Кто создает мечты

Павел Борисов (2025)

Ольга Черникова, в ожидании карьерного роста, от нотариуса узнает о смерти богатого отца Аркадия Клеонского. Ольга попадает в интриги, раскручиваемые другом детства ее отца Геннадием Пищальниковым, стремящимся любыми способами захватить империю Клеонского. Клеонский оказывается жив, его встреча с дочерью неминуема, но Пищальников отправляет киллера по следу Аркадия. Клеонский передал Ольге серебряную звезду, ставшую реликвией семьи и передававшуюся по наследству. По воле судьбы спустя века возникают отношения между потомками Бланкаров и Клеонских. Звезда ранее принадлежала османскому военному офицеру Бирсену, узнавшему от своего старого друга, что он — русский дворянин Алексей Воронцов, похищенный младенцем османским пиратом. Предок Аркадия получает звезду от генерала Бланкара, раненого в войне 1812 года. Спасение Ольги Черниковой и Марка Бланкара в звезде, способной привести молодых людей к пещере с сокровищем. Свалившееся богатство поможет им найти способ отмщения Пищальникову.

Глава 2

Глава 2. Дружба, переродившаяся в ненависть

Детство трех друзей — Аркадия, Дениса и Геннадия

Любопытство преодолело детский страх и во второй половине теплого летнего дня, когда опека взрослых ослабевает в связи с надеждой скорого окончания рабочего дня, три друга Арик, Диня и Геня оседлали своих двухколесных коней, обгоняя друг друга, позвякивая велосипедными звонками помчались по улице.

— Эй, мальцы, — сердито выкрикнул пожилой продавец лимонада и мороженого, — ну-ка подойдите ко мне. — Он заметил мальчишек издалека и своим громким голосом смог их остановить.

— Что дед, Степан? — Спросил Геня, первым подъехавший к мобильной торговой точке. — Почему тебя тетя Рая опять запрягла в торговлю? — Посмотрел на подоспевших друзей, побросавших велики рядом с палаткой.

— Это большая коммерческая тайна, — усмехнулся старик, наполняя три стакана освежающим дюшесом. — Куда же так вы разогнались, выпейте лимонада пока Райки нет. Ваши глаза выдают стремление, а направление движения говорит, что вы явно что-то задумали.

Мальчишки с благодарностью приняли из рук деда Степана прохладный сладкий газированный напиток. Денис вернул стакан, старательно вытер губы руками и смахнул пот со лба.

— Мы, дед Степан, в пьяный лес собрались не просто так, а с научной экспедицией, — тайна слетела с губ мальчика.

— Вот как, — нахмурился старый продавец и только сейчас заметил за спинами друзей рюкзаки. — Собрались, подумать только? Место для игр вы выбрали неудачное, говорят там люди пропадают. Может передумаете и покатаетесь на своих велосипедах вдоль набережной?

— Нет, дед Степан! — Решительно произнес Аркадий, он недовольно взглянул на друга, что тот разболтал их тайну первому встречному, потом вновь посмотрел на старика. — А ты можешь нам рассказать почему лес прозвали пьяный и кто там за ручьем возле горы дом построил.

Степан Фомич решил уж было попугать мальчишек дабы отвадить их от желания посещать это нехорошее место, но собралась группа отдыхающих, возжелавших утолить жажду или охладить свой организм мороженным. Трое малолетних друзей терпеливо ждали, когда дед Степан освободиться.

— Когда я был мальцом, как вы ребята сейчас, одни старики поговаривали, что в небольшой избушке в лесу живёт старая колдунья, — принялся излагать продавец лимонада, — помню моя бабушка рассказывала страшную историю.

— Дед Степан, мы любим страшные истории! — Прищурился Арик, принимая из рук Степана Фомича очередную порцию газировки.

Мальчишки стояли возле палатки, в ожидании посматривая на старика, медленно тянули прохладный лимонад. Охладиться в жару подходили и взрослые люди, направляющиеся к пляжу.

***

Дед Степан рассказывает детям страшную историю.

На округлой поляне среди подступившего леса в крохотной избушке, построенной неизвестно кем и когда жила старуха знахарка с внучкой. Почему поселились эти две женщины посреди леса и откуда они прибыли никому не ведомо, только на протяжении многих лет старуха, называемая ведьмой в ближайшем поселении, сушила травы, делала настойки на кореньях, да врачевала деревенских жителей. Местные, хоть и с опаской относились к старухе и даже называли ее ведьмой, за врачевание и снадобья рассчитывались молоком, хлебом, когда и домашней птицей. Так проходил один год за другим, жизнь у старухи с внучкой протекала неспешно, не достатке, но все же не голодная.

В те годы на эти земли прибыл молодой офицер, из-за ранения решивший оставить воинскую службу, и возжелавший построить себе имение на берегу моря. Все свободное время пришлый проводил то в обустройстве своего дома, то занимался садом, устав от забот, созывал местную знать на вечера. Прознав о расточительстве молодого офицера, одни сплетники распускали слухи о его высокородном происхождении, а другие с уверенностью называли приезжего внебрачным сыном самого великого князя, третьи судачили об его отце, богатом землевладельце из Малороссии.

Однажды, один из светских раутов затянулся до позднего вечера, местные барышни с матронами покидали дом щедрого хозяина со словами благодарности. Организатор вечера предложил оставшимся мужчинам перейти из бального зала в гостиную, где завел разговор об увлечениях. Друзья наперебой принялись излагать о своих пристрастиях, только один мужчина, постоянный участник попоек и раутов молчал, но черные блестящие маслом глаза свидетельствовали о терпеливом ожидании.

Спор между друзьями об их времяпровождении затих сам по себе, хозяину вечера все предложения показались скучными, так как не было в них никакой радости и задора. Попойки стали набивать оскомину, от скачек верхом пришлось отказаться из-за ранения, рыбную ловлю он считал увлечением ничтожным для господ, а будучи сухопутным офицером море он любил, только находясь на берегу без болтанки на яхте. Единственное слово"охота", произнесенное его новым молчаливым другом в тишине, взбудоражило воображение офицера, он мысленно представил звук ружейного выстрела, что даже почувствовал привкус порохового дыма.

Вся компания возбудилась от завтрашней охоты, каждый участник счел необходимым высказаться об оружии, предстоящих трофеях, что вызвало в гостиной излишний шум. Хозяину с трудом удалось утихомирить новых друзей. Договорившись о завтрашней утренней охоте, все присутствующие с добрыми намерениями покинули дом радушного хозяина. По утру к опушке леса съехались участники вечернего сборища, кто на открытых или закрытых с кожаным верхом бричках, кто в компании друзей на экипажах с рессорной подвеской.

Сам знатный офицер прибыл на карете, похожей на массивный дормез, Он с помощью слуги выбрался на открытый воздух, вдохнул ароматы леса и с гордым видом осмотрел присутствующих. Из своего кабриолета выпрыгнул щеголеватый охотник, подскочил к знатной персоне и, указав на егерей, сдерживающих собак, принялся нахваливать свой псарный двор. Рассыпаясь в любезностях, он поведал офицеру о порядке псовой охоты, указывая то на борзых для охоты на волка, то на гончих для травли зайцев.

Когда подготовка к охоте завершилась, участники были расставлены по номерам, один из егерей протрубил, и собачья свора кинулась через лес выгонять зверя. Старуха с внучкой в это время на небольшой поляне свободной от поваленных, деревьев собирала травы и коренья. Этим двум бедным женщинам не было никакого дела до игрищ помещиков. Девушку с поляны в лес привлек аромат цветов, от кромки поляны она сама не заметила, как все дальше и дальше уходила от бабушки. Старушка была уверена в своей внучке, она прекрасно ориентировалась в лесу и не могла заблудиться.

Возбужденный тайными звуками леса офицер аккуратно ступал на ярко-зеленый мох, пробирался через сухостой, перелазил через поваленные бурей стволы деревьев. Он посматривал по сторонам, видел мелькавших на отдалении справа и слева друзей по вчерашней попойке, осторожно шел вперед на собачий лай. Девушка заметила кусты дикой малины и с радостью принялась собирать алые ароматные ягоды в свое лукошко. Она то приседала, то тянулась чтобы собрать самые спелые ягоды, лай собак вдалеке ее абсолютно не беспокоил.

Вскоре лукошко наполнилось и внучка в нетерпении похвалы бабушки, принялась с наслаждением поглощать дыры леса прямо с куста. Офицер в ста метрах перед собой увидел, как сотрясаются ветви кустарников, подобравшись чуть ближе расслышал негромкое сопение. Где-то рядом за кустами вырвавшаяся вперед гончая разразилась громким лаем, звук отражался от деревьев и не позволял определить точное направление выстрела. Кто-то впереди ступал, потрескивали сухие ветви, а кустарник сильно затрясся.

Офицер быстро вскинул ружье и выстрелил через кусты, ломая ветви чье-то тело упало на землю, а справа на охотника выскочил заяц. Маленький зверь замер, увидев человека словно с укоризной предложил: «Ну что же ты, стреляй!» и попетлял между деревьями. Через полминуты к охотнику выскочила с громким лаем собака, но преследовать зайца не стала. Гончая обежала человека, медленно подкралась к кустарнику, легла на землю и протяжно, по-волчьи заскулила.

***

Заинтригованные историей деда Степана отправляются в пьяный лес и на поиски колдуна.

Старик замолчал, посматривая на мальчишек, принялся обслуживать людей, тяжело дышащих от дневной жары. Он словно забыл, что не рассказал легенду до ее логического завершения. Пожилой мужчина налил себе в стакан минеральной воды, весело подмигнул мальцам.

— Дед Степан, это все? — Удивился Арик.

— А что, ребята, — не понял старик, — еще лимонада хотите?

— Мы хотим продолжения истории, дед Степан? — Попросил Геня.

— Какой еще истории, — запыхтел пожилой мужчина, — видишь какая очередь собралась, все пить хотят.

— Дед Степан, ты нам про пьяный лес рассказывал, про офицера, как тот выстрели по кустарнику. — Решил напомнить Диня. — Чем все закончилось?

— Дак это историю мне в детстве бабушка рассказывала, я уж не помню ничего, совсем старый стал. — Степан всплеснул руками и задумался. — Офицер тот случайно на охоте девушку подстрелил, старая ведьма прокляла лес, что одни стволы деревьев наклонились, другие изогнулись, были даже в виде округлых и овальных петель.

— А что с самим офицером произошло? — Подал голос Арик.

— Говорили сгинул он, как и что с ним стало никому неведома. — Старик снова принялся за работу в своей палатке и, словно вспомнив что-то, попросил. — Вам, мальчишки, в этот лес не нужно ходить, проклятое это место.

