Х-безумие

Ольга Сергеевна Дерябина, 2017

После начала учебного года одну за другой убили двух студенток математического факультета местного университета. Обе красивые и талантливые, подавали большие надежды в науке. На телах убийца или убийцы оставили странные знаки, начерченные острым предметом.Гибель девушек стала лишь началом череды смертей. Старший следователь Сергей Голдин пытается положить этому конец. Для этого ему нужно решить своё уравнение в растущем круге подозреваемых, разобрав все скелеты в чужих шкафах.Содержит нецензурную брань.

Глава 2. Тайный отец

У Ксении Гудковой, красавицы и умницы с третьего курса, был тайный роман. Две недели назад Голдин находился дома у убитой, рядом с её родителями, когда позвонил Мирон Степанович Триницкий:

— Слушай внимательно, — начал судмедэксперт. — Начал я осматривать нашу девочку, и выяснилось, что её живот распорот железкой с острым концом. Словно безумный росчерк. Или цифра «2». Или буква «Z». Сам потом посмотришь. И еще выяснилось, что девушка беременна была. Срок маленький, предварительно — около четырех недель, может, чуть больше. Возможно, что она не догадывалась о своём интересном положении. Обычно спохватываются позже, если ребенок не планировался.

— Понял, спасибо.

Голдин повернулся к отцу, тот явно пытался услышать, что сказали следователю по телефону. Тот убрал мобильник в карман, сел на кровать и посмотрел в глаза Савелию Матвеевичу:

— Ваша дочь была беременной.

Судя по растерянному взгляду, отец об этом не знал. Он повернул голову налево, в дверях стояла жена, обхватив себя руками. Они молча смотрели друг на друга, потом отвели взгляд.

— У неё кто-то был?

— Был, — не поднимая глаз, ответил Савелий Матвеевич. — Я настаивал на знакомстве, но она отмахивалась: мол, всему своё время. Лишь заверила, что человек он во всех смыслах приличный и порядочный, не уголовник.

— Может, женат? — спросил следователь.

Отец задумался:

— Может, и женат. Не знаю, — он отвел глаза. — Но точно с ним неладно. С чего бы дочь стала прятать приличного человека? Мы не запрещали ей встречаться с парнями. Она девушка красивая, зачем ей в девках сидеть?

— Давно продолжался роман?

— Мы в июле заметили. Может и раньше всё началось. Кто знает — или романтика это была, или радость от отлично сданной сессии, — вздохнул родитель. — Вы думаете, это он с ней сделал?

— Не знаю. В любом случае нужно выяснить, кто отец ребенка.

Отец закрыл лицо руками и затрясся от слез.

— Боже, боже, почему ты всё скрывала от нас? Какой изверг с тобой это сделал?

Голдин ждал, когда отец успокоится.

— Мне придется забрать ваш ноутбук. И ещё. Скоро приедут наши специалисты. Необходимо осмотреть комнату, вещи вашей дочери. Всё может быть гораздо серьёзнее.

***

Оставив дома безутешных родителей, Голдин вышел на улицу и набрал знакомый телефон пресс-секретаря следственного комитета Евгения Вдовина. Тот не торопился отвечать. Видимо, опять по городскому любезничает с симпатичными журналистками.

Гудки шли, пока металлический женский голос не сообщил о том, что абонент в настоящее время не может ответить.

Голдин закурил. Бросать надо это дымное вредное дело. Лёгкие уже с трудом выносят беговую дорожку и другие физические нагрузки. И вечная вонь от одежды.

Жена Ольга любит выбирать дорогой парфюм. Но его запах уже через час заглушает аура «табачной фабрики». Да и экономия, опять же. Сколько? Тыщи три минимум. Можно жену лишний раз на свидание в ресторанчик сводить. Хм… Лишний раз! Вообще-то сводить, когда он это делал в последний раз?

