Остров Коруэн

Павел Сибирин-Томский (2024)

Эпичный роман в жанре боевое магическое фэнтези. Волшебство и коварство, враждующие расы и древняя мистическая мудрость, таинственный магический остров — средоточие магии мира и извечное зло, нависшее над мировым равновесием. Маг и его возлюбленная, суровая лучница-смарагда, юноша с изломанной судьбой — и перерожденная гадина-убийца. Героям, сведенным вместе волей Судьбы, придется пожертвовать многим чтобы восстановить мир.

Глава 3

— Это было неимоверно. Просто потрясающе! — картинно сказал сын шамана Сашер, поднимая глаза к небу. — Я не мог даже представить, что нас ожидает такое могущество! Такие возможности!!

— Не преувеличивай, дружок, — грациозно передернув тонкими плечами, отозвалась Зоя. — Могущество для того и существует, чтобы его кто-то смог взять себе.

Группа учеников Дорлана Лаэда была отпущена Каланой из крепости после успешного выполнения задания. Все шестеро будущих магов действительно заранее знали, где Дорлан спрятал маяки, и поэтому ни у кого не возникло проблем. Были разве что небольшие споры по поводу того, кому достанутся трофеи, но в итоге все было разделено. По три маяка принесли Зоя и Сашер, кузина Сашера Лойе осталась довольна двумя, близнецы Пан и Гон добыли по одному маяку, а вот худощавый молчун Родак остался совсем без трофея. Калана сделала ему замечание, решив что он не знает азов магического поиска, и бедняга вынужден был слушать ее под едкими взглядами остальных.

Воспользовавшись заклятием перемещения, ребята оказались в Звездной роще — месте, где стояли здания Школы. Разделенные великолепными вечнозелеными парками, Замки Стихий были похожи на гигантские природные самоцветы. Как и настоящие драгоценные камни, эти здания были похожи одно на другое и в то же время обладали явной неповторимостью. Группа стояла неподалеку от входа в один из самых больших замков — Дом Общего Братства — в котором жили почти все ученики Школы, кроме тех, что участвовали в тайных тренировках. Дом выглядел как наполовину ушедший в землю огромный кристалл хрусталя — его стены пропускали свет, и вся громада здания мягко мерцала.

Симметрично посаженные деревья, окружающие конический Дом, шумели листьями на легком ветру. Между деревьями сновали птицы, наполняя воздух мелодичным пением. Солнечные лучи, проникая сквозь широкие и пышные кроны, смягчались и теряли жар.

Все в Звездной роще дышало покоем и природной гармонией. Волшебство чувствовалось в каждом глотке воздуха и было особенно явным для шестерых новичков, которые жили здесь только пару дней.

— Нет, ну все–таки… — продолжал Сашер. — Насколько здесь все отличается от Затененных Долин, где я жил! Какая красота, как все ухожено! Сразу видно, что здесь любят порядок.

Степенный Пан, равнодушно рассматривающий древесные кроны, неопределенно хмыкнул.

— И учителя все такие вежливые! — не унимался Сашер. — И мастер Дорлан, и Калана, и даже начальники-Хозяева! Как я рад, что поступил в эту школу! Как рад! Теперь я буду не просто деревенским шаманом, а шаманом из шаманов!! — и он сделал руками какой-то сложный, но явно ликующий жест.

— Ты слишком любишь восхищаться, братец, — успокаивающе сказала Лойе.

— Точно, — подтвердил Гон. — У меня уже голова болит от твоей болтовни.

— А мне нравится, как он болтает, — вступилась за Сашера Зоя. — Он меня развлекает. Во дворце в Островном Братстве у меня был личный паж, который все время тараторил, точь-в-точь, как наш Сашер.

— Мой брат — не твой паж, — довольно тихо сказала Лойе, посмотрев на секунду в глаза Зое, но сразу же отведя взгляд. Рядом со стройной, красивой княжеской дочкой она выглядела блеклой и незаметной.

Зоя снисходительно усмехнулась.

— А может, ему нравится доставлять мне удовольствие. А, Сашер? — она игриво улыбнулась ему и протянула руку в царственном жесте.

Парень расплылся в довольной улыбке.

— Ради такой красавицы, как ты, я готов стать не только пажом, а кем угодно! — он схватил руку Зои и, склонившись, поцеловал ее.

