Крылья нетопыря. Часть II. Трон из костей

Павел Беляев, 2023

Горний, ещё недавно страдавший под гнётом храмовников, оказался перед лицом опасности, о которой и помыслить было невозможно. Когда ересиарх Азарь решил избавить мир от разлагающей его религии, создав нового бога из простого нетопыря, он знал, что в его плане много «но» и «если». И всё же последствия принятого решения оказались неожиданностью. В ткани реальности образовался «разрыв», а Нетопырь Заступник, который должен был остановить связанную с катаклизмом катастрофу, вышел из-под контроля Лугина Заозёрного. Рукотворное божество грозит покарать человечество. Его клич гремит набатом: «Аз воздам!» – и нечисть со всего мира стекается под его знамёна. Чудских магов больше нет, и «разрыв», образовавшийся в результате колдовства, сдерживать некому. Между тем аномалия начинает изменять структуру Горнего. Сам «разрыв» угрожает «пожрать» весь мир целиком. И времени, чтобы разобраться с двумя бедами, навалившимися разом, у героев остаётся всё меньше. Если они не успеют, в дело вмешается третья сила. И тогда проиграют все.

Глава 5

На широком тракте стояла небольшая застава человек на пятьдесят, не больше. Свежие брёвна острога говорили о том, что сложили её здесь недавно, а может, и ещё продолжают класть. Занимался рассвет, и дозорные на башнях уже слегка клевали носом. Ещё чуть-чуть — и бойцы отправились бы в желанные объятия сна, но не стряслось.

— Тревога! — услышал Гундарь прежде, чем понял, что кричит он сам. — Тревога! — повторил он уже осмысленно и принялся остервенело звонить в колокол. — Тревога! Всем подъём!

К нему присоединились две соседние башни, а уже через несколько секунд звонили все пять колоколов заставы. Острог утонул в гуле, потоке отрывистых приказов и дробного стука подкованных сапог.

Гундарь перестал звонить — он своё дело сделал, теперь оставалось только ждать. Подобрав с пола самострел, ратник взвёл тетиву, наложил стрелу и сел, хоронясь за брёвнами своей башни. По правую руку стоял резной тул на четыре дюжины коротких стрел. Воин выглянул наружу и понял — мало.

На заставу медленно и неотступно ползло войско в несколько сотен мечей. Может, пара тысяч. В утренних сумерках было не разобрать, под чьими знамёнами оно шло, поэтому воины на заставе готовились к самому худшему.

Гундарь услышал, как стучат его зубы. Князь повелел не пропускать через кордон никого, и ратник знал, что острожане костьми лягут, но исполнят его волю. А вот Гундарю вдруг начало казаться, что его попросту сметут и не заметят.

Гундарь записался в ополчение, когда услышал про Борич. До этого парень просто жил себе и не тужил в веси под названием Соловки. Весюшка была маленькая, всё было тихо и мирно, пока не приехали вербовщики. Они рассказали про кровавое побоище с нечистью в Бориче. Хорошо так рассказали, на диво красочно, после чего все мужики веси и записались в ополчение. А потом случилось какое-то лихо в Больших сулицах, всех несемейных мужиков веси кое-как вооружили, назвали ратью и отправили сюда — на заставу, где их уже ждал гарнизон настоящих мироградских ратников. Задача у заставы была проста, как тарганский шиллинг, — никого не пускать. Ни со стороны мироградских земель, ни тем более со стороны Больших сулиц.

Здесь были опытные воины. Многие из них пережили осаду Мирограда Ложей Семи Мужей почти семь лет назад. Воробьи стреляные. Но Гундарь ещё не бывал ни в одной серьёзной драке, и парню до слёз не хотелось, чтобы его первый же бой оказался и последним.

Поэтому юный ратник с замиранием сердца следил за тем, как войско сначала постепенно замедляет ход, а потом и вовсе останавливается на расстоянии одного перелёта стрелы. Но расслабляться было ещё рано. От армии отделились три всадника и не спеша двинули к заставе.

Гундарь до рези в глазах всматривался в их стяги. Первый был совершенно точно белым, значит, нападать не собираются. По крайней мере, сразу. Второй парню ещё долго не удавалось разглядеть, но наконец показался и он. Стяг был разбит на две секции. Сверху на синем фоне летел белый голубь — это говорило о том, что, из какого бы города ни явилось войско, он явно входил в состав княжества Мироградского. В нижней части знамени изображён четырёхлистный клевер. Поле тоже было синим, клевер — золотым. Что за город символизирует это знамя — тут уже знания весьевого пацана заканчивались. Бойцы из мироградских земель — и ладно. Свои, поди, не тронут.

Навстречу пришельцам из острога вышло тоже трое. Все пешие. Во главе шёл сотник Буслай. Людей на всей заставе было шестьдесят пять, то есть не было и сотни, но зато был сотник, который всем тут руководил. Следом за ним шли Долимир и Заруба — те самые ратники из Мирограда, которые пережили лютую осаду.

Говорили стороны меж собой недолго. Кончилось тем, что Буслай склонил голову, и трое незнакомцев поскакали в свой стан. После того как они проделали больше половины пути, сотник задрал голову и крикнул, явно обращаясь к парням на вышках:

— Шуруйте в гридницкую!

— Но… — Гундарь высунулся из укрытия и красноречиво указал на войско, что стояло в каком-то перелёте стрелы от заставы.

— Живо! — проревел Буслай и без лишних слов вошёл в ворота.

Спустя самое короткое время всё население острога собралось в гридницкой. Окна и двери были накрепко заперты, чтобы никто чужой не подслушал. Было душно. По лицам ратников ручьями катился пот.

— В общем, дела такие, други мои, — сотник не стал ходить вокруг да около и начал с главного, — варианта у нас два. Либо мы собираем пожитки и топаем до Больших сулиц вместе с войском, либо… Собирайтесь и мотайте отсель аккурат до родной избы.

Бойцы принялись удивлённо переглядываться. Пошёл ропот.

— Тише! — Буслай поднял руку, и все правда замолчали. — К нам пожаловал не кто-нибудь, а сам Поволод.

Судя по тому, как у большинства ратников отвисли челюсти, здесь знали, о ком идёт речь.

— Да, — кивнул сотник, — тот самый Поволод Змееборец.

Про этого Гундарь слышал. Поволод Змееборец был князем Дхоницы — средней руки городка на севере княжества Мироградского. Ничем, кроме своего князя, город знаменит не был. Зато сам Поволод гремел знатно. Прозвище Змееборец он получил ещё лет десять назад, когда вспорол брюхо своему первому летучему змею. И ещё двоих, говорят, положил года два назад в самой Змиевой топи. В общем, Поволод был живой легендой, богатырём, вышедшим прямиком из былин.

— Как вы понимаете, — продолжал сотник, — чинить ему какие-либо препятствия у меня нет ни малейшего желания. Опять же, я думаю, вы уже поняли, зачем и куда он ведёт своё войско. Тех, кому хочется славного боя, я ни осуждать, ни отговаривать не могу. Но честное слово, лучше бы вам никогда не стоять против нечистого.