Эти мысли Голдина регулярно посещали в последние полгода. Он несколько раз пытался бросить курить и каждый раз терпел фиаско. Утром без привычного дыма с кофе хотелось кого-нибудь убить. И мозги без перекура словно отказывались соображать. Опять же общение. Короче, каждый раз находились оправдания, почему нельзя оставлять вредную привычку.

В кармане начал резво вибрировать телефон — звонил Вдовин:

— СерСаныч, привет. Телефон в кабинете оставил. Есть новости по девушке? Журналисты уже начали одолевать.

— Хорошо, что начали. Я тебе фотографии отправил. Строчи релиз. Во-первых, девушку могли видеть в последний день. Во-вторых, пропала её сумка. Может, кто-нибудь нашёл. К городским телефонам добавь мой мобильник. И сделай оперативно.

— Окей. Фото вижу, сейчас займусь.

Голдин закончил разговор и набрал номер, написанный на листке, — подруги убитой Анны Николаевой.

***

Догадки Голдина подтвердились: никаких походов на дачу, девчачьих ночёвок у Ксении не было. Подруга знала, что у неё роман, всё серьезно. Но убитая не говорила, с кем встречается.

В университете за ней пытались ухаживать сокурсники и ребята постарше. Она же такая красивая, весёлая, лёгкая — не только по комплекции, но и по характеру. Такие девушки, в отличие от загруженных своими проблемами, всегда привлекают внимание мужчин.

— Были ли из кавалеров такие, чтобы связь с ними лучше сохранять в тайне?

— Я думала об этом. Единственный, кто приходит на ум, — Роман Старицкий, «мажор» с пятого курса. Он на экономическом учится, в нашем же корпусе.

— Сын того самого Старицкого?

— Ага.

Евгений Павлович Старицкий был известным бизнесменом. Начинал работать в доле. Набравшись опыта, стал крутиться самостоятельно. Постепенно появились магазины, турбаза, пара клубов и ещё столько же кафе. Позже он занялся машинами. Недавно перерезал красную ленточку у новой платной клиники. По слухам, собирался войти в строительный бизнес, осчастливив город новым микрорайоном.

В общем-то бизнесмен как бизнесмен. Находят, конечно, нарушения, но все вопросы разрешаются полюбовно. Ну и слухи, что первоначальный капитал из лихих 90-ых. Однако спустя десятки лет он слыл приличным человеком.

О сынуле Голдин тоже слышал. Драки и дебоши, пьяные гонки, попытки дать взятку преподавателям… По повадкам — одним словом избалованный «мажор». Только его в деле не хватало, вместе с отцом и их властно-денежным духом.

— И серьёзно у них было?

— Не знаю. Видела однажды, что Ксюша садилась к нему в машину. У него приметная точила, не спутаешь.

— Давно?

— Ещё на каникулах, в августе. Я случайно встретила их, они меня даже не заметили. Сначала о чём-то болтали, потом сели и уехали. Я потом в шутку попросила рассказать про кавалера, Ксюха только фыркнула. И что-то поучительное задвинула: мол, личная жизнь потому и называется личной, что не надо о ней болтать.

— Она знала о беременности?

— Что-о? Беременности?!

— Понятно. Если знала, вам не сказала.

— Получается так, — вздохнула подруга.

— Ксюша вообще скрытная была?

— Скрытной её не назовешь. Но умела держать язык за зубами.

***

До «мажорной» семьи Голдин добрался только вечером. Он курил, приоткрыв стекло у машины, настраиваясь на разговор с Старицкими. Уже представлял, как старший выставит стену адвокатов для себя и сына своего.

Пашка успел «пробить» Старицкого-младшего. Того любили девушки, а он любил погулять. Не раз засвечен в скандальных историях, но дело до суда не доходило — спасибо папе и его армии высококлассных юристов.

Одна история особенно его привлекла. Прошлой осенью Роман избил девушку, которая отказалась с ним встречаться. Той надо было сразу сказать своё решение, однако она решила подразнить парня, «развести» его на дорогие подарки.

