12'92

Павел Корнев, 2022

Декабрь девяносто второго. Первая годовщина независимости России – страны, от большинства граждан которой не зависит уже почти ничего. И пусть ты не считаешь каждую копейку, набирая мелочь на молоко и хлеб, а преуспеваешь и относишь себя к пресловутому среднему классу – никакой роли это не играет. В любой момент могут подойти крепкие ребята в кожаных куртках, а дальше, как повезёт, вплоть до пары выстрелов в упор и неглубокой могилки в лесополосе. Одиночке не выжить. Выживут только наиболее организованные сообщества.

02 12 1992

день-вечер

В среду прямо с утра позвонил Игорю Ваулину и разочаровал студента-медика заявлением, что его профессиональные услуги мне сейчас без надобности, а нужен телефончик Алексея Румянцева, который, насколько помнил, работал автокрановщиком. Увы, домашнего телефона у того как не было, так и не появилось, зато имелся рабочий. Когда уже из телефонной будки рядом с институтом я звякнул на проходную автопредприятия, то сумел перехватить старого знакомого до выезда. Подхалтурить Лёха не отказался, договорились на вечер.

Ну а дальше — лекции и семинары, всё как обычно. По привычке напомнил Вите Медникову о пустующих складских площадях, пообедал в студенческой столовой да и поехал домой. По пути с остановки завернул в гастроном и успел взять последний батон, ещё что-то по мелочи прикупил. В кафетерии выбор тоже нисколько не порадовал, там приобрёл килограмм относительно свежих профитролей.

Ну а как иначе? Зинка в гости поднимется, чем угощать стану?

Пришёл, переоделся, позвонил девчонке и уже буквально через минуту запустил Зинку в квартиру.

— Дядя Петя дома? — сразу уточнила она.

— На сутках, — сообщил я и поцеловал сероглазую красотку.

Та с готовностью ответила, но почти сразу отстранилась.

— Ты не думай, я музыку слушать пришла! — заявила она и продемонстрировала какую-то кассету, в руки мне её не дала и умчалась в комнату.

Я лишь усмехнулся и ушёл на кухню, стал делать чай. Пока возился, Зинка по своему обыкновению сменила домашний халатик на школьную форму младшей сестры и, склонившись над письменным столом, изучала какую-то книгу, пританцовывая на месте.

Платьице было коротким, а девичьи ноги — длинным и стройными, засмотрелся даже, пусть и лицезрел эту картину уже не раз и не два. Я поставил поднос на диван, приспустил трико с трусами и, подступив к Зинке, приподнял её подол.

— Серёжа, перестань!

— Да я ничего и не делаю! — заявил я в ответ, немного полюбовался открывшимся видом, затем примерился и легонько подался вперёд, ткнулся не сильно, но попал точно в нужное место; Зинка мигом ойкнула и резко выпрямилась, чуть ли не подпрыгнула на месте.

— Ну ты чего? Не туда же! — возмутилась она, обернувшись.

— Выйдет трояк за четверть по истории, именно туда и будет, — пообещал я, притянув девчонку к себе.

— Дурак!

Я плюхнулся на диван и усадил Зинку себе на колени.

— А ты — троечница!

— Ерунда какая! — фыркнула девчонка. — Ты прям как мама! Одна тройка — это не страшно!

— Сначала одна, потом вторая, и вот уже я на тебя плохо влияю и слушать музыку тебя ко мне больше не пускают.

— А я и спрашивать никого не буду!

— Зина!

Девчонка прижалась ко мне, уткнулась острым подбородком в плечо и вздохнула.

— Ты ведь не разлюбишь меня из-за тройки?

Я принялся поглаживать её по спине, потом запустил руку под платьице и легонько похлопал по упругой заднице.

— Конечно не разлюблю. Но плохие отметки могут всё предельно осложнить. Тётя Софья меня и так не жалует, а тут железный повод появится.

— И что с того? Между прочим, папа вчера за тебя заступился! Мама настоящий скандал закатила, а он пальцем по столу стукнул, брови нахмурил и строго так: «ну-ка, цыц, женщина!»

— Так и сказал? — удивился я, хоть пачку ваучеров и засветил отнюдь неспроста. Просто уловил некоторую перемену в настроениях Бориса Ефимовича на собственный счёт, вот и решил действовать на опережение.