— Будешь выполнять мои желания — и я, возможно, сделаю тебя своим придворным магом… — промурлыкала Зоя, обводя остальных торжественным взглядом поверх склоненной головы Сашера.

— Ты же сама будешь чародейкой… — сказал Пан.

— Ну и что? Способные слуги никогда не помешают…

— С каких это пор ты нас в свои слуги определила? — вдруг раздался резкий и дрожащий от волнения голос Родака.

До этого он молча стоял несколько поодаль остальных учеников. Раздосадованный неудачей с маяками силы, Родак все это время угрюмо рассматривал убранство Звездной рощи, и не перекинулся с товарищами даже парой слов. Когда же Сашер стал разыгрывать из себя шута, Родак все же решил дать волю своим чувствам.

— Ты что, думаешь, что твое родовое имя или титул что-то значат в этой Школе? — громко сказал он, скривив губу и с вызовом глядя на Зою. — Мы здесь все равны: и артист, и шаман, и княжеская дочка!

Эти слова были справедливы, но все — даже Сашер — посмотрели на Родака с открытым неодобрением, и это разозлило парня еще сильнее.

— Все вы только и знаете, что заискивать перед богатыми и сильными!.. — бросил он и, резко повернувшись, направился к входу в Дом.

Зоя смерила его удаляющуюся фигуру взором, в котором загорелась злость.

— Ты еще узнаешь свое место… уродец, — громко пообещала она, и все увидели, как спина Родака вздрогнула, но сам он не замедлил хода.

— Вот повезло нам — учиться с таким странным типом, — сказала Лойе. — Злой он какой-то…

— Наверно, бесится из-за собственной внешности, — предположил Сашер. — Страдает, что девушки на него внимания не обращают, — и он снова заискивающе посмотрел на Зою.

— Ничего, скоро он научится вежливости, — отозвалась она и многозначительно прищурила глаза.

Солнце уже почти скрылось за горизонтом, и стены Дома Общего Братства потеряли прозрачность. Внутри помещений загорелись магические негасимые огни — их поддерживала совместная воля Учителей Школы. Шумные и наполненные голосами залы здания заблестели разными цветами. В одном зале будущие маги упражнялись в превращении вещества, в другом — слушали неспешный рассказ старшего о деяниях какого-нибудь великого мага, в третьем просто были накрыты столы и рядами сидели готовые к ужину молодые люди. Желающие принять участие в том или ином деле могли в любое время войти в зал и присоединиться к собратьям, а те, кто хотел отдохнуть, спокойно отправлялись в свои кельи. Вечерние занятия были делом добровольным и не контролировались учителями.

Каждый из учеников имел свою маленькую овальную комнату, к которой вел узкий и порой довольно длинный проход от общего коридора. Сеть этих проходов опутывала весь огромный кристалл Дома подобно сосудам в травяном стебле. Считалось удачей попасть в келью, с которой соседствовали еще несколько таких же комнат — в такой «грозди» ученики могли веселее проводить время в совместных беседах или даже устраивать вечеринки. Но были и такие кельи, к которым ученику приходилось чуть ли не ползти по извилистому лазу — а в его конце была одинокая каплевидная полость в кристаллической толще.

Именно такое помещение и досталось Родаку. Однако, он был этим вполне доволен, потому что шумные компании и даже само присутствие товарищей были ему противны. Последние несколько лет он больше всего любил возможность побыть наедине с собой.

Родак, пригнувшись, прошел через круглое отверстие входа в свою келью и окинул взглядом ее скромное убранство. Тусклый голубоватый огонек, висящий в воздухе под потолком, освещал комнату, а на полу помимо расстеленной ткани, на которой Родак спал, были только несколько книг и невзрачный серый сундук — весь его нехитрый скарб. В стене напротив входа отразилась худая фигура Родака, нелепо искаженная кристаллом.

— Уродец… — пробормотал Родак, смотря на это отражение. — Уродец, говоришь? Пусть так… По мне это лучше, чем красиво выглядеть, а в сердце — гнить.