После пары колечек заявила, что Роман не в её вкусе. Старицкий-младший — парень вспыльчивый, и это в полной мере почувствовала на себе несостоявшаяся пассия. Но сумма морального ущерба заставила её забыть обо всём и замолчать. Как бы он себя повёл, если б речь касалась ребенка?

Чего сидеть-гадать? Надо идти — хоть с щитом против двух танков.

Дом, где жили Старицкие, находился в историческом центре. Элитная постройка из красного кирпича была защищена крепким забором. Голдин набрал нужный номер квартиры. Домофон, установленный у железной решётчатой калитки, начал тихо пиликать, отмеряя гудки.

— Слушаю, кто говорит? — ответил женский голос. Жена? Домработница?

— Старший следователь Голдин. Нужно поговорить с хозяевами.

— Минутку, — женщина отлучилась, видимо, до Евгения Павловича.

В ожидании Голдин облокотился локтем на калитку, положив голову на ладонь. Он смотрел по окнам. Были видны лишь красивые шторы и потолки с усеянными лампочками, каскадами, массивными — как в музее или театре — люстрами.

Интересно, как живется в таких домах? Спокойно? Роскошно? С чувством пупов земли? Или всё, как и в других домах и обычных семьях, только «сцена» для домашних сцен побольше, чем у большинства людей?

— Первый подъезд, шестой этаж, — послышался тот же женский голос, после чего домофон пискнул, приглашая пришедшего зайти внутрь.

Голдин не стал придерживать калитку — специальный механизм её аккуратно закроет, и направился к подъезду слева, глазами отсчитывая этажи. Свет горел за занавешенными серыми шторами и голубоватым тюлем, за которым виднелась россыпь огоньков на потолке.

Следователь открыл массивную дверь. Да, подъезды здесь более просторные, чем в привычных типичных планировках. В холле с бледно-серой покраской стоял ухоженный фикус, за ним были видны бледно-серые почтовые ящики. Неслышно подъехал лифт, гостеприимно распахнув зеркальную поверхность. Голдин нажал кнопку «6», которую словно только вчера установили.

Неслышно и легко зеркальный подъемник доставил Голдина на нужный этаж.

Дверь открылась, когда следователю оставалось дойти пару шагов, словно за его приходом наблюдали. На пороге стояла женщина в симпатичном черном платье с широким мягким поясом.

— Проходите, — открывшая дверь не сочла нужным представиться, но указала на комнату справа.

Комната — оказалась той самой, с голубоватым тюлем и освещением, по яркости затмевающим операционную. Практически весь пол занимал толстый синий ковер. Напротив гигантского кожаного дивана был установлен неприлично гигантский телевизор. «Простенько, но со вкусом», — подумал Голдин, ступив на мягкий ковер.

Посередине дивана сидел хозяин — Евгений Павлович. Левую руку он закинул на спинку дивана, в правой держал стакан из толстого стекла с коричневой жидкостью. Непременно виски, непременно дорогой. На прозрачном журнальном столике лежали пульты и телефон.

Телевизор бубнил новости. Канал российский, зато события — сплошь про Америку и Москву, будто о нашей необъятной нечего рассказать.

— Добрый вечер, — поздоровался хозяин.

— Добрый. Я старший следователь Голдин Сергей Александрович, — на раскрытое удостоверение Старицкий посмотрел мельком.

— Присаживайтесь, — хозяин указал на место слева, спиной к входу в комнату. Неудобная позиция, хотя нападения гость не ждал.

— Вера, — чуть громче сказал он, за спиной почувствовалось едва уловимое колебание. В отражении окна, за своей спиной, Голдин увидел женщину в чёрном. — Вам чай, кофе, что покрепче?

Голдину не хотелось ничего. Но чашка кофе автоматически продлевает разговор, так что нельзя отказываться.

— Кофе, покрепче.

— Я тоже раньше всё кофе да покрепче. В молодости, пока на стартапе, как говорят сейчас, работал, — ни выходных, ни отдыха. Семью почти не видел. Сейчас могу позволить себе расслабиться, — хозяин сделал маленький глоток из массивного стакана. — Вы из-за девушки приехали?