Денис фыркнул на последние слова деда Степана, подхватил свой велосипед и первым отъехал от палатки с прохладительными напитками. Аркадий и Гена помчались на своих великах за другом. На протяжении часа они уверенно крутили педали, там, где асфальтированная дорога брала направо и через пятьдесят метров переходила в укатанный щебень, друзья свернули влево и выехали на проселок. Чтобы не поднимать пыль и не прыгать по засохшим земляным кочкам, мальчишки помчались по мягкой траве в направлении ручья.

Несмотря на лето ручей представлял из себя бурный поток, усыпанный камнями разного размера. Побросав велосипеды на маленькой овальной поляне, осмотрев два толстых ствола, переброшенных с одного берега на другой, дети уселись на траву, чтобы унять сердцебиение после быстрой гонки.

— По этим стволам так страшно переходить через ручей. — Печально вздохнул Гена. — Смотрите какая высота, все пять метров будет.

— А внизу вода так и кипит! — Рассмеялся Денис. — Ты еще скажи, что поверил сказкам деда Степана.

— Моя бабушка говорила, что в лесу чудище живет. — Тихо вымолвил Гена.

— Дениска, мы уже выросли из бабушкиных сказок. — Рассердился Арик. — Все хватит рассиживаться, пошли через ручей.

Аркадий первым поднялся с травы, бросил взгляд на свой велосипед и через несколько минут уже оказался на другом берегу. Денис последовал за другом, медленно переставлял ноги по гладким стволам сосен, служащих мостом. Он старался не смотреть вниз на бурлящую воду. Ему оставалось сделать последние шаги, Аркадий подал руку другу.

— Генка, ты так и будешь на траве лежать? — Сердито спросил Денис. — Сколько тебя можно ждать?

— Ребята, мне страшно. — Заныл Геннадий. — Я посижу на траве и поеду обратно домой. Вы посмотрите, как позади вас деревья закручены. Вдруг там старая колдунья ждет, чтобы мы пришли. — В глазах мальчика застыл неподдельный испуг.

— Что поделаешь, если ты боишься. — Спокойно констатировал Арик. — Мы пойдем дальше, а ты, Генка, нас не жди, поезжай лучше домой.

Гена поднялся с травы и долго наблюдал за спинами друзей, пока они не исчезли среди деревьев. Арик поправил рюкзачок на плечах, что не оставил на поляне вместе с велосипедом и обернулся на своего друга. Через четверть часа они вышли на поляну, где стояла покосившаяся черная изба с провалившейся крышей. Разглядывая древнее строение, обменялись мнением, что в лесу уже никто давно не живет и смело двинулись дальше через лес. Какое-то время ребята шли по тропе, протоптанной неизвестными зверьми, на ходу срывали ароматную землянику.

Вскоре лес стал расступаться, а через десять минут медленной ходьбы остался позади. Слева и справа им попадались отдельные сосны, а в далеке темнела гора, трава под ногами показалась такой мягкой, что решили опуститься на нее. Скинув рюкзаки, они улеглись на шелковистую траву и зажмурившись наблюдали за одинокими облаками на высоком голубом небосводе.

— Давай двинемся дальше! — Решил Денис, когда их нега затянулась.

— Может перекусим? — Предложил Аркадий, не дожидаясь согласия друга достал из рюкзака сверток с бутербродами и фляжку с водой.

Усевшись на травяной ковер, Дениска предложил другу пирожок, испечённый бабушкой, а сам потянулся за бутербродом с колбасой и листом салата. Посматривая в сторону высокой каменистой горы и ее раздваивающейся части, где был построен дом странного человека, дети торопливо поглощали простую снедь. Дениска наклонил голову набок словно увидел что-то странное в строении впереди, из рук Арика взял фляжку и без удовольствия утолил жажду водой, успевшей нагреться за время их похода.

— Арик, как ты считаешь, — завел разговор Денис с другом, когда они зашагали дальше, — этот Клеонский правда вампир, как говорят в городе.

— Моя мама казала, что он обычный человек, хотя и очень богатый. — Выдал свое мнение Аркадий.

— Если бы он был обычным человеком, — Денис, идущий первым, остановился, желая посмотреть в глаза спутнику, — то зачем бы он построил дом в горе. Люди селятся поближе к друг другу, а он один на несколько километров.

— Я могу допустить, что Клеонский колдун! — Рассмеялся Аркадий.

— Как та бабка — ведьма из истории деда Степана? — Веселье перешло и на Дениса.

— Лучше давай решим, что будем делать, когда дойдем до его дома. — Предложил Арик.

— Когда дойдем, предлагаю осмотреть его дом. — Подумал вслух Дениска. — В городе взрослые болтают, что Клеонскому на побережье принадлежат все санатории, гостиницы и кафе.

— Пока еще рабочее время, он должен следить за своими санаториями, — поддержал друга Арик, — значит, его в доме нет, мы заберемся внутрь и все осмотрим.

— Если Клеонский хранит кровь в холодильнике, значит он вампир. — Сделал вывод Дениска.

— А если высушенные черепа и древние книжки, то он, по-твоему, колдун чернокнижник. — Арик недовольно покачал головой. — Чушь какая-то, скорее всего он устал от людей или построил дом в этом месте первым и скоро эту гору взорвут и застроят все кругом.

Мальчишки не заметили, как за разговором добрались до одинокого дома странного человека. Правая сторона горы, издалека выглядевшая как раскрытая книга, представляла собой отвесную стену высотой более тридцати метров. Когда мальчишки оказались в непосредственной близости, то смогли хорошо рассмотреть левую сторону, развернутую от правой почти на прямой угол. За счет выдвинутой вперед в виде ступени, левой стороны природа сформировала крышу, а человеку для того, чтобы вписать дом в пейзаж, оставалось пристроить две стены из камня и защититься от осадков сверху.

Спереди дом в виде широкой дуги закрывал невысокий забор, Денис ловко без шума отрыл калитку, подвешенную на хорошо смазанных петлях. Легкой тенью во двор скользнул Аркадий. Ребята посмотрели примыкающую к дому территорию, пушистые ели, посаженные слева и справа от входа, деревянный стол со двумя скамьями, подергали запертые ворота гаража или сарая и в волнении остановились перед крыльцом.

Входная дверь была закрыта на врезной замок, а окно рядом с левой скамейкой стола оказалось на удивление приоткрытым. Дениска с Ариком развернули скамейку, забрались на нее ногами, облокотившись на широкий подоконник окна, долго вслушивались, пытаясь расслышать какие-нибудь шумы в доме. Аркадию показалось, в отсутствие хозяина дом, спит, как опасный дракон может издавать тихое урчание во сне, но все слышимые звуки имели природное происхождение, раздаваясь откуда-то сверху с горы.

— Давай заберемся в дом, — тихо прошептал Дениска, распахнул полностью створку и отодвинул занавеску.

— Внутри комнаты в темноте что-то блеснуло, — также шепотом сообщил Арик.

— Не бойся это блики от оконных стекол, может в комнате есть сервант, — Денис влажными губами защекотал ухо друга. — Сейчас залезем, все осмотрим и только тогда направимся в обратный путь.

— Ладно, давай только осторожно, — согласился тихим голосом Арик, подтягиваясь повыше, он раскрыл створку окна со своей стороны что-то толкнул.

В давящей на психику мальчишек тишине, с громким грохотом на пол комнаты что-то упало с окна. Дениска замер, забравшись одним коленом на подоконник, а Аркадий в ужасе повис на животе, чуть-чуть доставая ногами до скамьи. Когда вновь воцарилась тишина мальчишки все еще оставались в прежних позах, выждав минуту они с опаской посмотрели друг на друга. Из глубины дома раздались тихие шаги, прошло несколько секунд, в темной комнате, плохо освещенной дневным светом через окно, включилась люстра. На детей накатила волна оцепенения, Клеонский подошел к окну и с широкой улыбкой посмотрел на ребят.

— Я всегда рад встретить гостей, пусть они даже перепутали дверь с окном. — Добродушно выговорил хозяин.

Дениска закричал, восприняв со страха доброжелательную улыбку за злой оскал, не прекращая вопить он спустился из окна дома в двор, распахнул калитку и понесся прочь от страшного дома.

— Что же ты, мой друг, не кричишь? — Удивился мужчина. — Ты не боишься меня?

— Боюсь. — Согласился Аркадий. — Вы меня не съедите и не заколдуете?

— Я слышал, что кто-то обо мне в городе распространяет небылицы, но подобное до моих ушей не долетало. — Рассмеялся мужчина. — Так что же не убегаешь? — Снова спросил хозяин дома.

— Теперь я больше боюсь, что меня мама будет ругать, — объяснил мальчик, — если я дернусь, то порву рубашку, так как я за что-то зацепился.

— Я тебе помогу, — пообещал Клеонский, — только не нужно меня бояться. — Мужчина аккуратно освободил ткань рубашки от гвоздя и затащил ребенка в комнату. — Я почти уверен, что тебя зовут Аркадий. — Он предложил присесть на диван, установленный возле противоположной от окна стене, а на разбитый цветочный горшок не обратил никакого внимания.

— Откуда вы меня знаете? — Оторопел Арик.

— Я в городе самый известный человек, — улыбнулся Клеонский, поэтому должен знать всех людей кто мне интересен.

— А как вас звать? — Решил спросить Аркадий.

— Георгий Максимович Клеонский, — назвал себя хозяин дома.

— Значит, я могу вас называть дядя Георгий. — Определился мальчик.

— Нет, так не пойдет. — Клеонский задумался на несколько секунд, словно сговариваясь сам с собой, затем решительно заговорил. — Я уже давно люблю твою мать, после твоего рождения мне пришлось уехать на несколько лет, так как злые люди желали моей смерти. Теперь я опять живу в нашем с тобой городе, когда с врагами удалось разобраться, мне следовало давно прийти к вам домой и сообщить, что я твой отец.

Арик две минуты сидел без движения, не отрывая своих глаз от мужчины, назвавшегося его отцом. Тело мальчика дернулось, вскоре он обнимал своего отца за шею с гордостью произнес: «Я так долго ждал тебя, папа!». Волнение от встречи с сыном испытывал и сам Георгий Максимович, он выпустил его из объятий, поставил на пол и предложил осмотреть дом. Арика удивили высокие конические потолки с естественным освещением, свет проникал в комнаты через узкие щели, прорезанные в горном склоне.

Пройдя через все комнаты дома, встроенного в гору, Клеонский распахнул дверь, открывающую доступ к морю. Вместе с сыном мужчина спустился по ступенькам и перед ними открылся небольшой пляж, окруженный в виде каре горой. До кромки моря вела дорожка, выложенная из темных проморенных досок. Арик с восхищением не мог оторвать взгляда от накатывающих на песок волн, пауза в его общении с отцом затянулась.