Он устало опустился на покрывало ложа, поджав под себя ноги, и поднял взгляд на светящийся огонек. Голубоватый цвет светильника вызывал в памяти больших ленивых светлячков, что, бывало, кружились над озерными заводями, что стояли возле дома Родака. Он часто сидел ночами на берегу и смотрел, как они бездумно гонялись друг за другом в тишине. Тогда все было так спокойно и счастливо…

— Бог Ветра, Богиня Воды, великие Творители… — прошептал Родак, полузакрыв глаза. — Зачем вы допустили, чтобы все это случилось? За что оставили меня одного на земле?…

В голове и перед глазами снова стали прокручиваться те события, которые вот уже три года заставляли его сердце мучительно колотиться. Бешено скачущие кони, лай гончих, жестокие, злобные ухмылки, крики… отблеск на золоченых доспехах и на перстне с бриллиантовой короной… и такой знакомый, но измененный отчаянием женский голос, молящий о пощаде.

Родак сжал кулаки так сильно, что захрустели костяшки пальцев.

— Я найду его. Найду способ добраться до этого ублюдка. Верьте мне, мама, отец, сестренка! Я сведу счеты.

Ему очень хотелось верить в это. Верить в свои силы, в неизбежность пути, в то, что справедливость существует. Но как только Родак переставал шептать свои обеты, ему казалось, что в тишине снова звучат предсмертные крики его родных — а к ним почему-то добавляются насмешливые возгласы одногруппников.

Не меняя позы, он сам не заметил, как впал в тягостное оцепенение, которое даже нельзя было назвать сном. Назойливые шелестящие мысли постепенно слились в мозгу в один долгий звук. Огонек келейного светоча стал казаться далеким лунным диском, с которого смотрело чье-то удивленное лицо…

Так, в полусне — полубреду прошло не меньше трех часов. Во всяком случае, когда ясное сознание вернулось к Родаку, он почувствовал явный голод и ноющую боль в затекших ногах. К реальности его вернул какой-то звук, необычный для ночной тишины отдаленной кельи. Это был осторожный шорох чьих-то шагов в узком проходе.

— Что?… — удивленно прошептал Родак, оглядываясь на входное отверстие.

Через несколько секунд оттуда показалась рука, сжимающая ярко светящийся миниатюрный жезл. Комната озарилась непривычным золотистым светом, и вслед за рукой из прохода показалась вся фигура ночного гостя.

Вернее гостьи. Родак тревожно вздрогнул.

Это была Зоя.

— Что тебе нужно? — спросил он шепотом, неизвестно почему не решаясь перейти на полный голос.

Она распрямилась во весь рост и повела рукой над своим жезлом, отчего тот потускнел и перестал слепить. Затем Зоя сделала короткий шаг вперед и посмотрела на Родака каким — то необычным взглядом.

— Что тебе нужно? — снова спросил он. Рука помимо воли подтянулась к груди и сжалась в настороженном жесте.

— Я и сама не знаю… — тоже шепотом ответила Зоя и улыбнулась. — Пришла поговорить.

Родак подозрительно окинул ее взором.

— Ты? Поговорить со мной? О чем, интересно?

Она вздохнула.

— О себе. Я была заносчивой идиоткой. Не стоило мне так себя вести сегодня.

Зоя была не в своей обычной тунике, а в коротком сером платье, изящно облегающем ее юную фигуру. Она была уже сложившейся женщиной, как минимум восемнадцати лет — и женщиной красивой. Ее шея, открытые руки и колени, косой вырез платья на груди… Кожа матово блестела в смешанном свете жезла и келейного светоча.

Родак почувствовал, что помимо злости и страха, испытывает к этой девушке и юношеское влечение. Несмотря на всю ее высокородную гордость, которую он так ненавидел в людях. Такая новая для него смесь чувств заставила его задрожать.

— Что же тебе нужно?… — в третий раз повторил он.

Зоя присела на корточки перед ним.

— Я хочу подружиться с тобой, — сказала она.

— Зачем?

— Мы в одной группе… Будет лучше, если мы все будем дружить. Тебе не стоит отдаляться от нас, — Зоя вдруг протянула руку и накрыла ладонью ладонь Родака. — Мы все должны думать друг о друге.

— Сейчас ночь… — выговорил он побелевшими губами.

— Да. И что с того? — Зоя смотрела ему в глаза, чуть наклонив голову. — Мы ведь уже не дети. Если мне хочется, я приду к тому, кто мне нравится когда угодно.

Родак криво улыбнулся.

— Конечно, ты же княжеская дочка.

— Ох, не поминай мой титул, — отмахнулась она. — Ты не представляешь, как он мне надоел. Так хочется порой побыть простой горожанкой или деревенской девушкой, у которой все просто, и не надо думать о власти и этикете…

Сердце Родака забилось как бешеное.

