Гарди. Предсказатель Северных Рун

Павел Алексеевич Пашков

Сборник боевых рассказов о Гарди – предсказателе древних Рун. Брутальные мужские легенды о старых временах. На берегах реки Волхов, на земле Великой Новгородской Руси, происходят потрясающие события. Образ предсказателя взят с реального человека, который до сих дней ищет свои дороги в Мидгарде.

Сто серебрянников

Помер десятник Большак. И народился тот час Большак сотник.

Той истории полу — година уже. Освоился сотник. Другой человек, не иначе! И сам уверенней да осанистей. И одежда краше да добротнее. Оно же в жизни как? Где войну землица сырая да холмик невысокий, там войну из стражи — монетка малая. Десятнику — уже десяток. А сотнику, знамо дело, — вся полновесная соточка! Только людей знать нужно. Против сильного дуром не переть. Слабого обижать в меру, скромно. Шкуры не драть заживо. Оно ведомо давно — если крысу в угол загнать, так и крыса волком станет. Так и с людьми! С пониманием нужно. Дружить с людями, значится, по-человечески.

Вот и дружили.

Сидели в комнатке на втором этаже двое. Вино греческое. Пирожки. Сало доброе, с чесночком. Водочка анисовая. Большак-сотник, а напротив — Зоська Безухий.

Безухий — это и имя-прозвище, и профессия. И уважуха среди коллег. Знамо дело, за что у нас уши режут! Большим человеком был Зосима в Городе. Все пристани под ним! Был он тускл, незаметен. Шестой десяток разменял уже. Седой, как лунь. Только брови мощные чёрные. Да глаза огнём горят под теми бровями.

Такой человек, что со спины взглянешь и не заметишь. А в глаза посмотришь — вовек не забудешь!

То, сё, и приспросился Безухий:

— Слышал я, что богат сильно Гарди, рунный мастер залётный. Мои пацаны приглядываются давно.

— Ну, скажи им, чтоб гляделки не проглядели! — сотник сытно рыгнул и отпил вина, — Он твоим мальцам глаз на жопу натянет, не говори потом, что я не предупреждал!

— Защищаешь? Поговаривают, ты его молитвами сотником стал.

— Да моя защита ему ни к чему. Он с самим князем дружен!

— А мне донесли, что в ссоре. Две седмицы назад спустил его князь с крыльца. Ещё и шкуру содрать грозился, — Зосима закинул в глотку стопарик анисовой, — Ух, хороша водица! Так что, не ходок он больше в детинец. Без защиты теперь. Сам по себе.

— Захочет князь внове в шахматы поиграть, слово мудрое услышать, вот и кончится опала, — Большак встал, покачиваясь, — Ладно, пойду я.

— К Любке под юбку?

— Ага! Или к Любке, или к Любке, — сотник заржал, — Надо Машку или Глашку завести для разнообразия!

— Давай, удачи. А я ещё посижу.

— Посиди, — сотник погрозил пальцем, — Если что, то я про Гарди ничего не слышал! Только ты лучше своих живодёров остереги — и матёрым волчарам медведь не добыча!

— Да какой там медведь! — Безухий прыснул кашляющим смешком, — Глиста заморская, а не медведь!

На том и разошлись.

После полудня уже на следующий день сотник увидел Гарди. Так, издалека. В толпе. Высокого иноземного война было видно хорошо по светлой голове, проплывающей над народом. Разговор давешний с головой портовых воров Большак припомнил. И забыть постарался: сами пусть разбираются. Его дело — сторона.

Оказалось, нет. От драккаров, рвущихся в бой, так просто не посторонишься!

Вечером сидели, выпивали опять Зосима Безухий с сотником в той же комнатке облюбованной. Дела! Торг вели. Обнесли безуховы мастера ладью знатную. Сторожей-корабельщиков порезали да шитиками товар вывезли. Купец к Большаку: «Помоги, де, кормилец!» А тот: «Ничего не знаю, подвод или телег на пристанях не было!» Купец в ноги: «Слух пусти по лихим людям, что четверть цены за товар звонкой монетой отдам, кормилец-поилец ты мой, им дороже и не продать, а мне спасение, если выкуплю!»

