Ключ Соломона

О. Бендер, 2019

Очередное задание Центра, выданное ему три дня назад, было настолько скучным, насколько в принципе может быть скучным задание полевого агента с лицензией на убийство, разбой и некромантию. Последнее – совсем чуть-чуть и при условии, что никто не заметит. Это, впрочем, совсем не расстраивало: некромантия никогда не была его епархией, этой дрянью всегда занимался Бабаэль – когда-то по указанию Велиала, а теперь – для всех желающих и за деньги. Содержит нецензурную брань.

Глава 1. Ангел бездны

Проблемы любят тех, кто умеет их решать.

Гарри Трумэн

Кафе «Толстуха Мэрри» удачно расположилось на неудачном перекрестке совсем уж неудачного города. В сущности, тот и городом-то являлся исключительно потому, что миль на двести вокруг него во всех возможных направлениях не нашлось ничего более достойного оного наименования. Хотя, быть может, парочка окрестных коровников вполне бы могли, пожелай они, составить конкуренцию в борьбе за гордый статус. Основными посетителями заведения, помимо заезжих дальнобойщиков, вечно доставляющих больше проблем, чем выручки, да их боевых подруг, на вид более попользованных, чем иной грузовик, были местные старожилы того сорта, каких после очередной кружки разбавленного до консистенции желтой воды пива почти наверняка не пустят в дом ночевать. Впрочем, в иные дни, как, например, сегодня, посетителей как будто медом приманивало, так что в работе худого как жердь, с кучей прыщей и в вечно заляпанном фартуке повара Ронни, способного с похмелья перепутать губку с котлетой для бургера, даже был какой-то смысл.

Теперь, когда время уже неуклонно двигалось к вечеру, в кафе потихоньку воцарялся унылый полумрак. Солнце, весь день выливавшее свой жар на асфальт по ту сторону дверей, добилось того, что воздух за столиками забегаловки был гуще подаваемого здесь же супа и явно напрашивался на то, чтобы повесить на него соответствующий ценник.

Малоактивные в это время дня посетители из последних сил копошились в своих тарелках и пивных бокалах и все как один мечтали о снежной буре и сугробах по колено, которых в этой части страны никогда не бывало, а значит и об их существовании в природе могли догадываться очень немногие. Меж рядов столиков уже даже не ходила, а скорее плыла молодая, чуть полноватая официантка с ульем из рыжих волос на голове и вселенской тоской в глазах. В самом дальнем углу, бессовестно отжав у достопочтенного сообщества единственный столик под потолочным вентилятором, сидел молодой мужчина в деловом костюме и ел распаренную овсянку. Весь его экстерьер, от потрепанного саквояжа, стоящего у ног, до круглых очков в невзрачной серой оправе и чудовищных кулинарных пристрастий, кричал о том, что проявлять к нему интерес абсолютно бессмысленно, и даже мысли официантки о том, как бы половчее не обращать внимание на странного клиента, совершенно не гармонирующего со здешним окружением, и когда, черт возьми, у нее уже наступят месячные (наверняка ведь в самый неподходящий момент! Если, конечно, эта паскуда Рон не расстарался, но об этом даже думать не хотелось!) — были бы куда занятнее для изучения тому, у кого нашлись бы способности и желание их изучить. Публика была благосклонна, напрочь игнорируя единоличного властелина источника горячего, но циркулирующего воздуха, позволяя тому заниматься привычным ему, хоть и незапланированным ожиданием.

О да, к ожиданию ему было не привыкать! Сам себе он иногда напоминал паука, уснувшего в собственной паутине. Впрочем, в данном случае это было даже полезно, поскольку позволяло хоть немного подготовиться к предстоящим событиям, которые, как предполагал мужчина, начнут развиваться такими путями, каких меньше всего от них будут ожидать их непосредственные участники. Можно сказать, уже именно так и развивались, иначе бы он здесь не сидел.

Наконец дверь в кафе распахнулась, заставив его метнуть короткий взгляд от тарелки в сторону входа. Вошедший в зал и отвлекший на себя внимание присутствующих мужчина был высок, худощав, черноволос и необъяснимо неприятен. Ни его рост и пятидневная щетина, ни возраст «что-то около сорока», ни байкерский прикид, состоящий из кожаных штанов, небрежно наброшенной на левое плечо кожаной куртки (в такую-то жару!) и нескольких килограммов шипов, заклепок и побрякушек в самых неожиданных местах — не производили в отдельности такого впечатления, какое складывалось при соединении всех этих составляющих в одного индивидуума. Смотрящим на него хотелось немедленно отвернуться, а потом еще пойти в сортир и промыть глаза с мылом.