— Серьёзно! — подтвердила Зинка. — Мама в него тряпкой кинула, а потом они в комнате заперлись и долго не выходили. Мирились.

Судя по ехидному тону егозы, она подозревала, что родители занимались там чем-то совсем иным, и я посчитал этот момент удачным, отстранил её от себя и принялся возиться с презервативом. Ну а потом Зинка возилась, устраиваясь на мне, дальше и вовсе стало не до разговоров.

После пили чай с профитролями и слушали музыку, какой-то новый сборник рок-исполнителей. Так увлеклись, что едва возвращение тёти Софьи с работы не проворонили. Просто встав перевернуть кассету на другую сторону, Зинка взглянула на брошенные мной на стол наручные часы, пискнула и принялась шустро избавляться от школьной формы.

— Ты так пришла? — удивился я, когда девчонка натянула свой куцый халатик прямо поверх голого тела. — Обалдела?

Зинка задрала полы, покрутила задом и спешно выскочила из комнаты, но тут же заглянула обратно и спросила:

— Серёжа, а у тебя какие планы на завтра?

— Ещё не знаю. По работе куча дел навалилась, до выходных скорее всего буду их разгребать.

— Ну, Серёжа! Как так-то? Я думала, в кино сходим!

Я подошёл и дёрнул девчонку за чёрную косицу.

— Не куксись. В воскресенье точно свободен буду, выберемся куда-нибудь.

Та мигом перестала хмуриться и хитро прищурилась.

— И на лыжах покатаемся?

— А как же!

Мы поцеловались, и я выпустил Зинку из квартиры, постоял немного на пороге, вслушиваясь в тишину подъезда, и к себе ушёл лишь после того, как с седьмого этажа донёсся стук закрывшейся двери.

На дело отправились в шестом часу. Самое то время: и стемнело уже, и ещё не так поздно, чтобы наша активность подозрение вызвала. Понадобилось людям киоск перевезти — ну и что тут такого? Не под покровом же ночи кражу злоумышляют, мало ли какая надобность под конец рабочего дня возникла?

Сделали всё быстро: и крановщик не подвёл, и стропальщиков в нашей компании оказалось сразу двое. Пока Евген и Костя возились с тросами, мы с Андреем Фроловым стояли на стрёме, меня откровенно потряхивало, но всё прошло без сучка, без задоринки.

Сдёрнули, подняли, погрузили, увезли, выгрузили.

Киоск мы присмотрели за два квартала от нас, дорога много времени не заняла. Поставили его во двор, намереваясь перекрасить борта с приметной надписью «мороженое», а дальше я выдал по пять тысяч Лёхе Румянцеву и Романову-старшему, с облегчением перевёл дух и ухмыльнулся:

— Ну что — по пиву?

Пацаны оживились, но не тут-то было. Припозднившийся на дежурстве дядя Петя вышел на дебаркадер и окликнул меня:

— Серёжа, подойди!

— Минуту, — сказал я и поднялся по лестнице, а остальные гурьбой отправились смотреть отогнанные в дальний конец двора иномарки Лемешева.

Дядька закурил и указал ярким угольком беломорины на киоск.

— Это что?

Я пожал плечами.

— Киоск.

— Вижу, что киоск! — вспылил дядя Петя. — Взяли вы его где?

— Там нет больше.

— Сергей, ты лучше не зли меня! Спёрли?

— Ну да, — признался я.

— Балда! — ругнулся дядька. — На кой чёрт он вам сдался?

— Ну не для красоты же! Поставим на тротуаре, провода от корпуса кинем, торговать станем.

Дядя Петя покачал головой, затянулся и пыхнул дымом.

— Знаешь, что с вами за такой номер сделают?

— Да он ничейный!

— Хрена лысого он ничейный! Сейчас у всего хозяева есть, а кража — это кража. Статья сто сорок четыре УК РСФСР, ежели по предварительному сговору группой лиц, то до семи лет. Ладно, посадить тебя не посадят, но ты же нам весь бизнес на корню порушишь! У нас же менты всё заберут, и ещё должны останемся!

— Да как они узнают-то?

— Об косяк! — зло выдал дядя Петя. — Пропавший киоск по нынешним временам — ерунда, никто искать не станет. Не коммерческий, чай. Но вот появившийся у нас киоск кое-кого заинтересует очень сильно. А дальше одно с другим быстро свяжут. И если сейчас я с милицейским руководством на равных, то из-за твоих фокусов нагнут так, что за еду работать придётся. Ты это понимаешь?

