Рабский код

Павел Деникин, 2023

Его зовут Матвей и он – гений-программист. Матвей написал программу для коррекции психических отклонений, но проект конфискован военными в правительственных интересах. Парень оказывается в конфликте со своими принципами и готов на всё, чтобы предотвратить катастрофу. Но так ли легко бороться с теми, у кого все рычаги власти?

46

Дачный посёлок Волково, усадьба Волкова, Московская область

23 августа, 07 часов 53 минуты

— Как вы себя чувствуете? — участливо спросил Валентин Геннадьевич Зою, протягивая стакан воды.

Сейчас они расположились в кабинете Волкова. Это личное пространство хозяина не коснулась рука любимой дочки. Здесь царили аскетизм, некая брутальность и красное дерево. Добротный стол (не громоздкий, но и не маленький). На столе торшер в виде статуи девушки в тунике (совершенно не вульгарно). Рядом кожаное кресло (не массивное). Напротив стола кожаные диван и два кресла (массивные, удобные, для гостей). По правую руку от стола — секретер и комод, по левую — небольшой бар и большая библиотека, позади — огромное окно.

За завтраком Зое стало дурно, и она отказалась есть, чем очень встревожила Сайёру. Зоя убежала в дамскую комнату (за ней пытался увязаться Матвей, но был остановлен Свиридовым), где её вытошнило (об этом она умолчала). Вернулась девушка бледной и рассеянной. К еде она больше не притронулась.

— Спасибо, — Зоя взяла стакан и сделала большой глоток. — Уже лучше. Думаю, это стресс.

Она поставила стакан, откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.

— Хорош, — сказал Волков, посмотрел на часы, потом на Свиридова. — Подозреваю, время нас поджимает. А я до сих пор не имею представления, что происходит.

— Вы правы, Валентин Геннадьевич, время сейчас один из приоритетных ресурсов, — сказал Свиридов. И рассказал свою часть истории, начиная со злосчастной газеты. Единственное, что он скрыл так это то, что Гурдин мёртв. Если посетившая его в отношении Зои мысль верна, то девушке действительно лучше обойтись без дополнительных стрессов.

— Теперь ты, Матвей, выкладывай, что ты там изобрёл, — сказал Свиридов, воззрившись на гения кибернетики.

Матвей устроился поудобнее и собрался мыслями.

— С точки зрения физики любой индивидуум — это всего лишь серия электрических импульсов в объёме головного мозга. Одновременно с этим мозг является контроллером для электрохимической биологической системы — тела человека…

— Хорош, — оборвал Волков. — А для бизнесменов с тремя классами образования можно, простым и понятным?

Программист откашлялся.

— Кхм… человек… человеческий организм, а в особенности — мозг, как известно, это уникальный компьютер, работающий по определённой программе. У каждого органа, чувства, ощущения — есть свой код, есть частота, на которой он работает. Зная «рабочую» программу, можно выявить, где в организме произошли сбои. Если говорить упрощённо, то МРТ работает на этом принципе. Это как прочитать книгу и увидеть, какие слова написаны с ошибками. С другой стороны, можно заставить орган или часть мозга резонировать на нужной частоте.

Матвей вскочил.

— Вы понимаете, это же просто чудо! Можно излечить многие болезни, рак, вероятно, тоже, но не проверял, можно избавиться от психических болезней, сгладить, например, суицидные наклонности, воспоминания о несчастной любви или удалить склонность к насилию.

— Или заставить разлюбить «дюшес»… — Свиридов посмотрел на бокал в руке Волкова, — и полюбить правительство…

— И это тоже, — рухнул в кресло программист. — Ну, в базовом варианте было возможно только воздействие на эмоции — успокоить, взбудоражить там, и небольшая коррекция — унять головную боль или тонизировать уставшие мышцы.

— Но барьер пройден. Дальше — чисто количественные изменения, так?

— Да, Валентин Геннадьевич, — замялся Матвей. — В принципе, через сигнальную систему стимул-реакция можно запрограммировать всё, что угодно. Втайне от человека.

— Что может эта шайтан-машина?

— Судя по документам, — прервал программиста Свиридов, — одна базовая программа устанавливается чуть меньше недели, всего программ четырнадцать; дальше на их основе, как кирпичиками, можно смоделировать поведение любой сложности. Простейшие вещи типа принудительного успокоения для разгона демонстраций доступны всё время, пока человек носит браслет.

