Ты лишь одна в ночи, в сиянье серебра

Отто Клидерман

Это повествование является своего рода продолжением книги «Величие богов в лучах пурпура». В фамильном английском замке «Скотни» больше никто не живёт, однако его сады открыты для посещения. Однажды молодая девушка с именем Парис решила тайком проникнуть в само здание замка из-за любопытства и столкнулась с молодым наследником владения, который изредка приезжает сюда. Эта встреча стала для обоих незабываемой.

Глава пятая

Они простились с Сейдом не сразу. На удивление он был очень терпелив и внимательным слушателем, это придавало Парис каких-то сил становиться более спокойнее, и не думать каждую минуту, как ей на душе было плохо.

В этом человеке чувствовалась какая-то опора и даже защита, хотя второе, казалось было совершенно лишним, однако это было пока, чему она ещё не догадывалась.

Женщина зашла в свою комнату и на удивление заметила ярко-красный свёрток на кровати с прикреплённой бумагой:

Аромат и цвет похищен был тобой у красных роз:

Цвет взяла для щёк румяных, аромат — для чёрных кос.

Станут розовыми воды, где омоешь ты лицо,

Пряным мускусом повеет от распущенных волос.

— Как красиво, стихи достойны королевы, — Восторженно прошептала она, отбросив в сторону свёрток, содержимое которого так и осталось нетронутым.

Ночь была волшебной и вместо прохлады сохраняла тепло.

Парис проснулась от яркого света, которое проникало снаружи от открытой шторы, которую она помнила отчётливо, что хорошо закрывала.

Женщина нехотя покинула кровать и тут потеряла дар речи. Ночной дворик, прилегающий к их номеру с отдельным бассейном заливал яркий голубой и красный цвет от зажжённых фонариков. Фонарики стояли вокруг бассейна, они медленно плавали по воде, и были очертанием извилистой тропинки от порога номера женщины и вели прямо к низкому столику, на котором были зажжённые свечи и приготовлен романтический ужин.

Парис с изумлением шла по тропинке и ощущала неописуемый восторг, который охватил её от невиданного зрелища. Всё вокруг сверкало и переливалось и заставляло сердце биться учащённо, только когда она подошла к столику, над которым возвышался легкий шатёр с ярко-розовым покрытием она увидела стоящего поодаль Сейда, заломившего руки и ожидающего.

— Если я заставил вас проснуться, то мои старания были оценены в полной мере. — Спокойно произнёс он.

Парис повернула к нему голову и подойдя близко закрыла руками лицо. Она плакала. Женщина даже не заметила, что стояла сейчас практически в одной открытой рубашке, только ей было сейчас всё равно.

— Спасибо, я никогда не видела прежде ничего подобного, — Задыхаясь от восхищения, пролепетала она.

Сейд, тут же сбросил с рук мягкое, струящееся покрывало и покрыл ей плечи.

Только сейчас Парис поняла, всё неловкую ситуацию, однако уже не акцентировала на ней, просто позволила усадить себя за столик и приняла из его заботливых рук горячий напиток.

— Попробуйте, вам должно понравиться.

— Вы пытаетесь сделать меня счастливой, друг мой? — С изумлённым голосом пролепетала женщина.

— Счастлив, кто смело берет под свою защиту то, что любит. Я счастлив. — На его бесстрастном лице не вздрогнула ни одна морщина.

— Нужно ценить каждого человека, который, хотя бы раз, заставил вас улыбнуться в плохое настроение а вы создали для меня целую восточную сказку, — Парис поднялась с колен, и подойдя к нему крепко поцеловала его.

Наступило молчание.

— Что-то не так? — После затянувшейся паузы переспросила она.

— Нет, нет, — Выдавил из себя со смущением он, — Просто я не сделал ничего особенного.

Парис коснулась его плеча и тихо произнесла. — Тогда существует ли так много на свете людей, которые способны заставить почувствовать тебя, что такое счастье?

Неожиданно Сейд поднялся с колен, и не отпуская руки женщины подошёл к месту, куда преднамеренно набросали десятки мягких подушек и они сели у самого бассейна.

— Скоро взойдёт солнце, и вокруг уже не буде так красиво, тысячи огоньков утратят свою прелесть до следующей ночи, однако в моей руке останется ваша рука.

Время остановилось. Она хранили молчание, взирая в никуда.

Ночь близилась к концу, когда Парис неожиданно уснула, утонув в горе мягкого покрытия. Он продолжал держать её руку, в своих руках, любуясь, как она спит и с блаженством ощущал, как внутри его становиться тепло.