«Полонез». Книга фантастики

Павел Парфин

«Полонез» – книга из 29 историй о мужской дружбе трех неразлучных товарищей: Дика, Керуака и Михаила. Действие книги происходит как в вымышленном городе Сумске, так и в фантастических мирах. Связующим звеном большинства историй является бар «Полонез», в котором любят собираться Дик, Керуак и Михаил, и неизменный хозяин бара по имени Герц.

Оазис

В пятницу 4 октября мы по обыкновению собрались в таксистском баре «Полонез» — и не узнали его. Герц, хозяин бара, за неделю сделал такой ремонт, что камня на камне не оставил от старой обстановки. Не стесняясь в выражениях, Михаил и Дик крыли на чем свет стоит Герца, посмевшего разрушить привычный образ разгульного уюта, который сложился в наших головах за долгие годы. Я же делал вид, что ничего страшного не произошло, и равнодушно помалкивал. В тот вечер мне было не до барных пертурбаций. Накануне я впервые крупно повздорил с Юти, своею мечтой, оттого ушел в себя, зациклившись на бесконечном внутреннем диалоге с Юти.

Моя мечта отказалась принять от меня цветок, я бессмысленно вертел в руке его сломанный стебель и был одержим одной-единственной мыслью — как можно скорее и больше сегодня выпить. Однако в следующую минуту взорвался и я, когда не обнаружил стола, за которым мы пили не один год. На месте старого стола стоял новый. Недовольно помявшись и поскрежетав зубами, мы уселись за него, всем своим видом показывая Герцу, что нам глубоко наплевать на те перемены, которые он устроил в наше отсутствие.

Герц принес бутылку виски и три стакана. Он налил нам, мы сделали по глотку — и почти одновременно выплюнули содержимое на стол.

— Вода! — фыркнул Михаил.

— Блин, да это же вода! — возмутился Дик.

— Какого черта, Герц?! — вышел из себя я и в сердцах отпихнул в сторону Герца бутылку.

Хозяин бара спокойно парировал на наши внезапные выпады:

— Что за идиотские шутки, парни?

С невозмутимым видом он отпил из моего стакана — и тоже выплюнул.

— Дерьмо! — выругался он и сходил за второй бутылкой. Подойдя к нашему столу, налил в стакан, осторожно попробовал — и вновь с шумом выплюнул назад.

— Что за хрень?! Коэн, сволочь, у кого ты купил эту партию виски?

Угрожающе размахивая руками, Герц пошел разбираться с Коэном, а мы остались не солоно хлебавши. Точнее, ни в одном глазу. Перед нами стояла литровая бутылка воды.

— Вот это облом! — саданул кулаком по столу Дик.

— Не помню, чтоб меня еще когда-нибудь так прокатывали, — покрутил головой Михаил и сплюнул себе под ноги.

А я ничего не сказал. Молча опустил поломанный цветок в бутылку из-под виски. И тут случилось необъяснимое. Прямо на наших глазах цветок выпрямился, посветлел и заалел.

Мы были в шоке, не находя объяснения случившемуся.

— Святая вода! — наконец, обретя дар речи, смело предположил Михаил.

— Аспирин, — снисходительно махнул рукой Дик. — В воду кинули аспирин, вот и весь секрет.

— Оазис, — ни с того ни с сего вырвалось у меня.

Парни с недоумением уставились на меня, взглядами требуя объяснить, что я хотел этим сказать. Но не успел я открыть рот, как из-за барной стойки донесся счастливый крик Герца: — Есть! Я нашел путевое виски!

Он почти бежал к нашему столу с вытянутыми вперед руками: в одной сжимал бутылку, уже третью сегодня по счету, в другой — пустой стакан. На ходу Герц налил и протянул стакан мне: — Вот, попробуйте.

Я сделал глоток и, удовлетворенно хмыкнув «Вполне», — передал стакан Дику. Он тоже отпил и поставил стакан на стол.

— Совсем другое дело! — усмехнувшись, Дик похлопал Герца по руке. — Хорошее виски, чувак!

— Дайте-ка и мне, — сказал Михаил, поднял стакан и отпил из него. В следующее мгновенье лицо приятеля перекосила гримаса отвращения. — Вода! Сговорились, да? Дурацкие у вас шутки!