— Да…

— Новости, — опережая вопрос, ответил Старицкий-старший, кивнув в сторону телевизора. — Не только западное полушарие с утра до вечера по телевизору гоняют. Местные тоже успевают втиснуться со своими эфирами. А о Ксении наши сегодня говорят весь день.

Старицкий-старший снова сделал глоток. Голдин ждал продолжения, надо выслушать, что хочет сказать хозяин. За спиной снова почувствовалось едва уловимое колебание. Женщина в чёрном пришла с подносом, на котором стояли чашка с кофе, сахарница, кувшинчик со сливками, вазочка с печеньем.

— Благодарю, — сказал Голдин, женщина в чёрном оставила это без ответа.

Расставив принесённые кофейные принадлежности на столике, она вопросительно посмотрела на хозяина.

— Нет, мне ничего не надо, — Старицкий едва махнул рукой, после чего женщина скрылась.

Хозяин продолжил смаковать виски.

— Когда я узнал об убийстве, то понял, что ждать нам сегодня гостей с удостоверениями, — продолжил хозяин. — Роман крутил роман с Ксенией. Хотя чёрт их разберет — что там на самом деле и насколько серьезно. Возраст такой, что гормоны скачут, а в башке ветер. Сегодня Ксюша, завтра Настюша.

— У них был повод скрывать свои отношения?

Бизнесмен задумался:

— А смысл? Со мной, конечно, знакомство получилось случайным. Я как тот муж нежданный из командировки, только с работы. И застал не жену с любовником, а сына с девицей. Рыжие, зеленоглазые — они ж все ведьмы. И мой не устоял. Хотя на гулящую она не похожа. И умненькая… была. Мы о чем-то поговорили, глупостей девчонка не несла, как это обычно бывает при чрезмерном желании угодить, понравиться и блеснуть, — Старицкий громко усмехнулся, — интеллектом. Одна из Ромкиных красав, помню, в Европу мечтала съездить. Знаете, куда? На Бали. В Европу — на Бали! — хохотнул хозяин. — Я сказал, что #сказочноебали ей и здесь могут устроить. И пообещал купить в подарок глобус. Так эта курва ещё и обиделась, — бизнесмен снова пригубил. — Ксеня была при мозгах. Странно, что они вообще с Романом спелись, нда. Чем они там за закрытыми дверями занимались — я не караулил, свечки не держал, своих пасти и докладывать не просил.

Хозяин снова пригубил виски:

— Ромка давно самостоятельный. Я ему небольшую должность ввёл, чтобы учёбу раньше времени не забросил, но чувствовал себя добытчиком… А с Ксеней они расстались быстро: что летом началось, летом и закончится.

— Как вы узнали о разрыве?

— Сам сказал. И по поведению было ясно, что он снова парень свободный.

— Ксения беременна была, чуть больше четырёх недель.

Хозяин повернулся к следователю, обдумав услышанное. В этот момент за спиной пронесся вихрь.

— Как?! — в окне Голдин увидел высокого, как и он сам, широкоплечего парня.

— Тебя учили, что подслушивать нехорошо? — осадил его отец.

— Но это касается меня, а не тебя, — зло ответил сын.

— Я бы тебя позвал.

— А я, не дожидаясь приглашения, сам пришёл.

«Вот тебе и современные отцы и дети», — подумал Голдин, не вмешиваясь в семейный конфликт.

— Ты знал о ребенке? — спросил Старицкий-старший.

— Да нет же! — прокричал сын. — Это мой ребенок… был?

— Не знаю, — пожал плечами следователь. — Нужно сделать ДНК-экспертизу.

— Нужно — значит, сделаем, — твердо заявил сын.

— Как хочешь. Ты парень взрослый, сам отвечаешь за свои поступки, — многозначительно сказал Старицкий-старший, видимо, намекая на предыдущие и будущие подвиги.

— Почему вы расстались?

