Бодуненц forever

О'Шадри, 2019

Прошло 11 лет с момента выпуска первой книги дилогии о Савелии Бодуненце. Уф!!! Наконец-то закончилась подписка о неразглашении тайны относительно блестящей операции спецслужб в знойной Африке. И мне особенно приятно поведать читателям, чем же закончилась эпопея с нашим героем. Продолжение романа «Деды в индиго».

Глава 9

10.30

Прозвенел будильник. А затем забренчал телефонный зуммер. Это Столетов — дублирует, чтобы не проспал.

Вивасов открыл веки и тут же вспомнил, что обещал ГенСеКу привезти баллон с гелием. Вместе с Валентином. На столетовском трехколесном мотоцикле. С «Галогена». Для нужд студенческого научного общества.

— Даже утром в воскресенье не дадут, демоны, выспаться!» — заворчал Могул Феоктистович.

— Да помню я, помню! — рявкнул он в трубку и при этом состроил жуткую гримасу. — Черт! До гаража этого сусика еще час добираться пешкодралом. Тишкино горе! Сегодня же в час еще внеплановое заседание по случаю Дня химика!..

Хотя и воскресенье, но ГенСеК (Геннадий Сергеевич Клепиков, декан) вызвал всех, даже лаборантский состав (за два отгула). Кажется, у него есть какая-то важная новость. Да и потом в четыре же городская эстафета!

Вивасов посмотрел на часы: о, нужно торопиться! Еще ехать на проходную завода к двенадцати. Бывший выпускник химфака специально вышел сверхурочно, в выходной, согласился помочь с отгрузкой.

Могул ускорился, даже не стал завтракать, и уже через семь минут стоял на автобусной остановке…

Еще в пятницу ГенСеК вызвал к себе в деканат Вивасова и Столетова:

— Парни, треба помочь студенческому научному обществу освоить газовую хроматографию. Сам прибор поставят по тендеру в конце следующей недели. А вот гелий, гелий нужно привести вчера. С завода в Закамье. Договорился с их замом. Наш факультет недавно окончил. Обещал помочь. Справитесь? Вчера звонил наладчик из Москвы, прилетит вместе с прибором. Он особенно подчеркивал необходимость наличия баллона с гелием: без него аппарат не запустить.

— У меня машина в ремонте, — стал отнекиваться Могул («ага, нашли лошару!»).

— Ничего, съездим на моем трехколесном «Ижике», — живо откликнулся оптимист Столетов.

— И помните вы должны управиться до внеочередного заседания по случаю Дня химика, в час! — напомнил Клепиков…

Вот и автобус. Но сидений свободных нема: кто на дачу в баньку, кто на железнодорожный вокзал. С рюкзаками и чемоданами.

Могул примостился на задней площадке. Стоя. У окна. Случайно почесал подбородок! Эва! Забыл побриться! Щетина за ночь наросла! Видок, наверное, как у заправского алкаша. Вивасов прикрыл ладонью нижнюю челюсть. «Лишь бы студентов с факультета знакомых не встретить. А то разнесут на весь университет, что постоянно с бодуна, — размышлял Могул. — Ничего, на кафедре потом лезвием от аппликатора наведу марафет. Перед заседанием. Никто и не заметит».

Не тут то было. Вылупилась какая-то мадам среднего возраста в коричневом брючном костюме.

Могул бросил короткий взгляд в ее сторону.

«Что за мымра? Студентка? Одноклассница? Одногруппница?.. Нет, не знаю», — хмыкнул Вивасов.

Дама продолжала пристально рассматривать синеву скул доцента.

«Вот, узрела-таки щетину. И пялится бесцеремонно — смущает до пальцев ног».

Освободилось место справа у окна. Могул шустро занял пустое сиденье. Подальше от сальных взглядов. Слева тут же подсела мощная бэбэна. Одна половина ее притомилась на сидении, другая выставилась в проходе.

Кондуктор, массивная женщина, проходя мимо, так лихо двинула соседку Вивасова бедром, что бедный Могул просто впечатался в стенку автобуса!

