Дети Амдусиаса

Павел М. Корчагин, 2022

Книга – панк-драма! Первая любовь, первые отношения, первый секс и первое огромное разочарование во всём этом.Токсичные отношения юноши и девушки, принадлежащих к мрачной субкультуре, приводят к ряду странных ситуаций и в конечном итоге к катастрофе.

Знакомство

Yeah yeah, she’s the one

Yeah yeah, she’s the one

When I see her on the street

You know she makes my life complete

And you know I told you so

(Ramones — “She’s the one” — 1978)¹

***

— Димон, ну так ты поедешь?

Дима обернулся — это ему вслед, выйдя из аудитории, прокричал Мама — худощавый паренек в потертых временем синих джинсах, слегка подвернутых внизу, черной джинсовой куртке с рукавами, закатанными по локоть, и длинными распущенными волосами.

— Ну куда опять, Мам? — По стечению обстоятельств их обоих звали Дмитрий, к тому же в студенческой группе был еще один тезка, поэтому Мамка никогда не слышал своего имени в университете, только кличку.

— Как куда? Ну вот это да! Вчера же договаривались! Килограмм приглашал к себе в Замкадье, там типа весело будет, телочки какие-то, ну и наша родная белая.

— Белая? — Дима пытался вспомнить, кто вчера что обещал и куда надо ехать.

— Алле? Есть кто дома? — в своей привычной манере, чуть ли не крича и совершенно никого не стесняясь, произнес Мама, щелкая пальцами у лица собеседника. — Я про водочку, паленочку! Нашу с кепочкой! Беленькую!

— А, понял. Ха! Тогда поеду, если такая халява. А сам Кг где?

— Так они все сегодня из своего Реутова спецом в универ не поехали, готовят торжественный прием нам с тобой.

— А я, блин, смотрю, реально группа как-то сегодня измельчала. Это получается, четверых оттуда не хватает, а Дух что, тоже там, он же не с Реутова этого, — Дима по привычке погладил тугой хвост своих волос, поправил куртку-косуху.

— Неее, это призрачное создание тоже из Подмосковья, но не оттуда. Просто сегодня забил, наверное, кто его знает. Ну ладно, поехали? — с этими словами Мамка открыл парадные двери университета, и парни вышли на улицу. Перед ними через дорогу раскинулся Миусский сквер с его залитыми солнцем асфальтовыми дорожками и уже покрытыми зеленью раскидистыми деревьями. В нос ударили яркие, сочные ароматы поздней московской весны. Лёгкий ветерок прошелся по лицам парней обдав юношескую редкую щетину майским теплом.

— Может, все-таки после обеда поедем, посидим еще одну пару? — спросил Дима, он искренне волновался о предстоящих экзаменах, в отличие от всей компании, к которой он принадлежал.

— Да ты охренел? Май на дворе, нас там ждут! А он пару посидеть хочет, философию. Вы, батенька, шутить изволите? — Мамка всегда использовал в своей речи всевозможные фразы и словосочетания из фильмов, все к этому привыкли, но всегда удивлялись, как вовремя и остроумно он их вставлял.

Дима пожал плечами, улыбнулся другу, достал из кармана джинсов пачку Bond Street и закурил.

— Так, ух ты ж, Бонд, Джеймс Бонд. Ну-ка, дружище, поделись сосочкой, — Мамка в шутку быстро раскрывал и открывал ладонь, как малолетний попрошайка из индийского фильма.

Вдыхая и выдыхая дым недорогих сигарет, молодые люди, обсуждая последние новости от любимых музыкальных коллективов, двинулись в сторону метро «Новослободская», покачивая целлофановыми пакетами, в которых находились все их нехитрые учебные принадлежности, тетради и ручки.

Недолгая поездка под землёй в грохочущем и раскачивающимся вагоне навевала Дмитрию мысли о том, что надо всё-таки было остаться на занятиях, а не ехать неизвестно куда и неизвестно зачем. Ему стало немного стыдно, ведь опять будет пьянка, глупые разговоры и хвастовство приятелей. Мысли о последствиях выпитого алкоголя в виде пересохшего рта, тошноты, рвоты и головной боли с утра почти убедили его о необходимости поехать домой, но как это сказать Мамке?

Его друг был из тех людей, с которыми легче согласиться, чем отказать. Мама мог привести тысячу доводов «за» в настолько ярких деталях и не гнушаясь крепким словечком, что сам собой поверишь в необходимость обсуждаемого дела. Дмитрий решил не вступать в полемику с близким товарищем и поехать в городок под названием Реутов. Была не была, а вдруг и правда интересно будет!