Я только руками развёл.

— И что теперь?

— Да ничего теперь! Пусть тут стоит, потом придумаем что-нибудь. — Дядя Петя выкинул окурок в снег и спросил: — Вы нам вообще за охрану платить собирались?

— Само собой.

— Тогда погоди, пожалуй.

Дядька спустился с дебаркадера и двинулся к выходу со двора, скрылся за воротами. Я тяжко вздохнул и пошёл сдаваться пацанам.

— Что-то не так? — насторожился Дима Воробьёв.

— Переждать какое-то время придётся с киоском, — отделался я полуправдой.

— Ну, Енот! Ну ты чего? — возмутился Чижов. — Всё же обговорено было!

— Ага, — поддакнул Евген. — Кидалово какое-то!

— Рыжий, не компостируй мне мозги, и без тебя голова пухнет! — огрызнулся я.

— Угомонитесь! — потребовал Фролов. — Серый, в чём проблема вообще?

Но тут от калитки свистнул вернувшийся во двор дядька, и я в объяснения вступать повременил, поспешил к нему.

— Вы товар уже закупили? — спросил дядя Петя.

— Что-то взяли, да. А что?

— «Рояль» есть? Ящик нужен. Чего глазами лупаешь? Есть — нет?

Я повернулся и махнул рукой.

— Дима!

Подошёл Воробей, поздоровался с дядей Петей, выжидающе глянул на меня.

— Есть у нас ящик «Рояля»?

— Есть.

— Тащи! — распорядился дядька, и в этот момент с улицы донёсся надсадный рык автомобильного двигателя. — О, везут уже!

Привезли нам вагончик-бытовку с покатой крышей, закопчёнными стенами и пустыми оконными проёмами: двумя с одной стороны от двери и одним с другой. Установили его работяги с соседней стройки на газоне у тротуара, получили у дядьки ящик спирта и принялись таскать к нам во двор оконные рамы, доски, мотки провода и прочую необходимую для ремонта мелочовку.

— Дверей лишних нет, уж не взыщи, — развёл напоследок руками бригадир.

— Не проблема! — усмехнулся дядя Петя и позвал нас за собой. — Ну чего стоите? Идёмте хозяйство принимать.

Хозяйство оказалось так себе. Бытовка серьёзно пострадала от огня, ладно хоть ещё при этом стены только закоптило, ничего не прогорело насквозь, ничего не повело. Восстановить вагончик нам было вполне по силам.

— Фигня какая! — расстроился Костя Чиж. — Мудохаться и мудохаться!

А вот Диму Воробьёва увиденное не на шутку воодушевило.

— Тут круглосуточный киоск сделаем! — указал он на одно окно. — А тут шмотки выставим! Я ещё одну точку открою. Сеструху двоюродную торговать поставлю.

Рома заглянул внутрь и пожал плечами.

— Нормально, пацаны! Не так много возни, за недельку управимся. Окна вставить так вообще не проблема, как два пальца об асфальт!

Я присоединился к нему, потом вернулся на улицу и спросил:

— Дюша, сможете дверь организовать?

Производство железных дверей мой товарищ пока что ещё не запустил, но уверенно кивнул.

— Поставим!

Дальше мы ещё немного потоптались у вагончика, затем ушли в мастерскую, где Рома только скинул пуховик на диван и сразу полез за деньгами.

— Димон, мы почём водку брали? — уточнил он. — По двести тридцать за бутылку? Надо спрыснуть!

— Харэ! — возмутился Воробей. — Брали по двести тридцать, отпускать по триста сорок будем!

— Своим-то и по оптовой можно! — укорил его Евген. — Ну ты чего в натуре?

— Ага! — кивнул Романов. — Как не свой!

Не на того напали.

— Идите в жопу! — послал Воробей любителей дешёвой выпивки куда подальше. — Вы вообще видели, как цены растут? Вы сейчас по оптовой цене водку вытаскаете и столько уже не возьмём! Прогорим, на фиг!

— Да прямо прогорим!

— Сколько ты, Рома, пьёшь — за месяц в трубу вылетим!

Саша Романов недовольно засопел и буркнул:

— Давайте тогда скидываться!

Костя Чиж и Евген присоединились к нему, а я предпочёл ограничиться пивом.

— Почём «Жигулёвское» у нас?

