Боль для выживания

Ольга Alex

Цивилизация уничтожена. Сильные пожирают слабых. Хочешь жить – не верь никому, не помогай, а самое главное —умей прятаться. По мертвой земле шагают дети – Даниил и Ева. Они потеряли всё: родных, друзей, веру, но идут дальше, плечом к плечу, крепко держась за руки, а за ними медленно плетется Смерть. Ребята добрались до Москвы. Смогут ли они осилить боль, через которую им суждено пройти? Преодолеть пустыню, усеянную ужасом и отчаянием, плюнуть Смерти в лицо, не отрывая взора от ее свирепых глаз?

Глава 7

Дети сидели в безмолвии около получаса: Ева и Вика иногда смотрели друг другу в глаза, наслаждаясь тишиной и пытаясь уложить у себя в головах то, что произошло. Данил сидел на полу на том же месте и докуривал десятую сигарету, глядя на мертвого охотника. В мыслях он благодарил Бога за то, что тот подарил ему второй шанс, вторую жизнь.

После долгих попыток Данил, наконец, перелез через окно. Он разбил лобовое стекло, которое не смогла разбить Вика — залез на капот и помог девочкам. Достал из рюкзака керосиновую лампу и поджег ее.

Дети шли по темным коридорам, не отходя от тусклой лампы, свет которой освещал дорогу вперед всего лишь на полметра. Они шагали медленно в абсолютной тишине, слушая свое дыхание и глядя под ноги. Вскоре они добрались до эскалатора, который вел глубоко под землю. Спустившись, они последовали дальше. В той кромешной темноте они не видели красивых расписных стен московского метро, не знали, как высоко находится потолок, не обращали внимания на путеводные надписи, которые имелись на каждом повороте. Данил и Ева никогда не видели метро, если бы там было светло, может, они бы восхитились столь просторным и необычным подземным местом, но, увы, дальше полутора метров они не могли ничего разглядеть.

Вскоре ребята уперлись в рельсы. Даня спустил Еву вниз, а затем помог Вике, подав ей руку.

Они долго бродили по холодным туннелям. В некоторых местах дети находили воду, которая капала с потолка. Не упуская возможности, они подставляли ладони под ледяные капли воды и пили. Несмотря на тьму и холод, ребята чувствовали некий комфорт: тишина и спокойствие согревали их сердца. Иногда они останавливались, чтобы отдохнуть: они садились на ржавые рельсы и молчали, взаимно глядя друг другу в глаза.

***

Спустя несколько часов они приблизились к очередной станции.

— Стойте! — впервые за долгие часы произнес Даня.

Он увидел отблеск тусклого света вдалеке. Дети остановились.

— Может, там люди? — спросила Ева уставшим голосом.

— Смотря какие люди, — ответил мальчик и неуверенно зашагал вперед.

Девочки держались позади него. Когда до света осталось совсем немного, около двух десятков метров, Даня остановился и передал лампу Вике.

— Я проверю, — сказал он, а затем, взглянув на сестру, добавил: — Только попробуй пойти за мной! Стой на месте и не рыпайся!

Ева кивнула, она знала, что брат винит ее в том, что произошло, ведь по ее вине он был покусан собакой, по ее вине они были пойманы каннибалами и по ее вине он пережил тот дикий ужас в кузове грузовика. Ей было стыдно за все это, ведь если бы она тогда послушала брата и осталась ждать его у той машины, пока он помогал женщине, то ее нога бы не оказалась в проволоке и, следовательно, они бы не бродили по этим тоннелям сейчас.

Данил приблизился к станции и стал осматриваться: впереди на рельсах стоял вагон синего цвета, который был освещен пламенем близ пылающего костра. На плиточном полу костер был огорожен кирпичами, чтобы огонь не варьировал в стороны, а над ним висела веревка, протянутая от стены к крыше вагона — там висела чья-то одежда, судя по всему, она сушилась. Чуть дальше от пламени стояли скамейки, на которых неразборчиво были накиданы вещи. Даня направил глаза на противоположную сторону станции, где на рельсах стоял уже не вагон, а целый состав. Там тоже горел огонь. Он не видел никого, но знал, что там есть люди, иначе пламя давно бы уже погасло.