— Ну-ка, — метнув на Михаила подозрительный взгляд, Герц забрал у него стакан. Сделав из него глоток, он кисло изрек: — И впрямь вода.

Я и Дик тоже снова сделали по глотку: вода! Но ведь еще минуту назад в стакане было виски!

— Это стол, — вдруг решил я.

— Что? — Михаил непонимающе посмотрел на меня.

— Стол превращает виски в воду.

— Ха-ха-ха! Кто-то жестоко пошутил над тобой, Герц! — безжалостно захохотал Дик. — Сделал обратное тому, что сделал Господь, — обратил вино в воду!

— Что за чушь ты несешь? — поморщился Михаил.

— Погодите, сейчас проверим, — прервал его Герц и показал нам бутылку виски, которую продолжал удерживать в руке. Запрокинув голову, он засадил в себя из горла четвертую часть бутылки, затем, крякнув, утер рот рукой и опустил бутылку посреди стола. — Было виски… Сейчас поглядим, чем оно станет.

Мы с минуту молча подождали, уставившись на бутылку, как на нового бога, потом разлили по стаканам и также молча выпили. В стаканах была вода.

— Невероятно!

— Магия какая-то!

— Постой, как ты его назвал?

Все обратили на меня почти враждебные взгляды.

— Кого? — я машинально попятился.

— Стол, мать его! — рявкнув, напомнил Герц.

— А-а-а… Оазисом.

— О-а-зис, — по слогам повторил Герц. — Пусть будет так, — он с минуту помолчал, направив взгляд куда-то над нашими головами. Вдруг он предложил: — Знаете что? Пересаживайтесь-ка за соседний стол.

— Нет, — покрутил я головой.

— Как нет?

— Мы останемся здесь, — поддержал меня Дик. — За этим гребаным Оазисом.

— Но я не собираюсь пить воду вместо виски, — надулся Михаил и встал из-за стола. Я удержал его за руку и жестом заставил снова сесть.

— Мы будем пить виски, — твердо объявил я.

— Как?

— Вот как, — я вызывающе улыбнулся, глаза мои заблестели — наконец я ожил, забыв про свою обиженную мечту. — Герц, виски!

— Слушаюсь, сэр! — с готовностью вытянулся по стойке смирно Герц и счастливой опрометью метнулся к барной стойке.

Вскоре он принес бутылку — четвертую бутылку. Демонстративно повернувшись спиной к столу, я сделал пару глотков прямо из горлышка.

— Виски. Кто хочет?

С того дня загадочный стол, обращающий алкоголь в живительную влагу, прозвали Оазисом. Цветок в бутылке из-под виски продолжал жить и радовать глаз официанток, мы по-прежнему проводили пятничные вечера вокруг таинственного Оазиса, а вискарь хлестали, спрятав бутылку под столом.

В баре привыкли к нашему чудачеству и упрямству… Однако на этом чудеса не кончились.

Как-то в «Полонез» завалил Берроуз — Борька Зудин — известный в городе задира и забияка. Он был изрядно подшофе и прямо от порога прошел к Оазису. Стол пустовал. Как раз в ту минуту, когда Берроуз усаживался за Оазис, я слонялся по соседству в ювелирном магазине. В тот вечер мне позарез захотелось помириться со своей мечтой, и я выбирал ей дорогую безделицу. Михаил с Диком, ожидая меня, курили возле магазина. Наконец я остановил свой выбор на серебряном портсигаре с некой изюминкой внутри, расплатился за него и, выйдя из магазина, сказал, парням:

— Надо обмыть подарок. Иначе мечте не понравится.

Парни оживились, затушили окурки, и мы втроем отправились в бар.

Однако там нас ждал неприятный сюрприз: за нашим Оазисом сидел пьяный Берроуз и, стуча рукояткой пистолета по столу, требовал выпивки.

— Герц, если ты, сволочь, снова принесешь мне воды вместо виски, я пристрелю тебя, как паршивую собаку!

Герц не издавал ни звука, укрывшись в подсобке, в баре стоял жуткий гвалт, люди с опаской отступили на несколько шагов от Оазиса, но, одержимые любопытством, не уходили из бара.