Доцент взглянул краем глаза на кондукторшу: «Ба! Так эта та же дама, которая одновременно с ним посещала секцию единоборств у Гургена, женское направление:"бёдринг, грудинг и поппинг"!»

Тут доцент припомнил и свои тренировки…

У Вивасова был серьезный доцентский животик. Это место часто вызывало непроизвольные насмешки со стороны сослуживцев и студентов: «Отъел мошны,"цурипопик"».

«Пора с этим кончать!» — решил однажды Могул.

Для начала он изъял из ящика соседа бесплатную газету «Почто-Ринг» и стал читать частные объявления.

На центральной странице красовалась завораживающая реклама: «Вам, животяры, суперэффективный вид единоборств — "прессинг"(брюхатэ)», «Брюхатэ и фигура на высоте!», «Прессинг — это не пресса к утреннему кофе, а то, что на самом деле нужно настоящим мужчинам!»…

— Живот — страшное оружие в руках профессионала, — этими словами открыл свое занятие тренер Гурген. — Едешь, например, в общественном транспорте, и кто-нибудь тебя пихнет. Вызов? Да! Наглый? Да! Безнаказанный? Нет! Напряги гладкую маскулатуру брюшного пресса и ответь. В лучшем случае обидчик усядется к кому-то на колени и схлопочет по ушам от «сиденья», в худшем — вылетит через окно. На тротуар… Или. Или не можешь попасть при посадке в салон. Одно сокращение пупочного кольца и полсалона свободно.

— Заманчиво! — всхлипнул Вивасов. — А остальные?

— Остальные выпадут через передние двери, часть через окна и вентлюки в потолке, — продолжил Гурген. — Даже водителя иногда выбрасывает через лобовое стекло вместе с баранкой, если вовремя не успевает сгруппироваться. Но! Нужно стараться не допускать подобного, а то потом долго придется идти пешком. Аналогично при выходе. Ответь жестким приемом: запрессуй! Пусто? Да, пусто! Причем в радиусе ста — ста пятидесяти метров. Далее…

Вивасов скосил глаза на присутствующих. Их оказалось очень много. И все пузаны. Кроме одного.

— А ты как тут оказался? — хлопнул по плечу Могул мужчину-худышку.

— Осторожней! Я и так при входе укололся зубочисткой: толкнули под локоть, и видишь — результат!

— Не повезло! Тебе теперь в другую секцию — фехтования. Трудно будет соперникам попасть рапирой в туловище!

— Далее, — продолжил Гурген, — зажали в дверях, скажем, столовой. Прием, и очереди нет, путь к раздаче свободен! Ничего, что часть очереди жарится на электросковороде, а другая — головами в бачках с харчо и рассольником. Так даже наваристей и вкуснее!.. Опять же некоторые дамы достаточно агрессивны. Руками нельзя — рукоприкладство. Только животом! Придраться не к чему. С эстетической стороны. Всё в рамках этикета… Ах, оне ругаются? Подойди к ним и тихо сквозани пузом, так чтобы слова в горле застряли… Стоит толпа за водкой. К черту толпу! Напрягись и расслабься! — вся витрина вместе с продавщицей — твоя!.. Змейка к бензоколонке? Выйди к багажнику передней машины — импульс! — и все машины собрались колбаской в кювете: заливай полный бак одновременно с трех выпавших пистолетов… Пробка на Камском мосту? Подойди к ближайшему авто и тпру его! Ну и где пробка? Рассосалась! И пусть большинство машин упало в Каму, небось, водители плавать-то умеют.

Был и аппарат для контроля: боксерская туша, набитая песком.

Вивасов попробовал силу мышц несколько раз. Результат неутешительный.

— Слабовато, — скуксился тренер. — Смотри, как должно быть. И он нанес сокрушительный удар животом по туше. Песок внутри снаряда слипся, а потом и застекловался.

— Теперь понятно?

— Теперь понятно, Гурген, почему вам, участковым, не выдают табельное оружие — ни к чему. Во-первых, не отберут, во-вторых, брюхатэ — это тот самый фактор внезапности.