Вдруг раздался детский плач откуда-то из вагона, что находился на той стороне, где стоял Даня. Мальчик сильно испугался, первое, что он подумал — кто-то мучает ребенка. Он пригнулся и быстрым шагом направился обратно к девочкам, но через несколько шагов услышал детский голос:

— Мама, Ванька проснулся!

Даня остановился и оглянулся — из того самого вагона вышла девочка, примерно десяти лет. Данил вернулся на прежнее место: к худенькой девочке подошла женщина, на которой был надет непонятный длинный халат. Женщина провела рукой по темным волосам дочери и вошла внутрь вагона. Через пару минут она вышла с маленьким одеяльцем в руках — в нем был завернут младенец. Она подошла к костру, присела на пол и стала кормить ребенка грудью, греясь у огня. Вскоре к ней приблизилась пожилая женщина и также присела рядом.

— Деда, что ты делаешь? — послышался голос той девочки, которая уже стояла возле длинного состава и заглядывала внутрь одного из вагонов.

Данька понял, что бояться ему их не нужно, они не были похожи на плохих людей. Он взобрался на платформу и направился к костру, где сидели женщина с ребенком и бабуся.

— Здравствуйте! — не громко сказал он, боясь напугать их.

Но это не сработало: люди тут же подскочили на ноги, а маленькая девочка спряталась в вагоне.

— Я ничего не сделаю! — остановился мальчик.

Женщины смотрели на него с широко раскрытыми глазами, словно на приведение. Даня осмотрел бабушку в пуховом кардигане и сказал:

— Меня не нужно бояться…

— Как ты здесь оказался и что у тебя с лицом? — вдруг спросила пожилая женщина.

Данил напрочь забыл о том количестве засохшей крови на своем лице.

— Я…я… — молвил он, не зная, что ответить.

— Галя, что за хер к нам пожаловал? Пусть сюда идет, я ему рыло прострелю! — послышался голос старика из вагона, в котором испарилась девочка.

Мальчик сделал шаг назад и метнул взор на состав, опасаясь, что оттуда выйдет обезумевший старик с ружьем.

— Я не хотел вас беспокоить, — поднял он руки вверх, обращаясь к женщинам. — Там моя сестра и подруга, ждут меня, мы спасались…

— Никого за собой не привели? — перебила его бабушка.

— Нет.

— Вас трое?

— Да, нас трое. Мы — дети.

— Что у тебя с рукой?

— Собака.

Женщины замолчали. Они осмотрели его с ног до головы.

— Тебе нужна помощь, приводи сестру и подругу.

— Ладно, — кивнул Даня и направился в тоннель.

Он позвал девочек.

***

Сидя у костра, женщины наблюдали за ребятами, которые расположились напротив: они жадно пихали холодную гречку за свои щеки. Дети были очень голодными, поэтому они с удовольствием ели пресную еду.

Данил облизал тарелку и, взглянув на незнакомок, произнес:

— Спасибо.

— Добавки?

— А можно? — спросил он, немного стыдясь, ведь люди выглядели не очень упитанными, возможно, у них осталось не так много еды.

Старушка посмотрела на внучку, которая стояла в стороне и не осмеливалась приблизиться к новичкам.

— Маша, принеси еще!

После чего девочка робко подошла к Дане, осторожно взяла тарелку из его рук и направилась к вагону. Она вошла внутрь: сиденья в вагоне были завалены разным хламом. Девочка прошла до середины и, наклонившись, достала из-под скамьи большую кастрюлю, которая была наполовину наполнена гречневой трехдневной кашей. Маша зачерпнула тарелкой немного гречки и направилась обратно.

Даня поблагодарил ребенка и принялся ужинать второй порцией.