Воробью даже в записи заглядывать не пришлось.

— Брали по тридцатке, продаём по полтиннику.

Я отсчитал полторы сотни.

— Три бутылки дай.

— Нам ноль-пять для начала и пару пачек «Монте-Кристо», — кинул на стол мятые деньги Романов. — Дюша, ты как?

— Сегодня не могу, — покачал тот головой. — Ключи у Димы, если что он вам товар отпустит.

— Отпущу, только башляйте, — усмехнулся новоявленный ларёчник, достал общую тетрадь и принялся вносить в неё покупки. — Тоже по пиву вдарю. Чтоб торговля пошла!

Костя Чиж покрутил головой и шумно вздохнул.

— Вот пойдёт она, а дальше? Опять все деньги в общак?

Мы озадаченно переглянулись, потом уставились на Андрея. Тот плечами пожал.

— А что вы на меня смотрите? По торговой части у нас Димон главный. И вообще — как решим, так и будет.

Воробьёв оторвался от записей и сказал, как отрезал:

— Больше половины прибыли из оборота выдёргивать нельзя. Нам ещё ассортимент расширять!

— Решено, — покладисто согласился Андрей.

— Но это уже после всех расходов, включая зарплату продавцов, — предупредил Воробей.

— И охрану, — добавил я.

— Охрану? — скривился Костя. — Слушай, Енот, а нас не прикроют по-родственному?

— Хочешь, можешь сам сутки через двое тут за спасибо дежурить, — предложил я. — Нет, ну а чё?

Фролов мигом вклинился между нами.

— Хорош, пацаны! Никто бесплатно работать не должен. — И спросил у меня: — Серый, сколько возьмут?

Я пожал плечами.

— На сорок в месяц, думаю, надо рассчитывать. Часть с киоска, часть со шмоточного отдела.

Воробьёв поморщился и покрутил длинным носом, но махнул рукой.

— Пойдёт!

— И, Дима, мы тебя уважаем и всё такое, но тут нам тебя прикрывать придётся. Начинай десятую часть от прибыли в общак сдавать.

— Только с этой точки? — сразу уточнил Воробей.

— А прикрывать тебя только на этой точке надо будет? — вопросом на вопрос ответил Фролов.

Дима Воробьёв обречённо вздохнул и сдался.

— Договорились!

И тут вновь не выдержал Костя Чиж.

— Блин, пацаны! Пилить-то как бабки будем, скажите уже!

Я усмехнулся.

— По пиратскому принципу. В общак половина пойдёт, оставшееся на семь частей делим. Нас шестеро и двойная доля Дюше…

— Не, — замотал головой Андрей. — По ларьку Дима главный, поэтому нам обоим по две доли приходиться будет. Нормально?

— Нормально, почему нет? Итого восемь долей от половины прибыли, — подвёл я итог. — Хрен знает, сколько это по деньгам выходить будет, но всяко лучше, чем ничего. Так?

Думал, вновь возмутится Костя, но тот предложенным вариантом оказался полностью удовлетворён.

— Ольгу в продавщицы устрою, двойная выгода получится! — заявил он, довольно потирая руки. — Ну что — вмажем?

— Я за бухлом, — предупредил нас Воробей и, звеня связкой ключей, вышел в коридор.

Андрей взял кинутый на диван пуховик, но я его придержал.

— Дюша, хорош! Давай по бутылке!

Фролов помялся немного, но отказываться всё же не стал.

— Если только по одной.

Вернулся Воробьёв, выставил на стол ноль-пять «Пшеничной», моё и своё пиво, ещё выложил консервированную ветчину.

— Угощаю! — усмехнулся он.

Андрей не утерпел и заглянул в оставшуюся раскрытой тетрадь, пихнул меня в бок.

— Ты смотри, не забыл записать!

Воробей развёл руками.

— Обижаешь!

Водку, как обычно, разлили по баночкам из-под майонеза, пиво — по стеклянным банкам побольше, не стали из горла хлебать. Ну и для разгона беленькую приняли все, чтобы уж точно торговля пошла.

— За нас, пацаны!

Чокнулись, выпили. Евген шумно выдохнул, отправил в рот насаженный на вилку кусок консервированной ветчины и признал:

— Ничё так водка, не палёная.

Воробей чуть пивом не подавился.

— Ясен палец — не палёная! Знаю, у кого брать!