— Это сложно объяснить, — Роман обошёл диван и плюхнулся напротив Голдина, по правую руку от отца. — Ксюха была такая — красивая, живая, секси. Парни, естественно, подкатывали к ней. Я тоже при случае… обращал на неё внимание. Но всё несерьёзно. А закрутилось у нас на вечеринке по случаю окончания года. Совпало, что в клубе на Путиловцев гуляла их компания и наша. Сначала танцевали, потом я предложил покататься. Оба пьяные, весёлые. Но тогда я её просто отвез домой. Вообще, я заметил, что она очень домашняя девушка. Никаких «поехали к тебе до послезавтра».

На следующий день я позвонил, сходили в кафе, погуляли, ну и не только. Потом меня в командировку отправили некоторые, — младшей посмотрел на старшего, — на неделю. Перекидывались sms-ками. Я ей даже не совсем приличные отправлял. Снова повстречались немного, и я опять уехал. А когда вернулся, она отнекиваться начала. Ну я не понял, с чего вдруг так быстро завяли помидоры. Может, думаю, я с сообщениями переборщил?

Отец усмехнулся.

— Через несколько дней мы снова встретились. Она рассказала, что собирается делать статью в научный журнал, работы очень много. И, пока пёрло, не отвлекалась ни на что. У меня не было причин ей не доверять. О том, что она чеканутая на своей математике, я и так знал.

Так и встречались изредка летом, между её наукой. Она, конечно, была горячая штучка. Но делить девушку с книгами мне надоело. Перед первым сентября мы встретились с Ксеней, она предложила устроить прощальный секс и остаться друзьями. Я согласился. Отношения у нас были странными: ни веселья, ни перспективы. Смысл их было продолжать?

— Как Ксения относилась к детям? Затрагивали тему её возможного материнства?

— Она уходила от разговоров. Говорила, что нужно быть счастливым сегодня и наслаждаться тем, что есть. А раз не поддерживала тему свадеб — другая бы клешнями впилась — значит, точно никаких перспектив. Расстались, я нашёл уже новую подругу.

— После этого виделись с Ксенией?

— Ну да, мы же в одном здании учимся, иногда встречались.

— Как думаете, как бы она повела, если бы узнала, что беременна? Сообщила бы вам об этом?

— Не думал об этом. Может, и сообщила, если бы была жива.

— А как бы вы отреагировали, если бы она где-то через месяц явилась с таким известием? У вас ведь новые отношения появились.

— Не знаю, как бы отреагировал, — Роман задумался. — С Машкой, наверное, порвал. Она, конечно, весёлая, зажигалочка. С ней хорошо потусить, но не жить.

Отец снова усмехнулся — мол, хоть это-то сын понимает, уже хорошо.

— А Ксюхе бы жениться предложил. Она хоть и со своими математическими тараканами, но больше на жену походит. От книг бы постепенно отвадил.

— Хорошо. А как бы ваша Мария отреагировала на всё это?

Рома насупился:

— Она ревнивая, жуть просто. Однажды вилкой пыталась бампер пробить, потому что я лыбился другой… Думаете, это…?

— Скажите, что вы делали вчера вечером и ночью? — продолжил вопросы Голдин.

— В выходные уезжали на горячие источники, вернулись с Машкой поздно, она подтвердит. Ночью спал как убитый.

«Хлипкое алиби», — одновременно отметили и следователь, и отец.

— На воротах камеры есть. Записи помогут? — уточнил отец.

— Да, буду благодарен, — кивнул Голдин.

— Я попрошу ребят не быковать.

— А я попрошу пока не уезжать из города, — следователь встал. — Спасибо за гостеприимство и за разговор.

— Девочку правда жаль, — не вставая с дивана, ответил Старицкий-старший. — Но сын здесь не при чем, я лучше полиграфа вижу. Найдите того, кто это сделал.

***

Через день в кабинет Голдина деликатно постучали. Дежурный привел двоих. Мужчина, явно отец, будто в последнюю секунду отпустил шкирку сына.