— Берроуз, какого черта ты занял наш Оазис?! — возмутился я, подойдя к столу на опасно близкое расстояние.

— Пошел прочь, Керуак! — рявкнул Берроуз. Много лет назад он клеился к моей жене, с которой я только познакомился, но тогда она отшила его, выбрав меня. Теперь Берроуза было не унять, он распалялся все больше, тыча пистолетом в сторону барной стойки. — Оазис — мой! Подгони эту собаку Герца! Если он не даст мне виски, я вас всех пристрелю!

Такой исход меня совершенно не устраивал: с минуту на минуту сюда должна была приехать моя мечта, и мне вовсе не хотелось, чтоб она застала меня с размозженным черепом.

— Послушай, Берроуз, добром это не кончится… — начал было я увещевать забияку, но тут меня перебил чей-то мягкий, цепкий по-кошачьи голосок, раздавшийся вдруг за моей спиной: — Отойдите в сторонку, мальчики!

Я обернулся: это была Ника — мечта Берроуза. Видеть эту парочку вместе было зрелищем не для слабонервных: оба темпераментные, не сдержанные в кипучих чувствах и хлестких словах, они без конца изводили друг друга ревностью и изменами.

Расталкивая толпу зевак, Ника отважно шагнула к Оазису и протянула Берроузу бутылку.

— Мечта! — вожделенно муркнул громила. — Что б я без тебя делал!

Берроуз сделал несколько жадных глотков из горлышка и одобрительно хмыкнул:

— Виски!

В следующее мгновенье он снова был вне себя.

— Не то, что твое пойло, Герц!

Я был крайне удивлен: Берроуз пил за столом, но Оазис почему-то не превратил виски в воду.

— Отныне я хозяин Оазиса! — брызжа слюной, горланил здоровяк. — Ха-ха-ха, сбылась моя мечта…

Едва он это сказал, как Ника, словно подкошенная, упала ему под ноги.

— Она… мертва, — пощупав девушке пульс, заключил один из таксистов, в прошлой жизни бывший врачом. Он метнулся к Нике из толпы — и мигом в ней растворился.

Тотчас все притихли и оцепенели. Мы с Диком обменялись тревожными взглядами и подумали, вероятно, об одном и том же: Оазис не только совершает чудеса, но и карает. За что карает, мы не знали.

Берроуз бросился к телу девушки, не веря ужасному диагнозу, он нещадно тряс ее тело за плечи, делал искусственное дыхание — все было напрасно, его мечта умерла…

— Керуак, это твой Оазис убил ее, — подняв на меня размытый, словно лобовое стекло под дождем, взгляд, неожиданно трезво произнес Берроуз. — Я требую сатисфакции. Где твоя мечта, Керуак?

— Я здесь.

При этих словах я невольно вздрогнул, но вместо того чтобы обернуться, втянул голову в плечи.

Так же внезапно, как десять минут назад голос Ники, позади меня сейчас раздался голос моей Юти.

— Что ты здесь делаешь? — опешил я.

— Как? Ты же сам позвонил, пригласил меня сюда.

Ну да, как я мог забыть, ведь я сегодня хотел помириться со своей мечтой и позвал ее в «Полонез». Я поцеловал Юти и сунул ей в руку подарок.

— Хватит там лизаться! Садись рядом, Керуак, — приказал Берроуз. — Мы будем пить виски.

Я не любил, когда мне приказывают, но все же согласился сесть за Оазис напротив Берроуза. Он передал мне бутылку, я отпил из нее, проглотив — воду.

— Ну что? — напрягся Берроуз и скосил подозрительный взгляд в сторону моей мечты — она была жива.

— Вода, — честно признался я.

— Как вода?! — не поверил Берроуз, порывисто отнял у меня бутылку и опрокинул себе в горло. — Виски, мать твою!

Я со спокойным видом снова взял бутылку, наполнил на треть стакан и, не пробуя, протянул его Берроузу. Он отпил и поморщился.

— Вода… И вправду вода. Керуак, ты — колдун.

— Это все Оазис, я тут ни при чем, — пожал я плечами.