— А ты сам куда, Буслай?

— Князь велел мне сторожить сей предел. Тут я и останусь.

— Тогда пошто нас срамишь, сотский? Мы тоже остаёмся! — выкрикнул кто-то, и его тут же поддержали другие.

Сотник покрутил головой.

— Не срамить я вас хочу, други, но спасти. Войско Поволода не только пройдёт сквозь заставу, но и заберёт все припасы. Скорее всего, раздвинет или снесёт ворота и стены. Короче, от заставы ничего не останется. Кто тут задержится, будет сидеть голодом без крыши над головой.

— Чай не в первый раз! — снова крикнул кто-то, и его снова поддержали.

Гундарь не хотел голодать, и спать под открытым небом — тоже, но остальные были настроены решительно. Поднялся шум. Бывалые рубаки спорили и рвались исполнить свой долг до конца. Те, что помоложе, помалкивали. Гундарь и ещё пара мужиков из его родного селения молча продвигались к дверям.

Когда им оставалось не больше пары шагов, дверь неожиданно распахнулась, впустив утреннюю прохладу, и на пороге гридницкой показался Поволод Змееборец. Вся его внешность так и кричала о героичности своего обладателя.

Поволод был высок, плечист, а красный плащ за его спиной воинственно развевался бы, наверное, даже и без ветра. На квадратном подбородке прорисовывалась аккуратно подстриженная борода, чуть тронутая сединой. Легендарный воин имел прямой нос и гордый взгляд привыкшего повелевать ещё с пелёнок человека. Поволод прогрохотал подкованными сапогами по деревянному полу и подошёл к столу, вокруг которого собрались воины. Змееборец вонзил в столешницу широкий кинжал и произнёс:

— Вот!

Все с интересом уставились на кинжал, будто в ожидании, что он сейчас пустится перед ними вприсядку.

— Вот что мы приготовили для твари, обосновавшейся у вас за кордоном! — продолжал витязь. Голос его был под стать остальному образу — низкий, глубокий, таким бы былины сказывать под гусли. Или звать народ на ратные подвиги. — Ваш сотник тут красиво плёл, и, наверное, он даже по-своему прав. Но! Если отбросить лишнее и сказать конкретно, по факту, то выбор у вас такой: отсидеться тут за нашими спинами или стать плечом к плечу с величайшими воинами современности и начать битву, о которой веками будут петь баяны. Вот какой у вас выбор, братцы.

Гундарь видел, как смущённо стали переглядываться ратники, и это смущение парню ох как не нравилось. Кажется, всё складывалось ещё хуже, чем он боялся изначально.

А Змееборец продолжал:

— Со мной войско бывалых вояк, каждый из которых побывал в десятке, а то и сотне битв. Они брали города и рушили стены. Может, слыхали про Сверидея Каменного?

— Что, и он с вами?! — вдруг выкрикнул кто-то прямо из-за спины Гундаря.

— Известное дело, — кивнул Поволод. — Он, а ещё Тамаш Рыжая Борода, Хостомар Окаянный и весь десяток атамана Грицько.

Ратники заставы потрясённо загудели.

Но и это было ещё не всё, что приготовил для нечистых Поволод Змееборец.

— Со мной все эти почтенные люди и ещё много других. У нас осадная машинерия. В моём войске есть даже вурдалаки из Родова и опричники из Мирограда. Как вы понимаете, они лазутчики, и благодаря им у меня есть подробнейшая карта земель врага! — Поволод запустил руку за спину и вытянул из-за пояса пожелтевший свиток пергамента, а потом для вящей убедительности помахал им у всех перед глазами. — А ещё с нами полтора десятка ривов и трое рытников. В Горнем нет войска более грозного, чем моё. Ну а вы что? Вы отдадите всю славу этим ублюдкам, у которых её и так хоть жопой жуй? Или всё-таки пойдёте и возьмёте своё?

Ратники заставы грозно заревели. Некоторые повыхватывали из-за пояса ножи и принялись воинственно потрясать клинками. Сотник Буслай вздохнул и покрутил головой. Гундарь чуть не заплакал.

* * *

Погода была преотвратная. С самого утра зарядил холодный проливной дождь. Не по-летнему зябкий ветер пробирал до нутра. Но несмотря на всё это, Припортовая весь полнилась жизнью. Наряженные в плотные шерстяные плащи грузчики мрачно суетились в доках и у сходней. Кони месили грязь и стучали по деревянным тротуарам. Они волочили за собой тяжёлые, крытые конопляным брезентом телеги. В большом количестве там и здесь мелькали воины в полном боевом облачении, будто каждую минуту были готовы к схватке. Перекликались часовые.

Здесь всегда было людно и суетно, но то утро било все рекорды.

Когда до полудня оставалось ещё порядочно времени, со стороны Ниствы показалась длинная ладья. Она шла на вёслах и со спущенными парусами. Причалив к берегу, крепкий, как буйвол, кормчий перебросил сходни, и на сушу потянулась цепь из новых воинов. Во главе шёл статный мужчина в богатом красном плаще с золотым шитьём по краям. Слева из-под полы временами показывалось яблоко меча из чёрного булата. Воин не прикрывал голову от дождя, предоставив студёным каплям свободно литься на тронутые благородной сединой волосы.

К мужчине подбежал молодой крепкий парень и согнулся пополам в приветствии.

— Князь Милослав приветствует Владимира Лихоборского на своей земле! — единым махом выпалил отрок. — Пожалуйста, следуй за мной, государь!

Владимир кивнул парню и действительно пошёл следом. Вместе с ним из ладьи потянулись и гридни. Парень вёл их грязными серыми улицами. По обе стороны от дороги ютились хозяйственные постройки разного покроя. Здесь, у причала, в основном хранился товар гостей и в многочисленных стойлах и загонах отдыхала от беспрестанной качки завозная скотина. Жилые улицы начинались дальше. А сами местные обитали ещё дальше — почти на другом конце веси.

— Я помню, постоялый двор был в другой стороне, — как бы между делом заметил князь Владимир.

— С твоего позволения, государь, но я веду тебя в трактир, а не на постоялый двор.

— Что так?

— Князь Милослав велел, — парень беззаботно пожал плечами. — Сказывал, как лихоборский князь причалит, тотчас его туда. В трактир, значит. На старый постоялый двор сейчас никто не ходит — там нечисть ноне собирается. Новый достраиваем, но жить там рано покуда.

— Понятно, — лихоборский князь нахмурился. Он пробыл в пути почти седмицу — сначала в седле, потом на лавке в ладье — и сейчас, сойдя на берег, надеялся на отдых, но у Милослава, очевидно, были другие планы.

Тем временем приближались звуки шумного веселья. Вероятно, нужный трактир был уже близко. Парень-провожатый молол языком без умолку, словно не замечая хмурого настроения гостя.

–…«Булочки Ауд очки». Это очень здоровский трактир! Я там три раза был! И знаешь что, государь? У этой Ауды Лихославовны булочки и впрямь что надо!