— Где ваши родители? — вдруг спросила женщина с ребенком.

Данил открыл рот, чтобы сказать слово, но его перебила Ева:

— Нас папа ждет за городом.

Мальчик перестал жевать и взглянул на сестру.

— Вы заблудились? Почему он не с вами?

Данил перевел глаза на женщину.

— Да, заблудились… — опустив голову, робко ответил он.

— Нет, не заблудились, — возразила Ева. — Мы вернемся! — посмотрев на брата, возмущенно добавила она.

Женщины замолчали, они все поняли по глазам Дани.

— Моя мама тоже ждет меня, где-то там, — вдруг сказала Вика. — Мы поссорились, я ушла вперед ей назло, но… потом я потерялась. Зря я так…

После ее слов Ева поставила пустую тарелку на пол и, взглянув на брата, который сидел подле нее справа, спросила:

— Она про Софию?

— Вы видели мою маму?!

— Да! — сразу же ответила Ева.

— Нет! — перебил ее Даня.

— Да! Мы видели ее! Клянусь! — стоял на своем ребенок.

— Где, когда?! — настойчиво стала спрашивать Вика, наивно глядя то на девочку, то на мальчика.

— Днем, за городом. Мы пытались ей помочь! — продолжила Ева.

Данил отложил тарелку с недоеденной гречкой и схватился за голову.

— Какая же ты дура, Ева… — прошептал он.

Девочка посмотрела на брата и замолчала.

— Ну?! Данил? Расскажи мне, — промолвила Вика, боясь услышать горькую правду.

Тогда мальчик заглянул в глаза подруги, которые вот-вот были готовы наполниться слезами, а затем перевел взор на сестру. Ева поняла, что нужно было держать свой язык за зубами: она уткнулась носом в свои колени и замолчала.

— Ну?! — настойчиво произнесла Вика.

Даня разозлился на сестру.

— Ты начала рассказывать, ну так продолжай, чего ты прячешься теперь?! Давай, расскажи ей!

Но Ева по-прежнему молчала, уткнувшись в колени.

— Она мертва? — пытаясь сдержать слезы, прошептала Вика.

Даня перевел взгляд на подругу.

— Спроси у нее, по чьей вине, — указав на сестру, ответил он.

Тогда Вика посмотрела на Еву, а Ева растерянно посмотрела на брата.

— Я ничего не сделала… — прошептала маленькая девочка.

Парень взглянул Вике в глаза и заявил:

— Твоя мама мертва благодаря моей сестре!

— Это не правда! — расплакалась Ева.

— Правда!

— Нет! — вскрикнула она.

— По твоей вине умерло столько людей…. Ева…

— Ненавижу тебя! — крикнула девочка и стукнула брата по плечу: она подскочила на ноги и, плача во весь голос, убежала в вагон.

Вика также, вытирая слезы со своих щек, направилась куда-то в сторону состава.

Данил обратил внимание на женщин и заметил их осуждающий взгляд.

— Зачем ты так… — сказала старушка.

— Она твоя сестра.

— Мне плевать! — нервно ответил он и, поднявшись на ноги, ушел.

Молодая женщина вошла в вагон, где в самом дальнем углу на полу сидела Ева. Женщина подошла к девочке и присела на колени.

— Перестань плакать, — взяв ее за руку, сказала она.

Но по щекам ребенка продолжали течь нескончаемые слезы, которые она вытирала дрожащими пальцами.

— Твой брат дурак, но он любит тебя.

— Не любит! — сказала Ева и отвернула голову в сторону, чтобы не смотреть женщине в глаза.

— Он не хотел этого говорить, я уверена, — продолжила незнакомка.

— Хотел… — перебила ее девочка, а затем взглянула в карие глаза женщины. — Он прав, всё из-за меня!

— Не смей так думать, поняла?! Никогда! Ты ни в чем не виновата! Иногда родные нам люди говорят такие слова, после которых вовсе не хочется жить… Но мы должны понимать, что таким словам грош цена, мы не должны воспринимать их всерьез. Твой брат сказал тебе это не для того, чтобы ранить тебя, а для того чтобы разделить с тобой свою боль… Чтобы не нести это бремя одному.

