Сократ

Ордуни

В основе всех сюжетов лежат события из милицейской практики автора. Имена персонажей по известным причинам изменены, а любые совпадения следует считать случайными.

© Ордуни, 2017

ISBN 978-5-4483-6555-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Железная леди

Женщины — это не слабый пол, слабый пол — это гнилые доски.

Фаина Раневская

Скажи мне, любезный читатель, что приходит тебе на ум при словах «железная леди»?.. Честно говоря, эта «железная» метафора, при всем уважении к Великобритании и ее 71-ой премьер-министру (упокой, Господи, ее душу), применительно к слабому и прекрасному полу не очень удачна. «Железный Феликс» — другое дело! А вот «железная леди» режет слух… И это неудивительно, ведь железо и женщина, хоть и начинаются с одной и той же буквы, но этим все сходство и заканчивается. А если я скажу «красна девица»? Ну, это совсем другое дело! Позитивные ассоциации налицо! Можно привести с дюжину примеров употребления «красивой» метафоры, и везде речь пойдет о прекрасных русских девушках, женственностью которых, между прочим, восхищается весь мир.

Однако следует заметить, что словосочетание «красна девица» несет и дополнительный смысл. Помимо девичьей красоты и таких женских добродетелей, как застенчивость и скромность, присутствуют и другие качества женской натуры. Какие, спросите вы? Возможно, те самые, которые сделали из дочери бакалейщика выдающегося деятеля британской политики. И в фольклоре «красна девица» предстает не только в роли красавицы и скромницы, но и владелицы, а может, даже повелительницы. Чьи прекрасные очи способны метать молнии, а обычная скалка в нежных, но при этом сильных руках, превращается в довольно-таки весомый «аргумент»! В поэме «Мороз Красный нос» Некрасов пишет:

В игре ее конный не словит,

В беде — не сробеет, — спасет:

Коня на скаку остановит,

В горящую избу войдет!

Вы только на минуту представьте себе эту картину! Скачущий конь или горящая изба… Я думаю, что поэт нисколько не утрировал, и для создания своих литературных персонажей в качестве прототипов использовал образы реальных женщин. А таких на Руси было много. Немало их и в современной России. И, несмотря на своенравие соплеменниц, их в старину любовно называли «красны девицы». Видимо, понимали, что те, определенно неженские качества, так красочно описанные Некрасовым, проявлялись, увы, не от хорошей жизни… «Для вас века, для нас единый час. Мы… держали щит между двух враждебных рас — Монголов и Европы…» — восклицает Александр Блок в стихотворении «Скифы». Поэт Наум Коржавин написал «Вариации из Некрасова», стихи, ставшие продолжением хрестоматийных некрасовских строк:

Но ей бы хотелось другого —

Носить подвенечный наряд…

Но кони — всё скачут и скачут,

А избы — горят и горят…

Я всегда был твердо убежден, что мужские качества характера «предназначены» для решения мужских задач так же, как женские — для женских, и путать их не следует. При этом я, недооценивая слабый пол, смещал акценты в пользу пола сильного. Ведь мог же я, в конце концов, ошибаться? К тому же, даже могучий русский язык, и тот поддерживал мое заблуждение. Ну как можно уравнять то, что выражено такими диаметрально полярными понятиями, как — сильный пол и слабый? Правда, уже тогда меня удивляло то, что многие дамы, о которых я знал еще со школьной скамьи, были наделены избытком мужских качеств. К примеру, Екатерина Медичи умудрилась учинить «Варфоломеевскую ночь», во время которой за инакомыслие было зверски убито около 30 тысяч человек! А Мария Кюри (Складовская) первой из женщин удостоилась Нобелевской премии, и единственная получила ее дважды… Столько мужского характера, а проявления какие разные! Так вот, все эти и подобные примеры сводили на нет мои представления о женщинах как о слабой половине человечества. Я недоумевал… Единственное, что не противоречило моим представлениям, так это то, что героини те были единичными примерами из далекого прошлого.

И вот однажды судьба свела меня с женщиной, которой удалось поставить пирамиду моих устоявшихся представлений с головы на ноги. Несмотря на то, что с тех пор прошли годы, подробности той встречи до сих пор стоят у меня пред глазами. Много лет назад, будучи еще лейтенантом, я был назначен начальником отделения. Радости моей не было предела: лейтенант — а уже начальник! Новая должность требовала напряжения всех моральных и физических сил, и я с головой погрузился в работу. И тут мне стало известно о предстоящей проверке. Так как она предполагалась в другой службе, я не придал этому особого значения. Однако напряжение в отделе усиливалось с каждым днем, говорили, что приедет какой-то большой начальник из главного управления. Прямо как в комедии: «Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие: к нам едет ревизор!» Я пытался было узнать о нем, но, увы, тщетно. Прошло две недели. Последние дни и я был словно «на иголках».

Как-то утром я находился в своем кабинете, когда раздался стук в дверь. Молоденькая девушка, сотрудник нашего секретариата, заглянула в комнату и попросила меня зайти к ним. Ее слова, а, главное, растерянный вид, говорили красноречивее любых слов. Приняв невозмутимый вид, я вышел в коридор. Каково же было мое удивление, когда там я увидел стоявшую ко мне спиной… женщину, да еще и в штатском! Слегка кашлянув, чтобы привлечь ее внимание, я сделал шаг навстречу; она повернулась: «Здравствуйте! Я — Елена Алексеевна, мне поручено проверить…» Ее голос зазвучал словно симфония, я слушал ее, но почти не слышал слов. Я стоял, завороженный ее чарами, не смея пошевелиться, словно боялся спугнуть это видение. И смотрел, смотрел, смотрел, ошеломленный свалившимися мне на голову ощущениями. Природа щедро наградила ее женскими достоинствами, от которых голова у меня пошла кругом. Строгий костюм скрывал от постороннего глаза прелести ее стройной фигуры, а старательно убранные волосы, элегантные очки и полное отсутствие макияжа создавали особый шарм строгости и пуританства.

