Вблизи и далеко

Пальмира Керлис, 2016

Лере доступно многое – другие миры, чувства и мысли людей, но это не сделало ее счастливее. Она дорожит дистанцией и придерживается границ. Она не хотела вмешиваться в чужую жизнь, и в чужие смерти тоже. Увы, когда на тебя объявлена охота, выбора просто нет. Порой помощь приходит от тех, от кого ее ждешь в последнюю очередь. Одни не верят в шансы, вторые – в извинения. Третьи не знают о цене, а четвертые – о собственных возможностях. Но некоторые встречи меняют все.

Глава 5

Лейка

Десяток слепящих сгустков энергии, возбужденные голоса. Спорили ярко, громко. Смысл происходящего ускользал, эмоции били как молнии, прицельно и беспощадно. Голова пухла, кофе оставалось на донышке. Душно. Очень душно. В распахнутые окна тянуло жаром с улицы, задернутые шторы едва заметно покачивались. На стене, среди черно-белых картинок, висел детский рисунок — аккуратно выведенный синим маркером дом с двумя обнимающимися фигурками в окне. Хотелось позвонить Артему, услышать его голос и спросить как дела. Но мы условились на вечер…

Зачем я приехала? Не зная языка, разобраться в чем-то самой абсолютно нереально, а ждать от Паши снисходительных подачек… На мое счастье, Присцилла оказалась довольно милой девушкой и просто кладезем информации. Щебетала без умолку и, несмотря на внешнюю легкомысленность, намеки ловила налету. Стоило один раз нахмуриться на вопрос о Хранителе, как она мгновенно сменила тему и больше о нем не упоминала. Зато охотно выкладывала все и обо всех. Вообще, из местной одаренной компании на русском разговаривали лишь двое: Сцилла, мачеха которой была из России, и Алекс, в совершенстве владеющий несколькими языками. Сам он из Венгрии. В Мадрид переехал лет десять назад, но к родственникам ездил часто и жил фактически на две страны. Поэтому Алекс знает Аниту — до переезда в Москву она работала в Будапеште.

Сцилла трещала без остановок, умудряясь одновременно пересказывать версии, которые обсуждали в баре, и сыпать подробностями недавней встречи. По ее словам, Паша был невероятно крут и договорился с Советом, который не только согласился не мешать расследованию, но и разрешил обращаться к ним за помощью в случае реальной опасности. Что ж, совсем неплохо, учитывая, как вела себя та троица… Интересно, им по должности положено нас ненавидеть? Начинаю думать, что Анита — единственный адекватный человек в этой организации.

Постепенно разрозненные кусочки мозаики вставали на места и картинка прояснялась. Обе пропавшие девушки всерьез занимались исследованиями Потока, а это совсем не безопасно. Особенно если погрузиться в глубокий Лектум, откуда выхода нет. Именно оттуда стучалась ко мне Мария. Логично, что энергетический след не отслеживается — она не в реальном мире. Почему до сих пор не обнаружили тело? Вероятно, Мария для своих экспериментов выбрала укромное место, неизвестное друзьям, и найти ее — вопрос времени. Что касается другой девушки… Не так уж много в Европе людей с такой силой дара, к тому же они все тут общаются между собой. Могли обе девушки действовать сообща? Вполне. Забрались в глубокий Лектум и… все. Оставшись без еды и помощи, никто долго не протянет. Ответ очевиден — они мертвы. Третья жертва — парень со скверным характером, скорее всего, не имеет отношения к этому делу. Мотив избавиться от него был у многих, не только у Совета, который не гнушается крайними мерами. Так что никакой общей угрозы для людей с даром не существует. Жаль, не могу сказать Алексу ни об этом, ни о том, что Марию не вернуть. В первые дни ее удалось бы найти живой, но толку? Осталась бы всего лишь оболочка. Пустая, потерянная. Как призрак человека, которым она когда-то была.

Вскоре обсуждения в баре стихли, кофе, как назло, закончился, и любопытные взгляды начали действовать на нервы. Если сейчас ко мне полезет толпа в десять человек, клянусь, я и по-русски понимать перестану! На диван, оттеснив Сциллу, плюхнулась блондинка гламурного вида, остальные подобрались поближе вместе со стульями. Началось… Блондинка вытянула губы трубочкой, прощебетала несколько фраз и вопросительно заглянула мне в глаза. Мощный тип в клетчатой рубашке подергал тесный ворот и добавил еще пару слов, толпа одобрительно закивала. Чужие эмоции облепили как острые колючки, мощная энергия целенаправленно выжигала изнутри. Знала — расслаблюсь, легко стану ее частью. Не смогла. Духота стала невыносимой, неистово захотелось стать четвертой пропавшей без вести. Перед глазами мелькнуло встревоженное лицо Сциллы. Меня схватили за руку и потянули на улицу «прогуляться», бесцеремонно растолкав всех, вставших на пути. Какое облегчение!