Гридни за спиной сдержанно засмеялись.

— Но перво-наперво я вам посоветую приналечь на её жаркое! Вот где диво, так уж диво! Молвить можно справедливо!

Владимир подумал о том, что где-то уже слышал это выражение, но тут его проводник встал как вкопанный перед затрапезного вида избой, из которой не доносилось ни звука. Над косой дверью на старой щербатой деревяшке была выбита косая надпись «Булочки Аудочки».

Рядом находилось как минимум три приличного вида заведения, откуда лилась разного толка музыка, слышался смех и здравницы. Владимир скептически посмотрел на провожатого. Отрок, нимало не смутившись, перегнулся в пояснице и вытянул руку в сторону иссохшей двери.

— Прошу, государь!

Владимир вошёл. На него тотчас повеяло теплом и запахом выпечки, от которого действительно побежали слюнки. Лихоборский князь оказался в просторном помещении, расположенном руной «Г». На окнах были развешаны занавески с геометрическим узором. Пол там и здесь выстлан серыми домоткаными дорожками.

Прямо перед выходом за стойкой суетилась статная женщина. Она была в теле, что отнюдь не портило незнакомку. Между стойкой и входом стояли обычные дубовые столы. За ними на массивных лавках завтракали мужики. Одеждой они ничем не отличались от обычного весьца, но выправка и разговоры выдавали в них дружину.

— Чем могу служить? — женщина за стойкой одарила Владимира лучезарной улыбкой. Доли мгновения ей хватило разобраться, что к чему, и незнакомка воскликнула: — А! Понимаю! Приветствую почтенного князя здесь, в моём скромном трактире. Меня зовут Ауда, и нынче я буду рада услужить вам всем, чем только смогу. Ваши воины могут отыскать себе место за столом и отдохнуть от тяжкой дороги, — она величественным жестом указала туда, где сидели дружинные, и снова повернулась к лихоборцу, — а вас прошу сюда.

Она повела его за угол, где за длинным столом, покрытым красным сукном, уже сидели князь Милослав, владыка здешних земель, и великий князь Новиграда, лысый и надменный князь Тигарьска Чиримень и Фатьян из Родова. Последний, увидев Владимира, тотчас встал с места и приветствовал гостя крепким рукопожатием. Остальные князья приветствовали лихоборца кивками.

Владимир бросил мокрый плащ на лавку и сел рядом с Милославом — поближе к очагу. Тотчас подле него возникла Ауда Лихославовна с охапкой чистого белья.

— Коли желает княже, может переодеться в сухое, а мокрые вещи отдать служанкам на просушку.

Владимир только отмахнулся.

— Пустое, чай не сахарный. Очаг у тебя добро натоплен, и того довольно будет. Ты лучше вот что, красавица, поставь-ка мне кубок зелена вина, мясца какого, зелени там… Ну, чего мне тебя учить?

Трактирщица понятливо кивнула и исчезла. Не успели князья перемолвиться и парой слов, как перед новоприбывшим появились блюда с ароматной снедью и кувшин с вином.

— Вот это по-нашему! — одобрил Владимир, принимаясь за еду. — Так чего такая спешка? Почему не в чьём-нибудь тереме, как обычно? Что стряслось? Выкладывайте.

Милослав пригубил из глиняного стакана вина и в упор посмотрел на Владимира.

— Честно говоря, мы сами знаем не больше твоего. Это Сота просил вас собрать. Давайте дождёмся хотя бы его. Сдаётся мне, наш бывший регент будет вскорости.

— Буду рад встрече, — кровожадно оскалился Чиримень. Дело, конечно, крылось в том, что Тигарьск с Мироградом находились в состоянии донельзя странной вялотекущей войны, смысла которой никто не понимал. Разве что сам Сота, который её и развязал, но мироградец пока не спешил поделиться своими соображениями на этот счёт.

— А, — с пониманием протянул Владимир. — Должно быть, дело в Бориче. Я слышал, там дела ещё те.

— Да что там Борич? Просто город вырос достаточно, чтобы сбросить ярмо Соты со своего горба, и всего делов. У нас дела почище будут, — князь Тигарьска понизил голос до шёпота и навалился на столешницу, призывая остальных последовать его примеру. — У нас же тут кровавый дождь случился. Люди решили, что это знамение этого, как его? — Чиримень пощёлкал пальцами. — Нетопыря Заступника или вроде того. Всех попов перерезали, включая инквизиторов.

Владимир Лихоборский присвистнул.

— Думаешь, они не правы? — с ноткой иронии обронил Милослав.

— Не знаю, — всё так же шёпотом ответил Чиримень. — Но кроме дождя, были ещё кузнечики.

— Кузнечики? — переспросил новиградский великий князь.

— Кузнечики! — кажется, тигарьца уязвил его тон. — Тучи кузнечиков. Вот таких, — Чиримень многозначительно ударил себя ребром одной ладони по другой. — Чёртовы тучи. И если на их пути оказывался человек, то через миг от него оставался голый скелет. Я лично это видел, вот этими самыми глазами!

Последнее заявление заставило князей немного иначе взглянуть на байку из Тигарьска.

— Твою мать! — потрясённо вымолвил родович.

— Во-во, — поддержал его Чиримень и выпил.

— А ты где был при этом? — осведомился Фатьян. — Ну, когда горожане решили расправиться с инквизиторами и присными.

Чиримень напыжился и принялся перебирать перстни, коими были усыпаны его пальцы.

— У нас на тот момент были дела важнее храмовников.

Родович задумчиво кивнул.

— Да, — протянул Милослав, — дела. Володь, а у тебя что слышно?

— Да я что? — растерялся лихоборец. — Таких дел у нас пока, тьфу-тьфу-тьфу, — он трижды постучал по столешнице костяшками пальцев, — не стряслось. Ну, из новостей что? Внучка у меня родилась, представляете? Трое внуков, и вот наконец девка! Будет мне отрада на старости лет. Любимой назвали.

Лихоборец расплылся в такой счастливой улыбке, что вокруг как будто даже стало светлее. Остальные князья горячо поздравили товарища и выпили за здравие новорожденной.

— Слушай, а я никак в толк не возьму, — Чиримень снова перегнулся через стол, — а как ты дочку всё-таки за Фауилтиара отдал? У вас ведь даже до войны дошло из-за того, что Блажена за недомерка не хотела идти.

— Да, знатно вы с Фатьяном тогда этим катхаирцам вломили! — хохотнул новиградский князь и отсалютовал стаканом лихоборцу.

Владимир как будто немного смутился.

— Да как? Не поверишь. Подрос парень, слегка ума набрался. Была как-то у арагузского графа гулянка. У них это балом называется. Там мы и увидели впервые уже не катхаирского волчонка, а серьёзного конунга. Ну и как-то паршивец уболтал мою девку. Уж не знаю как. Чего-чего, а настойчивости засранцу не занимать.

— Аминь!

Чокнулись, выпили.

— Ну, и как ей с ним?

— Да шут их знает. Вроде нравится. Детей вон строгают одного за другим.

