На этой планете мы – живьём…

Павел Владимирович Владыкин

Экологически чистые рассказы и новеллы. Главное – сохранить в чистоте души. Это случится, если будем бережно, с любовью относиться к природе и к человеку.

© Павел Владимирович Владыкин, 2017

ISBN 978-5-4483-5139-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мой добрый читатель! В этой книге собраны экологически чистые рассказы. Называю их так не потому, что в них идеальная, стерильная экологическая чистота. Мир как мир, в нем всякого много.

Но у этих рассказов такая цель — в нашем загрязненном отходами и доходами мире попытаться помочь читающим эти рассказы сохранить в экологической чистоте свои души.

Автор

Короткий роман о Романе

Поднимаясь (маясь, а именно таким было тогда мое состояние) с привокзальной площади на стилобат станционного здания, я увидел Рому (Романа, Ромчика, Ромчу, Ромушку). Увидеть его, встретиться с ним мне нужно было для того, чтобы до крайности обострилось мое внутреннее состояние (СОС! — в этом слове). Очень нужно было, чтобы во мне образовалось поле напряжения, столь расслаблены были мои дни, в которых ничего не происходило.

Ну а вы меня поймете, если скажу, что получить внутреннее поле напряжения гораздо легче, чем избавиться от него. Да, да, да, да… Мощным обострением чувств обернулось знакомство с Ромочкой.

Я хочу, чтобы вы увидели вместе со мной Ромчика в том виде, в каком увидел его я. И чтобы поняли со мной вместе, в какой степени безнадеги находился этот черный рослый уставший, запущенный, красивый, грязный и чудесный большой королевский пудель.

Нет уж, если суждено было доктору Фаусту заиметь в свои советчики-оппоненты Мефистофеля первоначально в облике пуделя, то именно пудель как нельзя больше подходил для этой роли. Настолько это чуткое, утонченное, источающее ум животное.

Стародавний привокзальный запах неистребим. Каменноугольный период нашего железнодорожного транспорта так же глубоко въелся в стены вокзала, как и в память. Вдохнешь и ощутишь ноздрями прошлое, то, что сидит в тебе с детства. И ты понимаешь, что мир, конечно, меняется, но только не здесь.

Поток пассажиров разбивался об угол станционного здания. Этот волнорез разваливал поток надвое, направляя его части к поездам и к билетным кассам.

У самого угла вокзала сидел большой черный согбенный пудель. Я уперся в него взглядом, когда нес письмо в почтовый ящик. Письма на железнодорожный почтамт я приносил тогда, когда хотел, чтобы они были быстрее отправлены.

На обратном пути я увидел, что пудель не трогался с места. И сидит такой же согбенный. Как все люди, я быстро узнаю собак бездомных, потерявшихся или намеренно оставленных на улице отчаявшимися от бедности хозяевами.

Пес был прекрасной породы — большой королевский пудель. Идеальная собака для дома, для семьи. Ни сыплющейся по комнатам шерсти, ни запаха, ни агрессивности. А сколько понятливости, догадливости и умения выполнять команды! Сколько доброты и нежного, почти няниного обращения с детьми!

Какая-то сердобольная женщина обратилась к пуделю с вопросом. Пудель прижался головой к ноге женщины. Видно было, как он продрог — октябрь перевалил в свою вторую половину.

Чуть постояв в стороне, я купил беляш у лотошницы и протянул собаке. Пес не жадничал, съел угощение не спеша.

Тут я решил. И далее не колебался.

— Пошли со мной, — сказал я пуделю.

Тот послушно встал и пошел за мной. Шел он, пошатываясь. Э, да ты так ослабел! Видно, давно бродяжничаешь.

У нас уже есть пудель. Тоже черный, королевский. Наша Анита. Именно поэтому я посчитал найденыша своим. А своим помогают в первую очередь.

Пес пытался бежать легкой рысцой (фирменная походка пуделей). Но от слабости его заваливало на бок. У большого панельного дома пес повернул к ближайшему подъезду. Значит, он жил в подобном доме. Дальше он послушно шел рядом со мной и слева, как ходят собаки, прошедшие начальную учебную подготовку.