— Вот, своего охламона к вам привёл. По всем новостям про этот рюкзак. Но он не воровал, нашёл, — пояснил отец. — У него и так два привода за кражи. Ещё третьей ходки не хватало.

Следователь жестом предложил занять стулья у его рабочего стола и внимательнее посмотрел гостей, особенно на младшего. Охламон был «безвозрастной» — бледный, маленький, худой. Ему можно было дать и 18, и 25 лет. Перепуганный, хотя больше боялся отца. Вряд ли убийца, кишка тонка.

Отец с сыном присели на отведённые места. Голдин поднял табличку-стойку со своими ф.и.о. и должностью.

— Анатолий Степанович Курамов, слесарь в ЖЭКе, — представился паренёк.

— Теперь рассказывай.

— Да рассказывать-то нечего. Я на работу пошёл с утра. Дворник заболел, пришлось подменить. Смотрю — возле мусорки у магазина рюкзачок лежит. Странно, думаю, вроде не рваный, не потрёпанный. Взял посмотреть.

— Как он лежал? Будто аккуратно поставили или бросили?

— Скорее бросили, может, даже из машины, дорога-то совсем рядом, асфальта чуть больше метра. Рюкзачок на ступеньках лежал, полубоком.

— Напиши название и адрес, — Голдин дал листок с ручкой. Парень принялся писать.

— Только я номер дома не знаю. Схему нарисую, найдёте. Там табличка такая с белыми буквами, что-то на иностранном написано.

Голдин накинул на пальцы платок и открыл рюкзачок.

— Что брал отсюда?

— Ннни… н-ничего, — парень покраснел.

— Наличку из кошелька?

Тот опустил голову.

— Там и брать-то было нечего — всего 250 рублей.

— Опять началось?! — рявкнул отец.

— Я только посмотрел, не брал. Чего мараться-то.

— А рюкзак зачем взял?

— Так всё равно валялся.

— И дальше что хотел сделать?

— Объявление дать, что найден. Документов-то внутри не было никаких. Почем знаю — чейный он. А потом по телеку увидел… И батя увидел — и рюкзак в шкафу, и новости. Вот, привёл меня сдаваться.

— За это большое спасибо, — Голдин посмотрел на отца.

— И что сейчас ему будет?

— Вы о почете и уважении или наручниках и решётке?

Отец промолчал.

— Если всё правда, то ничего не будет. Камеры проверим в округе, надеюсь, работают.

Голдин взял листочек и посмотрел схему. Вот так совпадение — дом Старицких буквально в квартале от магазина.

Проверили видеозаписи. Как на грех фонарь в этом месте перегорел, видны только очертания чёрного седана, номера не разобрать. Из окна мелькнула рука в чёрной перчатке и что-то выбросила.

Однако записи с камер у дома Старицких подтвердили, что сын приехал поздно и до утра не выезжал. Машина у парня видная. По высоте и посадке без экспертизы ясно, что у магазина была другая.

Отпечатки на рюкзачке не стерли. «Пальчиков» «мажора» среди них не оказалось. По другим сложно определить — или убийцы, или случайных соседей, к примеру, по переполненному автобусу. Выбросивший же был в перчатках.

***

При обыске в шкафу Ксении нашлось спрятанное бельё, в каком только на свидания ходить.

— Это дорого стоит, — присвистнул молодой следователь Пашка Мерцалов.

— Ты-то откуда знаешь? — спросил Голдин.

— Хотел подарить своей девушке.

— А чего не подарил?

— Решил, что лучше колечко — недорогое, по акции.

— Согласен. Хотя развратные труселя, как и маленькое чёрное платье, должны быть в гардеробе каждой женщины, — резюмировал следователь.

Единственный богач в окружении убитой был Роман Старицкий. Однако он баловал только цветами. И то дважды: на следующий день после той самой вечеринки, где всё закрутилось, и перед прощальным сексом. О существовании чёрного комплекта — смеси кружев, бахромы и дырок — «мажор» не знал.

На белье же нашлась ДНК, но не Старицкого. Такое же ДНК у зачатого ребенка. Кто он, таинственный отец, — пока не было ни единой зацепки.