— Да, хоть одна хорошая новость, — вымолвил Фатьян. — Поздравляю, дружище.

По мере того как пустел кувшин с хмелем, становилось всё теплее. Князя Владимира перестал бить озноб, у остальных на лбу выступил пот. Вороты дорогих рубах расстегнулись, пояса ослабились.

За соседними столами вполголоса переговаривались дружинники. Время от времени с их стороны раздавался сдержанный смех. Бойцы казались расслабленными, но опытный глаз тотчас бы заметил, как они украдкой осматриваются и прислушиваются. В любой миг воины были готовы схватиться за оружие. И несмотря на смех, в их компании то и дело сквозило нервное напряжение: во взгляде, в голосе, в осанке.

Дверь трактира распахнулась, и на пороге возник старик. Шириной плеч он выдавал в себе привычку к тяжкому труду или ратному делу. О втором говорили ещё красный воинский плащ за плечами и крепкий, хоть и изрядно потёртый меч у бедра. Старец опирался на сучковатый костыль и выглядел весьма потрёпанным, к тому же был мокрым до нитки. Обведя заведение хмурым взглядом из-под густых насупленных бровей, пришелец захромал к стойке. За ним тянулась свита крепких молодцов.

— Ну и проклятая же погодка выдалась! — ворчал старик. — Чтоб ей пусто было!

— Доброго утречка! — просияла Ауда Лихославовна и бросилась к гостю. — Рада приветствовать почтенного князя в моём трактире! Я — Ауда, и сегодня я буду рада услужить вам всем, чем только смогу.

Дальше она слово в слово — видно, что уже не в первый раз — сообщила пришельцу всё то же самое, что до этого Владимиру, и привела к столу с князьями. Человек остановился в двух шагах от стола и с кривой улыбкой произнёс:

— Ну, здравствуйте, господа.

Владимир не ответил. Он молча стиснул зубы и в упор посмотрел на пришельца. Фатьян, напротив, сдержанно кивнул, при этом не удостоив старика и взглядом. Чиримень вперил в человека и сощурил свои и без того маленькие глазки. Сложив тонкие изящные пальцы домиком, князь Тигарьска процедил сквозь зубы:

— Доброго здравия, Сота.

Один только Милослав поприветствовал мироградского князя кивком, как и всех предыдущих. Жестом он пригласи Соту присаживаться.

Мироградский престолодержец посмотрел сначала на одну сторону, где сидели Фатьян и Владимир, потом на другую, где его испепелял взглядом Чиримень, и позвал подручного:

— Благодей!

Перед ним тотчас вырос высокий жилистый мужик в кожаном доспехе.

— Слушаю, княже.

— Притащи мне лавку.

Благодей кивнул, и уже через мгновение небольшая — человека на три-четыре — деревянная скамья стояла в торец к столу, прямо напротив Милослава. Сота отколол фибулу, снял плащ, а затем стянул через голову рубаху. Взорам открылось изрезанное застарелыми рубцами бледное тело. Верхнюю одежду князь Мирограда отдал подручному и жестом отпустил его. Потом, не проронив ни слова, сел и уставился в очаг.

Остальные князья так же молча сверлили его взглядами.

Трактирщица благоразумно бочком, бочком убралась прочь.

— Итак, — не выдержал Милослав, — Сота, зачем просил созвать князей? Или ты хочешь дождаться остальных?

Мироградец нахмурился и медленно покрутил головой.

— Нет. Богоруча даже не ждите, это я вам гарантирую. А Вериян ещё наверняка очень далеко. Ему потом можно обсказать вкратце.

— Замечательно. — Милослав сложил ладони и опустил на них подбородок. — Тогда рассказывай.

Сота помедлил, подбирая слова. Раньше за ним такого не водилось, что привело остальных князей в некоторое недоумение. Наконец мироградец заговорил, и это сбило всех с толку ещё сильнее.

— Что я могу сказать, государи? Кажется, нам пришла пора объединиться.

Князья в мёртвом молчании таращились на него несколько ударов сердца, потом Владимир не выдержал и расхохотался, а за ним и Чиримень.

Им обоим в своё время Мироград вонзил нож в спину.

— Да, — кивнул Сота. — Вероятно, я должен объясниться.

— Как минимум, — выдавил Чиримень.

— Именно! — поддержал Милослав. — И давай сначала. Ты же был честным воином, Сота, что с тобой стряслось?

— Да.

К этому времени перед Сотой уже появились блюда со снедью и выпивка. Даже не взглянув в сторону еды, мироградский князь схватил кувшин и долго пил прямо из горлышка. Потом он отёр усы и заговорил:

— Знаете что? Я не собираюсь перед вами оправдываться. Мне давно уже плевать на ваше мнение и мнение кого бы то ни было вообще.

— Мы это заметили, — надменно бросил Чиримень, сложив руки на груди.

— А собрал я вас из-за него, — Сота указал большим пальцем на тигарьчанина.

— Из-за Чирименя? — удивился Фатьян.

— В том числе. Вернее, из-за того, что стряслось в его столице. Кровавый дождь, а потом не менее кровавые расправы над попами. Полчища саранчи, которые неизвестно откуда взялись и чёрт знает куда подевались. Да вы, верно, уже знаете. Даю руку на отсечение, что тут замешан некий Нетопырь Заступник.

Князья в который раз переглянулись. Сота горько усмехнулся.

— Знаешь, Чиримень, тебе ещё повезло. Ты саранчой отделался, а у меня эта тварь обосновалась под самым боком.

— Небесный Нетопырь? — выпалил Милослав, совершенно забыв о том, что сам же призывал не перебивать Соту. — Хочешь сказать, он существует?

— Как я и ты, — кивнул мироградский государь. — Я видел эту падаль собственными глазами, когда он в компании таких же образин летел в сторону Больших сулиц. Правда, я тогда не знал, куда он направляется, и как дурак радовался, что он наконец убрался.

Князья все обратились в слух.

— А началось всё с того, что он заявился в Борич и принялся там судить и рядить всех без разбора. Устроил показательную казнь местного князя. Разорвал в клочья пару бояр, что ещё народу надо, чтобы он уверовал в тебя всей душой? Скажи им, что пришёл заступаться, и убей кого-нибудь побогаче — вот путь к успеху. Тогда я не знал, с чем связываюсь, а потому пошёл с войском, чтобы восстановить порядок в городе.

После этого Сота замолчал и несколько раз глубоко вздохнул и взялся за сердце. Посидев некоторое время без малейшего движения, он вдруг схватил со стола кувшин с вином и допил остатки.