Дома никто меня не журил. На удивление даже никто не удивился. Я был понят. А пес принят. Наверное, все у нас добрые.

Многим хочется быть добрыми. Любить и быть любимыми. Доброта — хорошо продуманное природное явление. Доброта началась с пчелиного улья. Для всех найдется ячейка. Тебя не только терпят, но и уважают и даже любят. Поэтому, если человек добр, то он испытывает добрые чувства ко многим.

После того, как потерялся Рома, сынок нашей пуделихи Аниты, его ячейка в наших сердцах оставалась свободной.

Рома-Роман жил этажом ниже. Он был последышем. И по этой причине часто страдал. Анита принесла восемь щенков. Когда они стали есть кашу, щенки часто оттирали Рому, как самого маленького. Они и раньше оттирали его — от маминых сосков. И покусывали. Но когда все подросли, здоровенные девчонки (а в основном были они) быстро обнаружили слабость Ромчика. И рьяно стали его оттирать. От этого он рос медленно. Стал нервным, обидчивым. И не боролся за себя, предпочитая поскуливать.

При выборе щеночков Ромушку никто из прочитавших объявление в газете так и не взял. И если бы вдруг не обнаружилось, что соседям внизу чрезвычайно нужен щенок (дети запросили), неизвестно, как бы мы пристроили последнего щенка.

Когда Рома жил в 10-й квартире, мы порою забирали его к себе в гости. Он очень радовался, узнавая родной дом, носился по комнатам, обнюхивал все углы.

Но на третье лето Рома потерялся на даче. Владельцы Ромчика долго искали его. И смирились с потерей.

По какому-то необъяснимому закону компенсации иногда приходит замена потерянному существу. Это не реинкарнация, не переселение душ. Но что-то близкое тому. Именно так, остро переживая от пропажи Ромы, я расценил появление ласточки в просторной выемке в стене нашей квартиры, со сквозным отверстием на улицу. Там мы держали банки с вареньями, называя эту выемку с дверцей хрущевским холодильником. Мне показалось, что ласточка прилетела вместо Ромы. Что это в общем-то и был Роман.

Но вторая замена Ромы пришла с найденным псом. И мы назвали его Романом.

Для того, чтобы отыскать хозяев пуделя, дали мы объявления в газете и на радио.

Тут же принялись приводить Рому в порядок. Вычесали, вымыли его зоошампунем, что выводит паразитов. Дали ему таблетки от глистов, помазали глаза мазью от конъюнктивита. А когда решили еще раз помыть Рому, тот недовольно, хотя и сдержанно, тихо рявкнул и утянулся под стол.

После второго мытья я уложил дрожащего пса на старую шубу, закрыл его тряпьем.

Неделю мы подлечивали, кормили Рому. К нему вернулись силы. Он быстро определил свой статус, поставив себя на иерархической лестнице выше, чем Анита и кот Тишка. С самого начала эти ребята приняли Рому спокойно, дружелюбно и виду не подав, что это небывалое дело в их жизни.

Сытый Роман ложился наискосок в проеме кухонной двери, длинно-длинно вытянув передние лапы. Ложился в этом месте не без умысла, подчеркивая тем самым, что он высоко себя ценит и поэтому готов устраивать остальным некоторые неудобства. Ложился он, сохраняя гордую осанку, вытянув тело в строгую линию.

Хозяев собаки мы не нашли. И тогда послали в газету второе объявление — о том, что отдадим пуделя в хорошие руки.

Ромочка окреп. Как он радовался первой прогулке! Они с Анитой устроили беготню. Надо было видеть, как Рома летает в сквере. Рома летает. Летает не на крыльях — на ушах. Уши-то, уши… Они — в полете. Машут — вверх, вниз.

А однажды Роман меня удивил, потянувшись пастью к опустошенному мусорному ведру. Это означало, что у своих хозяев Ромчик носил пустое мусорное ведро.

По второму объявлению нам позвонила женщина, мать двух мальчиков. Но, услыхав, что Рома в своих скитаниях очень исхудал и почти дистрофичен, положила трубку. Был еще звонок, звонил парень. И еще один звонок. Все обещали подумать, посоветоваться, перезвонить.