На улице палило солнце, залитый ярким светом дворик напоминал раскаленную сковородку. На балконе верхнего этажа трепыхались криво развешенные простыни, у фонарного столба примостился обмотанный цепью велосипед. Приглушенно гулил голубь, клюющий рассыпанные перед входом в бар крошки. Мы прошли чуть дальше — под тень развесистой пальмы. Здесь было хорошо. Спокойно и тихо.

— О чем они спрашивали? — вяло поинтересовалась я.

— О запущенных сценариях, — пожала плечами Сцилла, привалившись спиной к стволу.

Все эти расспросы опасны. Об истинной причине возникновения миров никому знать не надо. Про наши героические подвиги пусть Паша рассказывает.

— А почему ты не переводила? — не удержалась я.

— Неохота, — смутилась Сцилла и поспешно спросила: — Как тебе у нас?

— Слишком всех много, — призналась я.

— Тебе это непривычно? — удивилась она. — Разве вы в России не собираетесь вместе? А мы видимся постоянно, заботимся друг о друге. Как семья. Всякое бывает — и конфликты, и драмы. Но хорошего больше. Это важно, когда есть люди, к которым ты можешь прийти за помощью.

— У меня был наставник, — ровно выговорила я. — Все закончилось плохо.

Сцилла замялась, зачем-то подтянула ботфорты и одернула кожаную жилетку. Понятно. Слышала про Вениамина.

— Такое сложно пережить, — тяжело вздохнула она. — Счастье, что у нас все по-другому. Никто не указывает, что делать. Главных нет.

— А как же Алекс?

И без перевода его лидерство очевидно — окружающие уважительно кивали и в рот заглядывали. Неудивительно, что Паша бесится. Столько внимания, и не ему.

— О… — Сцилла переполнилась обожанием. — Алекс — это Алекс. Каждый из нас ему чем-то обязан. Он поразительный. И всегда знает, как лучше.

Да уж… Гляжу, ее поразило так поразило.

— Бывают такие мужчины, — мечтательно протянула она. — Они постоянно впереди, и у них это получается само собой. Почему бы не довериться им? Впрочем, тебе это известно лучше, чем мне.

— Мне? — удивленно переспросила я. — С чего ты взяла?

— Ты всегда с Пашей, и замуж за него выходишь.

Замуж? Какая-то устаревшая у нее информация.

— Он тебя как невесту представил, — невозмутимо пояснила Сцилла. — Там, в Совете.

Приехали… Как бы женой внезапно не стать. Надеюсь, об этом он не забудет мне сказать! Или это тоже неважно?..

— А что? — Сцилла с любопытством уставилась на меня. — Это не так?

Не знаю, какой черт дернул Пашу за язык, но выглядеть дурой не хотелось. Хватит того, что я себя ею чувствую!

— Все сложно, — ответила я чистую правду.

— О… понимаю. — Она задумчиво щелкнула ногтем по застежке жилетки и улыбнулась уголками губ. — Когда все просто — это так скучно…

Соскучишься тут. Сплошное веселье каждый день!

По воздуху прошли мощные вибрации, как раскаты невидимого грома. Энергия вокруг заколыхалась, превратившись из спокойного озера в стремительное течение. Ощущение, словно в темной комнате резко включили свет. Хлопнули двери, из бара потянулся народ. Обступили пальму, загудели как пчелы в улье. Блондинка опять подобралась вплотную, а смуглый лохматый парень смотрел на меня так, будто сомневался, что я настоящая. Хорошо хоть палочкой потыкать не пытался.

— Они предлагают показать тебе город, — важно сообщила Сцилла, смерив толпу снисходительным взглядом. — И вообще предлагают все подряд. Лучше сама скажи, чего тебе хочется.

— Отдохнуть, — призналась я. — Устала после перелета. Поеду домой.

Перевести она не успела. Из-за спин моих новых знакомых прилетела пара вежливо, но твердо сказанных фраз. Голос Алекса я узнала сразу, да и реакция была показательной: несколько человек расступились, освободив ему дорогу. Он поправил на голове шляпу, шагнул ко мне и приветливо улыбнулся:

— Я тебя провожу.