— Как ты можешь здесь жить один? — Поинтересовался мальчик.

— Это пока здесь построен один дом, — принялся рассказывать Георгий Максимович, — архитекторы уже проектируют поселок. Гору частично срежут, весь луг с сочной зеленой травой застроят домами, сформируют ландшафт. — Почувствовав, что сын заскучал, он предложил. — Пойдем я покажу тебе наш родовой талисман, возможно этот предмет мне дарит удачу и силу.

Арику пришлось пойти за отцом обратно в темный дом, что немного пугал мальчика. Одну из комнат Клеонский оборудовал, как личный кабинет, где размещались темный лакированный стол со встроенной тумбой, пара стульев и старый черный диван, покрытый потертой кожей. Георгий Максимович усадил сына на диван, шагнул к столу, включил настольную лампу с зеленым стеклянным абажуром, из ящика тумбы вытащил старинную резную шкатулку и только после этого занял место рядом с Ариком.

Клеонский открыл шкатулку, мальчик увидел отливающую серебром звезду с лучами разной длины. В ее центре матово поблескивал белый полупрозрачный камень. Арик удивленно вздохнул, звезда показалась ему манящей, воображение рисовало дальние странствия и военные победоносные походы в неведомые земли. Мужчина взял звезду в руки и отложил шкатулку в сторону, Арик подумал, что отец сейчас покажет какую-то тайну этого предмета.

— Папа, эта звезда так похожа на награды какими русские императоры награждали своих полководцев. — Предположил мальчик. — Расскажи откуда это у тебя.

— Эта звезда передается в нашем роду из поколения в поколение. — Принялся рассказывать Клеонский. — Происхождение ее для меня осталось тайной, так как не мой отец и не дед ничего не знали об ее истории.

— Как же так, мне показалось в ней какая-то тайная сила, а сама звезда имеет древнюю историю. — Расстроенно вздохнул Арик и провел пальцами по отливающим серебром лучам.

— Не переживай, — улыбнулся отец, — одна тайна, скрытая в звезде мне все же известна.

Георгий Максимович поднялся с дивана, отключил свет, вновь присел на диван и тихо шепнул: «Смотри!». Он держал звезду на ладони левой руки, согнутой в локте, а указательным пальцем правой руки принялся тереть камень в центре обратной стороны. Как только полумрак в комнате начал рассеиваться от начинающего все больше и больше светиться камня, Арик с восхищением вдохнул и замер от необычного действа. Клеонский убрал правую руку, камень, впитавший силу, отдавал свет кверху, разбегаясь лучами по граням звезды. Именно это сияние граней лучей звезды больше всего поразило мальчика, возникло даже ощущение, что из-за лучей кончики звезды удлинились.

Звезда начала постепенно гаснуть, теряя энергию света и вскоре в комнате вновь стало темно. Клеонскому пришлось подняться и включить настольную лампу снова. Арик несколько минут молчал, все еще находясь под впечатлением от увиденного, Георгий Максимович воспользовался паузой убрал необыкновенный предмет в шкатулку, а ее засунул в ящик стола. Когда магия света завершилась, мальчик вновь обратился к отцу.

— Как же эта звезда попала к твоему прадеду? — Спросил Арик.

— Это долгая история, — начал говорить отец, — я тебе обязательно расскажу по дороге, возможно тебя уже мама потеряла. Я тебя сейчас увезу домой.

— А как же мой велик? — Вспомнил мальчик. — Я его оставил перед ручьем.

Вместе они вышли из дома, Клеонский открыл ворота гаража и выехал на несколько метров вперед на Ниве, предложил сыну занять место рядом с собой. Как только автомобиль отъехал от дома, отец пообещал Арику забрать по пути велосипед, так как он знает место, где нужно остановиться недалеко от пьяного леса, разрезанного новой насыпной дорогой. Автомобиль подпрыгивал на неровностях дороги, колеса отбрасывали не прикатанные камни, а Георгий Максимович, не отрывая взгляда от дороги, принялся пересказывать историю, как в руки прадеда попала эта таинственная звезда.

***

Клеонский решает примкнуть к ополчению и на постоялом дворе знакомится с раненым генералом Бланкаром, передавшим звезду, полученную от эмира Худжинкара в Египте.

Во владения Клеонских в Смоленской губернии в 1810 году входили земли трех сел Понизово, Савеное и Клеоново, в последнем находился большой двухэтажный дом, построенный отцом Александра более десяти лет назад. В том году Иван Наумович еще был полон сил и даже лелеял мечты расширить свои владения путем скупки деревень у обнищавших помещиков Сычанского уезда. Мечтам Ивана Наумовича исполниться не удалось, он смог прожить в новом возведенном доме всего лишь пару лет. Александр в это время пировал в северной столице, прожигая деньги, присылаемые отцом.

Сообщение о тяжелой болезни старого помещика несколько дней ожидало молодого Клеонского в съемной квартире, являющейся флигелем, пристройке к дому купчихи Самойловой. Слуга Александра, мужчина средних лет по имени Степан, боясь гнева барина, метался по городу в поисках хозяина. Ему удалось случайно обнаружить ротмистра Чеушева, постоянного друга Клеонского по попойкам, офицера драгунского полка расквартированного в окрестностях Санкт-Петербурга. Степан с тревогой в голосе смог пробиться сквозь опьянение ротмистра к глубинам его души и объяснить почему он потревожил его благородие.

Александр Иванович успел проститься с отцом, а может объяснение тому заключалось в божьем промысле, не отпускавшем старого помещика с этого света. Уход отца опечалил молодого барина, Александр не мог поверить в угасание единственного родного человека, так как мать он потерял за несколько лет до этого трагического события. Перед смертью Иван Наумович потребовал от сына три обещания, оставить разгульную жизнь, как можно скорее жениться и приумножить владения Клеонских. Александр клятвенно бормотал, соглашался на заветы отца, с трудом сдерживая подступившие слезы.

По весне 1810 года вместе с приказчиком Александр направился на повозке в крестьянскую общину села Савеное, желая понаблюдать за посевами. Клеонский неплохо управлялся с наследием отца, находя в сельской жизни некое успокоение. Добраться удалось только до дома кузнеца Игнатия, из-за захромавшей лошади. Пока кузнец занимался своим делом, осматривал копыта лошадей и устанавливал слетевшую подкову, барин осматривал крестьянский быт и общался с приказчиком. Услышав какие-то крики, раздававшиеся из дома Игнатия, пока хозяин работал в кузне, барин увидел направляющуюся к нему девушку с волосами ячменного оттенка, заплетенными в тяжелую длинную косу и с кринкой молока в руках.

Приняв из рук дочки кузнеца подношение, прежде чем отпить молока, молодой барин долгим открытым взором смотрел на девицу. Этот взгляд смутил девушку, путаясь в длинном подоле она в смущении прикрыла лицо руками и убежала. На протяжении нескольких месяцев дела по хозяйству, поездки в Смоленск на заседание дворянского собрания губернии и прочие заботы отвлекли Александра от исполнения требования отца по женитьбе. Приказчик, отвечающий за сельхозугодия в Савеное, в одной из доверенных бесед напомнил об обещании отцу.

— Вам жениться надобно, барин. — Заметил приказчик, мужчина низкого роста с залысинами на голове, усердно работавший еще при Иване Наумовиче. — Городские барышни жеманные, хотя есть и из достойных родов.

— А мне запала в душу дочка кузнеца Игнатия. — Почему-то решил поделиться своим выбором Александр.

— Анюта девица приметная, — высказался приказчик, — только одна проблема, что из крестьянского происхождения.

— Вот я полагаю, что осудит меня за такой выбор наше дворянское общественное мнение. — Расстроенно пробормотал барин.

— Не только осудят, — задумался приказчик, — будут перешептываться на балах и приемах, ведь вы, мой господин, жених видный. Если Анюта вам так мила, то защититься от сплетен можно только одним способом.

— Ты имеешь ввиду дать семье кузнеца вольную грамоту? — Спросил помещик.

— Перетолки все равно будут, — подумав высказался приказчик, — но вы сможете ее выводить в свет.

— Тогда готовь вольную для семьи кузнеца, — решился Александр, — только одно условие нужно прописать.

— Игнатий получит вольную после вашего венчания и потом должен проработать на своей кузне еще десять лет, — уловил на лету мысль помещика, — а потом может искать свое место под солнцем где захочет.

С той поры прошло почти два года, Аннушка полюбила своего суженного всем сердцем и несмотря на угрюмое состояние кузнеца, свадьбу сыграли с началом зимы. Александра наполняло радостью от нового статуса, от переливчивого смеха жены, словно перезвон колокольчиков на дуге над головой лошади, а беременность Аннушки для него стала настоящим чудом, воплощением мечты о наследнике и исполнением завета отца. Однажды при выходе из храма в Смоленске, он не пропустил согбенную старуху в темном одеянии. Взмахнув тростью, старая купчиха поморщилась от его улыбки и извинений и сердито прошептала: «Слишком много радости в тебе, как бы беда не случилась».

С наступлением календарной зимы его любимая Аннушка должна была разродиться желанным ребенком, деревенские повитухи для родов потребовали освободить просторную теплую баню, сруб возвели к началу осени. Чтобы не слышать страданий жены, Александр приказал запрячь сани норовистыми рысаками, отказался от возницы и погнал вокруг села Клеоново. Быстрая езда разогрела кровь и прогнала страхи, периодически навеваемые воспоминаниями о недобрых предсказаниях. Лихо с гиканьем остановив сани возле бани, он хотел было войти, но одна из повитух, распахнула дверь.

— Тихо ты сумасброд, не зови лихо! — На плечи полной приземистой деревенской бабы был накинут старый зипун. — Жар у Анюты.

Клеонский с тревогой смотрел на местную знахарку, а та напряженно дышала, выпуская белый пар изо рта. Александр скинул рукавицы, поднял шапку на макушку и приложил теплые ладони к прохладному лицу, а когда убрал руки, то бабы рядом уже не оказалось. В баню к роженице его не пустили, пришлось терпеливо сидеть на крыльце в ожидании. Услышав первые звуки плача ребенка, помещик подумал, что ему показалось, но дитя закричало с новой силой. Он ворвался в баню, желая увидеть ребенка и поцеловать жену, Александра никто не остановил, повитухи затянули какую-то неизвестную ему заунывную песню. Грудь Аннушки не вздымалась, не обращая внимания на спеленатого младенца, помещик хотел спросить почему она не дышит, но ближайшая к нему повитуха тихо отчетливо выговорила: «Умерла, Анюта.» и продолжила пение.