Но отвернуться означало бы упустить, возможно, единственное за весь день стоящее событие, а то, чего доброго, еще и не узнать одним из первых ценную сплетню, которую потом будут обсуждать до конца недели все, кому не лень, поэтому десять пар глаз невольных, но заинтересованных зрителей могли в конечном счете заметить, что мужчина был до некоторой степени красив; еще более внимательный и отчаянный в своих выводах зевака, пожалуй, сказал бы, что тот выглядел напряженным и каким-то больным. А еще, во что совсем уж верилось с трудом, немного напуганным. Окинув зал нечитаемым взглядом, байкер явно заметил то, что ему было нужно, и дергано — словно с непривычки — лавируя по залу, двинулся в сторону дальнего столика. После чего замер в странном оцепенении, не дойдя до него около полуметра.

Пауза затягивалась, в тарелке с кашей несколько раз жалобно звякнула мельхиоровая ложка, вынужденная заполнять неловкую тишину, медленно расползавшуюся по всему залу. Сидящий за столом человек воспользовался затянувшимся молчанием для того, чтобы как следует рассмотреть потенциального собеседника, а рассмотрев — постараться сохранить серьезное лицо. Для него оставалось непостижимой загадкой, почему представители организации, один из которых сейчас топтался у него перед носом, предпочитали представать перед обывателями карикатурой на самих себя. Для полноты образа не хватало бы, разве что, ирокеза и татуировки пентаграммы во всю спину. Хотя, как знать, может, она и была.

Сам же представитель мог быть удостоен отдельного описания. Мужчина смутно помнил его по их имевшейся в прошлом, но крайне мимолетной встрече. Он с каким-то затаенным удовольствием вспоминал те не то переговоры, не то ритуальные обнюхивания, в чем, откровенно говоря, не было большой разницы. Тогда крупного мордобоя удалось избежать лишь с помощью вороха поддельных документов, пары заказных убийств, раздачи взяток всем, у кого имелись руки, чтобы их унести, и одной свальной попойки, переросшей в безобразно оргию и, как следствие, тонны компромата на всех и вся, которого оказалось так много, что еще пару лет его некуда было даже складывать. Классическая дипломатия в своем лучшем виде. Мужчина подобные сборища очень ценил: один такой бардак мог в одночасье столкнуть лбами сильных мира сего или же парой слов, сказанных нужным тоном в нужное время, снять угрозу очередной войны. Впрочем, все меняется до неузнаваемости, и от имевшейся когда-то ауры безграничной власти и могущества стоящего перед ним существа не осталось даже воспоминаний. Теперь его визави напоминал какого-нибудь припадочного ветерана боевых действий, которого выворачивает наизнанку от одного вида бумажного пореза. Дополняла впечатление общая нескладность движений и мимики: казалось, что ни одна из мышц в теле этого человека не подчиняется ему до конца и все норовит заняться какими-то своими делами, не озадачившись по этому поводу мнением владельца. Без сомнения, это же наверняка видели и пялившиеся сейчас на них посетители кафе, но человек в очках просто лучше всех знал, на что надо смотреть. Короче говоря, от предыдущего образа стоило оставить хотя бы смокинг, раз уж все остальные его составляющие постигла столь печальная участь.

— Анукорт¹, — внезапно выдал сидящий за столом, откладывая в сторону измученный столовый прибор. Стоящий около его стола мужчина принял такой же удивленный вид, какой до этого имелся только у всех прочих посетителей. — Местное лекарство, Бади. Должно помочь, если ты не в состоянии сесть за чертов стол.

— Смелый! — Не сказал, а скорее тихо прорычал «Бади», делая последний шаг к столу и сжимая кулаки. — Не боишься меня?

Сидящий за столиком небрежно махнул в сторону уже отодвинутого стула.

— Не вижу причин. Твой личный приезд на мои похороны был бы слишком претенциозен даже по твоим меркам. Да и потом, тут ведь и не эшафот вовсе, а исповедальня? — Последняя фраза явно выбила стоящего у стола из равновесия. Тот то ли не ожидал такой реакции собеседника, то ли просто с трудом владел собой.

— Так что, я думаю, ты пришел поговорить. Вероятно, даже попросить о чем-то? Если тебе так будет проще, можешь начать с «простите меня, святой отец, ибо я согрешил…». Ради тебя я даже в рясу переоденусь! — Словесный поток был прерван плохо сдерживаемым рыком. — Нет? Тогда, может, что-нибудь закажешь? Тут неплохая кухня. Не поручусь, правда, за то, что на ней готовят.