Тренер ухмыльнулся: «А ты понятливый, лузер».

— Немного из истории, — перешел на лирику Гурген. — Борьба молодая — родилась во времена тотального дефицита в среде интеллигенции, которая не могла ответить устно на злобные выпады очередников за товарами первой необходимости (водкой, табачными изделями и т. п.). Доказала высокую эффективность. Правда, сам я не пью и не курю. Но для поддержания формы тренировался на очередях ежедневно. Да и потом вина-табаки были универсальной валютой, на которую можно было обменять что угодно… А теперь спарринги. Спарринги с такими же пузочесами.

Первая пара сразу же травмировала друг друга. Оба повредили кишечник.

— Ой, мы сегодня переели.

— Осваивайте пока бой с тенью. Где-нибудь в кладовке. Или гараже. Так безопасней…

После недели занятий Гурген вернул Вивасову деньги:

— Ничего у тебя не получается, доцент. Клинический случай.

Расстроенный Вивасов пришел на работу и снова достал спринцовки — всё-таки проверенное средство. Особенно, с далматским пиретрумом.

…Как-то после обеда Вивасов проследовал в деканат и блаженно растянулся в кресле в приемной у ГенСеКа.

Однако декану это не понравилось:

— Иди, Вивик, лучше прогуляйся. До ректората. Отдай свою характеристику на переизбрание. Растряси жирок.

Вивасов отнес документы в приемную ректора и медленно побрел обратно на кафедру.

— И куда это мы спешим? — услышал Могул чей-то насмешливый голос.

— Ты кто? — озадачился Вивасов, рассматривая бомжа, и тут его посетило смутное озарение: «Так это же Ваня Смирнов, теорфизик, жил в студенческие годы в одной общажной комнате со мной!»

Ваня ничуть не изменился, что тогда, что сейчас ходил, как среднеазиатский дервиш. С холщовой сумкой через плечо. Насколько помнится, не был женат. Рассказывали, спал на полу, питался, чем Бог послал. Да и давно выпал из поля зрения. И тут через столько лет — встреча!

— Пошли что ли за пузырем, Могел. Премию Вольфа обмоем. Получил по физике. Как-никак, сотен тыщ бакинов. Потом еще Юрик (Мильнер) клятвенно обещал деньжат подбросить, после создания собственного фонда. Филдсовский центр тоже медаль обещал, в порядке исключения.

Вивасов в изумлении раскрыл рот: «Вот те на! Всю жизнь считали Ваню неудачником: ни жены, ни квартиры, ни зарплаты, а тут такое счастье подвалило!»

Доцент искренне расстроился. Послушно поплелся за Ваней в «Виват».

— Стоять, алкашня! — неприветливо встретил друзей охранник универсама. — Фейсконтроль не проходите. Особенно, ты.

При этом он схватил Ваню за шиворот, развернул на сто восемьдесят градусов и от души напинал тому по мягкому месту.

И тут Вивасов вспомнил всё! Всё, чему его учил Гурген!

Он вплотную приблизился к Ваниному обидчику.

— Оп!

Тот хотел было ткнуть пудовым кулаком в вивасовский живот, но Могул сделал упреждающее сокращение мышц и… детина упал, скорчившись улиткой от боли.

— Ой, моя рука! Моя рука!!

Еще бы — сломана. В трех местах!

На шум выбежал другой охранник с резиновой дубинкой.

Вивасов повторно напряг брюхо: нападавший вынес стеклянную дверь внутрь торгового зала и там затерялся где-то в секции морепродуктов среди креветок и осьминогов (потом его нашли разделанным на дольки в пресервах).

Испуганная продавщица отпустила товар без денег, забыв даже про тревожную кнопку: а кому охота стать прокладкой между стойкой и кассовым аппаратом?

Помогли-таки тренировки!!

И друзья в хорошем настроении отправились обмывать премию Ванька…

— Соратница! — тепло подумал о кондукторше Вивасов. — Профессионал!..