— Есть у него такая привычка… Гаденькая. Когда видит, что его дело в шляпе — не раньше! — начинает реветь на всю округу: «Аз воздам!» — Сота округлил глаза и повторил ещё громче. А потом ещё: — «Аз воздам!», «A3 ВОЗДАМ!», и знаете, что? Воздаёт. Он, мать его, правда всем развешивает! Я повидал чертовщины на своём веку. Поболее, чем вы все вместе взятые. Но такого… Мы быстро вошли в город. Там и защитников-то толком не было. Какое-то ополчение. Кто они против моих воинов? Мы прошлись по ним, как… — Сота вновь замолчал, подбирая удачное сравнение, но, так ничего и не придумав, просто продолжил: — А потом мёртвые встали, и теперь они не боялись ни меча, ни топора. Они с голыми руками стоили десятерых, а то и более моих воев. А рядом с ними, прямо из праха земного, встали твари с железными хвостами. Их не взять никаким оружием, зато хвосты эти пройдут через любой твой доспех и не заметят.

Сота Хромой навалился на стол и мрачно заглянул в глаза поочерёдно Фатьяну, Владимиру, Милославу и Чирименю.

— Армии Мирограда не стало быстрее, чем я успел отдать приказ к отступлению.

Князья потрясённо молчали. Милослав буравил взглядом столешницу. Фатьян нервно тёр ладони и пытался подать какие-то знаки своему другу, но Владимир в изумлении смотрел куда-то сквозь Соту. Чиримень закрыл лицо руками и притих.

Несколько раз из-за угла показывалась трактирщица Ауда, но, быстро оценив настроение за столом, всякий раз благоразумно убиралась прочь.

— Хляби вам небесные, мужики, — выдавил Сота и потянулся через стол, чтобы забрать кувшин, который стоял перед Владимиром.

Лихоборец не возражал.

Выпив, Сота крякнул и занюхал кулаком. Снова заговорил:

— Он перебил всех в Сулицах и теперь собирает туда нелюдь со всего Горнего. Как думаете, для чего?

Ему никто не ответил, но это молчание было красноречивее любых слов.

— Вот то-то и оно, милостивые государи. Так что, видно, пришла нам пора забыть всё былое и встать плечом к плечу.

Чирименя передёрнуло, но на сей раз на это никто не обратил внимания.

— Но этого мало, — продолжал Хромой. — С нами должны встать удельные князья, чьи наделы не входят в состав Совета. Нам понадобится твой зять, Владимир, с его морскими волками. А ещё кто-то должен просить помощи у Храмовых скал. Меня они слушать не будут, но вы — добрые чада Святой Церкви. Вам должны поверить. Нам нужны все. И времени у нас, боюсь, что нет.

— А что твои друзья в шляпах? — спросил Чиримень.

— Они меня послали. Либо у них есть дела поважнее, либо не хотят связываться.

— Ты оставил кого-нибудь наблюдать? — это уже Фатьян.

— Разумеется. Я ещё не настолько выжил из ума. Но послал я туда Поволода, боюсь, как бы дров не наломал. Он же у нас герой.

— Поволода Змееборца? — уточнил Владимир.

Сота кивнул.

— Коли ты не выжил из ума, на кой ляд ты отправил того, кто может наломать дров? — вспылил Чиримень.

— А остальные остались под Боричем, — развёл руками Сота. — Этот просто с нами не пошёл тогда. Сказал, что бить своих же недостойно воина. А вот нарваться на Нетопыря — это, пожалуй, по его части.

Чиримень выругался. Милослав понимающе похлопал его по плечу. Хозяин новиградской земли, на которой они все сегодня собрались, сложил пальцы домиком и опустил на них подбородок.

— То, что ты поведал нам, Сота, надо переварить. Давайте встретимся вечером?

— Отлично, — ворчливо отозвался мироградец. — Наконец-то вытяну мои старые кости. Знаешь, как перед дождём колени ломит? Да откуда тебе знать? Я в твоём возрасте, помню, тоже…

Но что там помнил Сота о своей молодости, так никто и не узнал. Мироградец просто замолчал на середине фразы и, опираясь на костыль, тяжело поднялся. Потом он сгрёб всё ещё мокрый плащ и поковылял к выходу.

— Эй, ты куда? — крикнул вслед Милослав.

— На постоялый двор, — не оборачиваясь, бросил Сота.

— Не ходи, там, говорят, нечисть! — выпалил Владимир.

На это Сота обернулся и в упор посмотрел на лихоборца.

— Это вам, светлым князьям, приличествует её бояться, а я уже привык.

С тем он и вышел из «Булочек Аудочки».

Снаружи всё ещё лил дождь.

* * *

Ещё не спала полуденная жара, а лагерь уже был разбит. Там и здесь — на широком тракте и кой-где в лесу меж деревьями — грозили небу острыми пиками походные палатки армии Поволода Змееборца. Работа кипела. Кто-то собирал палатки и шатры. Вбивались колья, натягивались верёвки и опоры. Другие шли в лес, чтобы пополнить запасы еды и воды. Третьи занимались лошадьми — поили, кормили. Распрягать никто не торопился. Всюду раздавалось ржание, глухие удары топора по дереву и зычный окрик десятников, раздававших приказы.

Поволод Змееборец находился в самой большой и просторной палатке лагеря. Он стоял в компании десяти приближённых у квадратного стола, покрытого зелёным сукном. На столе лежали стопки пергамента и карта окрестных земель.

— Лазутчики внесли пару изменений, — Поволод делал пометки прямо на карте гусиным пером, которое временами обмакивал в тонкую изящную чернильницу. Змееборец сурово смотрел на план Больших сулиц, как будто хотел разобраться с ним по-мужски прямо сейчас. — Вот здесь и здесь у них основные укрепления. Башня вот тут, — он начертал огромный крест примерно в семи верстах от лагеря на северо-восток. — Эта тварь там. Ударим сразу со всех сторон. Основные силы направим на северо-запад, там у врага ещё не закончено строительство стен. В бой их поведёшь ты, Хостомар.

Хостомар Окаянный кивнул огромной косматой головой.

— Свиридей, ты ударишь им с тыла. Можешь уже выдвигаться и прихвати с собой осадную машинерию.

— Понял! Славная будет битва, дружище!

— Воистину, брат!

Свиридей Каменный выхватил меч и, отсалютовав своему предводителю, бравым шагом выкатился из палатки.

Поволод оглядел остальных.

— А мы ударим в лоб. Подождём, когда Остеней со своими ребятами выйдет на позицию, и ударим!

Воины дружно заревели.

К Поволоду подошёл высокий крепкий блондин. Это был его друг детства. Тот самый, с которым они сидели верхом на заборе, размахивая прутиками. С тех пор утекло много воды. Поволод стал прославленным героем, а Лука так и остался его верным другом и советчиком. Но не более.

— Слушай, нас послали сюда наблюдать. Может, для разнообразия так и поступим?

Змееборец грозно посмотрел на Луку.

— О нет. Нет, нет, нет. — Друг похлопал Поволода по груди. — Я знаю этот взгляд. Ты так смотришь, когда кто-то или что-то вдруг встаёт между тобой и очередным подвигом. Но сейчас совсем другой случай, Поволод. Тебя отправил сюда великий князь с конкретным поручением. Ты понимаешь, какие могут быть последствия?

— Победителей не судят, Лука.

— Зато проигравших пинают все.