Когда проверка закончилось, и «делегация» из управления уехала, я постарался подробнее узнать о ней. Но, кроме того, что она очень строгая, чрезвычайно принципиальная и имеет награды, ничего выяснить не удалось. Однако с тех пор, по работе, нам приходилось часто встречаться. И мы с Еленой Алексеевной стали, если и не друзьями, то уж точно добрыми знакомыми. Относилась она ко мне покровительственно, скорее по-родительски, а не по-приятельски. Мое же отношение к ней было крайне сложным и неоднозначным. Одно могу сказать точно: я ею восхищался! Она была для меня эталоном истинной женственности, не беззащитной и безвольной, не хрупкой и не прочной, а уверенной в собственных силах, но при этом бесконечно изящной. И хотя я и не сторонник безоблачного житья-бытья под женским началом, рядом с ней невольно начинаешь подчиняться ее воле…

Спустя некоторое время мне предложили перейти на другую должность. Прежде чем принять окончательное решение, я решил посоветоваться с Еленой Алексеевной. До сих пор не могу забыть ее последние напутствия. В конце рабочего дня я заглянул к ней. Она сидела за столом и просматривала какие-то бумаги. В кабинете, как всегда, царил идеальный порядок, и даже любая мелочь лежала на своем месте. Увидев меня, она отложила документ в сторону и пригласила сесть. Я поделился с ней новостью. Она отрешенно слушала, потом, словно очнувшись, пристально посмотрела мне в глаза и, приподняв свои очки, тихо произнесла:

— Что я могу тебе сказать… Давать советы все не прочь, не зная, как себе помочь!.. Решение тебе хорошо известно, но, видимо, оно тебя и не устраивает… К сожалению, ничего нового я тебе сказать не могу… да в этом, ты знаешь, и необходимости-то нет… Тут ты и сам разберешься…

Она встала и подошла к окну. На минуту воцарилась тишина, молчала она, молчал и я. Вдруг Елена Алексеевна резко повернулась, подошла ко мне и, первой нарушив молчание, произнесла: — Ведь ты — мужчина! А этим все сказано… — Что? — удивился я. — Мужчина, настоящий мужчина, всегда знает, чего он хочет и как этого добиться… Правда, все это так, пока дело не касается любви… Женской любви остерегайся больше всего на свете! Она впервые говорила загадками.

— Для мужчины женщина — это загадка, и все его потуги разгадать ее тщетны. Как говорят итальянцы, я знаю, что это такое, только не просите меня объяснить. Мы восхваляем мужскую скромность, но на дух не переносим зануд и тихонь. Мы жаждем подвига, отваги, мужества, но сторонимся грубиянов и мужланов. Мы восхищаемся воспитанием, образованием и умом, но не терпим маменькиных сыночков и «ботаников». Мы мечтаем о рыцарях на боевых конях, но ненавидим… войну. Шекспир восклицал: «Непостоянство — имя твое, женщина!» А я бы назвала иначе: Антиномия! Женский ум противоречив и изощрен! И если, когда-нибудь из уст любимой услышишь, что ты самый умный или лучший, значит, второго дурака ей не найти… Тут она остановилась и таинственно произнесла:

— Скажу тебе по секрету: если бы мужчины знали, что на уме у женщин, они были бы куда смелее… Вся наша сила — в ваших слабостях… На последних словах ее голос дрогнул, она улыбнулась какой-то несвойственной ей улыбкой, слишком нежной, а из ее серых проницательных глаз заструился мягкий свет. Во взгляде ее не было привычной властности и строгости. В этот самый момент мне показалось, что она совсем другая… Та, что сама нуждается в защите и покровительстве, в сильном плече, о котором грезит прекрасный пол и познать которое ей, видимо, было не суждено…

— Скажу тебе по секрету: если бы мужчины знали, что на уме у женщин, они были бы куда смелее… Вся наша сила — в ваших слабостях… На последних словах ее голос дрогнул, она улыбнулась какой-то несвойственной ей улыбкой, слишком нежной, а из ее серых проницательных глаз заструился мягкий свет. Во взгляде ее не было привычной властности и строгости. В этот самый момент мне показалось, что она совсем другая… Та, что сама нуждается в защите и покровительстве, в сильном плече, о котором грезит прекрасный пол и познать которое ей, видимо, было не суждено…

Возможно, все это мне лишь показалось — но маска «железной леди» на миг дрогнула на прекрасном лице Елены Алексеевны. То ли ей стало жаль себя, то ли она просто устала быть сильной, то ли… К сожалению, загадочная незнакомка за маской так и осталась для меня тайной, и пусть мы были не в Венеции, карнавальный «этикет», царящий повсюду, неумолимо диктовал свои правила…

Я поблагодарил Елену Алексеевну, попрощался и вышел. Но увидеться вновь нам было уже не суждено. Ее не стало… Она ушла… ушла в лучший мир… Ее тяжелая маска, наконец, пала, и таинственная незнакомка, призванная Всевышним на карнавал истины и света, устремилась навстречу своему Спасителю…