Александр зарычал от горя по-медвежьи, на его лице уже не было доброй улыбки, выбежал на улицу, сел на крыльцо и, обхватив олову руками от переполнявшего его гнева стал выкрикивать отборные ругательства. Ощутив душевное опустошение, он вышел во двор и, встав на колени на снег, задрал голову к небу и спросил: «Господи, за что ты наказываешь меня?». Забравшись в сани, Клеонский долго гнал норовистых рысаков по заснеженному тракту, ветер осушил его слезы, но никто не мог залечить его душевную рану.

Издалека Александр заметил постоялый двор, хотелось побыть одному, залить свое горе крепким градусом, но почему-то здесь было полно народа. Крестьяне, сбившиеся в небольшие кучки, со злостью наблюдали за сторонившимися и встревоженными французами. На большом расстоянии справа на дороге виднелся приближающийся конный отряд французской армии. Возле коновязи он увидел трое богатых помещичьих саней с блестящей медной отделкой, лошади, привязанные к столбу с кольцами, периодически взбрыкивали в ожидании своих хозяев. Направив свои сани к свободному столбу, боковым зрением слева заметил возмущенных крестьян, направляющихся к одинокому французу, склонившегося над высокой повозкой и что-то громко причитавшего.

— Будет вам еще битва, — пообещал Клеонский, — а пока перемирие дайте французам отдохнуть, и они сами уйдут.

— Ты, барин, нашу добычу не тронь! — Насупился грозного вида высокий крестьянин, державший в руке оружие похожее на кистень.

— Вот вам мужики деньги. — Клеонский подал мелких медных монет мужикам. — Выпейте за нашу победу! — Громко, чтобы все слышали, предложил он, а потом тихо добавил, — и за мое горе.

— Это доброе дело, барин. — Довольно крякнул рослый крестьянин и махнул своим друзьям. — Айда, мужики, выпьем по чарке, а французики и без нас подохнут.

Подойдя поближе к повозке, Александр увидел тяжело раненого генерала французской армии, мужчина лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал. Денщик поправил сбившееся суконное оделяло, прикрывавшее тело офицера до пояса, вытащил несвежий платок, больше похожий на окровавленную грязную тряпку, убрал со лба светлые спутавшиеся волосы и промокнул выступившую испарину.

— Я очень благодарен вам, месье, что прогнали этих варваров. — По-французски затараторил денщик.

— Вас в Россию никто не звал. — Холодно резанул Александр.

— Да, вы правы, месье, — вздохнул солдат, — я простой капрал при генерале Бланкаре, поэтому вынужден, как человек военный подчиняться приказам. От нашей дивизии остались сущие крохи.

— Капрал, вы достойны похвалы, что не оставляете своего генерала. — Одобрительно кивнул Александр.

Помещик не отрывал взгляда от бледного лица генерала Бланкара, глаза француза часто заморгали, он смог повернуть голову и посмотреть на русского помещика. Закашлявшись, он попытался что-то неразборчиво произнести, денщик вытащил фляжку с водой и напоил своего подопечного, взгляд темных глаз офицера стал более осмысленным.

— Я — генерал Вилар Бланкар, — тихо произнес француз, — прошу простить меня за всех нас.

— Меня зовут Александр Клеонский, — назвал себя мужчина, — я местный землевладелец и дворянин.

— Война с Россией была ошибкой, Александр, за эти действия мы еще долго будем расплачиваться. — Слова из генерала выходили с трудом и от напряжения на лице выступила испарина.

— Мой генерал, — попросил капрал, — вам нужно беречь силы.

— Не мешай мне, Дюко, — сердито сверкнул глазами Бланкар, — я скоро умру и не смогу вернуться в мою любимую Францию.

— Хоть ваша реакция запоздала, и многие мои соотечественники погибли, — терпеливо выговаривал слова помещик, — слава богу, что среди ваших старших офицеров, как вы, генерал, есть осознание масштаба бедствий.

— Месье Клеонский, я хочу передать вам один предмет, — Вилар замолчал и на десять секунд прикрыл глаза, а затем с новой экспрессией продолжил. — Дюко, сними с моего кителя серебряную звезду, — потребовал генерал.

— Негоже передавать свои награды другому, — попробовал отказаться Александр.

— Дюко, передай звезду месье Клеонскому, — напирал Бланкар. — Это, мой друг, не награда, а своего рода талисман.

— Талисман? — удивился помещик, перебивая рассказ генерала.

— Эту звезду мне вручил эмир Худжинкар после своего пленения, французская армия в той битве разгромила войска Мурад бея в Египте. Я со своим отрядом преследовал мамлюков, сумевших переправится через Нил, нагнал их в пустыне и смог остановить несколько горячих голов из своих офицеров, возжелавших крови, чем фактически спас жизнь ему и его солдатам. — Вилар судорожно вздохнул, обеспокоенный денщик хотел остановить его монолог, но не посмел. — Этот мамлюк пообещал, пока при мне этот амулет, то меня не тронет ни клинок, ни пуля.

— Может вам, генерал оставить талисман при себе? — Решился на вопрос Александр, принимая из рук Дюко звезду.

— Я долго ждал, когда рядом со мной окажется достойный человек, как вы, месье Клеонский. — Вилар вновь на полминуты замолчал. — Худжинкар рассказывал мне странную историю, как его люди в одной из затерянных бухт на побережье Средиземного моря нашли умирающего капитана османского лота. Взор этого несчастного был, как у колдуна или жреца, не знаю, как правильно называется в Египте такой человек. Этот человек перед смертью передал эмиру серебряную звезду с просьбой вручить в нужный час офицеру с требованием никогда не ввязываться в войну с большой северной страной, утопающей в снегах. — Вилар судорожно вздохнул. — Я, подчиняясь приказу, нарушил эту просьбу и сейчас нахожусь на грани погибели. Осознание этого условия, пришло ко мне слишком поздно.

— Эта большая заснеженная страна оказалась Россией, — резюмировал Клеонский, держа в руке сияющую от дневного света звезду. — Благодарю вас генерал Бланкар, сюда приближается конный отряд остатков вашей дивизии, так что вас есть кому защитить.

Клеонский, засунув во внутренний карман талисман, направился на постоялый двор, откуда-то возникла жалость к этому раненому французу, но память о собственной беде, заглушила это чувство. Он был уверен, что дни Бланкара сочтены, однако судьба посчитала иначе, Вилару сопутствовала удача, он вернулся на родину и умер спустя двенадцать лет в своем доме в Париже. Александр не мог предсказывать будущее, но его потомку спустя века предстояло встретиться с наследником рода Бланкаров. Александр направился к постоялому двору, обернувшись увидел спустившегося с лошади возле повозки с раненым, молодого драгунского офицера с серым лицом, спешившегося с норовистого коня.

— Дядя Вилар, я молил бога увидеть вас живым. — Племянник перед тем, чтобы склониться над раненым родственником скинул шинель из зелено-серого сукна в руки капрала, торопливо расстегнув верхние пуговицы, но из-за посуровевшего лица Вилара решил придерживаться армейской субординации. — Мой генерал, я со своими солдатами не оставлю вас и буду сопровождать. Разрешите мне задать только один вопрос.

Слушаю тебя, Паскаль! — Словно ветер прошелестел слабый голос генерала.

— Зачем вы передали талисман, что должен был оберегать наш род? — Племянник тут же упрекнул себя за столь своевольную фразу. — Вы сами не раз пересказывали историю вручения вам серебряной звезды египетским эмиром. — Генерал с молчаливым укором смотрел на молодого Бланкара. — Я заберу у русского дворянина ваш талисман.

Паскаль провёл рукой по серебряным пуговицам красного камзола, в одиночестве и без сопровождения направился к сараю, за его спиной раздался не громкий кашель генерала, очередной приступ не позволил Вилару остановить своего племянника. Старшего Бланкара сильнее боли терзала вина перед народом этой северной страны. Паскаль от злости к русскому, случайно завладевшему талисманом рода, готов был разорвать его.

Александр, устроившись за столом, сколоченным из грубо обработанных досок, потребовал хлебного вина, надеясь заглушить душевные страдания. Его не беспокоила судьба французского генерала, Клеонский полагал расплата настигает армию Наполеона, хмельной напиток зародил в его замедлившемся мыслительном процессе злость. Довольно долго помещик сидел в оцепенении, уставившись в опустевшую глиняную кружку, он распалял закипающую в его душе злобу. Александр задавал один и тот же вопрос: «За что?», но ответ к нему не приходил.

— Ради какой высшей цели либо за какие его прегрешения Господь забрал любимую Аннушку? — Пьяно бормотал Клеонский.

Сердце резануло острой болью от осознания, случившееся произошло из-за его прошлой разгульной жизни, но назвать произошедшее окончательной расплатой он не мог. Подняв голову, Александр увидел рядом со столом, капитана драгун без зимней шинели в камзоле расшитым блестящими пуговицами и с тяжёлыми серебряными эполетами, понимая, что этот француз сейчас потребует звезду.

— Предлагаю добровольно вернуть мне то, что по своей слабости из-за ранения передал тебе мой генерал! — С грубой интонацией в голове потребовал драгунский капитан.

Клеонский вскочил со скамьи, возвышаясь над французом и качнувшись на ватных ногах, состроил свирепую гримасу, резким взмахом руки врезал кулаком по наглой французской морде. Через миг русский дворянин перешагнул через поверженного капитана, для себя Александр решил выехать на северо-запад, чтобы влиться в ополчение русской армии генерала Петра Витгенштейна и очистить родную землю от опостылевшего врага. Вскоре Клеонский узнал от крестьян, что ополчение и армейские корпуса собираются возле села Зеленки для последующей атаки на Полоцк.

Накануне наступательных действий, Александр, получил назначение в один из егерских полков, под общим командованием генерала Михаила Балка. Голова его шла кругом то ли от предстоящего сражения, то ли от общего гвалта, создаваемого ржанием лошадей, звона оружия и амуниции, нескончаемых перекриков. Возможно поэтому Клеонский не сразу расслышал обращения к нему, отведя взор от пламени костра, он поднял голову и увидел стоящего рядом молодцеватого артиллерийского офицера.

— Что же ты, Саша, не замечаешь старого друга. Я все кличу тебя, а ты не слышишь? — Клеонский узнал приятеля по столичным попойкам из прошлой жизни.

— Здравствуй, Алексей! — Александр поднялся на ноги и улыбнулся другу. — Вижу ты оставил прежние забавы, решил отечеству послужить?