У ЦУМа в автобус споро запрыгнул Лева Смолянский — поехал внука навестить.

Вместе с ним в салон набилось довольно много народу.

Водитель, увидев в зеркало, что дверь не хочет закрываться, заорал в микрофон:

— Эй вы, хватит копошиться в заднем проходе!

— Но мне еще в нем «копошиться» года два, до пенсии! — расстроился Лева, которого до глубины души задело слово «хватит». И он стал проталкиваться вперед, чтобы выразить протест наглому шоферюге. Голос водителя меж тем показался Смолянскому до боли знакомым.

— Афоня, ты? — воскликнул Лева, приблизившись к кабине. — Припомнил, как мы бедовали в твоей деревне? Узнал, узнал, чертяка! (см. «Деды в индиго», стр. 39)

— Че-то такое, кажися, было, — наморщил лоб водитель.

Смолянский, продираясь сквозь пассажирские джунгли, даже не обратил внимание на еще одного своего знакомого, Могула, который сидел наполовину в выпуклости стенки, образовавшейся вследствие профессионального приема кондукторши, при этом его правая щека была напрочь приплюснута к стеклу.

— Конечная остановка «Госуниверситет», — объявил водитель. — Приготовьте билеты на контроль.

Соседка по сидению, наконец, освободила Вивасова из телесно-стенного плена.

Могул засуетился, шаря по карманам брюк. Тут он явственно снова ощутил на себе колючий взгляд. Оглянулся. Это была та же дама в коричневом брючном костюме.

Дама, проходя мимо Вивасова, неожиданно резко развернулась и закатала ему звонкую пощечину:

— Сволота в штанах!

Такого хода событий Могул ну никак не ожидал.

Третий удар дамы он сумел перехватить.

— Вы что?! Белены обкурилась?!

— Он еще издевается. А не ты ли меня всю дорогу мысленно хотел?

— Как это?

— Тантрически!

— Тактически? С дуба рухнула?

— Не тактически, а тантрически, идиот!

— Это что за слово? Английское? Ругательство? Английское ругательство?

— Ты еще и пустомеля!

— Билет! — взревел водитель.

— У нее, — нашелся Вивасов.

Водитель схватил за руку даму:

— Предъявите билеты.

— Пустите меня. Еще один?

И дама вклеила смачную оплеуху водителю. Потом еще. Добавила ногой.

Водитель, однако, был не из робких. Подставил лоб, лягнул головой. О которую дама вывихнула руку.

Пока они дрались, Вивасов подобрал два билета, выпавшие из рук водителя.

— Вот, товарищ. Успокойтесь!

— Зачем тогда было руками махать? — досадливо спросил шофер.

— Ты уже третий раз сегодня, Афоня, драчуешься, — осадила водителя кондукторша.

— Афоня? Тракторист? — узнал старого знакомого Могул.

— Был. Год назад, — кивнул водитель. — А потом на заработки в Пермь подался.

— Мы в твоей деревне ночь прошлой осенью коротали…

— Это, когда наши пацаны вашу машину вытаскивали? А я у поленницы валялся? Меня тогда после опохмела председательша заставила собрать все, как было. Стал на следующий день клепать из дров колоды, из колод ствол, потом приделал ветки, после чего вкопал березу на место. А ты?.. Никак доцент? Зарос-то как! Ощетинился. Теперя вспомнил!

Махнув рукой на прощанье, Вивасов вышел из автобуса. На тротуаре его уже дожидалась дама, решившая продолжить разборки.

Но в конфликт неожиданно вмешался Лева, который уже приметил Вивасова и стоял чуть поодаль. Он, как врач-специалист, объяснил даме, что есть кто… Дама пошла на мировую. По жизни — милейшая особа. Только что защитила докторскую по математике. На этой почве, видимо, и бзик: формулами башню снесло. Интегралами. И прочими матрицами…

Познаковшись на неудачной рыбалке (см. «Деды в индиго», стр. 36), Вивасов и Смолянский подружились на почве пристрастия к… спринцовкам. Родственные души, так сказать. Особенно Могулу нравился лозунг, висевший в кабинете Левы: «Лучше нет для организма, чем задористая клизма!». Он заказал себе в рекламном агентстве «Веселый промоутер Роджерс» плакат аналогичного содержания.