— Но разве такое поведение не будет рассматриваться человеком как неестественное, как принуждение? — уточнил Волков.

— Нет, Валентин Геннадьевич, не будет, — пояснил Матвей. — Для мозга человека нет разницы, реальность это или иллюзия; мозг не может отличить собственное решение от прямого искусственного воздействия. Всё одно. Во время тестирования прототипа на себе я почти искренне считал, что внушённые эмоции — мои собственные. Более того, зная о воздействии, мозг придумывал весьма убедительные аргументы, доказывающие мне, что это было именно моё решение.

— Хорош, допустим, ты гениальный программист. Но ты меня за дурака не держи, тут не достаточно быть программистом, надо быть крутым биологом, нейропсихологом и ещё хрен знает кем. Откуда данные прототипа?

— А вот это уже моя специализация, — вздохнула Зоя. — В студенчестве, когда мы с Матвеем… дружили… я занималась исследованием различных — прежде всего электромагнитных — полей на поведение и мышление человека; часть работы проходила в изоляторах с психами. Там и обратила внимание на воздействие звуковых волн — иначе говоря, музыки — на состояние больных. Дальше — больше. Исследования, инфразвук, ультразвук, свет… статистика… Мы тогда с Матвеем много спорили об этичности и возможностях применения этих наработок.

— Вы же журналист, Зоенька!

— После защиты дипломного проекта, в котором была дана большая статистической выборка и практические результаты, со мной встретился один человек, и очень убедительно предложил не развивать дальше эту тему. Очень убедительно предложил. Чтобы мне не было скучно, мне рекомендовали выбрать новое направление — поступление в любой вуз на любую специальность и дальнейшее трудоустройство. Мне всегда нравилась журналистика. С Матвеем мы тогда серьёзно поругались… Я не знала, что у него сохранились исходники.

— Ты не рассказывала об этом, — на Матвея было жалко смотреть. — Я тогда настаивал на продолжении исследований… — пояснил программист мужчинам.

— Хорош, — оборвал лирику Волков. — В чистом виде мы имеем…

— Зомби. Целую страну сраных зомби, — продолжил Свиридов. — Живущих своей жизнью, а в нужный момент пляшущих под дудку правительства и искренне считающих, что это их собственный выбор. Кодовый сигнал и человек послушно идёт домой спать, сдаваться в полицию или на фронт на амбразуру — насколько хватит фантазии верхушки.

— Это, конечно, не совсем зомби, — вставил Матвей, почёсывая затылок, — какими мы их представляем, благодаря зарубежным фильмам, но…

— Соловья баснями не кормят! — Волков поднял руку, прерывая парня. — Я вам напеть ещё и не такое могу. Вы предлагаете мне поверить в эту теорию заговора… Хорош! Я знаю тебя, майор, и полагаю, что ты не слетел с катушек. Будем считать это залогом моей веры. Но объясните мне, как один дон Кихот и пара его Санчо Панса собираются сражаться с ветряными мельницами?

— Поэтому мы и здесь, — сказал Свиридов. — Нам нужна ваша помощь. Посильная. И у нас выбор, как у той мышки, попавшей в кувшин с молоком: или утонуть, или побарахтаться, пытаясь взбить молоко в сметану. Я предпочитаю последнее.

— Не знал, что ты можешь быть красноречивым…

— А я не знаю, почему вы решили помочь, — вмешался Матвей, — любопытство или вы чем-то обязаны ему, — Матвей махнул в сторону Свиридова, — но зомбирование начнётся через восемь дней, и начнут они, скорее всего, с публичных лиц. В течение года под действием браслета будут все, включая последнего бомжа и новорождённого.

— Вы себя уже вряд ли спасёте, Валентин Геннадьевич, — сказал Свиридов, — и сбегать за бугор бесполезно. Наше здесь пребывание не останется незамеченным. Как я уже говорил: пять часов… уже — три. Потом здесь появятся мои коллеги. Мои бывшие коллеги. И вам лучше быть к этому готовым. Возможно, я сжимаю временные рамки, но для здоровья лучше перебдеть, чем недобдеть…

— Козыри крести, играем в дурака! — снова прервал Волков. — Если мне себя не спасти, тогда на кой чёрт мне всё это? Сдать вас тёпленькими и медальку «За заслуги перед Отечеством» повесить на грудь, а?