* * *

Вечер ещё не настал, а войска уже были на позициях. Большинство из них скрывалось под сенью лесов. Кто-то прятался за холмами, что тянулись с севера на северо-восток в сторону Борича. Но остальные силы под предводительством Поволода Змееборца медленно продвигались вдоль тракта прямо в лоб неприятелю.

Едва на горизонте замаячил шпиль чёрной башни Небесного Нетопыря, Поволод скомандовал остановиться. Глашатай трижды протрубил в рог, и конница постепенно стала переходить на шаг, а немного погодя остановилась. Казалось бы, пехоте должно быть с этим проще, но нет. Задние ряды напирали, сделав несколько шагов по инерции. Если задние ряды прошли на шаг больше необходимого, то те, кто шёл перед ними, вынуждены были пройти лишних два шага, следующие — три-четыре и так далее. Это катилось, как снежный ком. В итоге войско шло ещё пару минут после того, как раздался сигнал, прежде чем остановиться окончательно.

Поволод тем временем открыл чересседельную сумку и выудил оттуда небольшую раздвижную штуку, похожую на тубу или свиток. Это был дедерски дорогой подарок, который ему поднесли на одном из приёмов в Северных землях. Змееборец раздвинул её и поднёс к правому глазу. Теперь он мог разглядеть всё, что делается за семь вёрст впереди.

— Что за?.. — процедил сквозь зубы дхоницкий князь. Некоторое время он всматривался, не веря собственным глазам, а потом побагровел от злости и прохрипел: — Привести мне этих лазутчиков. Быстро!

* * *

Хостомар Окаянный расположил свой отряд в половине версты от границы Больших сулиц. Люди стояли в полном доспехе, готовые в любой момент вступить в бой. Легковооружённая рать на всякий случай рыла окопы и волчьи ямы. Вокруг стана каждые пятьдесят шагов стояли лучники с частичной натяжкой луков, чтобы в решительный момент не терять времени. Тяжёлая пехота строилась квадратами и колоннами в зависимости от той местности, что была перед ней. По ровной готовились пройти квадратом. Где начинались спуски и подъёмы, там сподручнее было идти строем по четверо в ряд. Витязи подтягивали подпруги и сбрую, проверяли крепления сёдел и уздечек.

Сам Хостомар, назначив заместителей, ушёл во главе пятерых лазутчиков, чтобы собственными глазами посмотреть, что к чему. И каково же было его удивление, когда не прошли они и сотни саженей, как нарвались на засаду.

Шесть человек в лёгком доспехе — для быстроты — осторожно пробирались кустами и перелесками, когда им в бок ударило никак не меньше десятка нетопырей. Твари непостижимым образом умудрились скрыться в густых кронах деревьев, а когда здесь показались люди, буквально упали им на голову. Огромные кожистые крылья, на которых чёрные создания словно скользили по воздуху, не дали им разбиться.

Двоим лазутчикам нетопыри прыгнули прямо на спину. Мелкие острые зубы тотчас вцепились воинам в шею. Те истошно заорали, но не запаниковали. Один упал на колени и, выхватив засапожный нож, вонзил клинок прямо в голову крылану.

Второй просто ухватил меч двумя руками и быстро занёс его за спину, как если бы колол дрова. Меч только поцарапал нетопырю ключицу, отчего тварь ещё крепче вцепилась разведчику в шею.

Хостомар взмахнул мечом и бросился на ближайшего нетопыря. Тварь ещё не успела коснуться земли, а Окаянный уже прирезал её, как собаку. Ногой оттолкнув крылатую тушу, освободил клинок и тут же рубанул вправо. Нетопырь, в которого он метил, успел отпрыгнуть, но тут же получил в затылок яблоком меча от другого человека.

— Милош, живо беги в стан и предупреди всех! — приказал Хостомар. Дружинник кивнул и со всех ног помчался обратно к войску.

Сам же Хостомар развернулся на пятках и тут же получил крылом. Легендарного воина оторвало от земли, и Хостомар спиной наткнулся на дерево. Из лёгких выбило весь воздух. Перед глазами потемнело. А когда воин падал, то отбил себе копчик о торчащий из земли корень.

Чёрное кожистое крыло было последним, что увидел прославленный воин.

* * *

Лука лично проследил, чтобы всех лазутчиков до единого поставили пред светлы очи государя. Их нашлось без малого двадцать пять человек. Все с удивлением смотрели на князя, ничуть не понимая, чего их сюда всех притащили.

— Как это понимать, мать вашу? — выпалил Поволод и указал подзорной трубой в сторону Больших сулиц. — Что это за хрень?

Лазутчики недоумённо проследили за круглой штукой в руке князя и, разумеется, ничего толком не увидели.

— Там всё совсем не так, как вы, уроды, мне рассказывали! — охотно пояснил Поволод.

— Но этого не может быть! — воскликнул лазутчик, что стоял одним из первых, прямо перед князем. Большинство этой братии Поволод набрал из Мирограда, часть из Родова, но именно этот относился к тем, кто пришёл вслед за ним прямо из Дхоницы. Этого Поволод знал лично. Даже помнил его имя — Горята.

И оттого было вдвойне обиднее.

Змееборец одним движением выскочил из седла. Он оказался прямо перед лазутчиком, мог посмотреть Горяте в глаза. Выхватив меч, князь упёр его жало в яремную впадину. Из-под клинка побежала тонкая струя крови.

— Ты смеешь мне перечить, холоп?! — проревел князь Змееборец.

Горята попятился и, споткнувшись, упал. Инстинктивно он поднял руку перед лицом, словно пытаясь защититься.

— Вы за кого меня принимаете?! — гремел Поволод, обращаясь уже ко всем лазутчикам без исключения. — Вы заигрались, ребятки. Я такого не прощаю…

Лазутчики потупились.

— Но прежде чем вас повесят, скажите, почему? Чем вас подкупило это чудовище? Деньгами? Властью? Женщинами?

Горята встал и ухватился ладонью за клинок князя. Посмотрел ему в глаза.

— Нет. Вы просто осмелились пойти против бога и будете наказаны.

— Аз воздам! — грохнули все лазутчики как один.

После этих слов меч Поволода рассыпался прахом.

Змееборец в ужасе уставился на бесполезное перекрестье и попятился. Его замешательство не длилось долго. Поволод нахмурился и закричал:

— Измена! Казнить ублюдков!

Ещё не успев закончить, он ринулся врукопашную. Лазутчики поймали князя, как мальчишку, и, связав, куда-то потащили. Поначалу Поволод сопротивлялся, но стоило ему на миг отвлечься и увидеть, что происходит, как знаменитый воин оцепенел.

Его прознатчики, которых приволокли сюда чуть не как котят — за шкирку, теперь голыми руками крушили тяжеловооружённое воинство. Причём это не фигура речи — они буквально отбивали меч собственной рукой и даже не царапались. Крепкие юшманы и бахтерцы сминались под тяжестью их кулаков.

Тем временем самого Поволода подняли и подвесили на толстом суку. Теперь он мог ещё лучше видеть, что происходит. Поволод медленно крутил головой из стороны в сторону и всё повторял: «Нет… Нет, нет, нет. Нет!»