Сцилла помахала кому-то рукой и нырнула в толпу, чмокнув меня в щеку. Я оторопела. У них так принято? Или это чисто семейные традиции?

— Покажи, где у вас тут можно поймать такси, — попросила я Алекса, с трудом удерживаясь, чтобы не вытереть щеку. Если придется идти на вторую встречу — надену скафандр.

— Без проблем. Только сначала прогуляемся немного. — Он поманил меня за собой прочь от толпы, к виляющей между домами дорожке. — Весь день ждал возможности с тобой поговорить.

Ох… Наверняка про Марию. Чувствую, разговор будет не из легких. Как бы себя не выдать. Я поудобнее перехватила сумку и последовала за Алексом.

Поворот, проход через арку в зеленый сквозной двор, и бар остался позади, вместе с толпой ярко-отсвечивающих энергией людей. Дышалось легче и свободнее, напряжение спадало. Алекс шел медленно и держался чуть впереди.

— Рад тебя видеть, — наконец начал он. — Но это было неожиданно. Во время нашего разговора в Москве ты четко дала понять, что не собираешься приезжать.

— Так вышло… Правда, не представляю, чем могу помочь.

Двор закончился еще одной аркой и мы вышли на оживленную улицу с пестрой вереницей кафе и магазинов. Короткая «зебра», лениво проезжающие машины и мотоциклы, погасший светофор. Мой спутник нажал на нем большую круглую кнопку, тот ожил и пронзительно запикал, отсчитывая подсвеченные зеленым секунды. Алекс взял меня за руку и повел на другую сторону. Ладонь у него была теплая, как и текущая сквозь нее энергия. Почувствовала странный, едва заметный импульс и легкое покалывание в кончиках пальцев. Хм… Нет, наверное, показалось.

— Ты можешь помочь, — убежденно сказал он, едва мы перешли дорогу, и отпустил мою руку. Теплота рассеялась, покалывание исчезло. — Если мы все в серьезной опасности, то высшие силы… как вы его называете, Потока, об этом наверняка знают. Скажи, Хранитель предупреждал тебя… о какой-нибудь потусторонней угрозе?

— А должен был?

— Думаю, да. — Алекс серьезно смотрел на меня. — Ты важна для него. Он не захочет, чтобы ты пострадала.

— Увы, ни о чем подобном Хранитель не предупреждал. Не видела его с марта месяца. — Я уловила настороженность своего спутника и, предчувствуя вопрос, добавила: — Он нечасто появляется, а звать его бесполезно.

— Ясно, — старательно пряча эмоции, констатировал Алекс и цепко схватил меня чуть выше локтя. — Осторожнее.

Я остановилась, перед самым носом резко распахнулась дверь магазина. Наружу выплеснулась шумная толпа с пакетами и лавиной эмоций. Пальцы Алекса соскользнули с моего локтя, по коже словно электрический заряд прошел. Бросило в жар. Так! Вот на этот раз точно не померещилось.

— Ты не любишь говорить про Хранителя, — задумчиво сказал Алекс и не спеша двинулся вперед. Я пошла следом, надеясь, что такси недалеко. — Но я очень хочу найти Марию. Если знаешь что-то, прошу, скажи. Может помочь любая мелочь.

Вот он и спросил… Это было неизбежно.

— Слушай, — выдохнула я, пытаясь подобрать правильные слова. — Ты же понимаешь, прошел почти месяц…

— Понимаю, — перебил он. — У Марии мало шансов выжить. Я хочу найти ее. Любую. Ты слышала уже, наверное, о ее исследованиях, порой опасных. Я не отрицаю, за моей подругой водились грехи. Но что бы она ни сделала… Надеюсь, оно того стоило.

Внутри все сжалось, перед глазами встала уютная палата, кровать с кружевными оборками на покрывале. И хрупкая девушка у приоткрытого окна. Когда-то она любила лето. А теперь ни за что не отличит его от зимы.

— Мне очень жаль, — произнесла я с усилием. — Если бы я знала, как все исправить… Но я не знаю. И Хранителю доверять не стоит, у него всегда свои цели. Ради них он без колебаний оставит горы трупов. Сто раз подумай, прежде чем принимать его помощь.