В распечатке звонков были номера Романа, завкафедрой, подруги, родителей, других студентов (с которыми были чисто дружеские отношения). Плюс номера библиотек, служб различных услуг и прочее.

Проверка ноутбука также не пролила свет. Ксения действительно готовила научную публикацию. И она знала о беременности. Поисковые запросы касались первых признаков, возможности установить срок. У некоторых ссылок цвет заголовков отличался от общей ленты. Под ними была указана дата, когда пользователь заходил по ним — в 20-ых числах. Где-то за неделю до гибели.

***

…Спустя две недели после выступления перед студентами Голдин не нашел девушку с пышным каре и вернулся на кафедру. Вишнякова вызвали в ректорат.

— Это надолго, — сказала правду или соврала, обидевшись на утреннее, секретарша.

Ладно, в конце концов есть телефон. Можно будет позвонить, узнать, что за девушка.

Голдин направился к выходу. Завёл машину и, пока она прогревалась, закурил на улице. Ему предстоял тяжёлый визит — к родным жертвы. Второй жертвы.

Он затягивался, не чувствуя ни вкуса, ни удовольствия от любимой вредной привычки. Повернувшись к корпусу, построенному еще где-то в 70-ых годах, стал смотреть на окна. Окна были тёмными и пустыми, кроме одного. Светлое пятно-рубашка привлекла его внимание. Секретарша. Она наблюдала за действиями Голдина и была чем-то встревожена.

Еле скрипнула массивная деревянная дверь, и из «аквариума» вышла девушка маленького роста. Голдин узнал в ней Софочку. Она была в чёрном кашемировом пальто, пережившем не один сезон. Но оно выглядело очень элегантно: приталенное, с широким поясом, большими пуговицами, чуть расклешённым подолом. За воротником с округлыми краями спрятана серая косынка, которой студентка прикрыла прическу. На ногах ботиночки на квадратном каблуке. Снова у следователя возникло чувство, что это девушка из прошлого, прибывшая неизвестно на какой машине времени в наши дни. Однако сейчас она направлялась к вполне современной машине.

У темно-синего, почти чёрного, седана иностранного производства студентку ждал здоровяк — муж? Тёмно-рыжие волосы торчали в разные стороны, подбородок покрывала противная реденькая бородка. Лицо и фигура оплыли. Ожидавший был в простой чёрной куртке с капюшоном, из-за лишнего веса казавшейся маловатой, и серых тренировочных штанах.

Увидев следователя, Софочка чуть замедлила шаг, затем ускорила его. Стремительно, не оставляя возможности её остановить, что-то сказать, студентка направилась к переднему пассажирскому сиденью. Боров перевел недобрый взгляд в сторону Голдина, также внимательно осмотрел его машину, взглянул на номера. Следователь в ответ посмотрел на номера седана, запоминая три буквы и три цифры на них. Регион был указан местный.

Иномарка со странной парочкой направилась к выезду с парковки. Голдин вынул телефон и сфотографировал её. Сам не зная, зачем. По привычке, наверное, фиксировать всё во время расследований.

Выбросив окурок, Голдин сел в тёплый салон и набрал номер Паши Мерцалова.

— Слушай, узнать надо о водителе машины, сейчас фотографию тебе перекину, — Голдин продиктовал номер, на случай, если на снимке он расплылся, как хозяин тачки.

— Кто он — подозреваемый?

— Пока он подозреваем в избиении жены, которая меньше его в два или в три раза.

— Подонок, — с осуждением сказал Пашка и дополнил больше разочарованно: — Всё понял.

Следак, конечно, жаждал бурной деятельности. У него были молодость, горячая кровь, пылкий темперамент и нормальное желание отправить всех негодяев за решётку. Причем, сделать это как в крутом кино, чтобы почувствовать себя героем после каждого уголовного дела. Но пока новичку в основном приходилось выполнять поручения матёрого коллеги. Ничего, всё успеет, подумал Голдин и плавно нажал на газ.