Пока неубиваемые лазутчики громили войско в голове, из леса посыпали твари одна уродливее другой. Отвратительные нагие богинки, похожие на человеческих женщин, с дедерски огромными головами и отвисшими до колен грудями, хватали всадников длинными многосуставчатыми руками и стаскивали вниз. Там они душили людей и рвали зубами в клочья. Витязи сопротивлялись. Будучи ещё на конях, они рубили тварям головы, но нечисть была куда проворнее. Даже оказавшись на земле, мужи проявляли недюжинную стойкость и отбивались до последнего. Истекая кровью, все в ошмётках собственной плоти, они отмахивались ножами, били палицами или просто кулаками. Случалось, даже утаскивали вслед за собой одну-две богинки, но после этого неизменно умирали.

По земле ползли волосни. Они были похожи на больших червей, только мохнатые, как гусеницы. Волосни обвивались вокруг ног и копыт и ломали их. Если кто-то из дружины падал, эти твари тотчас накручивались ему на шею и душили. Они были такими юркими, что воины за всю битву не затоптали или случайно не зарубили ни одного червя.

Вместе с богинками и волоснями из леса выпрыгивали уродливые стрыгари. Они походили на помесь огромной собаки и лошади. А ревели так громко, как не орут все грешники дедеровой кузницы.

Местность сразу в трёх направлениях прочертили белые лучи. Это вступили в дело рытники. Поволод поразмыслил, почему они не вмешались раньше, и пришёл к выводу, что просто пробирались поближе к передовой, чтобы не задеть своих. О других вариантах князь даже думать не хотел.

Рытники выжгли всё на пятьдесят локтей окрест, и какое-то время казалось, что они одержали верх — твари перестали ломиться. А потом бестии повалили с новой силой. Воины Храма косили их белыми лучами, как траву, но направлений было слишком много, слишком широко растянулось войско. Три рытника при всём желании не могли везде поспеть, хоть разорвись.

К чести дружины Поволода, воины быстро разобрались в положении. Бойцы перегруппировались и выстроили стену из щитов. Шесть десятков витязей ринулись в бой, привыкшие к превосходству конницы над пехотой, и тут же оказались сметены ордами чудовищ, которые всё пёрли и пёрли из леса.

Несколько человек локтями прокладывали себе путь в сторону, откуда армия только что явилась. Поволод присмотрелся — ривы. Князь так кичился наличием этих охотников за чудовищами в своём войске, а они удирали во все лопатки.

— Стойте, чёртовы предатели! — заревел он и забился в путах.

Ривы его либо не услышали, либо не послушали.

Из-за щитов посыпали стрелы. Первый залп был сумбурным и нестройным, зато во второй раз стрельцы ударили слаженно, как один. Несколько стрел ушло в молоко, но большинство попало в цель. Поражённые чудовища валились на землю кто с диким рёвом, а кто и в гробовом молчании. Другие пёрли вперёд прямо по их телам. И даже если кого-то ранили не сильно, то свои же заканчивали дело.

Одна из стрел угодила Поволоду в живот. Он стиснул зубы и зарычал. Рык превратился в кашель. Изо рта потянулась тонкая струйка крови. Знаменитый воин Поволод Змееборец постарался взять себя в руки и принялся глубоко дышать, чтобы умерить боль. Одно радовало — терпеть уже не долго.

— Нет, — будто прочтя его мысли, вымолвил лазутчик, который остался караулить, чтобы князь не сбежал, — ты не умрёшь. Не сейчас. Смотри. Это ты привёл этих людей на смерть.

— Ты поработил их, да? Моих прознатчиков больше нет, да? Я говорил не с ними — с тобой. Ты — Нетопырь.

Лазутчик ничего не ответил.

Дружинники всё ещё пытались удержать стену щитов, из-за которой остервенело работали копейщики и лучники, но с каждым мгновением становилось всё труднее. Твари из леса просто брали числом. Они слепо лезли вперёд по трупам своих и чужих, даже друг по другу.

Поволод услышал хлопки и посмотрел в их сторону. Это со стороны чёрной башни летели нетопыри. Их были сотни. Каждый держал что-то в руках. Когда они подлетели на достаточное расстояние, князь смог разглядеть, что это камни. Ещё немного — и булыжники полетели вниз, прямо на головы дружинников.

Воины быстро вскинули щиты, и тем не менее неожиданная атака с воздуха положила треть войска — булыжники пробивали щиты насквозь.

Стрельцы разбились надвое. Первый ряд продолжал стрелять в лесных тварей, а второй заработал по нетопырям. Крыланы бросились врассыпную и исчезли за уцелевшими кронами.

Рытники шли вглубь лесов, выжигая всё вокруг себя. Одна вспышка света, исходившая из ладони цепного пса Храма, развеивала пеплом десятки тварей любой величины и бронированности. Но рытников было слишком мало, они двигались в трёх разных направлениях, всё вперёд и вперёд, и некому было прикрыть им спину. Поэтому сначала на северном направлении перестали мигать белые лучи. Следом за ним исчезли они и на восточном. Западный рытник держался дольше всех, но в конце концов и он исчез, погребённый под тушами нападавших существ.

Поволод выругался.

— Нравится? — участливо поинтересовался лазутчик нетопыря, теперь уже в этом не было сомнения. — Да, дружочек. Это всё из-за тебя.

— Будь ты проклят! — взорвался князь Дхоницы. — Слышишь? Будь ты трижды проклят, нетопырь! Чтоб все черти дедеровой кузницы…

Поволод говорил ещё что-то, но его слова потонули в хохоте сущности, что вселилась в его лазутчика.

— Знаешь, если бы мне давали по медяку каждый раз, когда кто-то меня проклинал, я бы уже давно собрал собственное княжество, даже не прибегая к божественным силам. Лучше заткнись и смотри.

И Поволод посмотрел.

Остатки его войска рассеялись по лесам, где людей преследовали чудовища и неизменно настигали. Там и здесь мелкие группки дружинников ещё пытались отбиваться, но силы были неравны.

И уже очень скоро на тракте, где ещё несколько мгновений назад стояло многотысячное войско, остались только уродливые создания, которые лениво слонялись меж трупов, выискивая себе кусок пожирнее.

Лазутчик нетопыря развернулся всем телом и посмотрел на князя.

— Ну, вот и всё, Поволод Змееборец.

Лазутчик ударил кулаком по стволу, и ветка, к которой был привязан Поволод, с громким хрустом отвалилась. Сам прославленный герой мешком упал на мягкий мох. Лазутчик взял его сзади за шею и крепко сжал. Кожа лопнула, из образовавшихся разрывов потекла кровь. Поволод заревел и забился от боли. Лазутчик сжал хватку сильнее и рванул на себя. Князь Поволод Змееборец несколько раз дёрнулся и обмяк. Его голова неестественно завернулась назад.

В руках у лазутчика остался кусок позвоночника в полпяди длиной.