Алекс молча кивнул. Я потерла виски. Ужасный день — перелет, Совет, новые знакомства и этот разговор… Сердце билось где-то в горле. Нас обогнала шумная толпа туристов, и все попытки собраться с силами пошли прахом. Сверху обрушилось что-то невыносимо тяжелое, давящее со всех сторон. Я пошатнулась и остановилась, тут же почувствовала руку Алекса на своей талии. Он крепко держал меня, не давая упасть. Через несколько секунд удалось сконцентрироваться и восстановить утерянный контроль.

— А ты действительно устала. Нам туда. — Алекс легко развернул меня в сторону небольшой площади, заполненной машинами. — Такси там тоже есть.

От горячей, обжигающей энергии перехватило дыхание. И вновь то странное покалывание в кончиках пальцев. Только сильнее, чем в первый раз. Алекс улыбнулся и попытался убрать руку. Нет уж. Предпочитаю расставлять точки сразу, во всех положенных местах. Я резко накрыла его ладонь своей и сжала, не позволив отстраниться. Посмотрела прямо в глаза и сдержанно выговорила:

— Что ты делаешь?

Он замер, вопросительно изогнул бровь и немного растерянно произнес:

— Прозвучало как-то пугающе.

Глубокий вдох, ледяное спокойствие. Погружение в себя, мысленный рывок. Эффект превзошел все ожидания. Даже саму холодом пронзило.

— Прекрати, — сказала я тем самым тоном, после которого у кого угодно пропадало желание знакомиться ближе. — Мне все это не нравится.

— Извини. — Алекс мягко высвободил руку, отступил на шаг. — Не хотел тебя ничем обидеть. Мне следовало помнить, что ты не отсюда. У нас с этим проще.

— С чем?

— С отношениями. Ты, видимо, не в курсе.

— Инструкции не выдали. Так что именно проще?

— Подход, — равнодушно ответил он. — Исключительно с практической точки зрения. Мы не такие, как обычные люди. С ними у нас не получается ни насыщенной гаммы эмоций, ни тесного контакта, ни обмена энергией. Со своими удобнее, только и всего.

Нет слов. Семья у них, значит. Спасибо, не надо.

— Благодарю за объяснения, — выдавила я.

— Не злись, — примирительно сказал Алекс. — Это личное дело каждого. Твое мнение я уже понял. Идем, вижу свободное такси.

— Я тоже вижу, — заторопилась я, приметив вдалеке у обочины черно-желтую машину с шашечками. — Дальше сама. Удачи.

Он окинул меня задумчивым взглядом, но без тени смущения. Расстроенным тоже не выглядел, импульсы долетали скорее насмешливые. Наверное, не суть важно, с кем энергией обмениваться. Ни одна, так другая — выбор большой. В Европе… Так, все. Даже думать обо всем этом не буду.

Я села в такси, с облегчением хлопнув дверцей, и ткнула водителю в руки листок с адресом. Машина вырулила на дорогу, за окном замелькали яркие улицы чужого города. Внутри что-то скребло, настроение стремилось к нулю. Я ехала вовсе не домой. Мой дом далеко — в тысячах километров, а близкие люди — только в телефоне…

Такси притормозило у знакомого ухоженного двора с обвитыми зеленью воротами. На клумбе сосредоточенно возилась Бланка — в широкополой шляпе и видавшем виды смешном фартуке. Заметив меня, она просияла и помахала рукой, перепачканной в земле. Я расплатилась с водителем и несколько минут послушно нюхала цветы, которые она совала мне под нос прямо в горшках, тараторя и улыбаясь. По-моему, здесь никого не волнует, что я ни слова не понимаю. Едва не утонув в приторно-сладких ароматах, я ткнула наугад в первый попавшийся цветок. Бланка довольно покивала, пихнула мне в руки горшок и вернулась на клумбу. Надеюсь, она хотела, чтоб я унесла его в дом… В гостиную зашла с горшком наперевес, пристроила ношу на накрытый скатертью столик — между стопкой книг и вазой с фруктами. В свете, льющемся из распахнутого настежь окна дрожали пылинки, ветер легонько покачивал кружевные шторы. Пахло свежесваренным кофе и булочками с корицей и ванилью.

Дар подсказывал — Паша дома, а вот Киры не было. С удовольствием бы сейчас с ней что-нибудь обсудила. Что угодно, хоть ее корейские сериалы. Видимо, стоит запереться в комнате, принять душ и просто поспать. Я поставила горшок ровнее, расправила края скатерти и шагнула в направлении узкого коридора. Разлилась до боли знакомая энергия, скрипнули половицы. В дверном проеме появился Паша с фирменной ухмылкой, не предвещающей ничего хорошего.

— Как прошло? — спросил он ехидно.