— Если… Если я тебе нравлюсь, зачем ты все время натравливаешь на меня своих подхалимов? — спросил он. Голос прозвучал жалостливо, и Родак мысленно выругал себя за это.

Зоя придвинулась к нему еще ближе, почти вплотную.

— Это игра, дурачок, — прошептала она. — Я люблю, когда мужчина борется со мной. Да, я буду княгиней… Но поэтому я только сильнее жду, когда кто-то сможет меня победить.

Родак сглотнул. Его щека слабо задергалась, и он осознал, что вряд ли сможет произнести что-то достойное. Странное раздвоение произошло в уме: одна часть хотела оскорбить Зою, припомнить ей все издевательства, выгнать ее из кельи… а другая часть — новая, влекущая и сильная — призывала поддаться обаянию этой роскошной девушки.

— Ну же… — игриво прошептала Зоя, проводя пальцем по линии выреза своего платья. — Откройся мне. Коснись, поцелуй…

Словно во сне, Родак протянул к ней дрожащие руки и положил их на бархатную кожу плеч Зои. Она слегка вздрогнула, но в следующую секунду томно улыбнулась.

— Ты особенный… Не такой, как остальные в группе. Да и во всей школе. Если мне и быть с кем — то, то только с таким, как ты.

Она ласкающее прикоснулась руками к его шее, затем провела по груди, животу — искусно распустила тесьму на талии и призывно потянула за ткань туники.

— Сними ее. Я хочу видеть тело настоящего мужчины… не придворного шута.

Чувствуя, что его воля словно растворилась, Родак быстро стянул тунику через голову, оставшись только в исподней набедренной повязке. На миг ему стало очень холодно, но когда он взглянул на Зою, то увидел в ее глазах выражение страстного лукавства.

— О, да, ты — мой тип, — почти простонала она. — А теперь ложись — ее пальчик указал на покрывало. — Я покажу тебе, как делают массаж своим избранникам женщины Островного Братства.

— Но… — Родак хотел что-то возразить, однако она вдруг прижалась к нему вплотную и легонько прикоснулась губами к его шее. Словно молния пробежала по всему телу Родака, и он больше не мог перечить ей. Волна глупого удовольствия растеклась от места поцелуя, и Родак покорно лег на живот, вытянув вдоль тела руки.

— Вот так… — он услышал ее голос, а затем почувствовал, как ее руки начинают плавно гладить его спину. — Нравится?

— Д-да…

— Вот так… — повторила она, — теперь молчи. Я скажу, когда наступит следующий этап.

Родак подчинился и бездумно блаженствовал около минуты. Но затем руки Зои исчезли с его спины… и внезапно с силой вздернули его руки, соединив их сзади на талии.

— Что?… — он попытался вернуть их в прежнее положение, но вдруг почувствовал обжигающее движение на запястьях — и руки мгновенно сковало какой-то тонкой и прочной нитью.

— Что ты делаешь? — Родак с усилием вывернул голову и посмотрел на нее. — Это что, часть массажа?

Она выпрямилась и, сделав пару шагов, встала впереди его головы. Томная страсть на ее лице вдруг бесследно исчезла.

— Как бы не так, — со спокойным презрением сказала Зоя. — Пришло время тебе заплатить за свою тупость, за уродство и за то, что ты уже несколько дней портишь мне настроение, — и она, коротко размахнувшись, ударила его ногой в лицо.

В его голове сверкнула багровая вспышка, которая сменилась резчайшей болью. На несколько секунд Родак даже потерял сознание, а очнулся от новой боли — жгучего прикосновения чего-то металлического к плечу.

Зоя рассмеялась шипящим смехом.

— Вот чего тебе недоставало!

Родак судорожно повернул голову и уставился на правое плечо. Там, вплавившись в кожу и испуская паленый запах, виднелось только что прожженное клеймо. Несколько кривых линий, образующих примитивный силуэт согнувшегося человека…

Известный во всей Танакее знак, знак рабства.

— Ах, ты… Подлая тварь! — надорванным голосом закричал Родак, превозмогая боль, и попытался разнять связанные руки. — Отпусти! Как ты смеешь…

Но Зоя расхохоталась теперь уже в полный голос.