* * *

Милош бежал так быстро, как только мог. Несколько раз он падал, запинаясь о корни и валежник, бился лицом, царапался вообще всем, что было открыто, но всё равно бежал. Дыхание давно сбилось, а цвета перед глазами поблекли.

Ещё далеко до самого становища дружинник услышал шум, характерный для жестокой сечи, кажется, засаду устроили не только на их разведывательный отряд.

Умом он понимал, что всё плохо, скорее всего, никого уже не спасти, но честь воина велела спешить. Судя по крикам, рубка стояла лютая, но такого Милош не ожидал.

Когда вдалеке меж проплешинами зелёной растительности только-только замаячил отряд, ничего толком нельзя было понять — всё мельтешило в дедерском калейдоскопе. Но когда воин подбежал ближе и разглядел, что происходит, то от удивления постепенно перешёл на поступь, а потом и вовсе остановился.

Против товарищей Милоша восстал лес.

На людей бросались со всех сторон звери и птицы. Они выклёвывали глаза, бросались в лицо и кусали за ноги. Лисы и волки, чьи шкуры пропитались кровью, остервенело рвали мышцы людей, грызли их за всё, до чего могли дотянуться. Ломая зубы о металл доспехов, погибая под ударами оружия, животные всё равно лезли, как будто их кто-то гнал, не оставив возможности отступить. Медведи вламывались в толпу тяжеловооружённых воинов и разбрасывали тех, как тряпичных кукол. Бурым монстрам могли противостоять только копейщики, но тем на головы прямо с веток прыгали рыси и вгрызались в шею.

А ветки, ветки — это отдельный разговор. Большинство из них лишь тихо колыхались на ветру, как это и положено нормальным кронам. Но иные, извиваясь змеями, обвивали людей по рукам и ногам. Они выдёргивали всадников из седла. Они хватали за колени и утаскивали орущих дхоницев куда-то в лесную тьму. И, конечно, ветви душили каждого, кому могли дотянуться до горла.

Дружину охватила паника. Многие бросали оружие и пытались удрать. Никому это не удалось. Кого-то разорвали напополам деревья. Другие напоролись на медведя. Третьи угодили в собственные ловушки и волчьи ямы.

— Господи боже, — сказал Милош.

В горле стоял ком.

Дружинник вытер потную ладонь о штаны и покрепче перехватил меч. Левой рукой вытянул из-за сапога нож. Глубоко вздохнув, он взял разбег…

…И вдруг ощутил, как грудь и пояс Милоша обмотали две крупные ветки. Мужику стало трудно дышать. Он захрипел и схватился за шею. А потом его передавило пополам. Обе части тихо шлёпнулись на травяной замшелый наст недалеко друг от друга.

* * *

Гундарь и сотник Буслай сидели за столом друг напротив друга. Они остались единственные на всей заставе для охраны рубежей грядущего великого сражения, чтобы никакой слободский увалень по ошибке не угодил прямо в дедерову кузницу. А что там была именно дедерова кузница — не оставалось сомнений. Земляной пол дрожал. Глиняные стаканы на столе слегка дребезжали, стучась друг об друга и о столешницу.

Гундарь ел краюху чёрного хлеба с крупными зёрнами прямо в мякише. С ним всегда такое случалось, когда становилось страшно или парень о чём-то волновался, — он ел. Но сейчас это ничуть не помогало. В животе урчало.

Сидевший напротив Буслай был спокоен и собран. Он монотонно скрёб точильным камнем ослепительное полотно меча и попеременно смотрел то на дверь, то в окна.

— Ну, червячка заморили — и будет, — вымолвил он. Встал и одним движением бывалого рубаки вогнал меч в ножны у левого бедра. — Идём, у нас всё ещё есть дело.

Гундарь вздохнул и, нахлобучив на голову подшлемник, потащился следом за сотником. По пути парень цеплялся ножнами за всё, что можно, обронил каганец, разлил по полу масло, ударился об косяк и плечом задел образ святого Арефа Затворника. Иконка покачнулась и упала прямо ликом в масло.

— Дурной знак, — заметил Буслай.

Гундарь громко сглотнул.

Едва они подошли к приоткрытым воротам, как увидели, что к заставе идёт незнакомец. Ни одеждой, ни лицом он не выделялся, разве что нёс кожаный мешок, из которого то и дело капала красная жидкость. Гундарь догадывался, что едва ли это было вино.

— Началось, — почти весело сказал сотник и потянул меч из ножен.

Гундарь тоже выхватил клинок, отнюдь, правда, не уверенный, что готов пустить его в дело.

Человек всё приближался, и с каждым его шагом парень всё вернее понимал, что смотрит незнакомец исключительно на него — на Гундаря. Молодой ратник перекрестился накосую и зашептал молитву.

Губы пришельца тронула злорадная улыбка.

— Стой, добрый человек! — Буслай меж тем вышел вперёд и перегородил собой дорогу. — Извини, но дальше тебе путь заказан. Повергайся назад.

Незнакомец никак на это не отреагировал. Он шёл, как и шёл, не отрывая взора от Гундаря. Буслай замахнулся.

Тот поймал клинок голыми руками, и меч обратился во прах. Вторым движением незнакомец отмахнулся от сотника, и воина разорвало надвое.

Время для Гундаря словно растянулось. Он видел, как верхняя часть сотника медленно вращается в воздухе и летит вон с дороги. Наблюдал, как разматываются и кольцами, как верёвка, падают на землю его кишки. Нижняя часть сделала несколько шагов и упала в огромную лужу собственной крови.

Гундарь хотел закричать, но лёгкие схватил спазм, и парень не мог выдавить из себя ни звука.

Существо, похожее на человека, но явно не человек, подошло на расстояние одного рукопожатия и безучастно посмотрело на разорванного Буслая.

— Двое мне не нужны, — бесцветным голосом произнесла тварь. — Ты моложе, выносливее. Сгодишься.

Гундарь хотел спросить — для чего? Но по-прежнему молчал как рыба об лёд.

— Ты должен пойти и передать всем моё послание, — молвило существо. — Минул век человечества, настала эра Великого Нетопыря! Все расы и народы Горнего должны покориться и преклонить колено или будут наказаны! — Тварь перевернула мешок и вытряхнула содержимое. Оно с тихим плеском упало в кровь.

Гундарь не видел, что там, поскольку не мог оторвать глаз от лица существа.

После этих слов за спиной что-то очень громко затрещало. Гундарь оглянулся.

Острог хрустел и рушился, осыпаясь трухой, словно с момента, как его поставили, прошли сотни лет, а не несколько недель. Истлело всё, вплоть до железных петель на дверях и ставнях. Скоро от крепкого деревянного сруба остались только разновеликие кучки гнилой щепы. Подул ветер и частью смёл её в сторону. А то, что осталось…

…Лежало в виде огромных нетопыринных крыльев.

Гундарь вздрогнул и мигом вспомнил про незнакомца, обернулся, но твари уже не было. Тогда ратник медленно перевёл взгляд под ноги и вздрогнул: там лежала голова великого воина, прославленного чудоборца — Поволода Змееборца.