— Я наслышан о тебе, как крупном помещике. — Епанчин упер правую руку себе в бок. — Что тебя сподвигло прогнать французов из матушки России.

— Да что я, их скоро мороз прикончит. — Рассмеялся Клеонский, и друзья молодости обнялись. — Несколько дней назад у меня состоялась беседа с одним французским генералом. — Александр решил умолчать о полученной звезде. — Среди старших офицеров армии Наполеона уже зародилось мнение, что война с Россией — фатальная ошибка.

— Однако, это никого из них не остановило. — Усмехнулся Епанчин. — Мы все время говорим французы, но, по сути, Наполеон поставил под ружьё и заставил воевать против нас чуть ли не всю Европу.

Александр пригласил к костру своего друга молодости, они не заметили, как за разговорами стало постепенно темнеть. Под утро вестовой от генерала Балка доставил приказ двум полкам егерей с артиллеристами Епанчина выдвигаться для вытеснения неприятеля из села Громы. Позиции французов под Полоцком оказались хорошо укреплены, их артобстрел и контратака могла бы смять весь авангард, если бы не подкрепления Витгенштейна.

Несмотря на ожесточённый бой, навязанный врагом на правом берегу Двины, редеющие полки русских в жажде подкрепления не прекращали оказывать сопротивление. Клеонский призвал своих стрелков к атаке, видя, как французы перебрасывают части с левого берега реки. От близкого разрыва снаряда он почувствовал, как в миг пропали все звуки, а его тело стало лёгким и почти невесомым. После того, как Александр был отброшен взрывом, ощутил удар ног о землю и его спина соприкоснулось с чем-то твердым, волна боли разлилась от макушки до пят, и он потерял сознание.

Откуда-то перед ним возник образ его любимой жены, кого он уже неделю считал ушедшей в мир грез навсегда. Аннушка на поле битвы, где царила смерть, предстала перед Александром в белом сарафане, только на подоле, волочившемся по земле, рисовались странные растительные узоры. Анюта подошла к нему вплотную, провела своей чистой рукой по его лицу, гибко наклонилась и поцеловала в губы.

— Сашенька, любимый мой, ты должен жить. — Ласково прошептала Аннушка, стоя в белоснежном одеянии среди разверстанной бурой земли, смешанной с грязным снегом. — Это меня ангелы зовут с собой в царствие небесное, а тебе еще долгий срок на земле отмерен. — Девушка, глядя Александру в глаза стала пятиться назад, её образ светлел с каждым шагом пока не растаял полностью.

Сколько времени Клеонский пролежал без движения, он не мог понять, как и разобрать откуда исходят эти громкие удары, словно кто-то ритмично колотит в огромный полковой барабан. Правее на тридцать метров от него снаряд бесшумно врезался в стылую землю, только волна вибрации докатилась до его тела. Александр, отброшенный на разбитую телегу, прижал ладони к ушам, размазывая кровь, неистово расхохотался, так как понял, что слышит только удары своего сердца. Он попытался подняться, но раскатывающийся гул в голове и качающаяся земля, не позволили этого сделать.

Осмотревшись по сторонам, левее себя Александр увидел разорванное тело Епанчина, рядом с развороченным орудием лежали трупы артиллеристов. Звуки медленно наполняли окружающее поле битвы, вдалеке перед собой он различил трех всадников, двое промчался куда-то левее, а скачущий прямо на Клеонского вылетел словно из тумана или дыма, расстилавшегося от реки. Француз спешился и, вытаскивая из ножен саблю, стал приближаться к оглушенному русскому дворянину. На расстоянии пяти метров Клеонский узнал драгунского офицера, кого он сильным ударом уложил на грязные полы таверны.

— Ты не захотел по-доброму вернуть талисман моего рода. — Прокричал Паскаль Бланкар. — Теперь я заберу у тебя звезду Худжинкара вместе с жизнью.

Александр молча смотрел на приближающего капитана, сабля, что он держал в правой руке отбрасывала мертвенный блеск. Клеонский вспомнил видение Аннушки, она завещала ему долгую жизнь, значит нужно покончить с этим наглым французишкой. Эти мысли словно придали сил Клеонскому, он пошарил позади себя, надеясь найти, чем обороняться и вытащил из-под перевёрнутой телеги обломанную оглоблю.

Размахивая оглоблей, он смог выбить саблю из рук Паскаля, норовившего, если не разрубить врага, то хотя бы испепелить взглядом. Клеонский ткнул обломком в грудь Бланкара, тот попятился и споткнулся о какой-то застывший ком. Француз попытался подняться, но Александр не позволил этого, перехватив оглоблю, он стал, как дубиной колотить по голове поверженного, пока подоспевшие солдаты из подкрепления не остановили его.

***

Клеонский вместе со своим сыном приезжает в ресторан Зураба для важного разговора.

На протяжении всего пути Клеонский вел машину неторопливо, хотя мог бы ехать с более высокой скоростью. Управляя Нивой, он всю дорогу рассказывал историю, поведанную еще его дедом. Ему вспомнился вопрос сына о происхождении звезды, дед, по-видимому также был озадачен этим, он потратил долгие годы исследований, но так не смог приблизиться к разгадке тайны.

Возможно, французский генерал Бланкар решил не посвящать русского дворянина в подробности предания османского мореплавателя. Когда пересекали мост через ручей, возведенный поверх бетонных труб, уложенных в углубленное и расширенное русло, пришлось остановить свое повествование.

— Сынок, ты посидишь в машине или выйдешь размять ноги? — Спросил Георгий Максимович, спуская автомобиль на поляну возле ручья.

— Выйду к ручью, — решил Арик.

— Ты никуда далеко от машины не отходи, — попросил отец, — я пойду притащу твой велосипед.

Арик подошел к воде, берег был засыпан мелким камнем и стал наблюдать за течением. Вода в этом месте текла медленно, в отличии от того, что он с друзьями видел на выходе из пьяного леса. При строительстве дороги русло ручья существенно расширили на расстояние более ста метров от моста. Заметив в прозрачной воде небольших блестящих рыбок, мальчик вспомнил про свой рюкзачок, закинутый отцом на заднее сиденье. Он направился к автомобилю, достал оставшийся бутерброд, засунул сыр себе в рот, а хлеб решил скормить рыбкам.

Вернувшись к ручью, Арик стал бросать в воду небольшие крошки, рыбки почувствовали корм и накинулись на него с азартом. Игра с рыбками так увлекла мальчика, что он потерял счет времени. Он бросал и бросал крошки подсохшего хлеба, а рыбки с удовольствием воспринимали щедрое угощение. Велосипедный звонок заставил Арика отвлечься от кормежки рыбок, он увидел отца, уверенно шагающего вдоль ручья. Клеонский привязал веревкой велик, прочно закрепив его на установленном на крыше автомобиля багажнике. Забравшись в машину, Арик попросил продолжение истории, выехав на дорогу Георгий Максимович задумался на несколько секунд и продолжил рассказ. Завершить свое повествование он успел, сворачивая с широкой улицы к дому, где вместе с мамой и бабушкой жил Арик.

С минуту Георгий Максимович раздумывал над сегодняшним появлением сына в окне своего нового дома. Именно в тот момент он почувствовал пробуждение отцовских чувств и решил проводить с Ариком больше времени. Никогда раньше Клеонский не видел в себе сильной привязанности к кому либо, мужчина улыбнулся собственным мыслям, и наконец-то отъехал от дома, свернув на широкую улицу.

Спустя пару дней Клеонский вместе с сыном в полдень заявился в ресторан Дибашвили, кого злые языки называли Диба. Хотя Дибашвили и Георгий были из разных миров, но их дружба измерялась долгими годами. Более семи лет назад Клеонский, только начинавший строить свою империю на юге страны, в своём саду обнаружил Дибашвили, умирающего от многочисленных ножевых ранений. Зураб навеки запомнил своё спасение, даже после того, как его короновали, не обращал на кривотолки в своей среде и продолжал дружить и помогать Георгию.

— Здравствуй, мой друг, — Клеонский радостно поприветствовал Зураба, придерживая мальчика за плечи, — на твое приглашение я решил прийти вместе с сыном.

— О твоем наследнике уже во всю люди судачат. — Как тебя зовут, джигит? — Дибашвили хитро улыбнулся.

— Арик. — Торопливо выдал мальчик, а потом решил уточнить. — Мое имя Аркадий.

Зураб с каким-то необъяснимым восторгом взъерошил волосы на голове у Арика и повёл дорогих гостей на террасу. На ходу отдавал распоряжения официантам приготовить стол на выступающей над морем открытой части террасы. Вскоре был расправлен полосатый тент, а на столе приготовлены местные яства от мяса и зелени, салатов и закусок до фруктов и сладостей.

— Мы пока перекинемся парой слов с твоим отцом, — указал рукой на стол, — а ты, Аркадий, выбери себе место по душе и попробуй что-нибудь по твоему вкусу, а сладкое оставь на потом.

— Хорошо, дядя Зураб! — Арик направился к столу, установленному в углу между ограждениями террасы. — Я хочу на море посмотреть, ведь отсюда такой вид, как с большого корабля.

— Что случилось, Зураб? — Спросил тихо Клеонский, посмотрев на сына, когда они отошли на несколько шагов от стола.

— Я позвал тебя, Георгий, чтобы сообщить о двух неприятных события, касающихся тебя лично. — Дибашвили смотрел на своего друга, чьё выражение лица не изменилось, а глаза следили за яхтой с белым парусом.

— Не тяни, — Георгий даже не посмотрел на вора в законе, не отводил глаз от волн, набегающих на берег, — я уже третий день чувствую чей-то колючий взгляд в спину.

— Хороший у тебя малец, даже завидно становится. — Фраза, затеянная грузином, оборвалась, когда Клеонский повернулся спиной к ограждению террасы и уставился на старого друга. — Все, все, — Дибашвили выставил перед собой ладони, — слушай и помни, я всегда помогу.

Дибашвили сообщил, что в город приехали двое парней, их отличала холодность взгляда, ему почему-то пришла в голову идея сравнить этих приезжих с чекистами, хотя сам он никогда с комитетскими не имел отношений. Эти парни даже внешне были похожи друг на друга словно братья, вор в законе отдал распоряжение и узнал, что эти двое под разными фамилиями поселились в пансионате Волна.

— Эти парни точно по мою душу. — Без эмоций пробормотал Георгий. — Количество средств, передаваемых в столицу, сократилось, вот и прислали оценить происходящее на нашем юге.

— За ними следят мои люди, в случае опасности найдем способ, как тебя защитить. — Твердо пообещал Дибашвили. — Эта парочка не похожа на фининспекторов, чистильщики или охрана. — Поразмыслив несколько секунд, успокаивающе предположил. — Очень уж на телохранителей похожи, что ранее сопровождали контролёра, прибывшего пару лет назад по твою душу.