Выйдя из метро прямо в здание Курского вокзала, Мамка тут же принялся листать свою тетрадь по экономике, стоя у расписания пригородных поездов.

— Во, нашел! — с трудом начал читать записи, написанные явно не его рукой. — Нам нужна любая электричка горьковского направления, но не курского.

— Точно? Вокзал-то Курский, — удивился Дима. Он никогда в жизни не выезжал из родной сердцу столицы на электричках в Подмосковье, как, впрочем, и его друг.

— Ща, — и Мамка тут же обратился к старушке, стоявшей рядом: — Извините, а в Реутово нам на какой можно попасть будет?

— Да вот, сынок, на петушинской, в двенадцать сорок пять, которая с восьмого тупика, — ответила пожилая женщина, указав пальцем на позицию в расписании.

Дима инстинктивно взглянул на часы, оставалось всего три минуты до отправления. Переглянувшись и без лишних слов парни побежали на перрон.

Запыхавшиеся от бега, они за несколько секунд до закрытия дверей запрыгнули в прокуренный тамбур вагона нужного им электропоезда.

— Осторожно, двери закрываются. Поезд проследует до станции «Петушки» со всеми остановками. Следующая остановка «Серп и Молот», — с треском и хрипом прошло по вагонам объявление машиниста, двери с грохотом захлопнулись.

Парни уселись на свободные сиденья друг напротив друга, Мамка покашляв и смачно плюнув на пол надел наушники и включил плеер, а Дима, глядя в окно, вспомнил недавно прочитанную «Москва — Петушки» Венечки Ерофеева. Ведь он сейчас едет именно по этому маршруту, словно герой той книги, только не пьяный. Пока не пьяный.

***

Пнув друга ногой и показав, что пора выключить музыку, Дима произнес:

— Наша следующая, объявили Реутово.

— Круто, быстро доехали, пошли в тамбур, — доставая сигарету из кармана, сказал Мама.

Выйдя на платформу, парни закурили и начали осматриваться. Когда все вышедшие пассажиры скрылись в подземных переходах устремившись по своим делам, Мамочка увидел в конце перрона двух парней.

— Во, смотри, Димон, кажись, наши! — тут же замахал руками и во все горло заорал: — Килограмм! Мы тут!

И вот уже четыре молодых человека идут скорым шагом навстречу друг другу. Рукопожатия, объятия, обычные приветственные фразы и вопросы, что сегодня было в университете.

— Кг, ты прям как на парад, такие тухли-то нацепил! — Мамка засмеялся, указывая на ноги друга.

Антон по прозвищу Килограмм совершенно не обиделся, а наоборот, нагнулся, подвернул драные на коленках джинсы так, чтобы бордового цвета кеды стали еще более видны. Выпрямившись и заткнув за уши пряди своих вьющихся черных и довольно длинных волос, он произнес:

— Прикинь, это советские кеды, 1985 года! После смерти деда в чулане у него нашёл. И во, зацените, к кедам тут вчера еще вон какую штуку надыбал, — он повернулся к приехавшим спиной и продемонстрировал обновку.

Во всю спину его джинсовой куртки красовалась черная нашивка с изображением скелета младенца и кровавой надписью «Cannibal Corpse». Мама и Дима одобрительно воскликнули и похлопали по спине товарища.

— А вы уже употребили или еще нет? — спросил высокий парень с короткой стрижкой, одетый всего лишь в джинсы, кроссовки и футболку с надписью «Born Bad».

— Не, Весло, мы еще нет, а у вас есть? — с ухмылкой спросил Дима.

— Есть! — ответил Весло и полез в стоявшую рядом сумку.

— Заметьте! Не я это предложил, — засмеялся Мамочка, вставив очередную шутку из кинофильма.

Достав бутылки водки и пива, четыре пластиковых стаканчика, под одобрительное улюлюканье товарищей Весло сделал нехитрый коктейль, и вся компания залпом выпила.

— Оооо, — протянул Мама. — Словно ангел пяточками прошелся!

Сказав это, он погладил свою грудь, чем вызвал очередной приступ смеха у приятелей.

— Ну что? Пошли, там во дворе уже все ждут, — скомандовал Килограмм и, не дожидаясь друзей, спрыгнул с платформы на пути. — Пошли тут, так короче.

