Легенда о розе. Цена предательства

Ольга Сергеевна Рузанова, 2023

– Брось расклад, ба, – прошу я, подаваясь вперед и опираясь локтями в стол.– Что, Крысеныш покоя не дает?– Он вернулся.– И ты хвостом закрутила, – добавляет, туша окурок в пепельнице.Ловко перетасовав карты, предлагает вытянуть одну из них. Делаю, как велит, и протягиваю ей пикового валета. Разложив веер, сильно хмурится и принимается постукивать узловатым пальцем по красному дереву стола.– Ну?– Че, ну! Дура ты!– Почему?– Дура баба! – начинает хрипло смеяться, а у меня от ее смеха мороз по коже, – дура и все! Не тем местом думаешь! Ноги в кровь сотрешь, пока за своей любовью бегать будешь. А когда поймешь, что не в ту сторону бежала, будет уже поздно, – обреченно машет на меня рукой, – говорю же, дура.

Глава 11.

Следующая неделя отвратительна. Не умея прятать поганое настроение, я срываюсь на всех подряд. На охране, сотрудниках офиса, Люсе и Катерине и даже бабкином коте.

Зарываюсь в дела с головой, благо их действительно много. Новый салон только-только набирает обороты и без контроля с моей стороны никак. К тому же с этой недели мы запустили рекламную кампанию перед открытием сразу трех новых ресторанов. Официальная дата назначена, а это не повод расслабляться.

Но утомительные обязанности все равно не спасают положение.

Мне хреново. Мои мысли либо с неизвестно где пропадающим Кляйсом, либо с Алексом, который уехал с дядей на новое месторождение на следующий день после случая в его флигеле.

Ни один, ни второй мне ни разу не позвонили. Первый, скорее всего, уже свалил из города, второй — вне зоны действия сети.

Хотя… кому я вру?.. Алекс, даже находясь в городе, не стал бы со мной общаться.

Идиот гордый. Ведет себя так, словно я ему в верности клялась.

Смешно.

Нет, не смешно. Когда тебя больше не хотят — это унизительно.

— Лева, роз купи мне.

Кивнув, охранник связывается с группой сопровождения и просит Вадика остановиться у цветочного бутика. Через несколько минут на сидение рядом опускается благоухающая охапка.

— Спасибо.

Дышу их ароматом, а напряжение не отпускает. Мне не нравится, что Алекс переключился на работу на месторождении нефрита и оставил меня на Льва. К последнему претензий нет, но с Грозовым мне спокойнее.

Оказавшись дома, я принимаю душ и решаю навестить бабушку. Может, на этот раз что-нибудь мудрое скажет. Подхожу к ее покоям и вижу, что дверь прикрыта неплотно. Сквозь узкую щель, подсвеченный тусклым светом, валит табачный дым.

Опять дымит.

Приблизившись, бесшумно отворяю дверь и встаю на пороге. Бабка в гостиной не одна. Сидя в кресле и глядя в окно, беседует с Митричем. Затягиваясь сигаретой, тут же пригубляет ликер.

Качая головой, я тихо усмехаюсь. Пусть только потом заикнется про давление.

— У него было время уехать, — вдруг говорит крестный, делая неопределенный жест рукой, удерживающей бокал, — кто ж виноват, что он дебил?

Поняв, что они сплетничают, я навостряю слух.

— Он, Коленька, не дебил, он @бнутый на всю голову.

Затихаю и, стараясь не выдать своего присутствия, выхожу из комнаты и встаю так, чтобы они меня не заметили.

Речь идет о Марке. Только он, по их мнению, достоин подобных эпитетов.

Затаив дыхание, прилипаю ухом к двери.

— Не думаю, что Валя в курсе, что творит его сын, — продолжает размышлять Митрич.

— Да… — тянет бабка, шумно выпуская струю дыма, — Валя спрятал бы Крысеныша понадежней.

Марка?! Он у Шумовых?!

Я холодею от ужаса. Сердце, сжавшись в комочек ноет от боли. Шумовы никогда ничего не делают просто так. Если он у них, дело плохо.

Меня начинает мутить, в глазах плывут темные круги. Значит, скоро заболит голова.

— Ну-у… мы-то тут ни при чем, Лизавета Тихоновна, — воодушевленно проговаривает крестный, — нам остается только наблюдать, да ждать чем дело кончится.

Бабка скрипуче смеется. Немного кашляет, а затем замолкает. Я, напуганная, что меня сейчас рассекретят, на цыпочках убегаю к себе.