Ева потерла красные глаза и шмыгнула носом.

— Он будет бить тебя словами снова и снова, но ты не должна обижаться на него, он взял на себя такой груз ответственности, который никому и не снился, а ведь он такой же ребенок, как и ты. Не нужно обижаться на него из-за этого, ладно?

Ева кивнула, после чего женщина наклонилась и поцеловала девочку в лоб.

— Пойдем, я дам тебе одежду на время, а эту постирать нужно, — сказала она и взяла ребенка за руку, после чего они поднялись и направились прочь из вагона.

Даня с Викой сидели в туннеле на рельсах, прижавшись друг к другу плечами.

— Мне очень жаль твою мать, — сказал мальчик.

— А мне твоего отца, — ответила девочка.

Они сидели там уже около часа, разговаривая между собой и рассказывая о себе. Данил узнал, что Вика из Краснодара. Раньше они с мамой жили в лагере беженцев, где-то в лесу, но их выследили Немые, поэтому им пришлось бежать. Они скитались группой, кто-то погиб от зубов кровожадных тварей, а кого-то убили болезнь и голод. По мнению Данилы, Вика была симпатичной, ему нравились ее большие карие глаза, маленький аккуратный нос и голос, которым он не мог насладиться. Ее мягкий голос успокаивал его. Данил чувствовал комфорт, находясь рядом с девушкой, он легко поддерживал беседу, не смотря на то, что был немного смущен.

— Я пообещал отцу, что приведу Еву в военный лагерь.

— Здесь безопасно, и люди хорошие, на твоем месте я бы осталась.

— Не знаю… А вдруг там лучше?

— А вдруг вы не доберетесь…

Даня взглянул на Вику и замолчал.

— Что? — спросила она, видя его пронзительный взгляд.

— А ты… ты хочешь остаться?

Девочка пожала плечами.

— Мамы нет, там, наверху, у меня никого не осталось, так что, наверное, да.

— Понятно… — прошептал мальчик и замолчал, потом достал сигарету и закурил.

— Оставайся, нечего вам там делать, к тому же, а вдруг этого лагеря уже нет?

Даня кивнул.

— Ты права… я устал бегать, ничего хорошего там нет… наверху остались лишь сильные, которые пожирают слабых, в прямом и в переносном смыслах…

— Ты сильный тоже.

— Я? Нет, я слабак и трус… — усмехнулся мальчишка.

— Неправда!

Даня вздохнул: он не хотел принимать эти слова в свою сторону, потому что знал, что скоро сломается. Он не был сильным или смелым, каким, обычно, видели его люди — они видели всего лишь маску, которую он надевал изо дня в день.

«Даня!» вдруг послышался голос Маши.

Ребята направились к девочке.

— Моя мама хочет, чтобы ты принес воды.

— Хорошо, — ответил он и последовал за ребенком.

Они пришли на станцию: молодая женщина стояла на табуретке возле огня и вешала на веревку постиранную одежду Евы и свитер Дани.

— Вы все постирали? — приблизившись, спросил он.

— Да, через пару часов над огнем все должно высохнуть.

— Спасибо! — поблагодарил он и взглянул на сестру, которая сидела рядом.

Ева, заметив брата, отвернулась. Данил почувствовал себя виноватым перед ней, но не хотел извиняться — не знал как.

Вскоре женщина отвела его в один из вагонов: он вошел внутрь и первое, что он увидел, это пожилого человека, который сидел на нескольких одеялах на полу посреди кучи газет.

— Здравствуйте! — сказал мальчик.

Тогда дед взглянул на гостя и, недовольно закатив глаза, отвернулся.

Женщина указала на два больших ведра у стены — Даня взял пустые ведра в руки и вышел.