***

Пройдя довольно длительное расстояние по дворам около старых домов советской постройки, утопающих в майской зелени деревьев и кустарников, парни добрались до места назначения. У одного из подъездов стояла стайка молодых людей и оживленно о чем-то беседовала. Увидев московских гостей, единственный парень, находившийся у подъезда, громко прокричал: «Строиться!». Девчонки, а их было четверо, выстроились в один ряд, по ранжиру, словно на уроке физкультуры.

— Знакомьтесь! Наши боевые подруги! Тома, Лена, Кира и Оля, ну а меня вы знаете, — произнес командующий импровизированным парадом Захар после рукопожатий.

Дима рассмотрел всех и слегка склонил голову в знак приветствия, а вот Мама кинулся в начало строя и пожал каждой девушке руку приговаривая: «Мама, очень приятно! Очень приятно, Мама! Мать, просто Мать! Вельми понеже, Мама!» От такого знакомства раздался звонкий девичий смех.

— Я же говорил вам, они прикольные! Настоящие неформалы! — сказал девочкам Антон. — Ну что, пошли подальше от дома, тут есть незабываемое местечко, где нам никто не помешает. Тару не забудьте!

У входа в подъезд были сложены целлофановые пакеты, наполненные съестным и алкоголем. Юноши похватали их и двинулись цепочкой за Килограммом. Дима рассматривал новых знакомых и уловил себя на мысли, что постоянно возвращает взгляд на Ольгу. Хрупкая, невысокая девушка в черных джинсах и кофточке, с очень интересной прической каре. Будто бы мокрая, уложенная гелем челка скрывала лоб, правая сторона которой была немного ниже левой, общая длина до подбородка идеально обрамляла овальное лицо. Аккуратно подведенные тушью глаза делали взгляд Оли очень выразительным. Она от души хохотала от нескончаемого потока Маминых шуток, а Дима все украдкой смотрел и смотрел, девушка была просто великолепна! Ангельски красива! Дьявольски притягательна!

Молодые люди дошли до заброшенной стройки. Десять лет назад строительство высотного дома прекратилось из-за каких-то проблем, едва начавшись. К небу выросло всего три этажа из восемнадцати возможных. Стены здания были исписаны названиями групп, нецензурными выражениями, странными рисунками, кое-где были выбиты кирпичи из кладки. Вокруг строения не было ни деревьев, ни кустов, только кучи земли, застывшая грязь, в которой отпечатались следы экскаватора, да строительный мусор, разбросанный повсюду. Ржавая и местами погнутая арматура торчала вверх из колонн последнего этажа. Дом будто молил высшие силы уничтожить его уродливую сущность, вскидывая свои скрюченные железные пальцы к небу и тараща пустые оконные проемы на расположившуюся рядом улочку, которая благоухала зеленью и жизнью. На улочку, которая так и не приняла новый дом в свои объятия, а отторгла его и даже не делилась самым простым — травой, цветами, кустарниками, смехом гуляющих детишек.

Здание должно было принять сотню счастливых семей, а стало пристанищем маргиналов, пьянствующих подростков, наркоманов, никому не нужной кучей строительного хлама и грязи уродующей общий вид местности.

— Ну вот оно! Наше место! — воскликнул Килограмм. — Хаус оф пэйн, или дом боли, так мы его прозвали.

— Почему? — спросил Дима.

— Да потому что как только тут бухать собираемся, так обязательно что-то происходит. В прошлый раз Олег из пятнадцатого дома руку сломал, месяц назад это было. А помните, я хромал по шараге? Ну вот, тоже тут палец проткнул гвоздем, на доску наступил. Так что будьте начеку и смотрите под ноги.

С этими словами парень вошел в дверной проем единственного подъезда недостроенного жилья, Дима проследовал за ним, в нос сразу ударил резкий запах мочи.

— Ну, гости дорогие, где туалет, я уверен, вы уже поняли! А мы будем отдыхать на втором этаже.

Компания дружно захохотала. Поднявшись по лестнице без перил, ребята вошли в одну из так и несостоявшихся квартир. В зале лежал старый затертый диван, в некоторых местах из его спинки торчал поролон. Перед ним, созданный из ящиков и фанеры, находился импровизированный стол и два пластиковых стула, явно украденных из какого-то кафе, с летней веранды.

Девочки сразу плюхнулись на диванчик, Весло достал водку и лимонад, разлил всем по пластиковым стаканчикам горячительный напиток и произнес:

— Ну! За встречу!

Все залпом выпили. Еще не успел напиток полностью опуститься в желудок, снизу донеслись звуки рок-музыки. В комнату вошел Дух, держа телефон в руке, издающий звуки витиеватых гитарных рифов.