— Вы можете спасти дочь, — сказал Свиридов. — Ведь нет ничего странного, что волевой директивный олигарх заставил свою дочь забрать документы из МГУ и поехать учиться в Оксфорд. Заграница — пока — участи зомбирования избежит. Вас, скорее всего, или ликвидируют, или принудительно заставят обраслетиться. По большому счёту, если власть добьётся своего, её не будут интересовать маленькие и большие грешки прежде неуправляемого олигарха.

— Хорош, — сказал Волков, посмотрев на Свиридова. — Не списывай-ка меня со счетов раньше времени… Что конкретно вы ждёте от меня?

— Наличные, — начал перечислять Свиридов. — Желательно мелкими купюрами…

— Ну, это классика, — перебил Волков, усмехнувшись. — Прийти к богачу и не попросить денег… Уже готовят.

— Связь, — продолжил Свиридов. — Мобильники и сим-карты, не зарегистрированные на вас и ваше окружение…

— Нужны старые модели, — вставил Матвей. — Не поддерживающие последние стандарты связи. Лучше всего, чтобы они были семи или восьмилетней давности.

Волков повёл бровью, кивнул.

— Ноутбук с модемом. Мощный…Тут главное чтобы неубиваемый был, IP68 или выше, и аккумулятор мощный, на четыре-пять часов автономной работы, — оседлал любимого конька Матвей. — Главное — поддержка операционной системы с открытым кодом, в идеале — никсы. Памяти побольше, оперативной и на диске, строго без облачного хранения, процессор — ядер можно поменьше, но реальная частота побольше. Всё остальное сам настрою.

— Стандартный набор выживальщика, — сказал Свиридов.

— Медикаменты, — подала голос Зоя.

— Аптечка входит в комплект, — сказал Свиридов.

— А-а-а, — кивнула Зоя, и снова утонула в кресле.

— Свежую одежду бы… — добавил Матвей, принюхиваясь к своей и сморщив нос.

— Оружие, патроны, — продолжил перечисление Свиридов. И, вспомнив, что у него до сих пор отстёгнут клапан на кобуре, сунул руку под мышку. — Одного моего «Грача» мало.

— Решил войнушку устроить?

— Решил пожить чуть дольше, чем мне предрекли, — парировал Свиридов, играя желваками. — Ещё бы нам спецрейс подальше от центра страны… но это я уже раскатил губищу.

— Дать карандаш? — спросил Волков.

— Зачем? — не понял Свиридов.

— Губищу назад закатаешь.

Матвей прыснул, чем заслужил уничтожающий взгляд Свиридова.

— Список у вас не шуточный, — сказал Волков, посерьёзнев. — Пару дней понадобится.

— Это нормально, — сказал Свиридов, вдумчиво посмотрев на Матвея. Парень предложил вариант, где можно схорониться ненадолго, но Свиридов ещё не принял окончательного решения.

— Вот стыковочный адрес, — Волков пододвинул к себе перекидной календарь и стал писать. — Через два дня вы должны быть там. То есть двадцать пятого. Вас будет ждать мой человек. Руслан. Он доведёт вас до моей нычки.

— Нычки? — переспросил Свиридов.

— Нычки, — невозмутимо подтвердил Волков, вырвал листок, протянул Свиридову и снова посмотрел на часы. — Хорош. Времени всё меньше. Идите, помойтесь.

Зоя встрепенулась:

— Я потом… после, — девушка повела руками, мол, за кого вы меня принимаете, мыться в одной сауне с двумя мужиками.

— Сауна разделена на несколько помещений, — сказал Волков. — Так что вы, Зоя, будете предоставлены сами себе.

— А-а-а, — снова протянула Зоя. — Спасибо.

— На здоровье! Может, мне стоит сказать Сайёре, чтобы она была поблизости?

— Нет-нет. В этом нет необходимости. Я сама.

— Хорош, — сказал Волков. — Мунис вас проводит.

Матвей с Зоей вышли из кабинета. В дверях Зоя обернулась на Свиридова: тот не сдвинулся с места.

— Идите, — сказал он. — Я сейчас.

Зоя нехотя развернулась. Ей не очень понравилось, что у Свиридова есть секреты от них, но ещё больше не понравилось, что он даже не пытается скрыть, что секреты есть. Она посетовала на это Матвею. Матвей сказал, что они обязательно спросят об этом майора Вихря.

Мунис словно вырос из ниоткуда, и попросил следовать за ним.