— Нормально, — скупо ответила я и попыталась проскользнуть мимо него.

Не тут-то было. Паша невозмутимо облокотился о стену, преградив путь, и с наигранным сожалением поинтересовался:

— Кофе внезапно закончился, а прятаться было не за кем?

К горлу подкатила удушливая волна, сметая остатки показного спокойствия. Следом вспыхнула злость. Ну раз уж он настаивает…

— Если тебе интересно, то время я провела с пользой. Узнала много нового. Например, о себе. — Я развернулась и прислонилась спиной к стене рядом с дверью, скрестив руки. — Оказывается, я твоя невеста. Вот так новость!

— Поздравляю. — Паша отлип от косяка и встал передо мной, театрально похлопав в ладоши. — Первый же день, и столько удивительных открытий!

Воздух накалился и стал давить в сто раз сильнее. С опозданием дошло — ложь бы Сцилла почувствовала мгновенно. Значит, правда в его представлении выглядит именно так…

— Ты ошибаешься… — произнесла я гораздо тише, чем собиралась.

— Я?! Я ошибаюсь? То есть врать другим — плохо. — Паша наклонился ко мне, ухо обожгло его дыханием — частым, горячим. — А себе — в порядке вещей?

Я вжалась спиной в стену. Сама виновата… Слишком долго откладывала этот разговор.

— О да, — протянул он, — лишний сантиметр вымышленной дистанции что-то решит.

— Что бы ты ни думал… — Дышать выходило с трудом, говорить тоже. — Между нами давно ничего нет.

— Знаешь, мне уже надоело, — отчеканил Паша, раздражение темной рябью хлынуло в комнату, — ждать, когда у тебя пройдет эта дурь. Сколько можно отрицать очевидное?

В памяти всплыл пустой ресторан, жесткий стол, смятая подо мной скатерть. И его энергия — настойчивая, зовущая.

— Тот случай не считается, — сказала я упрямо. — Если тебе нужна такая взаимность — дерзай. Единственное, что сработает.

— Я тогда сорвался. Но ты откликнулась. А это означает лишь одно — ты до сих пор меня любишь.

Потяжелевший воздух лег на плечи, гостиная показалась невероятно тесной. Навалилась усталость.

— Это неважно, — глухо возразила я. — Потому что одной любви недостаточно.

Темнота перестала рябить, рассеялась. Паша отстранился, наши взгляды встретились. В его глазах был гнев — тяжелый, колючий. И ни намека на понимание.

— Недостаточно? — переспросил он с насмешкой. — И три с половиной года недостаточно, чтобы сделать выводы? Ты даже не пыталась устроить свою личную жизнь. Мы оба знаем почему.

— Потому что ты единственный и неповторимый? — рассмеялась я, сама того не ожидая. — Прелестно…

— Лейка, ну хватит… В твоей голове хотя бы мысль о ком-нибудь еще проскакивала?

— Мои мысли тебя не касаются.

— Что и требовалось доказать. За что ты так цепляешься? Можно подумать, тебе нравится быть одной.

Да, нравится. Жить проще. Никто не разочарует. Не сделает больно. И терять тоже некого…

— А за что цепляешься ты? — задала я вопрос, который меня давно мучил. Паша непонимающе изогнул бровь. — Что во мне такого? По статусу не подхожу, в высшем обществе не прижилась. Матери твоей не нравлюсь, моральных рамок понаставила. Дома постоянно сижу, интересуюсь исключительно уборкой. Нет, правда, зачем я тебе?

— Вопрос идиотский. Сама-то как думаешь?

— Ах, ну конечно. Прости! Как я могла забыть… Дар. Удобство прежде всего!

Отпущенные эмоции разошлись обжигающими волнами, Паша отступил в коридор. Дышать стало легче. Немного.

— Что ты несешь? — спросил он растерянно. — Я только и делаю, что решаю твои проблемы, и постоянно пытаюсь угадать, в чем ты меня на этот раз обвинишь. Ищешь новый повод? Кстати, о даре. Почему ты упорно не видишь, как я к тебе отношусь? Хорошо, скажу прямо. Я…

Внутри похолодело. Точно знала, что сейчас услышу.

— Не смей! — вырвалось поневоле.

Пусть только попробует. Обратно запихаю каждое слово. Все три. Чтобы больше никогда… никогда…

Энергия вокруг раскалилась до предела и, кажется, весила целую тонну. Зыбкое равновесие рухнуло, расплавилось. Не бывает вторых шансов. Они бесполезны. Те, кому понадобился второй, уже однажды не оправдали доверия.