— Оооо! Наконец-то! Какие люди! Душара! — радостные приветствия и объятия посыпались на вошедшего длинноволосого парня в джинсах и сером свитере.

Весло уже наливал по второму разу.

***

Пока молодые люди распивали спиртное, курили сигареты и вели непринужденные разговоры о том и о сем, прошло три часа, небо затянуло тучами, усилился ветер и начался майский скоротечный ливень. К этому моменту закончился лимонад, которым ребята запивали водку.

Уже еле стоящий на ногах Дмитрий пытался выдавить из опустевших пластиковых бутылок хоть немного сладкого напитка, чтобы запить очередную порцию зеленого змия. Неожиданно перед ним возникла Оля.

— Нету! Все кончилось. А ты выпить хочешь? Давай стаканчик, я мигом, — она с улыбкой вырвала из его рук стакан и выбежала из комнаты.

Пока Дима осознавал, что произошло, девушка вернулась с до краев наполненным прохладной водой стаканом.

— На, пей!

Молча, глядя в ее большие и выразительные глаза, Дима выдохнул и выпил водку, а затем и воду.

— Ну как? Вкусно? — прищурившись, спросила Ольга.

— Да, такая прохладная, как из холодильника, — заплетающимся языком проговорил Дима. — Ты что, домой сбегала за ней?

— Нет, конечно! Это дар небес! Дождь же идет!

Девушка хлопнула парня по спине и, засмеявшись, уселась на диван. Дмитрий понял значение ее слов, в стакане была дождевая вода, она ее набрала на верхнем этаже, а может, зачерпнула из лужи внизу у подъезда. Его начало подташнивать, за всю свою жизнь он никогда не пил из луж, это было ниже его достоинства. Уронив пластиковый стакан на бетонный пол, он выбежал из комнаты, держась за стены одной рукой и прикрывая рот другой, спустился на первый этаж в импровизированный туалет под лестницей. Сладковатый запах мочи, попавши в нос, еще сильнее сжал его желудок, и Диму вырвало.

Полностью вывалив все то, что ел сегодня, на и без того, покрытый человеческими испражнениями, грязный пол, сплюнув тягучую слюну, он подумал: «Ну и деваха! Огонь!» С этой мыслью он медленно начал подниматься обратно к друзьям.

Ольга всё также пребывала в вальяжной позе на диванчике, а на стуле, согнувшись пополам, подпирая руками голову сидел, если можно так сказать, Весло. Дима наклонился к девушке и, стараясь не дышать ей в лицо, боясь запаха рвоты изо рта, спросил, где его друг, с которым он приехал.

— Мамка ваша Томку тискает в соседней комнате, я сама видела, — шепотом, почти касаясь губами его уха, ответила Оля. — Уже руки в трусы запустил.

Сказав интимную подробность, она вложила в рот Димки подушечку жевательной резинки, коснувшись прохладными пальчиками его губ.

— А почему ты говоришь шепотом?

— Да потому, что Томку обхаживает уже очень давно Весло. Если он узнает, что сейчас происходит там, а особенно где сейчас руки твоего Мамки, как бы чего не случилось, — девушка озорно подмигнула.

— А где все остальные?

— Да разбрелись по закоулкам, по комнатушкам, что, я слежу, что ли, за всеми, — уже довольно громко ответила девушка.

Дима посмотрел на своего высокого одногруппника, скорее всего он спал, и ему точно было все равно, что происходит с Томой. Стало неприятно на душе, ведь его лучший друг так нехорошо поступает с общим знакомым, как-то это не по-мужски, как потом смотреть в глаза Веслу, зная всё это?

— А ты почему тут одна осталась? — шмыгнув носом спросил Дима.

— Мне ухажёра не хватило, никому мои трусики неинтересны, — девушка захохотала.

Её упоминание об интимной части одежды вызвало у Димки мысль о том, как она не права сейчас, вот он бы с удовольствием осмотрел её нижнее бельё и спрятанное в нём. Но природная застенчивость не позволила ему озвучить свои раздумья, а лишь вызвало глупую улыбку.

В комнату вошел очень счастливый Мама, подмигнул приятелю правым глазом и высунул язык. За ним вошла Тома, подтягивая джинсы, поправляя растрепанную прическу и неотрывно глядя на своего спящего постоянного ухажера.

— Димон! Мне сказали, ты рычал внизу? Демонов изгонял, — засмеялся Мамка.

— Да, немного, чего-то нехорошо пошла. Поехали домой? — с уставшей миной на лице проговорил Дима.