Вот и решали с Зоськой, как с купчиком быть.

И тут дверочка тихо открывается. Заходит Гарди:

— Здравия, добрые люди! — на стол связку ушей кладет на верёвочке, — А это тебе, дядька Безухий! Примерь, может, подойдёт что!

Безухий побледнел. Глазищами сверкает. А Большак и вовсе едва не обоссался от такого подарочка!

А Гарди ему улыбается. Нежно. Тихо так говорит:

— Так к тебе у меня предъяв нет, сотник! Не дрожжи листом осиновым!

Ну, Большак, ничего что сотник, в ноги ему и бухнулся:

— Прости меня, — орёт, — Знал я, знал, что поганец этот против тебя злоумышляет, но не предупредил! Прости меня! Не убивай!

— Ах ты, гнида, — подскочил Зосима. И нож тянет.

Да только, Большак не понял, как, но вывернулся Гарди. Руку вору прихватил, и его же ножом и ткнул в бочину. Сипит Безухий. На руку свою с ножом в собственном боку смотрит непонятливо. Так назад и завалился. Подёргался ещё и отошел. Ноги тощие вытянул.

Гарди труп дальше на лавку спихнул, а сам присел. Дышит тяжело. Водочки анисовой себе налил. Опрокинул.

— Ты вылезь, Большак, вылезь. Нечего на полу-то валяться!

Вылез сотник. Присел сторожко на свою сторону. На связку ушей на столе косится. А Гарди его обслужить наметился, винишка наливает.

— Ты же по сладенькому, так, Большак? — а сам уже стакан двигает полный, — Вот и выпей вина сладкого, греческого. А вино, оно, брат, от слова «вина» у нас значит…

— Прости-и! — сотник аж поперхнулся благородным напитком, — Я в другой раз сразу тебя предупрежу, если что!

— А это, если сейчас жив останешься, — косится треклятый Гарди на уши на столе.

Поведал, короче, Большак собеседнику всё. Всё, что знал. И всё, о чём только догадывался.

— А я, — говорит Гарди, — И не поэтому вовсе пришел. Мне купец уважаемый Станиславус из Крисберга долю половинную в своём деле предложил. Да только обокрали нас лихие люди. Я первым делом прознал, как провернули такое лихоимство.

— По рунам гадал, — осмелел сотник.

— Зачем камни священные тревожить, когда разум есть! — смеется Гарди, — Раз не на телегах вывезли, значит лодочками маленькими! Наняли со Станиславусом Олафа с его воинами, да отчекрыжили уши придуркам! Им же такую прорву товара было невозможно далеко увезти, сразу нашли! У Олафа воины знатные. Воры даже поранить ни одного не смогли, как их повязали!

— Что, всех воров порешили? — косится Большак на уши.

— Да нет! — Гарди вина подливает собеседнику, а себе водочки, — Повязали. Двоих-троих только насмерть. Уши с живых срезали. Не боись, жить будут! Мы им железом калёным раны прижгли, кровь остановили!

А у Большака кровь стынет в жилах от таких подробностей. Сидит ни жив, ни мёртв. Чем дело закончится с таким собеседником, не знает.

— А Олаф со товарищи сейчас внизу обедают, — подливает масла в огонь Гарди.

Порешали.

Утром отправился сотник Большак к князю на поклон. Так и так, великий князь, взяли воров. А помог нам в том рунный мастер Гарди. Он камешки кинул, и Силы Высшие ему всю правду и указали.

Князь преисполнился. Гарди приблизил к себе внове. Олаф со своими бойцами зимовать остались в Новом Граде. Там, глядишь, и осядут. Под Олафом теперь весь промысел Безухого. Все пристани, значится.

Да и сотник Большак не в накладе. Тем, что жив. Хотя бы. А жир нарастёт! Знамо дело же, где войну холмик землицы сырой — там сотнику стражи сто серебренников!