денег и оружия.

Лестница привела меня к большим транспортным воротам. Видимо сюда подъезжают машины, чтобы забирать грязное белье. В ворота врезана не менее массивная дверь. Я с трудом открыла ее.

Дверь распахнулась, впуская внутрь порыв прохладного влажного ветра. Мурашки пробежали под одеждой и скрылись. Я переступила через порог.

И обернулась, может, стоит вернуться и еще денек отсидеться в больнице, пока не наладится погода. Сильные порывы ветра и бьющий в лицо дождь не предвещали ничего хорошего. А куда мне идти, у меня ведь нет денег, чтобы снять номер в гостинице, и в таком виде гулять по улицам небезопасно. Скоро наступит ночь. О чем только думала моя дурная башка! Корила я себя за дурость, из-за которой позабыла о теплой одежде. Если бы не бандиты, сидела бы в своей палате. Ну что же лучше так чем мертвой. Я хотела уже вернуться обратно, но дверь не поддавалась, словно ее уже закрыли изнутри!

— Замечательно! Замерзну и умру в этом проклятом мире! — подумала я, — Ну и холодрыга, жуть!

Я, не спеша, двинулась через темный больничный двор. Вышла через арку на улицу. Ступая, я все время оглядывалась, мне казалось, что за мной кто-то идет. Плод разыгравшейся фантазии. Мимо на всех парах промчался экипаж, запряженный двумя лошадьми, значит, люди в этом мире еще не совсем отказались от лошадиных сил.

Повозка окатила меня ледяным душем, смешанным с грязью. Я бессильно послала вслед пару милых матерных слов. Но и они потонули в звуках грома, раздавшегося у меня над головой. От неожиданности и подорванных нервов я присела, прикрыв голову руками. Я молила небеса о чуде, закутываясь в мокрую одежду. Я понимала, что сегодняшнюю ночь мне придется провести на улице. Мокрая одежда стала моей второй кожей, облепив тело.

Когда закончились силы, я решила постучаться в первый попавшийся дом. Может, повезет, и меня пустят на ночлег. Но мне не спешили открывать, я еще раз постучала, зажегся свет в окнах и дверь, наконец-то, открылась. В дверном проеме появилось мужское, абсолютно не сострадающее, полное, сонное лицо.

— Что тебе надо? — судя по интонации, мужчина был крайне недоволен позднему гостю.

— Вы бы не могли пустить меня на ночлег? На улице дождь… — я не успела договорить, как дверь безжалостно закрылась. Видно, не может!

Я закрыла лицо руками и заплакала навзрыд, мне стало жалко себя. Такое чувство, будто внутри меня что-то сломалось. Какой-то механизм, который на протяжении двадцати одного года работал исправно, а теперь сразу стало так холодно… и одиноко. Дождь печально сбивал мои слезы с лица.

"Здесь небезопасно": сказала я себе и свернула в узкий и слабо освещенный переулок, размышляя, где можно укрыться. Повсюду валялся мусор, стены были исписаны, а воняло так, что, хочешь-не хочешь, но прикроешь рукой нос. Жутковатое местечко, но выбора нет.

Пристроившись слева под дверным козырьком, я стала ждать, когда закончится проклятый дождь. До утра еще долго, я замерзла напрочь, стою и подгибаю то одну ногу, то другую, пытаясь хоть как-то себя согреть. Это была жалкая попытка борьбы с холодом, он явно сильней меня.

Я устала стоять, захотелось сесть, увидела старый деревянный ящик. Подтащила и уселась на него, он немного покосился, но я удержалась. Усталость накрыла меня с головой, и я моментально уснула.

Меня разбудил звук открывающейся рядом двери. Я подняла глаза кверху, вгляделась в светлеющее небо. Дождь закончился, оставив после себя лужи. Воздух наполнился прохладной свежестью, и город потонул в густом облаке тумана.