***

— Мы набираем воду, которая течет сверху, наверное, где-то там трещина, через которую просачивается дождевая вода, — говорила женщина, шагая по длинному туннелю.

— Как вы вообще сюда попали и кто этот дед? — не отходя от нее, спросил мальчик.

— Мы живем здесь около года, попали сюда случайно… Василий, это отец моего мужа. Ему семьдесят лет, пережил инсульт, из-за чего у него отнялись ноги… сидит там целыми днями и читает газеты, да и ворчит время от времени.

— А муж?

— Он, наверное, в туннелях заблудился… Его нет уже третий день. Но он вернется!

Пройдя около километра, они остановились: в стене тоннеля была железная дверь. Женщина открыла ее и указала на пол, где в углублении было полно воды. Даня посмотрел на высокий потолок, откуда падали капли воды. Он подошел к бассейну и зачерпнул одно ведро, затем второе. Поставил на бетонный пол ведра, а затем, набрав в ладони чистой воды, стал умывать лицо, шею и руки, смывая застывшую кровь. Он аккуратно окунул покусанную руку и, морщась от боли, начал промывать раны. Когда он закончил, женщина подошла к нему и посмотрела на его кисть, на которой невооруженным глазом можно было заметить рваные раны, из которых все еще сочилась кровь.

— Нужно зашить, но у нас только обычные нитки, для одежды.

— Ничего страшного…

— Главное, чтобы заражения не было, иначе будет плохо!

Даня кивнул и, подняв ведра, направился обратно.

Вскоре бабушка зашила руку мальчика черными нитками и, как могла, обработала швы спиртом. У людей не было бинтов, чтобы сделать перевязку, но мальчику было предложено замотать руки в чистую майку, от чего тот отказался, ссылаясь на то, что и так заживет.

На протяжении трех часов Данил и Вика сидели на полу, облокотившись спинами об одну из колонн. Они наблюдали за Евой и Машей, которые находились неподалеку и разговаривали между собой о чем-то.

— Они уже подружились, — улыбнулась Вика.

— Да…

— Я не виню ее в смерти мамы… Скажи ей это, ладно?

Даня кивнул и снова погрузился в молчание.

— Ты не очень разговорчив…

— О чем нужно говорить? — тяжело вздохнул он.

— Обо всем! — настояла Вика и легонько толкнула его в плечо.

Но он даже не повернул голову в ее сторону. Он смотрел на сестру и думал. Это темное место было безопасным, раз люди прожили здесь целый год, но ему не нравилось здесь: он не так представлял то место, где он мог бы жить, ничего не боясь. Он не хотел жить под землей, в темноте и сырости, переживая, что из тоннелей могут нагрянуть не только охотники, но и другие люди: если уж они смогли пробраться через то окно, то сможет кто-нибудь другой и еще неизвестно, сколько на самом деле существует таких «окон», ведущих в метро. Ему не давал покоя муж той женщины, который пропал на три дня. Даня переживал, что мужчина уже мертв, а если он мертв, то им тоже грозит большая опасность. Его сердце переполняла тревога, интуиция подсказывала, что нужно бежать как можно скорее из этого темного царства.

— Хорошо… — грустно прошептала Вика, не получив желаемого внимания от друга.

— Прости… — пробормотал Даня. — О чем ты хотела поговорить?

— Ну… расскажи что-нибудь из своего детства. Что ты делал раньше?

— Играл в футбол, учился, путешествовал с… — оборвался он.

— С родителями?

Мальчик нахмурился и, взаимно глядя подруге в глаза, сказал:

— Какая разница?! Зачем вспоминать это… прошлое? Ничего уже не вернуть!

— Теплые воспоминания помогают нам идти вперед…

— Бред собачий! — разозлился Даня.

— Прости, если что не так…

— Прощаю! — грубо ответил он и поднялся на ноги.

Вика сидела на том же месте и смотрела на уходящего Даню, который направлялся в темный тоннель. Она не могла понять, что именно вызвало у него такую реакцию, ведь она ничего плохого не сказала…