Костя тоже закусил и поморщился.

— Но жестковата. Надо запивон сообразить.

— Нормальная водка! — не согласился с ним Рома. — Школьники пусть запивают, ты закусывай!

— Пиво берите, — предложил я и отошёл с банкой, уселся на диван.

Меня как-то разом отпустило, даже сам не осознавал, как нервничал из-за всей этой суеты. Андрей уселся рядом, легонько ткнул кулаком в бедро.

— Так у нас, типа, всё на мази, получается?

— Ага, — подтвердил я. — Ты, кстати, с Графом поговорил?

Фролов кивнул.

— Он заднюю включил. Мол, не знал, будто мы Лемешева крышуем.

— Свистит, думаешь?

— Само собой. Но быковать не стал, так что и по фиг.

Мы легонько стукнулись краями банок и выпили. Воробей, который предпочёл отхлёбывать прямо из бутылки, подошёл и завёл разговор о делах.

— Два окна на ночь ставнями закрывать будем, на третье решётку поставим. Бытовку на две части разделим. Товар тут хранить станем, в вагончике отдельного помещения делать не придётся.

Андрей закатил глаза и объявил:

— Завтра! Димон, займёмся этим завтра. Лады?

— Вот! — поддержал его Рома. — А сегодня пьём!

Ну и выпили, конечно. Андрей надолго не задержался и вскоре стал собираться, ну а мне захотелось расслабиться, ещё и пиво в голову дало, не утерпел и, когда пошёл провожать, прямо сказал:

— Слушай, ну ты чего? Посидели бы, отдохнули!

— Не, Серый, не могу, — покачал головой Фролов. — Янке обещал сегодня пораньше вернуться.

— Прям обещал? Всё так серьёзно?

— Ну да, засосало как-то. Я на той неделе Аньке палку кинул — такое впечатление, пластиковой кукле присунул. Ни о чём. Как с ней четыре месяца прожил, вообще не понимаю. Вот Янка — это да! Огонь!

— Посмотрим, как ты через три месяца запоёшь, влюбчивый ты наш! — подколол я товарища.

Мы вышли на дебаркадер, и Андрей поёжился.

— Не, Серый, ты не прав. С Янкой у меня всё серьёзно. Подумываю, ей второго заделать.

— Даже так? — не на шутку удивился я.

Фролов кивнул и, понизив голос, доверительно сообщил:

— Тут с новой стороны Янку узнал. Всего-то и понадобилось, что полбутылки «Амаретто» и чуток вазелина.

— Вот ты маньяк!

— Да чего такого? Не силком же! Ты Янку не знаешь? Ей если что-то не нравится, молчать не станет!

— Она тебя тоже знает. Явно решила, что проще раз дать, чем каждый вечер отбрыкиваться.

Андрей ухмыльнулся.

— Теперь остаётся её только на оральный секс раскрутить, и совсем половая жизнь наладится. Пока ни в какую в рот взять не соглашается, не могу уломать. — Он первым спустился с лестницы и обернулся. — Ты-то свою ещё не?

— Без извращений обходимся.

— Скажешь тоже — извращения! — фыркнул Андрей.

— Вали давай!

Я запер за приятелем калитку и вернулся в мастерскую. Мы ещё немного посидели, а потом Дима Воробьёв начал собираться, но прежде принёс нам ещё две бутылки пива и литр водки.

— Вы только в запой не уйдите! — предупредил он. — Завтра ремонтом займёмся!

— Да всё путём будет! — отмахнулся Саша Романов.

— Ты подожди, мы тоже двинем, — засуетился Евген. — Пацаны, погнали ко мне! Хата свободна!

Ну и собрались, я — со всеми. Напоследок заглянул в дежурку, где пялились в телевизор брат нашего участкового и самый здоровый из всех охранников — Витя Дергун. За службу во внутренних войсках дядька его иначе как «полу-ментом» не именовал.

— Всё, мы уходим!

— Закрою, — сообщил коллеге поднявшийся с жалобно скрипнувшего диванчика Витя. — Заодно и на обход территории схожу.

И сходил, наверное. А мы засели на квартире у Зинчука, разве что Костя поначалу отлучился и минут через двадцать пришёл уже с подругой — крашеной блондинкой на пару лет младше нас, очень даже симпатичной.

«Напрасно он её привёл», — подумалось как-то само собой, но это я зря, конечно.

Отлично посидели.