— Тщедушный, уродливый, голый раб! Вот твое настоящее обличье! — она прошептала короткое заклинание и протянула руку к лежащему парню. Родак почувствовал, что его тело поднимается в воздух.

— Мне кажется, ты хочешь доставить удовольствие товарищам, — злорадно сказала Зоя, мановением руки проталкивая Родака в дверь. — Они будут рады на тебя посмотреть.

С большой скоростью его пронесло по проходу — несколько раз с силой ударив об изгибы стен — и выкинуло в широкий коридор, ведущий к большим залам. Родак рухнул на пол лицом вниз, полумертвый от боли.

— Смотрите — ка на него! — вдруг раздался веселый голос. — Это же наш молчаливый дружок!

Почувствовав, что путы на запястьях исчезли, Родак приподнялся, посмотрел в сторону говорившего — и остолбенел. Вся его группа стояла тут, в коридоре. Их фигуры, освещенные яркими потолочными огнями, бросали тени на стены и пол. На лицах молодых учеников было написано веселье — даже простоватая Лойе насмешливо улыбалась.

Помимо одногруппников, здесь были еще не меньше десяти человек — обитатели ближних комнат. Все они смотрели на Родака — избитого, голого, с рабским клеймом на плече. И — большей частью — весело смеялись.

— Смотрите! — повторил Сашер и показал на него пальцем. — Да он же просто беглый раб. Зачем решил волшебником сделаться, а, Родак? Думаешь, легче будет службу нести, а?

Несколько учеников громко захохотали. Из прохода, ведущего к келье Родака, появилась торжествующая Зоя.

— Он просто слабак, — сказала она, презрительно кивнув в его сторону. — Не только урод, но еще и глупец. Неужели думал, что я могу быть ровней такому ничтожеству?

— Надо знать свое место, дружок, — поучительно произнес один из братьев — близнецов — Пан или Гон.

Медленно, с трудом распрямив стан, Родак поднялся на ноги и повернулся вокруг, словно пересчитывая своих обидчиков. Он очень часто дышал и все еще не мог совладать с дрожью, но когда ученики увидели его взгляд, то некоторые невольно сделали шаг назад. Глаза Родака пылали бешенством.

— Вы все… грязные подонки… — хрипло сказал он, почти не видя ничего перед собой. Образы сливались в красноватом тумане, а мысли кипели в голове обжигающей лавой. Ему казалось, что вокруг стоят только вытянутые уродливые тени, и из каждой на него устремляется ненавистный взгляд.

— Он, похоже, еще не усвоил урок! — воскликнул Сашер и повелительно ткнул в сторону Родака пальцем. — Не твое дело судить нас. Твое дело — делать то, что тебе говорят. Слышишь меня?…Раб!!

Сашеру, видимо, очень хотелось произвести впечатление на Зою, и он не замечал ни горящих глаз Родака, ни его судорожно сжатых кулаков. Шагнув к затравленному парню, сын шамана замахнулся и ударил его ладонью по щеке, как обычно городские господа били своих нерадивых слуг.

— Ползи в свою конуру! — приказал он.

И тут из горла Родака вырвался хриплый бессвязный вопль. Сашер в изумлении отшатнулся, пытаясь заслониться рукой — но внезапно Родак как дикий зверь бросился на него и обеими руками вцепился в горло. Оба они опрокинулись на землю, голова Сашера с глухим стуком ударилась о кристаллический пол, он беспомощно захрипел. Родак, не переставая кричать, навалился на противника всем телом и сдавил его шею изо всех сил. Само время как бы замедлилось, какая-то разрушительная энергия пронеслась между стен коридора — гнев и ярость Родака были настолько сильны, что остальным ученикам показалось, что его движения оставляют в воздухе слабые красные следы. Все остолбенели, и никто не бросился разнимать двух парней.

Что-то хрустнуло у Родака под пальцами — и лицо Сашера неузнаваемо искривилось, затем он судорожно дернулся, несколько раз ударил ногами по полу — и затих.

Прошло несколько секунд — и Родак разжал свою хватку, поднялся на ноги и шумно выдохнул. Стоящие вблизи — в том чился и Зоя — опасливо отступили.

— Ты же убил его… — вдруг потрясенно прошептала Лойе. — Ты убил моего брата…

Родак посмотрел на нее безумным взглядом. Затем вдруг вздрогнул, и его лицо исказилось сильнейшим волнением. Он обвел глазами всех, кто был в коридоре.