— Не нужно успокаивать меня, — поморщился Клеонский. — Бодигарды по своей сути не самостоятельны, а перед этими точно какое-то задание поставлено. Пансионат Волна, говоришь, направлю своих бойцов, чтобы разобрались.

Георгий вновь развернулся к морю лицом и наклонился на перила, решил не мешать размышлениям своего друга, подошёл к столу и принялся настоятельно предлагать Арику отведать овощей, приготовленных на гриле. Мальчик по примеру гостеприимного хозяина ресторана положил несколько кусочков запечных помидор и баклажан на поджаренный хлеб и с нарастающим аппетитом принялся за еду, дразнящую своими ароматами.

Дибашвили вернулся к Георгию, разглядел допризывный взгляд, когда губы друга прошептали: “Выкладывай вторую печаль!”. предложил завершить разговор после застолья, так как не хотел, чтобы мальчик оказался посвящён в разговоры взрослых, но Клеонский был настойчив.

— Аркадий, а ты бы хотел почувствовать себя на капитанском мостике? — С доброй улыбкой спросил Дибашвили.

— Хотел, но мы же не на корабле, дядя Зураб? — Арик насытившись посматривал на сладости.

Дибашвили указал налево и вверх, где располагался балкончик, назвал его своим капитанским мостиком. Вечерами он сам любил там сидеть с чашкой чая и смотреть на море. Хозяин ресторана подозвал рослого официанта и приказал проводить заинтригованного Арика, прихватив фрукты и сладости. Клеонский подошёл к столу выдвинул стул, но перед тем, как сесть, с улыбкой помахал рукой сыну. Официант принёс кувшин с вином и несколько шпажек с сочным шашлыком, Дибашвили устроился напротив гостя.

— Я жду продолжения! — Потребовал Георгий перед тем, как попробовать мясо, он отпил из стакана вино и довольно причмокнул.

— Я вижу, что угощения тебе по душе. — Издалека начал Дибашвили. — Может мы насладимся вином и мясом прежде, чем я перейду к печальному.

— Зураб, за столько лет ты мог изучить мое мировоззрение. — Георгий отвлекся от разговора на полминуты пережевывая мясо, исходящее соком. — Вино не станет горьким и мясо жёстким от твоей новости, с чем ты так затягиваешь.

— Если с московским вызовом в лице прибывших парней, ты в состоянии разобраться сам, то вторая моя новость свидетельствует о серьезной опасности. — Эти слова Зураб смог выговорить, склонившись над своей тарелкой.

Дибашвили решил больше не затягивать, но все же позволил себе некоторые рассуждения про молодых голодных волков, не ставящих ни во что воровские понятия. Старый вор говорил об утрате стабильности, в разрыве между политическими устоями государства и экономической составляющей. Рассуждая о своих ощущениях, он высказался о грядущих переменах в стране, почему-то на все слова вора Клеонский терпеливо молчал, делал вил, что увлечен едой.

— На сходе в Краснодаре обсуждали скоротечную кончину некоторых смотрящих, доживших до преклонного возраста. В результате на освободившиеся места выдвинулись молодые волки. — В голосе Зураба засквозила злость, смешанная с печалью. — Стилет, один из новых коронованных, предложил перехватывать у цеховиков наиболее лакомые предприятия или хотя бы подчинить, чтобы регулярно получать большой кусок.

— Этот передел грозит большой войной, — недовольно воскликнул Георгий, — никто добровольно от своего бизнеса не откажется.

— Я и другие приверженцы старинных традиций резонно указывали на это. — Зураб отодвинул от себя тарелку. — Оказалось ещё год назад на свою сторону привлёк пару отставных комитетских, а те создали школу киллеров.

— Так эти волки не боятся войны. — Резюмировал Клеонский. — Выходит, те кто не захочет делиться, будут убиты.

— Общество разделилось, а вокруг Стилета образовалась мощная группировка, — Зураб ударил кулаком по столу, но у нас есть еще сила, хотя, видит бог, я не желаю крови.

— Я среди первых в списке, — отстранено пробормотал Георгий, — делиться с каким-то Стилетом, это себя не уважать.

Георгий поднялся из-за стола, махнул сыну, чтобы возвращался на террасу. Дибашвили напоследок сообщил о своём приказе своим людям вычислять и уничтожать засланцев и порекомендовал своему другу соблюдать меры предосторожности. Зураб что-то говори необходимости поймать кого-нибудь из людей Стилета на горячем, тогда общество могло бы вынести решение и остановить волков. Клеонский поблагодарил Зураба, подавшего знак кому-то, мужчины перед расставанием обнялись.

Дибашвили попросил подождать минуту, перехватил у подошедшего парня сверток, откинул лоскут ткани и протянул Арику богато украшенный кинжал в ножнах со словами: “Береги себя и своего отца, джигит! “. Управляя автомобилем, Клеонский посматривал на сына, сидящего рядом и не выпускающего из рук подарка Дибашвили. Арик поглаживал пальцами то рукоятку кинжала, то ножны с объемными картинками диковинных животных, переплетенных с растительным орнаментом.

— Арик, я сейчас отвезу тебя домой. — Георгий старался общаться с сыном, как со взрослым человеком.

— Ты же обещал мне вечернюю рыбалку в заливе? — Обиженно засопел Аркадий.

Клеонский попросил сына не обижаться, что придется расстаться до завтра из-за необходимости разобраться с несколькими накопившимися проблемами. Аркадий расстроился, что отец отменил вечернюю рыбалку, о чем мальчик похвастался перед своими друзьями. Георгий не мог подобрать слов, чтобы оценить подарок Зураба, так как считал кинжал настоящим оружием, Арик ещё очень юный, чтобы владеть этим опасным предметом горцев.

— Арик, ты с кинжалом будь осторожен и не таскай его с собой. — Попросил Георгий. — Лучше оставь его дома, а подрастешь, тогда Зураб научит тебя владению холодным орудием.

— Я хотел кинжал своим друзьям показать, — недовольно выговорил Аркадий, выбираясь из машины. — Генка с Дениской будут про рыбалку расспрашивать, а мне и сказать нечего.

Клеонский мысленно поругал себя за крушение планов сына, обещанное слово нужно держать не только в бизнесе, но и перед собственным сыном. Георгий поранил Арика, потянулся к открытому окну пассажирского сиденья и неожиданно даже для самого себя предложил: “Давай завтра пораньше, на утренней зорьке отправимся на рыбалку! “. Мальчик издал радостный крик, забыв проститься с отцом побежал домой.

***

Марлен по телевизору посмотрела выпуск про Клеонского, вспомнила историю генерала Бланкара и пригласила в свой дом племянника Марка.

Марк Бланкар вёл лихую разгульную жизнь и несмотря на достижение тридцатилетия не собирался остепениться, завести семью и строить карьеру, чтобы стать полезным членом французского общества. Марк проснулся от громкой трели мобильного телефона, сел на кровати, посмотрел на спящую подружку. Поморщил лоб от головной боли, имени девушки он не помнил, растолкал её от крепкого сна, прокричал «Давай проваливай!» и только потом добрался до телефона. Подружка не среагировала на грубость, неторопливо оделась, пытаясь разобрать разговор Марка.

— Тётушка, ты мне зачем в такую рань названиваешь? — Вместо приветствия прорывался в трубку парень.

— В это время приличные люди уже активно работают на благо общества. — Выдала Марлен Бланкар без нравоучительной интонации, а затем спохватилась. — Дружок, что за тон у тебя?

— Прости, тётя Марлен, — зевнул Марк, — я всю ночь провёл в клубе, вернулся под утро и хочу спать, поэтому поговорим позже.

— Не вздумай положить трубку! — Прокричала мадам Д’Люкке.

— Ты так кричишь будто что-то неприятное случилось! — Недовольно пробормотал Марк и посмотрел на часы, стоящие на прикроватной тумбе.

— Случилось! — Марлен на десять секунд замолчала и затем выдала. — Марк, я жду тебя у себя через полчаса.

— Тетя Марлен, я не смогу привести себя в порядок за такое короткое время. — Негодовал Марк, но ответа не последовало, так как связь уже оборвалась.

Парень швырнул телефон на смятую постель, со злостью посмотрел чего-то выжидающую подругу, схватил её за руку, дотащил до двери и вытолкал начинающую хныкать девушку из квартиры. Сам он направился в душ, стоя под сильными струями, под нос себе он бормотал упреки в адрес родной тётки. Спустя четверть часа парень выезжал с парковки от своего дома, расположенного в современном жилом комплексе района Курбевуа.

Успокоившись, Марк недоумевал, как он может за столь короткое время доехать по запруженным дорогам до Парижского предместья богачей и зачем он понадобился в середине недели, ведь вся семья Бланкар собиралась в большом доме Марлен Д'Люкке по субботам. Выехав на бульвар Бино, Марк успокоился, движение было плотным, но без пробок, вскоре он пересёк Сену по мосту. Двигаться в центр по широкому бульвару парень не стал, а вскоре свернул на авеню Филиппа Ле Буше, почему-то его накрыли размышления о детстве, проводимом в доме тётушки Марлен.

Землевладение Кристофа Д'Люкке, когда-то обширное, располагалось в пяти милях от Парижа в городке Нёйи-сюр-Сен. В пятидесятые годы двадцатого века Кристоф удачно вложил небольшое наследство в бизнес морских перевозок, сначала был одним из акционеров, а затем единственным владельцем морской компании с десятками судов сухогрузов и контейнеровозов. С развитием бизнеса купил большой участок земли в ближнем пригороде французской столицы, построил двухэтажный дом, конюшню, гараж, обустроил парк с фонтанами, клумбами и деревьями.

Марлен, командуя вереницей слуг, поддерживала дом и всю прилегающую территорию, обустраивала быт, вела богемный образ жизни и часто организовывала вечера и приемы, приглашая представителей высшего света. Так случилось, что наследников у Кристофа не родилось, поэтому он со своей женой трепетно относились к племяннику Марку. В течении почти сорока лет судоходная компания Д'Люкке была одной из самых успешных во Франции, но из-за появления молодых агрессивных игроков, компания стала утрачивать свои позиции.

В начале нового двадцать первого века Кристоф продал часть своего флота, активно работать из-за ухудшения здоровья он уже не мог болезнь, стальными клещами вцепились в судовладельца, через пять лет борьбы он скончался. Накопления на банковских счетах, распродажа оставшихся судов позволяла Марлен жить в достатке, но со смертью мужа роскошная жизнь закончилась. Она не могла содержать многочисленных слуг, парковую территорию и конюшню, поэтому с привычным укладом жизни пришлось расстаться. Единственной усладой для нее остались встречи в её доме со всей семьей Бланкар.