Одежда на мне по-прежнему была мокрой. Мой взгляд остановился на мусорных бачках. Там можно найти что-нибудь полезное! Я никогда не думала, что в один прекрасный день дойду до подобного, всегда с презрением и отвращением смотрела на бомжей. Теперь я сама оказалась на месте бездомных, и понимаю, почему они это делают — чтобы выжить. Придется приспособиться к этому миру и добывать все самой.

Прихрамывая, я подошла к бачку, стопы ног ныли от вечерней прогулки по дорогам. Заглянула внутрь и ужаснулась, чего там только не было. Высыпав содержимое на землю, стала внимательно рассматривать.

Есть я, конечно, отсюда не буду, хотя очень хочется. Я поворошила палкой мусор в поисках хоть какой-то одежды. И, ура! Мои молитвы были услышаны. Вынула, встряхнула на вытянутых руках. Стала рассматривать — это был плащ, судя по размеру, на очень крупного мужчину. Это лучше, чем ничего, зачем-то я решила его понюхать. Лучше бы я этого не делала! Как же разит помойкой! Но зато, он не мокрый, как вся моя скудная одежда. Больше никогда не буду думать о бездомных плохо, если жизнь заставит, то не только в мусоре будешь ковыряться. Накинув на плечи свой трофей, мне стало капельку теплей, жалко, к нему не прилагались ботинки.

Увы, но больше ничего ценного в помойке не нашлось. Выйдя из переулка, я надвинула воротник на уши. Незнакомый город жадно распахивал мне свои объятья.

Из-за туч появилось солнце и, по-осеннему, ни черта не грело. Я старалась идти быстро, но стертые ступни напоминали о себе, изо рта валил пар. Люди, как сонные мухи, появлялись на улице; пахло свежей выпечкой. Я прислонилась лицом к стеклу и жадно наблюдала за полным мужчиной в белой рубашке, раскладывающего румяные булочки. Мой желудок заурчал, я проглотила слюну и заметила, что мужчина ушел в подсобку. И тут мои нервы и желудок не выдержали. Я тихонько приоткрыла дверь, стараясь оставаться не замеченной, прокралась в магазинчик. Моя рука дотянулась до горячего хлеба, я уже чувствовала во рту вкус хрустящей корочки, теплого мякиша… И тут меня хватают за руку и кричат:

— Воровка!

Я дернула руку, но булочник держал крепко.

— Отпусти! — рявкнула я.

Мужчина даже глазом не повел.

— Я сказал стоять! — мужлан, не отпуская мою руку, перелез через прилавок, что далось ему с трудом. С таким-то пузом. Я попыталась вырваться, но хватка у него стальная. Он вытолкал меня на улицу и закричал:

— О-хра-на!

На зов булочника прибежал мужчина в темно-зеленой форме.

— Что случилось, господин? — усы явно щекотали нос охранника, потому что он постоянно почесывал то левую, то правую ноздрю.

— Я поймал воровку, она хотела украсть у меня хлеб! Это, заметьте, уже не первый случай! — булочник был сильно недоволен, а что делать, если на всю округу пахнет его хлебом. Вот и сбегаются все, кому не лень, продегустировать на халяву вкусный хлебушек. Сказал бы спасибо, что его лавочка пользуется такой популярностью.

— Пойдем! — охранник защелкнул за спиной на моих запястьях наручники и толкнул вперед. Рука тут же отдалась болью.

— Отпустите меня! — я сопротивлялась. — Я никому ничего плохого не сделала!

— Иди! — рявкнул он на меня. — Это будет решать суд, а не ты, воровка!

Было неприятно слышать о себе такое, но с этим не поспоришь. Голод заставил меня украсть кусок хлеба, а дальше что? Снова тюрьма? Не хочу об этом думать.