— Ты убил его… — эхом повторила Зоя, теперь уже не казавшаяся такой торжествующей.

Веселье и насмешки стихли, словно по волшебству. Наступила тишина. Изумление и страх настолько сильно овладели всеми, что никто не двинулся, когда Родак сорвался с места, растолкал стоящих перед ним учеников и со всех ног побежал по коридору по направлению к выходу из Дома.

Звездная Роща осталась далеко позади, и вокруг простиралась обычная танакейская степь. Восточный край неба начинал бледно светиться, звезды сливались с небом и исчезали. Наступал рассвет.

Когда силы окончательно иссякли, Родак молча повалился в высокую траву лицом вниз и замер. Он пробежал без остановки несколько часов — только изредка, когда сердце уже отказывалось работать, ненадолго переходил на шаг. Ему постоянно казалось, что всемогущие маги найдут его, и какая-нибудь неведомая сила вдруг вздернет его в воздух и перенесет обратно в Рощу, где состоится суд… и казнь.

Но вокруг было тихо, только негромко шелестели травы и безмятежно стрекотал какой-то ночной сверчок.

— Я ни в чем не виноват… — прошептал Родак, чувствуя, как травяные волокна щекочут кожу лица. — Я не мог сдержаться, не мог снести такие оскорбления. Смерть лучше, чем такой позор…

Но ужасающее чувство не отпускало, словно яд растекалось по всему телу. Чувство непоправимого, неизбежного, что изменяет жизнь в худшую сторону, и нет средства вернуть все обратно…

Родак уже испытывал это чувство раньше. Именно оно не давало ему спокойно спать все эти несколько лет

— Почему такие несчастья случаются со мной? — простонал он. — Великие Творители, почему?

Несколько минут пролежав без движения, он снова погрузился в полусон-полубред, и события трехлетней давности стали проплывать в сознании, словно движущиеся картинки цирковых фокусников-колдунов.

…вот он видит себя как будто со стороны, стоящим в крестьянском платье рядом с колодцем. В руках — ведро, полное холодной воды, и он уже собирается нести его в сени, но слышит приближающийся лай собачьей своры и крики…

…из-за излучины дороги на холм, где стоит их дом, влетает цветная процессия: роскошные кони, охотничьи собаки, охранники и трепещущее знамя. А в середине — красно-золотая фигура с мантией на плечах и покосившейся короной на лбу — Родак видел это толстое лицо — на монетах и на гобелене, что продавали рыночные купцы. «Солнце счастья», великий король Танакеи…

…со смехом и бравыми кличами, процессия вламывается во двор, кое-кто перескакивает через забор, и рыхлая огородная земля летит из-под копыт во все стороны. Десятеро мужчин, включая красно-золотого венценосного… «Налоги, незаконное поселение»… Пьяные рожи вокруг, и смущенные объяснения отца, которые никто не слушает. Родак отпускает ручку ведра, и вода разливается по земле…

…мать и старшая сестра появляются на дворе, вытащенные за волосы из дома. «Пощадите!… Оставьте в покое!…». Один из ублюдков, радостно скалясь, поворачивает пьяное лицо к красно-золотому: «ваше величество, удачная охота»…

…отчаянные крики женщин, хриплый стон отца, скорчившегося с пронзенной грудью, жадные похотливые выкрики, доносящиеся из дома. Оказывается, у короля Танакеи голос в точности похож на мычание теленка… Родак в ярости бросается на мучителей с кулаками, но кто-то, смеясь, огревает его древком копья по голове, и он падает в грязь…

… вечернее небо подсвечено пламенем горящего дома. Там, внутри, остались два истерзанных женских тела. Родак в забытьи смотрит на то, как пылающие доски рушатся, погребая все то, что дорого его сердцу. Отец, мать, сестра. Пьяная охота…

…он поворачивается к дороге, по которой умчалась окончательно опьяневшая свора… в которой собаки были самыми благородными и чистыми существами. Проклятая память не может удержать все их обрюзгшие лица. Всем не отомстишь, всех не убьешь… Жаль…

…но одного он знает точно. «Солнце счастья» великий король Танакеи. Может, ты и забудешь, как веселился на этой охоте. До поры… но вспомнишь, когда перед смертью будешь смотреть мне, Родаку, в глаза…