Оставив автомобиль на подъездной дорожке, мощеной декоративными плитками, Марк вбежал по лестнице и дёрнул за разную ручку массивной двери.

— Добро пожаловать, месье Бланкар в дом Д'Люкке! — От громогласного голоса дворецкого гость опешил.

— Где Марлен? — Спросил Бланкар, передавая в руки слуги куртку.

— Мадам в музыкальной гостиной на втором этаже. — Объявил дворецкий и с гордым видом удалился, так что гостю ничего не оставалось, как подняться по скрипучей деревянной лестнице.

С каждым шагом звуки музыки стали слышны громче, парень распознал композицию Дебюсси, он вошёл через приоткрытую дверь в музыкальную гостиную и уставился на свою тетку. Марлен сидела на мягкой банкете за фортепиано, глаза женщины были прикрыты, весь её вид свидетельствовал о полном погружении в исполняемую музыку.

— Браво, браво! — Зааплодировал молодой Бланкар, прерывая исполнение. — Здравствуй, тётушка Марлен!

Женщина вздрогнула от посторонних звуков, музыкальный ритм нарушился, она поднялась со своего места, обошла фортепиано и устремилась на встречу к племяннику.

— Здравствуй, Марк! — Хозяйка дома по родственнику обняла парня. — Заставляешь ждать, уже прошло более получаса, но парень только развел руками.

— Почему, тётушка, ты не смогла вытерпеть три дня? — Бланкар наблюдал, как женщина собирает ноты. — Отец меня предупредил, что вся наша семья съезжается в твое имение в эту ближайшую субботу.

— Пройдем в кабинет, у меня к тебе созрел важный разговор. — Марлен не стала объяснять причину своего нетерпения.

Тетка завела своего племянника в комнату, бывшей когда-то кабинетом её почившего мужа, а сама направилась отдать распоряжение слугам. Марк сел на старый кожаный диван, окинул взглядом кабинет, где, казалось, время остановилось на пятидесятых годах двадцатого века, но вдруг подскочил, что застонали пружины. Он вытащил из открытого шкафа большой красочный альбом с репродукциями картин величайших художников, вернулся на диван и подолгу замирая на том или ином изображении, неторопливо перелистывал страницы.

Минут через десять вернулась хозяйка дома в сопровождении служанки. По указанию Марлен девушка поставила серебряный поднос с кофейником, чашками и парой вазочек на письменный стол, выдвинула от стены к дивану прямоугольный столик, наполнила чашки кофе, разместила десерт и, получив разрешение, подхватила поднос и тихонько удалилась.

— Благодарю за угощение! — улыбнулся Марк, закрыл альбом, но оставил его рядом с тобой на диване. Он потянулся к чашке с ароматным горячим напитком. — Хотелось бы уже узнать ради какой тайны мне пришлось так срочно примчаться к тебе, моя дорогая тётушка.

— Наш далёкий предок, генерал Бланкар, во время египетской компании получил из рук мамлюкского эмира серебряную звезду.

— Эту сказку про эмира Худжинкара мне отец ещё в детстве рассказывал. — Марк поморщился. — Я уже давно нахожусь в том возрасте, когда подобные мифы людей не интересуют.

— Мой родной брат Стефан и твой отец не сообщил тебе главного. — Рассердилась Марлен. — Генерал Вилар Бланкар, будучи тяжело ранен, передал звезду русскому дворянину Клеонскому и этим лишил своих потомков обнаружить клад османского мореплавателя и пирата, что стоит огромного состояния.

— Тётя Марлен, полагаю, ты шутишь? — Марк с непониманием посмотрел ей в глаза. — С чего бы рассуждать о кладах с твоими банковскими накоплениями?

— Накопления, оставленные моим дорогим Кристофом, быстро тают. — Расстроенно пробормотала женщина. — Дом, слуги, различные траты, что требует эта жизнь, твоя беспечность не увеличивают счёт в банке. Я не привыкла отказывать себе в любимых мелочах.

— В мелочах? — Парень расхохотался, но увидев сердитое лицо тетки, подавился смехом. — Все я молчу! Рассказывай про Клеонского, про эмира и про клад, хотя откуда ты можешь знать о каком-то кладе.

Женщина, все это время сидевшая напротив племянника в кожаном кресле с чашкой в руках, отпила несколько маленьких глотков, поставила чашку на столик и, поднявшись со своего места, направилась к окну. Марлен с грустью посмотрела на каменное ограждение, отрезавшее пару лет назад часть парка, когда-то обустроенного по распоряжению Кристофа Д'Люкке. Она понимала, что прошлой беспечной жизни не вернуть, продажа части земель позволило пополнить постепенно опустошавшийся счет. Марк поглядывал на тетку с тревогой, но решил не мешать ей предаваться воспоминаниями, последний год он все чаще замечал Марлен в подобном состоянии.

— Я пригласила тебя сегодня, так как накануне вновь посмотрела репортаж по телевидению про русского олигарха Клеонского, кто владеет несколькими крупными компаниями во Франции и других странах. — Стоя у окна, хозяйка дома замолчала, собираясь с мыслями о своём расследовании, что начала ещё полгода назад, после прочтения статьи о русском олигархе.

— С чего ты решила, что этот русский — потомок того дворянина Клеонского? — Включился в разговор Марк, поглощая печенье. — Возможно это у русских распространенная фамилия.

— Я читала о нём в газетах и в интернете, а несколько месяцев назад наняла частного детектива, чтобы покопаться в скрытых тайнах господина Клеонского и о его наследниках. — Женщина наконец-то вернулась в кресло. — Фамилия Клеонский в электронных изданиях, на интернет-сайтах встречается огромное количество раз. Удивительно, но все упоминания относятся только к этому человеку.

— Надо же, Марлен, как тебя увлекла легенда нашего предка генерала наполеоновской армии, что ты решилась привлечь к поискам частного детектива. Расскажи мне, что ты такого необычного увидела в телевизионной передаче? — Рассказ тётушки заинтриговал Марка, он даже отказался от очередной порции кофе.

— В документальном фильме о русских богачах показали кадры интервью с Клеонским, что брали у него британские журналисты почти десять лет назад. — Марлен вновь взяла длинную паузу. — На вопрос в чем заключается его предпринимательская удача, он ответил — в талисмане, оберегающем его на протяжении всей жизни, оставленном ему отцом.

— Ты считаешь талисманом Клеонского служит серебряная звезда мамлюкского эмира? — Марк расширенными глазами смотрел на Марлен, она молча коротким кивком головы подтвердила предположение. — Может русский уже давно нашел клад?

— Нет! — Громче, чем следовало выдала женщина. — Средства на развитие собственного бизнеса Клеонскому достались от отца, занимавшегося незаконным предпринимательством в Советское время. В телепередаче высказали предположение, что отец этого русского был уголовным авторитетом. Он обеспечил сыну стартовый капитал, смог вывезти богатство за пределы Советского Союза, где любой бизнес был запрещён под страхом смертной казни. Нанятый мной детектив раскопал, что у Клеонского есть дочь, ничего не знающая о своём настоящем отце. Также в ходе расследования стало известно о тяжёлом состоянии здоровья русского бизнесмена, по-видимому, его дни сочтены. — Марлен подробно принялась излагать все факты о русском богаче и его наследнице.

— Тётушка Марлен, я нахожусь под впечатлением от рассказанной тобой истории о Клеонском. — Марк решил вставить свою фразу, после долгого молчания. — Я был не прав, когда легкомысленно воспринимал легенду о серебряной звезде, доставшейся нашему предку Вилару Бланкару во время Египетской компании Наполеона. Прошу тебя сообщить все известные тебе подробности.

Женщина поднялась с кресла, поставила опустевшую чашку рядом с вазочками десерта, а сама обошла старый рабочий двухтумбовый стол, села на стул и, выдвинув верхний центральный ящик и без поиска извлекла потертую тетрадь с чёрной растрескавшейся обложкой. Через несколько секунд тетрадь уже лежала на столе раскрытой, Марлен подготовилась к разговору и вложила в нужное место закладку. Она выразительно посмотрела на племянника, прокашлялась и, направив свой взгляд на рукописный текст, принялась читать.

***

Клеонский, предполагая возможное покушение на него по приказу московских, приказал захватить бойцов контроллера, прибывшего в город.

Не успел Клеонский далеко отъехать от дома, как на узкой улице за его машиной пристроилась бежевая шестерка жигулей. Преследователь надсадно сигналил, узнав одного из своих людей, Георгий не торопился останавливаться, прижался к обочине только на широкой дороге, опустив стекло, выходить из автомобиля не стал

— Говори! — Потребовал Клеонский у подбежавшего парня.

— Шеф, мы захватили двоих, следящих за вами. — Доложил боец, продолжая нервно топтаться рядом.

— Где они? — Бесцветно спросил Клеонский.

— Я погнал вас, шеф, искать. — Парень отвечал короткими фразами. — Иван повез чужаков на ваш пляж, что закрыт со всех сторон горами, за вашим домом.

Клеонский больше не произнёс ни одного слова, медленно принялся крутить ручку, поднимая стекло. Кивнул через стекло парню, чтобы следовал за ним. После повернул ключ в замке зажигания и, когда двигатель привычно заурчал, не торопясь отъехал от обочины, постепенно набирая скорость. Георгий пересёк мост, в памяти всплыли мгновения знакомства с сыном, как оставил его возле моста кормить рыбок, пока сам ходил в пьяный лес за велосипедом.

Мужчина встряхнул головой, прогоняя наваждение, съехал с моста на гравийку, камни из-под колес застучали по днищу автомобилю, но он так и не снизил скорость пока не остановился в двадцати метрах перед горой. Георгий автоматически пересёк свой дом, как когда-то с Ариком, остановился на ступеньке перед дорожкой из проморенных досок, уложенных на песок. Впереди на песке, в метре от кромки воды он увидел высокого Ивана и других своих бойцов, стоящих вокруг двоих поверженных, молчаливо сверкающих своими глазами в ожидании своей участи.

Один из парней, очевидно более ершистый, лежал на песке, подогнув ноги, из разбитой губы и других кровоподтеков сочилась кровь. Второй расположился сидя, уперев руки в песок за спиной, парень крутил головой, словно ожидая удара. Заметив, подходящего Клеонского, выдал нечленораздельный возглас, затем прокричал: “Тебе просто так не отделаться, за нашу смерть ты кровью умоешься! “

— Шеф, мы изъяли у них паспорта. — Решил сообщить Иван. — По фамилиям этих залетных, Гусаров и Зябликов, не трудно догадаться какие у них погоняла. — Произнося фамилии Иван передал паспорта Георгию.