Так прошли три недели. По последнему звонку мы с дочерью пошли на трамвайную остановку — отдавать Ромчика. Девушка по имени Надя мало говорила, почти ничего не спрашивала. В основном говорили мы, рассказывали, как нашли Рому, как ухаживали за ним и какой он хороший. Мы торжественно назвали девушку новой хозяйкой Ромы. Попросили у нее телефон, чтобы мы могли справляться, как дела у Романа. Сказали: если не возражает, пусть даст нам адрес, трамвайную остановку. Надя сказала, что она живет в двухкомнатной квартире с отцом-инвалидом и братом. Назвала адрес, остановку трамвая. Затем достала длинный брезентовый поводок с ошейником и увела Романа.

На второй день мы позвонили. Хотелось узнать, как там наш Ромочка. Женщина, взявшая трубку, сказала, что никакой Нади и никаких собак у них нет. Что это? Может быть, ошибочно записан телефон… Или девушка оговорилась, называя телефонный номер…

Мне суждено было переживать и переживать за Ромушку. Внутреннее напряжение росло и заполняло мою голову нелегкими мыслями, а душу тревожили опасения и ожидания не самого лучшего исхода.

Я решил съездить по названному адресу. Дом оказался на остановку дальше. Я нашел номер квартиры, позвонил. Дверь в общий для нескольких квартир коридор открыл хмельной мужчина. Я спросил Надю. Мужчина ответил, что такой здесь нет. Я сказал, что эта Надя взяла у нас вчера собаку Рому. «Нет здесь ни Нади, ни Ромы», — ответил мужчина. Тут из-за дверей раздался собачий лай и вышел парень, видимо, сын мужчины. Я не мог уйти, не развеяв сомнения. И рискнул сказать, может быть, малоприятное для мужчины: «Она говорила, что живет с отцом-инвалидом и братом. Ну, разрешите мне зайти в коридор».

Мужчина обозлился: «Вот только попробуйте переступить порог! Идите, идите отсюда!» Я повернулся и пошел к лестнице. Пьяноватый мужчина сопровождал меня, хромая, и агрессивно твердил: «Нет здесь девушки Нади! Нет здесь собаки Ромы!» Он прошел несколько ступеней за мной.

Ох уж эти «хорошие руки», берущие по объявлениям бездомных животных!

Итак, это обман?! Телефон ложный, квартира сомнительная. Мы очень расстроились. Для чего надо было обманывать?! Конечно, могло быть и так: девица не желала, чтобы мы знали адрес, хотела обрубить концы. Вспомнили мы равнодушие Нади к Роману, она его даже не потрогала, не погладила, лишь деловито прицепила брезентовый поводок. А дочь сказала мне: «Да и как она выглядела, со своими подкрашенными зеленым карандашом глазами!»

Слыхали мы и читали, что есть такие люди, которые перепродают собак, особенно, породистых — для отправки их в Китай, в котором в те годы был собачий бум. А через месяц я услыхал по радио, что на рынке в Молотилихе работало и было закрыто корейское кафе, в котором готовили гуляши из собак. Известно, что для корейцев и китайцев это обычное блюдо. Но нет, Рома совсем не подходил для этого, он был очень худой, да и породистый, что сулило выгоду новым владельцам. Нет, не мог Ромушука вот так погибнуть.

Был к нам еще один звонок. Позвонила та женщина, у которой двое мальчиков. Мы ей сообщили, что уже отдали пса.

Нет, Роман не погиб. Но пропал. Так пропал и Рома предыдущий. Так пропадают наши хорошие знакомые или любимые люди, которые уехали надолго и насовсем. Их мы не увидим больше. Они исчезли из нашей жизни, будто их нет вовсе.

Но ведь Рома может вернуться. В каком обличии? Ведь только представить, что есть реинкарнация, переселение душ… Кто я? Кто я теперь? Холод… Это и есть — собачий холод?! Мысли короткие. Проблесками. Между какими-то сильными запахами. Между прыжками. Когда быстро бегаешь и форсируешь голос: «Ах!.. Ах!.. Ав!.. Ав!..»

Если бы можно было вернуть Рому первого и Рому второго! Ох и зажили бы мы! Зажили бы, зажили… Как бы мы зажили!..