Массируя виски, кружу по комнате загнанным зверем. Марк у Шумовых и, судя по всему, не в гостях.

Идиот! Меня трясет от страха и злости. Какого черта он к ним полез? Зачем дразнить бешеную собаку?

Представив, что они с ним могут сделать, я хватаюсь за горло. В девяностых о подвалах Шумовых шептался весь город, я слышала, что у них даже свое кладбище было.

Схватив телефон, набираю его номер.

Абонент недоступен.

Это усиливает мою панику. Встаю у окна и, дергая волосы, в бессилии бьюсь лбом о стекло.

Что делать?!

В этот момент внизу, у входа на террасу, мелькает фигура Митрича. Остановившись у парапета, старик гладит бабкиного кота. Я резко дергаю балконную дверь на себя и выбегаю наружу. Бегу по террасе мимо окон дома и спускаюсь вниз.

— О! Ирмочка! — смотрит на меня снизу вверх, — прогуляться вышла?

Он заметил, что последние дни я депрессую и поэтому теперь старается говорить со мной ласково, как с больным ребенком.

— Ага!.. — выдыхаю, запыхавшись, — пройдемся?

Беру его под локоть и подвожу к ступенькам, ведущим в сад. Уже темно, и зажгли фонари по периметру усадьбы. В их желтом свете, кружась, бьется мошкара.

— Ты чего такая? — насторожившись, спрашивает Митрич.

Видимо чувствует, как дрожит моя рука.

— По городу слухи ходят…

— Это какие? — смотрит на меня с подозрением.

— Говорят, Кляйс у Шумовых в застенках томится.

Стараясь, чтобы голос звучал легкомысленно, издаю веселый смешок.

— Кто говорит?

— Да так… люди…

— П@здят. Уехал он.

Я резко останавливаюсь. Выдергиваю руку и обхватываю свои плечи. Ночная прохлада и ужас, гуляющий по венам, промораживают до костей.

— Зачем ты врешь? — шиплю в круглое лицо.

Крестный краснеет. Поджав тонкие губы, сощуривает глаза.

— Подслушивала? Не стыдно?

— Нет! Тебе же врать не стыдно!

Отвернувшись, он сует руки в карманы брюк и идет дальше. Я за ним. Стараясь попасть в шаг, заглядываю ему в лицо.

— Как это произошло? Я думала, он уехал.

— Мы тоже так думали. Но этот щенок за каким-то хреном пошел к Антону Шумову… — раздраженно выдыхает, — говорят, там перестрелка была…

— Марк ранен?! — выкрикиваю, чувствуя, как подгибаются колени.

— Не знаю. Мне сказали, он у Антона в подвале одного из кабаков в пригороде.

— Кто сказал?

— Сорока на хвосте принесла!

На самом деле, мне совсем не важно, от кого крестный это узнал. У него в городе целая сеть информаторов и шпионов, но он никогда не называет имен. Подозреваю, они есть и в окружении самого Шумова.

Сильно нервничая, начинаю грызть костяшки пальцев. Дурная привычка, от которой никак не избавиться.

— Что с ним будет?

— Что будет — то будет! Нас это не касается!

Я немного отстаю. Судорожно раздумываю, как вытащить оттуда Марка. В том, что это надо сделать, я ни секунды не сомневаюсь, потому что… потому что…

Черт! Потому что этот подонок должен жить! Он слишком молод, чтобы умереть!

Потому что я не смогу спать, зная, что он страдает.

— Ирма, — слышу строгий голос Митрича, — даже не думай…

— Его надо вытащить.

— Нет!

— Пожалуйста! Теперь ты понимаешь, что он говорил правду о том, что восемь лет назад его, как и меня подставили?!

Митрич хмуро молчит. Остановившись, пихает нос в бутон белой розы, кривит лицо и громко чихает.

— Они и наказали его за то, что он пытается донести до нас правду!

— Да откуда ты знаешь, за что они его наказали? Может, он пьяный на Антошку с ножом полез? Он же отмороженный!

— Ну, Митрич… — обнимаю его плечи, — миленький, давай вытащим, а…

Он смотрит на меня, как на дурочку.

— Ты думаешь, это реально? Это тебе не котенка из колодца вытащить. Как ты себе это представляешь?

— Я не знаю… — хнычу, заламывая руки.

— Нет, Ирма, — качает решительно головой, — плохая идея. Я в это не полезу.