— Оазис?!.. Ты нарочно подсунул его мне, чтоб убить мою мечту. Я не уйду отсюда, пока не убью твою! — зарычал Берроуз.

Он наставил пистолет на голову Юти и зловеще усмехнулся:

— Пускай теперь она сядет, выпьет со мной виски!

Берроуз перевел на меня пистолет, и мне не оставалось ничего другого, как уступить место за Оазисом своей мечте.

Юти заметно нервничала, теребя в руке крохотную серебряную коробочку.

— Что это у тебя? — Берроуз впился глазами в мой подарок.

— Портсигар.

— Дай сюда!

Берроуз торопливо открыл портсигар — в нем лежал длинный изумрудный мундштук в золотой оправе.

— Ты куришь? — он вскинул на Юти изумленный взгляд.

Да, моя мечта курила. В отличие от моей бывшей жены, на дух не переносившей запаха табака.

— Я оставлю эту вещь у себя. Пока не разберусь с тобой или с ним, — сказал Берроуз, кивнув в мою сторону.

Он спрятал портсигар за пазухой и пододвинул бутылку моей мечте. Дрожащей рукой Юти налила в стакан — жидкость была прозрачного цвета.

— Можешь не пить! — побагровел Берроуз. — Вон! Пошла прочь!

И тут же, без перехода, он заорал своим помощникам:

— Тащите сюда Елену! Уж она-то наверняка поможет мне расквитаться с ее бывшим муженьком!

Елену привезли спустя четверть часа. Войдя в бар, она отыскала взглядом сначала меня, затем мою мечту, но ни один мускул не дрогнул на ее лице. Елена была невозмутима, собрана, печальна, но как всегда прекрасна — казалось, она давно знала об этом происшествии и готовилась к нему заранее.

— Елена, ты должна помочь мне убить Керуака. Или его мечту, — зло произнес Берроуз, когда она села за Оазис. — Пей!

— Принесите мне чистый стакан! — потребовала Елена. — Я не стану пить из посуды мечты моего мужа.

Она не сказала «бывшего», и меня это насторожило.

Герц принес стакан, поставил его перед Еленой и, поклонившись, хотел было уйти, как Елена жестко его остановила:

— Стоять! Герц, ты разучился ухаживать за дамами?

От этих слов лицо Герца сильно побледнело, он снова поклонился и, что-то виновато бурча, на четверть наполнил стакан. Жидкость в нем была ячменного, золотистого цвета.

— Виски! — непроизвольно вырвалось у Берроуза, а Герц в смятении мигом отпрянул прочь.

Елена промолчала, и вновь ни одна жилка не дрогнула на ее лице.

Она медленно поднесла стакан к губам — и вдруг выплеснула его содержимое в лицо Берроузу.

— Сука! — вскрикнул он и от неожиданности прижал руки к глазам, разъедаемым виски.

Елена тотчас схватила пистолет, лежавший без присмотра на столе, и выстрелила в Берроуза.

С тонким, едва слышным звоном, будто в нем лопнула часовая пружина, он повалился под стол. Вокруг неподвижного Берроуза забегали, засуетились двое его помощников.

— Зачем ты это сделала?! — как сумасшедший, я заорал на Елену.

— Я не хотела рисковать, — просто ответила она. Затем плеснула себе в стакан виски и залпом выпила.

В тот вечер никто не умер в баре «Полонез» — ни человек, ни мечта.

Ника, мечта Берроуза, ожив, а точнее, перестав притворяться мертвой, бросилась к возлюбленному. Обливаясь слезами, она просила у него прощения, лепетала что-то о том, что хотела проверить его любовь…

Придя в себя от болевого шока, немного позже очнулся и Берроуз. Кряхтя и чертыхаясь, он о чем-то жалобно бубнил, горячо откликаясь на поцелуи своей мечты. От неминуемой смерти Берроуза спас серебряный портсигар, который он отнял у моей Юти, — пробив крышку, пуля застряла в изумрудном мундштуке, расколов его на две неравные части…

Зато утром завял цветок, стоявший в бутылке из-под виски, а виски перестало превращаться в воду. Даже в моих руках. Оазис умер, став банальным столом.

Наверное, исполнилась чья-то мечта. Но не моя — моя по-прежнему была рядом со мной.