Отрицательно мотнув головой и нервно швырнув куртку на спинку стула, «байкер» наконец уселся. Это действие возымело силу выстрела из стартового пистолета — все присутствующие в кафе вдруг вновь обрели возможность и непреодолимое желание заняться своими делами; возобновились прерванные разговоры, кто-то послал официантку за очередной батареей пивных бокалов.

— Мне требуется… одолжение, — последним сказанным словом можно было по неосторожности порезаться. Или перерезать кому-нибудь глотку. В глазах за очками за секунду пронеслась буря эмоций: сарказм шел в атаку на раздражение, осторожность и удивление обходили с флангов. Вся эта встреча не укладывалась ни в один типовой сценарий хотя бы потому, что никто все еще не бил никому морду, а здание кафе все еще не потеряло структурной целостности, хотя уж оно-то явно не выдержало бы первым. И пусть сидящий перед ним производил довольно жалкое впечатление, в его способности доставлять бесконечное количество проблем, пока не накроется крышкой гроба, можно было не сомневаться. Наконец внутренняя борьба завершилась очевидной победой любопытства, и его собеседник принял чуть более серьезный вид.

— Это официальный запрос, Абаддон?

— Нет… — Байкера внезапно прошибла заметная дрожь, на мгновение могло показаться, что еще немного, и все кончится припадком, но уже через несколько секунд тот продолжил: — никто не знает. Мне нужно, чтобы ты защитил падшего, — глухо проговорил он, вперившись глазами в стол.

— Какого-то конкретного? — За очками вновь можно было уловить намек на насмешку. — Или любой подойдет?

–Уриил. Его зовут Уриил, ясно?! — Рявкнул собеседник. Посыл еле сдерживаемых эмоций был неочевиден, но уши от него закладывало будь здоров.

— Не шуми, людей распугаешь, а новым тут взяться неоткуда, — человек в очках задумчиво побарабанил пальцами по тарелке с застывающей в ней кашей. — Припоминаю такого. Но у него ведь и так весьма удачно имеется нянька из ваших. Что, не справляется? Или с поводка соскочила? — На лице фальшивого байкера, который и так очевидно не был образцом ни единой горней благодетели, проступила гримаса брезгливой ярости.

— Ему… У него не получится… — Медленно выдавил тот.

— И не боишься одолжиться у конкурентов, Бади? — Вновь взгляд на мужчину, который теперь, сверля глазами явно ненавистное лицо собеседника, упирался двумя руками в край стола и, казалось, в очередной раз без каких-либо причин успел опустошить весь невеликий резерв своего терпения.

— Маникюр попортишь, — небрежный кивок в сторону побелевших от напряжения пальцев, и молодой мужчина полез в свой саквояж, извлекая оттуда на свет блокнот и ручку. — И вообще, съездить бы тебе… в санаторий!

Смотреть на перекошенное ненавистью лицо перед собой было на удивление забавно, но стоило все же удостовериться, что бульдог, в которого он последние пять минут тыкает палкой, не планирует сорваться с цепи.

— Ладно, пиши адрес, загляну.

Спустя несколько секунд, забирая блокнот и мельком просматривая написанные странным рваным почерком строчки, он не удержался и хмыкнул:

— О, знакомые места? Сколько лет я на малой родине не бывал! — И секунду спустя вопросительно глянул на собеседника: — это все?

Дождавшись кивка, он встал, закрыл саквояж и, едва заметно наклонив голову, неторопливо направился к выходу.

Спустя полчаса Мэри, наконец выпроводив разношерстную компанию местных работяг, неожиданно обратила внимание, что двенадцатый столик оказался не убран. Она не помнила, чтобы там кто-то сидел за последние пару часов, а уж то, откуда на столе взялась странная и явно недешевая посуда, а в ней — остатки какой-то каши, которую Ронни не только что никогда не готовил, а даже в глаза бы не узнал, — было вдвойне необычно. Еще одним открытием стало то, что неведомый посетитель, очевидно, был здесь со своим ручным бенгальским тигром — иначе как еще объяснить восемь борозд от когтей, которые теперь красовались на столе? Впрочем, найденные под тарелкой двести долларов чаевых резко притупили интерес ко всем прочим открытиям. А местные столы, решила Мэри, видывали и много чего хуже бенгальского тигра.

Примечания

1

Анукорт — лекарство, выпускаемое в США в форме суппозиториев. Суппозиторий — лекарственная форма препарата для введения per rectum. То есть в задницу.