Поболтав немного, друзья разбежались в разные стороны. Через семь минут Могул встретился с Валентином Столетовым. Тот прихорашивал тряпицей свой мотоцикл «Иж-Планета».

Вивасов, осознав, что сильно рискует здоровьем, согласившись ехать на старом трехколеснике, сходу спросил старшего преподавателя:

— У тебя как? Люлька не отвалится по дороге?

— Не, я ее на всякий случай на алюминиевую проволоку примотал, — пошутил Столетов.

Вивасов со страхом посмотрел на конструкцию. Да уж! Хлипковата! Но делать нечего, поздно трепыхаться.

Поехали на завод галогенов. Добрались без поломок. Прошлись по цехам. Народу ни души. Правильно: воскресенье!

— Где этот чертов баллон? — забурчал Вивасов. — Нам надо торопиться: к заседанию бы успеть!

— Вон лежит, в углу, — кивнула охранница на проходной. — Заместитель вас ждал-ждал и забурился.

Действительно, в углу коричневел баллон.

— Тут запросто пупок надорвешь! — почесал затылок Могул.

— У нас мужики по два за раз такие таскают, а вы, доходяги, один не в силах поднять! — презрительно хмыкнула вахтерша. — Посторонись!

После попытки подсобить вахтершу понадобилось, однако, откачивать холодной водой из графина — она, как ни крути, не мужик. В конце концов, догадались поднять баллон с помощью рычага, а затем переставлять вращательным движением по часовой стрелке. По доске закатили его в люльку и поместили между ног Вивасова.

— Держи надежно, а лучше привяжи к себе, — посоветовал Валентин.

— Куда уж надежнее? — обхватил Могул баллон обеими руками и ногами.

Осенью дорога от завода, хоть и асфальтовая, а вся в ямах, причем залитых водой.

— Не газуй! — дернул за рукав Столетова Могул. — Знаю я тебя, «Спиди-гонщика».

— Как не газуй! Еще пообедать надо успеть, а потом на заседание!

— Торопление враг здоровью! — заметил Могул.

Как он был прав!

На подходящей кочке Вивасов вылетел вместе с «подарком» из люльки. Баллон, пролетев по заданной траектории воткнулся в землю посреди лужи, как «Булава» на первых испытаниях. Вивасов, цепко державшийся всеми конечностями за него, крепко ушел по самые подошвы в грязь. Мотоцикл же от потери веса круто занесло влево, и Столетов вырулил прямо на березу, прочность ствола которой по Брику он узнал своим чугунным подбородком. Далее его отбросило в сторону, прямо на запечатанный муравейник, где он застрял в позе испуганного страуса «голова в песке».

Кое-как сослуживцы освободились из «плена».

Валентин весь дрожал.

— Замерз, Посейдон?

— Колоти по спине, Могул. У меня после этого полета… прям мурашки по коже.

— Не мурашки, а настоящие мураши, — уточнил Вивасов, осматривая спину сокурсника. — Разбудил ты их, старе!..

— Вот еще и шины спустили!

— Накачаем шины гелием из баллона.

Но и здесь неудача: шины взорвались. От старости.

Пришлось ловить частника. На грузовике. Кран-борт. Но в кабину он друзей не взял:

— Салон, землекопы, запачкаете. Залезайте в кузов.

Мотоцикл по частям загрузили туда же. Рядом с баллоном.

— Всё, отъездился, соколик, — огорченно вздохнул Столетов…

— Почему баллон такой грязный? — обронил Клепиков, разглядывая заводской презент.

— А ты обратил внимание, что мы сами не лучше выглядим?! — взъелся Вивасов.

— Действительно, где так изгваздались?

— Знамо-вьетнамо, пока с твоим гелием возюкались!

— Да успокойтесь же вы, наконец, — примирительно положил руку на плитку десертного шоколада ГенСеК.