— Если вам ребятки жить хочется придется ответить. — Клеонский раскрыл паспорта один за другим и спокойно смотрел на парней на песке, не чувствуя к ним жалости. — Гусар, кто отдал приказ зачистить меня? — Швырнул документы под ноги.

— Мы не собирались тебя убивать. — Медленно выговорил ершистый, сплевывая кровь на песок. — Гусаров закрыл глаза и всем показалось, что он отключился.

— Наша миссия разобраться почему сократился денежный поток. — Продолжил вместо напарника Зябликов. — Было подозрение, что ты без согласования с Москвой начал какие-то проекты, а валюту выводишь через турков на запад.

— Значит, Москве все мало? — Клеонский почувствовал закипающую в себе ярость.

Георгий не ждал ответа на последний вопрос, отведя ногу назад, с размаха ударил в грудь Зябликова, на этом весь его запал испарился. Фраза про валюту не должна была достигнуть ушей бойцов, он был абсолютно уверен в надёжности канала вывода денег. Контролёр получил задание вычислить все его тайные ручейки, хотя предположение про турков можно сравнить с попыткой ткнуть пальцем в небо. Клеонский отошёл от своих бойцов на несколько шагов, размышляя, к какой стратегии прибегнет консультант и что ему делать со своими каналами дальше, так как яхта Ясина должна прибыть через пару дней.

— Шеф, что делать с этими почти жмуриками? — Иван беззвучно подошёл к Клеонскому. — По камню к ногам и их души море примет, как дар.

— Нет, сдается мне эта парочка ещё в живых нужна, но за их наглость тщательно поработайте с ними. — Георгий развернулся спиной к морю, собираясь уходить.

— Как скажете, шеф, поработаем! — Усмехнулся Иван, но спохватившись спросил. — Потом куда их?

— Справа от входа в дом есть шурф. — Клеонский указал рукой.

— Что? — Не понял Иван.

— За той дубовой дверью короткий наклонный канал в горной породе. — Терпеливо объяснил Георгий. — Заприте их там на время. Надеюсь, найдете замок?

— Все сделаем, шеф, не беспокойтесь. — Иван с полминуты смотрел в указанном ему направлении.

Георгий посчитал, что сегодня с делами покончено, хотя следовало предупредить Ивана о возможном покушении со стороны набирающего силу нового авторитета, о чем ему поведал Дибашвили. Выбравшись на дорожку из проморенных досок, Клеонский собирался вытряхнуть песок из туфель, как ветер донёс до его ушей какой-то шум.

Пришлось обернуться, на малых оборотах к берегу подошёл катер, на песок выбрался высокий человек в бежевом летнем костюме, а вместе с ним двое крепких, атлетически сложенных молодых человека. Бойцы Клеонского напряглись, не ожидая названных гостей, представительный мужчина снял с лысой головы белую шляпу и приветливо ей помахал.

— Притащилась тварь лысая. — Прошептал, сжав губы, Клеонский, но тут же натянул на лицо приветливую улыбку, развел руки в стороны, словно хотел обнять всех прибывших. — Семён Германович, как я рад столь необычному вашему появлению.

— Это неожиданное мое появление, мой друг Жора, можно объяснить исчезновением моих фининспекторов. — Решил пояснить контроллер, когда дошёл до Клеонского.

— Все нормально с вашими мальчиками. — Продолжал улыбаться Георгий. — Только побили их маленько, кто же знал, что это ваши шпионы. — Клеонский с гостем проследовали по дорожке к дому.

— У них такая работа, чтобы по морде получать. — Поморщившись выдал контроллер.

Семен Германович развернулся и что-то коротко бросил своим телохранителям, от чего идущие позади, развернулись и подхватили парней, лежащих на песке, погнали их к катеру. Клеонский провёл важного гостя к дому, в гостиной предложил ему прохладительные напитки, но тот потребовал чая. Пока Клеонский занимался приготовлением, контроллер, бросил шляпу на подлокотник кресла в гостиной, осматривал по-хозяйски дом и напевал нечто бравурное.

Клеонский принёс пузатый фарфоровый чайник, украшенный розами на бежевом фоне и белые чашки с блюдцами. Расставил все на столик, сходил за корзинкой с печеньем и сахарницей. Семен Германович перестал ходить по комнате, налил сам себе чаю и принялся рассуждать о сложном этапе в стране, об открывающихся новых перспективах и возможностях.

— Предупреждать или излагать тебе, Жора, что-то нравоучительное не собираюсь. — Контроллер посмотрел в глаза Георгия ледяным взглядом, затем вновь отхлебнул горячего чая из чашки, что удерживал в левой руке.

— И на этом спасибо. — Попробовал пошутить Клеонский, не прикасаясь к чашке, наполненной лишь на половину. — В мою деятельность хочет вмешаться Стилет.

— Ты про нового уголовного авторитета с большими амбициями и дикой жаждой денег? — Риторически спросил контроллер. — Ты работай получше, изобретай что-то финансово выгодное, а мы тебя всегда прикроем.

— На него работают бывшие спецы из конторы. — Георгий посмотрел на чашку в своей руке.

— Об этой угрозе не думай, твоя жизнь в наших руках, а не какого-то вора. По следу Стилета и его банды киллеров уже направлена бригада лучших оперативников из Московского уголовного розыска. — Почему-то собственные слова развеселили контроллера. — Завтра у меня связь с Москвой назначена, так что я узнаю детали, давай через денек пересечемся, я расскажу тебе детали.

— Много чести думать о каком-то воре. — Прищурился Георгий. — Может пора перейти к главной теме?

— Хорошо, слушай главное! Следующая сумма должна быть увеличена вдвое. — Выдал московское решение Семен Германович. — Тобой недовольны, если бы не моя защита, то вместо фининспекторов прислали бы мальчиков-хулиганчиков с наганами. Ты понял меня, Жора?

— Я понял, Семен Германович, что двукратный суммой я не отделаюсь. — Резюмировал Клеонский. — Чего ещё от меня хотите. — Хозяин дома пригубил горячего напитка.

— Это хорошо, что ты с валютой не связался. — Контроллер поднялся с кресла, поставил чашку на столик и добавил себе чаю из чайника, проведя пальцем по цветкам, нарисованным на пузатом фарфоровом боку. — Как ты хитро обошёл нас и с землёй решил, так что из твоего курортного посёлка пять домов нужно отдать.

Клеонский не стал ни оправдываться, ни спорить, добродушно смотрел на гостя, но сознание рисовали картины, как раз за разом он бьет кулаком в эту наглую харю. Георгий выпил остывающий чай, почувствовал какое-то внутреннее успокоение. Возможно, это объяснялось тем, что люди контроллера не смогли вскрыть его валютный канал.

— Думаю, это не последний наш разговор за время этого моего вояжа на юг. С квотой на стройматериалы помогу, да на дома, что ты скоро начнешь строить есть клиентура. — Семен Германович поднялся, зачем-то взял пару печенек и потребовал. — Проводи меня, Жора.

— Как скажете. — Клеонский пошел следом за гостем. — Вы как обычно остановились в апартаментах пансионата “Приморский”?

— В моем возрасте поздно что-либо менять? — Хохотнул контроллер. — Пока претензии к тебе сняты, но с деньгами не тяни, максимум через две недели ты должен отправить наш ценный груз.

Когда они вышли из дома под открытое небо, контроллер надел на свою лысую голову шляпу, что до этого удерживал в руке. Мужчины прошли по пляжу к катеру мимо замолчавших бойцов, ожидавших очередных поручений, Семен Германович ткнул пальцем в грудь стоящего рядом Клеонского и прошептал: “Две недели, понятно? О точках нового маршрута узнаешь позднее. Телохранители помогли контроллеру забраться в катер, придерживаясь за борт гость вновь снял шляпу и помахал людям, оставшимся на берегу.

— Шеф, удалось порешать дела с этим неприятным типом? — Поинтересовался подошедший Иван.

— Удалось, — выдохнул Георгий, — эти люди опасны, но от них хотя бы понимаешь, чего ожидать.

— Георгий Максимович, вы как с Дибом поговорили, так все о чем-то размышляете. — Иван своей прозорливостью удивил Клеонского. — Выходит вы не все мне рассказали, может поделитесь главной проблемой. Мои бойцы на все готовы.

— Я ждал встречи с контроллером, — принялся объяснять Клеонский, — этот разговор помог расставить приоритеты. — Зураб сообщил о новом авторитете Стилете, собравшемся выдавить цеховиков с насиженных мест.

— У нас есть ведь сила, чтобы противостоять ворам, — решительно выговорил Иван, — если надо я еще людей подтяну. — Выражение лица Ивана изменилось, будто он о чем-то догадался. — Шеф, вы что-то не договариваете.

— Год назад Стилет привлёк к себе двоих комитетских и создал что-то вроде школы для киллеров. — Беспристрастно ответил Клеонский. — В качестве первой цели выбран я. Группировка Стилета эта большая паучья сеть, выявить все нити, что он держит в руках практически невозможно, так же как неизвестно откуда будет нанесён удар.

— Рассчитывать только на Диба нельзя. — Задумался Иван. — Я распоряжусь чтобы бойцы проверили все наши точки, поговорим с нужными людьми, но может с завтрашнего дня вам без охраны из дома не выходить?

— Нет, Иван, ты не понимаешь. — Рассердился Клеонский. — Таскаться по городу в окружении охраны, это показать, что я испугался. Пойти на такое, значит показать свою слабость.

— Может Москва вам поможет, — задумался Иван, — вы же нужны этим людям, — парень дёрнул подбородком в сторону моря, где уже испарился катер.

— Да, пора сообщить контроллеру, он обещал связаться с московскими, чтобы узнать открыто ли дело против банды Стилета и когда ожидать приезда группы ментов к нам в город. — Георгий Максимович не стал вдаваться в подробности. — Иван, реакции контролёра ждать не будем, направим своих людей по всем нашим точкам, пусть все тщательно проверят через мелкий фильтр.

Иван вернулся к бойцам, решил не дожидаться завтрашнего утра, коротко и конкретно поставил задачу, только намекнул о новой угрозе от нового уголовного авторитета. Клеонский стоял на ступеньках крыльца, вдыхал аромат моря. Он так погрузился в собственные мысли, что даже не заметил, как остался на пляже один. Вспомнив об обещании сыну, Георгий улыбнулся и, развернувшись, вернулся в дом, чтобы подготовить снасти к завтрашней рыбалке.