— Поехали, все равно все уже кончилось! — Мать указал на пустые бутылки водки.

По его виду совершенно нельзя было сказать, что он выпивал вместе со всеми. Бодрый, веселый, и даже язык не заплетается.

— А меня проводите до дома? — спросила Оля.

— Есесссено! — с важным видом ответил Мамка, помог встать ей с дивана.

Он шлёпнул рукой по попке Томы с возгласом «Прощай красота! Даст Бог, свидимся!», послал воздушный поцелуй в направлении её ширинки и ребята вышли из комнаты, начали спуск вниз по загаженным ступеням без перил.

Дождь уже прекратился, на улице пахло свежестью и сыростью, огромные лужи в полном безмолвии лежали то тут, то там, закрывая собой следы от тракторов и грузовиков на стройке и отражая ещё яркие лучи солнца.

Дима почувствовал, как кто-то его стал поддерживать за локоть, это была Оля. Он не смог сказать слов благодарности, а просто вновь глупо заулыбался. Внутри него все просто заиграло цветными красками. Такая девушка, красивая, интересная, сексуальная, держит его под руку, словно они вместе, будто бы они пара.

В полной тишине ребята дошли до подъезда Ольги. Дима просто пожирал её глазами, но никак не мог совладать со своими пьяными губами и сказать хоть что-то вразумительное. Последняя выкуренная по дороге сигарета полностью выбила остатки трезвости из его головы. Он не мог произнести ни слова, а лишь, как выкинутая волной на берег рыба, открывал рот в попытках издать хоть какой-то звук, пауза заметно затянулась. Девушка смотрела на него и загадочно улыбалась. Обстановку разрядил Мама.

— Ну и долго вы будете зенки пялить друг на друга, словно Ленин на Крупскую? Давайте уже меняйтесь телефонами и поехали домой, — с этими словами он протянул девушке шариковую ручку, достав ее из Димкиного пакета с ученическими принадлежностями, которые он предусмотрительно захватил из «Дома боли».

Ольга, недолго думая, задрала рукав куртки Диме и написала на его руке свой номер. Она не пыталась делать надпись аккуратно, руку то и дело пронзала острая боль. Дописав последнюю цифру, девушка почти бегом скрылась в своем подъезде, прихватив с собой и ручку.

— Поехали, герой-любовник! Я твой пакет с тетрадками захватил, если что, — Мама обнял друга и оба направились в сторону железной дороги.

***

Войдя в квартиру, Ольга крикнула «Мам, пап, привет, я дома!» Даже не заглянув в комнату родителей, стараясь не дышать, сразу направилась в свою и закрылась на ключ. Закинув в рот две подушечки жевательной резинки, распахнув оконную форточку, сняла с себя уличную одежду, оставшись лишь в кружевных розовых трусиках и футболке, на несколько секунд замерла у большого зеркала в шкафу. Оглядела себя со всех сторон, погладила попу и негромко произнесла:

— Ну что ж, похоже, что я поймала в свои сети еще одну птичку, а может рыбку или мушку, — она присмотрелась к своим глазам в отражении, почесала подбородок. — Он вроде так даже ничего, уверена, будет интереснее, чем с местными-то.

Она взглянула вниз и резко выдернула длинный волосок, вылезший из кружев трусиков на свободу, и продолжила рассуждать:

— Все-таки я великолепна! Красавица, умница, ведьма просто! Мужчины так от меня и млеют! А значит, надо продолжать. Начнем новую игру с симпатичным Димой из Москвы, — она послала воздушный поцелуй своему отражению и закрыла дверь шкафа.

Подойдя к своему столу, на ходу почесав правую ягодицу, она включила компьютер и музыкальный плеер на нем. Сейчас ей хотелось музыки, веселой, злой, громкой и бесшабашной. Ни секунды не думая, она нажала на «play», запустив одну из любимейших своих композиций.

Тишину комнаты словно ножом маньяка резко и быстро разрезали аккорды Sex Pistols «God save the queen».

Ольга вставила прихваченную шариковую ручку Димки в глаз керамическому черепу, стоявшему на полке. Некогда череп украшал дно аквариума отца, а с недавних пор стал хранителем её любовных трофеев. Кроме ручки в нём лежал силиконовый браслет с надписью “Disturbed” и плетёное из чёрного бисера колечко.

Девушка улыбнулась, облизнула губы и принялась танцевать.

Примечания

1

Да, она одна

Да, она одна

Когда я вижу ее на улице

Вы знаете, что она завершает мою жизнь

И ты знаешь, что я сказал тебе, что она единственная