Отогнала прочь от себя глупые мысли и принялась рассматривать улицу, по которой мы шли. Удивительно! Я словно попала на праздник красок в городе художников. Большие дома выкрашены в насыщенные яркие цвета, и не было ни одного повторяющего. На первых этажах расположились уютные магазины, они так пестрили своими витринами, что сложно устоять и не зайти внутрь. А на противоположной стороне находился парк, я замерла в восхищении: передо мной открылся умопомрачительный вид на оранжево-янтарные и бордово-красные деревья. Меня толкнули в спину, заставляя идти дальше.

Хорошо, что участок находился, не очень далеко, потому что я уже не могла идти. Охранник открыл передо мной дверь и втолкнул в помещение. Первый раз я угодила в полицейский участок, как мелкий воришка, а не как офицер.

Я очутилась в просторном светлом помещении, за столом сидел серьезный молодой человек в такой же зеленой форме. По выражению лица заметно, что человек скучает.

— Эй, Донни, ты привел бродягу! — преисполнился энтузиазмом парень.

— Да, Микки! Но девчонка не только бродяга, но и воровка!

Я подняла голову и посмотрела на этого Микки.

Мужчина молодой, не очень симпатичный, над губой с левой стороны родинка. Смотрится смешно. Я улыбнулась.

— Я сказал что-то смешное? — обратился ко мне Микки.

— Нет! Просто у тебя родинка, как у женщины над губой!

Я совсем не ожидала такого поворота событий: Донни со всей силой ударил меня в живот.

— Говнюк!!! — просипела я, согнувшись пополам на грязном полу, пытаясь глотнуть воздух. — Вас разве не учили, что с девушками так обращаться нельзя?

— Помести эту гадину в пятую камеру! — сказал Микки. Я к ее делу припишу не только то, что она воровка, но и оскорбление унтер-офицера при исполнении…

Меня дотащили до камеры и нагло втолкнули внутрь. Дверь с лязгом захлопнулась. Я осталась одна в камере, которая показалась мне просторной и светлой. Моя новая камера, почти ничем не отличалась от той, где я уже сидела. Единственно, тут не так холодно, и есть скамья, над которой светится небольшое прямоугольное окно с решеткой. Камера напротив пустовала, но слышно было голоса, шорохи. Кроме меня есть еще заключенные.

Я прошла к дальней стене и села на скамью. Хоть здесь и теплее, чем на улице, но ноги мне пришлось поднять, пол холодный, прилично сифонит.

Долгие часы ожидания. Я ждала, напряженно прислушиваясь. Казалось, прошла вечность, и про меня забыли. Не тут-то было. В коридоре послышались шаги и голоса, дверь распахнулась, и на пороге появился он. Мой брат, Эдвард.

— Козел! — прошептала я беззвучно.

— Ты не ошиблась! — на его лице появилась презрительная усмешка.

Я вжалась в стену, а эта махина приближалась, в глазах читалось одно."Убью"!

— Сестренка! Ты не представляешь, как я переживал за тебя… — его радостные возгласы оглушили меня.

— Что?

–… представляешь я пришел в больницу, а мне говорят, что ты ушла. Я всех своих людей на уши поднял, чтоб отыскать тебя.

Мужчина сдавливал меня в крепких объятиях до боли и хруста в костях. Я была шокирована представлением. Что он вытворяет? Эдвард отстранился от меня, и я не поверила своим глазам, сейчас я видела совершенного другого человека. Я решила немного подыграть, и тоже его обняла, мужчина от неожиданности вздрогнул.

Он кому-то махнул рукой и, обняв меня за плечи, вывел из камеры. Я упиралась в пол обеими ранеными ступнями, но мужчина сильней меня. Эдвард подталкивал меня к выходу и мило улыбался, но мне его улыбка не показалась дружелюбной.

— Куда ты меня ведешь? Решил поиграть в добродетеля?

— Заткнись и иди вперед! — его взгляд прожег во мне дыру.

— Я никуда с тобой не пойду!