Странствие по таборам и монастырям

Павел Пепперштейн (2014)

«Странствие по таборам и монастырям» писателя и художника Павла Пепперштейна — роман, персонажи которого в декорациях детективной истории путешествуют по местам и сообществам — как вполне реальным, так и словно замкнувшимся в коконе собственной действительности. Здесь раздваиваются герои, а, перевернув страницу, можно попасть в отдельный фантасмагоричный сюжет и быть унесенным живым потоком слов, вагонетками синонимов, языковой игрой, ироничными пародиями, неожиданными отступлениями, мозаичностью литературных и культурных отсылок. И даже открывается роман внезапно, вполне в хармсовском духе — с драки со старухой.

Глава восьмая

Приятель и Ницца. Анимация

Мельхиор осекся на полуслове, потому что вдруг пред ним предстали те, о ком он рассказывал. Они в этот момент поравнялись с иллюминированным порталом большого кинотеатра, где, как выяснилось, проходил в эти дни небольшой фестиваль анимационных фильмов. Портал был декорирован гигантскими фигурами мультипликационных персонажей, а у самого входа стояли четыре живые человеческие фигуры, одетые в черное. Их черная одежда выделялась на фоне ярких героев рисованного экрана, более того, если присмотреться, можно было заметить, что эти четверо не только одеты в черное, но у каждого из них на рукаве была повязана траурная лента.

Двое мужчин, высокий и среднего роста, мальчик лет тринадцати и высокая женщина, точнее старуха. Именно последняя из этих фигур — старуха — заставила Тасуэ уставиться на эту группу испуганными и изумленными глазами: это была та самая старуха, что атаковала Зою Синельникову у входа в итальянский ресторан. Ошибиться было невозможно — это была она, хотя теперь ничего бомжового или кликушеского более не просвечивало в ее облике: она стояла прямо как скала, вытянув вдоль тела руки с огромными красными пальцами, одетая в солидное, даже дорогое черное платье.

Лицо старухи тоже напоминало обветренную приморскую скалу, на чьих уступах гнездиться могут только чайки и скорбь. Рядом со старухой стоял полный лысый невысокий человек с пышными усами и крупными янтарными очами, которые казались заплаканными. Это был Марк Прыгунин, знаменитый мультипликатор, только что прибывший из Москвы после похорон своего сына Кирилла, погибшего на съемках фильма «Курчатов».

Следующим в этой короткой гирлянде персонажей возвышался светловолосый и длинноликий господин, безупречно облаченный в черную униформу СС, с той только разницей, что фашистская символика заменена была здесь знаками моря: вместо орденов на черном кителе блестели яркие веточки кораллов, а на шелковой нарукавной ленте место свастики занимала океаническая ракушка — аммонит.

Рядом с ним стоял, глядя куда-то в сторону, хрупкий и угрюмый мальчик в черной футболке и черных широких штанах.

Все четверо узнали Мельхиора одновременно, но реакция воспоследовала разная: на лице старухи ни одна морщинка не дрогнула, мальчуган вдруг быстро перекрестился, эсэсовец просиял белозубой улыбкой, а лысый усач порывисто шагнул к Мельхиору, крепко его обнял и внезапно горько расплакался, уронив ему на плечо свою круглую, как бильярдный шар, голову.

— Они убили… — шептал он сквозь слезы. — Они убили Кирюшу… Кирюшеньки… Кирюшеньки больше нет…

Эта новость застала Мельхиора врасплох. Последнюю неделю, увлекшись прекрасной японкой, он не заглядывал ни в интернет, ни в газеты, ни разу не включил телевизор, пребывая в неведении о новостях.

А новости оказались мрачные. Убили Кирюшу Прыгунина, которого Мельхиор знал чуть ли не с младенчества. Когда-то малышами они вместе надували воздушные шарики, пускали мыльные пузыри, гоняли мячи, вращали глобусы — короче, развлекались с предметами шарообразной формы.

— Как это случилось? Кто это сделал? — спросил Мельхиор.

— На съемках. Прямо на съемках. Они репетировали сцену расстрела в подземной тюрьме, один актер выстрелил в Кирюшеньку. Пистолет должен был быть сценический, а оказался настоящий. Кто-то подменил пистолет. И вот… Нет с нами больше Кирюшеньки… И никто не снимет те фильмы, о которых он мечтал, которые задумывал. Джимми и Тедди расскажут тебе больше, они были там, на этих съемках.

— Кира пригласил нас с Тедди сыграть эпизодические роли, — сказал Джим Совецкий, в свою очередь обнявшись с Мельхиором. Затем, будучи вежливым и светским человеком, он повернулся к японке и произнес по-английски:

— Извините, что мы все кудахчем на нашем родном языке, у нас случилось большое горе. Это Марк, у него убили сына.

Японка выразила свои соболезнования.

— А это Тедди. А это…

— Меня зовут Новогодняя Старуха, — произнесла старуха, пожимая руку Тасуэ и при этом твердо глядя в ее черные глаза.

— Как?

— Новогодняя Старуха.