Все.

Я выдохнула, выпрямилась. И сказала:

— Пропусти меня.

Паша запылал мрачной, исступленной злостью и молча посторонился, я проскочила в коридор. Влетела в комнату, хлопнула дверью. Меня трясло, перед глазами плыли мутные круги. Шкаф скалился неровными краями замочной скважины, на балконе сливались в сплошное пестрое пятно пахучие цветы.

Хорошо… Хорошо, что я не разбирала вещи. Минимум действий: переложить в сумку паспорт, кинуть пакет из ванной в чемодан, застегнуть молнию, выкатить его в коридор.

Было ошибкой сюда приезжать. С ним. Он умер тогда, три с половиной года назад, тем вечером — худшим в моей жизни. Вениамин уверил, что это конец. Никто ни разу не очнулся после ловушки, чего можно ждать от перехода за границу? Правда всегда проста и неумолима, нужно ее только принять. У меня было на это две недели — безумно длинные, до ужаса пустые, полные отрицания, гнева и беспросветного одиночества. Но я их пережила. Осознала — его больше нет, и отпустила. Было больно, чертовски. Мучительно, хоть вой. Есть ли путь обратно? Не знаю.

Зато знаю одно — я не хочу пережить подобное снова. А это обязательно случится. Потому что он так ничего и не понял…

Паша нагнал меня в прихожей, у самой двери. От исходящих от него импульсов гнева зарябило в глазах, наэлектризованный воздух сдавил виски.

— Куда ты? — жестко спросил он.

— Домой.

— Вот как? Бросаешь пропавших без вести на произвол судьбы?

— Чем я им помогу? — Я открыла дверь, рывком перекатила чемодан через порог. — Все предельно ясно — они застряли там, где им не место. Если другие не будут лезть, куда не надо, останутся живы и здоровы. Хотя для некоторых это, конечно, трудновыполнимо.

Я подхватила чемодан и, не оглядываясь, направилась к воротам. Мимо изрытой ямками клумбы с воткнутым в землю совком. Мимо Бланкиного фартука, белым флагом болтающегося на решетке калитки. Паша сделал лучшее, что мог — не стал меня останавливать.

Такси я нашла через два двора, слово «аэропорт» в переводе не нуждалось. Несмотря на наступающий вечер, на улице по-прежнему палило солнце, и в салоне оказалось немногим лучше. Странно, но жарко мне не было. Наоборот, бил озноб, пальцы немели, будто от холода. Я бессмысленно смотрела в окно — на мелькающие пальмы, пышный папоротник, бесконечные велосипедные дорожки, зеленые холмы, усеянные аккуратными домиками. Вскоре остались лишь море до горизонта и слившийся в сплошную серебристую линию бортик шоссе. В горле стоял ком. Хотелось расплакаться, но слезы не шли. Видимо, для таких случаев их попросту не было. Закончились.

К черту все. Улечу первым же рейсом. Вернусь в бабушкину квартиру — домой, во всех смыслах этого слова. Спрячусь на пару недель, посижу одна, успокоюсь. Должно получиться. Всегда получалось…

Аэропорт был большим и шумным. Множество дверей, два терминала. В какой идти — непонятно. Голова быстро наполнилась свинцовой тяжестью, каждый шаг давался с трудом. Решила найти справочную стойку и выяснить, где покупать билет. Как-нибудь сумею объясниться. А разобравшись с рейсом, забьюсь в дальний угол и дождусь вылета. Надеюсь, доживу до посадки. Доберусь до дома, чего бы мне это не стоило — хоть ползком!

Я перевела дыхание, крепче схватилась за ручку чемодана. Поправила сумку на плече и пошла к широким стеклянным дверям. Внутри заворочалось предчувствие опасности. Навстречу хлынул народ — целая толпа. Не знаю, кто меня толкнул. Ощутила легкий укол в плечо, в ушах пронзительно зазвенело, мир закружился. Потемнело. А потом под ногами разверзлась пропасть, полная необычайно яркого света. Он заполнял пространство вокруг, искрясь и жадно пожирая крупицы реальности. Меня стремительно потянуло вниз, все вспыхнуло и утонуло в белом сиянии. Связь с материальным миром оборвалась, я потеряла опору и провалилась в этот свет. Свет, который был страшнее любой темноты. Не осталось ничего — только я и слепящее чистое полотно. Бесконечное, без конца и края. И выхода.

Стало ясно — в своих предположениях я ошиблась…